Пора. А то потом работы будет по самую макушку. Как удобнее: создать под это дело новую тему?
Агнессе Жанна даже нравилась. И потом она тоже была женщиной и не помочь ей было бы неправильно. После того, как ее подсылали к ней нарочно, она испытывала неловкость. Девочка была слишком невинна... И слишком мудра. В мире, где правят мужчины, она не выживет, если не научится ими управлять - или если не найдет хорошего покровителя. Однажды Агнесса застала Жанну молящейся в часовне замка. Тихо встала на колени рядом, не столько молясь, сколько прислушиваясь, словно надеясь услышать мысли собеседницы. Не услышала конечно. Девочка закончила молитву, истовую, жаркую, судя по вдохновенному лицу и сияющим глазам, поднялась, улыбнулась нежданной гостье. - А ты правда видишь ангелов? - спросила Агнесса, хотя собиралась сказать совсем не это. - Конечно, - кивнула Жанна, - и слышу. - И какие они? - Они... не похожи на людей, хотя святые ими были когда-то. Но в них есть что-то человеческое, пусть и нечеловеческого больше. Господь сделал их чем-то большим. Агнесса вздохнула. Все-таки зря она завела такой разговор. - Знаешь, мне кажется, что мы, женщины, созданы Им для чего-то особенного, - начала она иное, ближе к нужному ей. Всегда рядом.
-- Ну да, вырастить и воспитать детей, -- Жанна подняла на Агнессу сияющие глаза. -- Но как можно быть уверенной, что они выживут, вырастут и станут счастливыми, когда идет война? И если у мужчин не получается ее завершить, остается лишь уповать на господа и действовать с его помощью, чтобы их направить. Чтобы они понимали, что важное в жизни не доблесть и не самолюбование, а ответственность... за тех, кто слабее. Агнесса заморгала от неожиданности. Она не ожидала подобных сентенций от почти ребенка, от крестьянки, пусть и дворянской крестницы, как во дворце уже успели выяснить. Сорель чувствовала себя ошеломленной, обезоруженной.
Завтра, наверное. Вечер, и я себя мечтаю уронить на диван. Выходной называется... Не, ну сделай сама, если хочешь. Как сделать так, чтобы тебе было удобно? Дать модерацию этого раздела чтобы ты могла править посты мои-свои?
Девочка сказала все даже лучше, чем могла бы она сама. Ну и чудеса. - Скажи, я могу тебе как-то помочь? - спросила Агнеса, и тут же смутилась, вспомнив - Жанне помогает сам Бог. Но тут же мысленно фыркнула. Он поможет да. Как ей помог бы сделаться той, кто она есть сейчас, если бы Агнеса не обратила на себя внимание короля, и многих мужчин до него - умением подчеркивать свою красоту, умением говорить и замолчать вовремя, умением создавать для Карла комфорт, в котором он так нуждался и хранить в секрете многое, чего нем не знал никто. Его слабости. Ей было по своему нелегко. Но Жанне будет еще труднее. Женщина создана блистать... И рожать, да. Но не воевать. И даже тут, в святом месте, ей хотелось спросить Господа - "почему ты выбрал для этого девочку а не мужчину?" - Будь доброй, - ответила Жанна, - не просто со мной, а вообще. Иногда этого мало... Тогда будь твердой. И иногда приходи поговорить. Всегда рядом.
Да когда тебе будет удобно, не пожар ведь. Модерацию можешь дать, я буду аккуратна.
Агнесса кивнула. Она внутренне признала превосходство собеседницы, но поняла, что не огорчена этим. Жанна не отнимала ее красоту, не отнимала страсть к интригам и место у ног короля. Но готова была отдать что-то такое, чего у Сорель не было. И чего ей недоставало. Но поняла Агнесса, что этого ей не хватает, только сейчас. Когда оно возникло и заявило о себе. Она потрясла головой. -- Ты хорошая, Жанна. Как цветок. Полевой цветок. У него не та внешность и не тот аромат, что у оранжерейных, но... он напоминает и дарит тебе что-то такое... Ах, -- Агнесса покусала губки. -- У меня нет слов, чтобы объяснить. Но Жанна ответила: -- Я понимаю.
Сообщение отредактировал Триллве - Пятница, 03.10.2014, 17:22
Выходные-проходные... Проходят так, что кажется - их не было. Сделаешь сама тему, если что? Раньше завтра-послезавтра не раскачаюсь :((( Или может через часик смогу, фиг тут поймешь. Собссно можно материалы по первой главе запихать в первый пост и там править. Вэлкам в модераторы
Они смотрели друг на друга, как наверное смотрят сестры... И из часовни вышли вместе. - Я обязательно еще приду, - пообещала Агнеса и удалилась, думая - а смогла ли бы она быть на месте Жанны такой спокойной и доброй? Или девочка просто не знает Карла, и потому спокойна. Он же предаст, не моргнув глазом... - Моя госпожа, - стоило оказаться в одном из пустых, малопосещаемых коридоров замка (Агнеса хотела немного побыть одна) как ниоткуда появился Тремуй. - Вы еще помните о нашем разговоре? Женщина поморщилась. Она помнила, как он интересовался всем, что она может ему сообщить о Жанне. Впрочем, только намеками интересовался. Вроде бы ему просто любопытно... Ага, конечно. - У женщин очень плохая память, господин де Тремуй, - произнесла она с нотками легкого кокетства - по привычке - и тут же добавила совсем иначе, строже, - а если вы о деве Жанне, то на месте англичан... и любого, кто захочет ей помешать, я бы дважды подумала прежде чем сделать хоть что-то против нее и Бога. Она понимала, что подставляет Жанну, но не могла отказать себе в удовольствии щелкнуть по носу королевского "шута", которого она терпеть не могла. Он то и дела пытался влиять на Карла через нее, а служить инструментом - неприятно. Всегда рядом.
Сяп. Не горит пока, можно не спешить. Сама сидю труп трупом и зеваю.
-- Бога? -- бабье лицо Тремуя растеклось, словно тесто. -- Агнесса, что вы говорите? Примерещилось крестьянке что-то, потянуло ворону в панские хоромы. Может, даже жениха себе тут найдет какого-нибудь не слишком родовитого, пятого сына последнего виконта. Мордашкой-то вышла. Но не будете же вы всерьез утверждать, моя милая, -- он приобнял женщину за плечи, -- что ее устами и вправду говорит бог, что святые беседуют с ней, как вот мы с вами? Он определенно пытался завлечь Агнессу в сообщники, измарать собственной гнустью, чтобы смердело от обоих. Раньше Сорель не обратила бы внимания на такие тонкости или просто махнула рукой. С Ла Тремуем нужно было быть осторожной, ему следовало угождать. В дворцовой иерархии он следовал сразу за королем. А кто она, Агнесса? Но в этот раз быть измаранной за компанию показалось мерзко. Агнесса стряхнула жирную руку с плеча. -- Она говорит со святыми и с архангелом, я знаю это. И вы, мой господин, -- Сорель чуть качнула энненом, -- тоже это знаете.
Он убрал руки. Однако... Никто не любит такую правду, неудобную и странную. Как девочка, которая пришла спасти Францию, до которой ее возможному правителю нет никакого дела. - Ничего я не знаю. И не во что не верю, если нельзя это увидеть своими глазами. А здесь хоть сдохни можно увидеть только глупость и шарлатанство. Агнесса невольно улыбнулась. Так выйти из себя, чтобы употребить грубое ''сдохни'' вместо более благородного слова. - Но не все видят как вы, - заметила она. - А Карл? Что видит он? Агнесса помолчала прежде чем ответить.. - Себя. Себя на троне. Всегда рядом.
Тремуй дернул головой в сторону и вверх: то ли петлю на шею примерял, хотя ведь благородных не вешают, то ли видел на троне не Карла, а себя. И почему бы нет? Род его древний, не хуже дофинова, а уж вельможности, властности и умения править -- вовсе не занимать. И вот по причуде судьбы бог решает возвести на трон не Тремуя, а этого недомерка. Засада. Которую, приложив руки, можно исправить. Паскудная баба Сорель глядела на него едва не с открытым ртом, и придворный натянул маску величавого спокойствия. -- Ну что ж, девочке удалось вдохновить нашего дофина, это дорогого стоит. Ухмыльнулся: -- А ты не боишься, что Карл увлечется ею? Словно отравленную булавку вонзил. Но Агнесса ответила спокойно: -- Не боюсь. Она тоже умела держать лицо.
На том и разошлись. И Агнесса поймала себя на том, что ей ощущает прошедший разговор как маленькую победу.
Дюнуа и Жанна быстро нашли общий язык, несмотря на то что на многое смотрели по другому. Например, полководец пытался убедить девушку, что столько священников в войске не обязательно. Девушка настаивала: каждый в любой миг должен иметь возможность исповедаться. А на многотысячное войско нескольких сотен святых отцов - мало. Жанна понимала: он пытается свести расходы у минимуму. Не все священники... да что там, меньшая часть, работали в войске бескорыстно. Братья из ордена святого Реми в основном. Остальным надо было платить.
Еще она потребовала убрать из войска шлюх. Маркитанты необходимы, но девки... -- Деточка, -- Дюнуа разрывался между смехом и яростью. -- Я понимаю, мы готовимся совершать богоугодное. Но у меня под командой ландскнехты, а не святые отцы. Молитва утром, молитва днем, молитва вечером... А ночь, уж прости, доблестные вояки пусть проведут, как им хочется. Без крали жизнь украли. Она и без того короткая, из боя живым выходит не каждый. А ты... ты и не бывала в бою, чтобы знать, что чувствует мужчина... и как ему нужно утешение. И теплая дева под боком, прости это не о тебе. -- Я... не бывала в бою, -- губы Жанны дрожали, но она старалась не заплакать. -- Но я вижу, что вино и девки подтачивают войско, как древоточец дерево. Оно и так прогнило почти насквозь. И когда упадет, кто спасет Францию? Кто спасет таких, как мы? -- Крестьян? -- Крестьян, горожан, ремесленников... или мы недостойны жизни? Или не нашими руками сделано все... -- она обвела каменные стены комнаты, где они спорили. -- Ого... как ты говоришь... -- бастард хотел сказать что-то насмешливое, едкое, но неожиданно для себя поцеловал руку девушки, смуглую, крепкую ладонь, вовсе не похожую на бледные руки замковых прелестниц, пахнущие пудрой и духами. Жанна смотрела поверх его склоненной головы. -- Как умею. Как дышу.
- И все-таки постарайся понять. Смерть это смерть, Жанна, и бой это бой. Они понимают, что могут умереть, и до битвы уходят в любовь с головой, чтобы спастись от своего страха и накопить... не знаю, может - храбрости, а может - надежды. И иногда к сожалению набираются срамных болячек, - Дюнуа покачал головой, - ты по своему права, а я - по своему. Нужно как-то договориться. - Прости, в этом я не отступлю, - твердо сказала Жанна, - хотя понимаю, очень понимаю, пусть я не мужчина и ни разу еще не была в бою. - Тогда предложи им что-то взамен. Я не знаю... Другую поддержку и иное тепло. Что у тебя есть? - Вера, - ответила девушка.
...Она не просила у святых помощи - но молилась об одном и том же каждый раз, когда выезжала в войско. И словно капельки света разбрасывала повсюду, говоря с людьми, касаясь грубых солдатских рук своими руками, лиц - взглядом. И не только солдат. Оставленные при войске шлюхи не были этим обделены. И прошло не так уж много времени, когда они начали уходить. Потому что солдаты сами отказывались от их услуг, открыв другой источник тепла - в себе самих, в дружбе, мыслях и разговорах о родных и близких, песнях у огня... Молитвах. Никто не стал святым. И не было все это так уж благостно, так гладко, как наверное, позже расскажут легенды. И не все отказались от услуг продажных женщин, и драки случались, и пьяные дебоши. Просто теперь было и другое и Жанна горстями рассыпала это среди людей, не щадя ни их, ни себя. Всегда рядом.
Ее официально признали святые отцы. Профессора Сорбонны. Неграмотную крестьянку. Сказав, что ее действительно вдохновляет святой дух. Она получила благословение от епископа и была готова выезжать вместе с войском снимать осаду с Орлеана. Она получила коня, броню и знамя -- белое полотнище с тремя золотыми лилиями. Орифламму -- господень огонь. Броня тоже не была черненной, начищенная, она своим белым светом бросалась в глаза издали.
про упор для знамени. где-то читала, но точно не помню, где он должен располагаться. Такс, или то упор для копья?
Так что Свет сопровождал ее всюду. Хотя некоторые его виды весили немало, та же броня. Сразу не привыкнешь. Да и знамя... Если долго держать его - руки отнимаются. Даже со специальным упором у стремени. Конечно, ей помогали. Даже язвительный но при этом почтительный де Рец. Иногда ей казалось, что он испытывает ее своими словами, вопросами, на которые у нее не было ответов. Вопросами о ней самой. Например - "Почему ты?" И "Потому что Господь так решил" он явно не считал ответом. Всегда рядом.
А пофигу, от чего палка. Если для длинномерного копья, то на доспехах петелька. И на седле тоже есть. Скорее, о последней речь. Может, и у стремени, полазать надо.
Он был красавцем, с лунным изгибом надменных губ и иссиня черными волосами, с правильным, чуть грубоватым лицом. Ходили упорные слухи о его бабке-итальянке и о том, что Жиль -- любимец женщин. И еще о том, что он знается с дьяволом -- иначе откуда бы тот же успех у прекрасных дам? И когда его упорный взгляд упирался в Жанну, ей делалось не по себе. Совсем не то что с грубоватым Дюнуа и спокойным решительным Ришмоном. Удобно краснеть, когда забрало опущено. Но не проходишь же сутки в шлеме.
Поэтому она старалась как-то избегать встреч. Учитывая, что он был руководителем ее ополчения, свободного времени имел нее много. Но так же он и учил Жанну военным премудростям, которых оказалось больше, чем она ожидала. Искусство смерти сложнее, чем искусство жизни... Так что встречались они все-таки часто. Постепенно она перестала краснеть о каждой его подколки. Впрочем, девушка услышала однажды, как он подколол того же Дюнуа - жестко, даже жестоко, и поняла: в ней де Рец очень мягок. Всегда рядом.
Модерацию можешь дать, я буду аккуратна.
