Пятница, 29.03.2024, 01:18
Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 3
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
Форум » ...И прозой » Зелёнка. Незавершенное » Отпусти без печали (сказка для друзей)
Отпусти без печали
LitaДата: Понедельник, 25.07.2011, 17:13 | Сообщение # 1
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ОТПУСТИ БЕЗ ПЕЧАЛИ


Содержание:
Благодарности


Часть первая
СТРАННИЦА


История первая. Маяк в ночи


Благоухание нагретых солнцем трав так же отчаянно горчило, как и возникшая ниоткуда, рвущая сердце тоска о несбывшемся. Нигде, никогда Лита не ощущала так остро свою беспомощность перед всесильным «невозможно». И красота Дор’ш'амаи, Горькой Степи, не успокаивала и не утешала – заставляла душу раскрыться и принять в себя всю полноту печали, такой же реальной как колючка, прицепившаяся к рукаву блузки.
Ветер качал цветущие травы и лениво толкал в бок плывущие по небу редкие, но грозные на вид облака. Взгляд не отдыхал ни на волнах травяного «прибоя», ни на бесконечности неба. Хотелось чего-то маленького и простого, чуждого бесконечности, как два высоких стоячих камня возле которых она и Миреан устроили привал. Ее спутник раскладывал на походной скатерти простой завтрак; лицо обветренное, в начинающих выцветать волосах запутались травинки, а глаза – не счастливые, а усталые. Семь путешествий за три года, а ее любимый – убежденный домосед, но он сам предложил странствовать вместе.
Семь путешествий… В Старую Столицу, Риннт, они добирались из родной Сиддны то на повозках, то пешком, по лоцман-карте, сделанной для Миреана его другом-магом. Та же карта помогла выйти к Гиссере, Тенному морю, именно там, где находилась знаменитая раскопками Калангея, а позже - к Афарну, с его храмами и богами, безумной торговлей и горячим ветром. Впечатлений хватало. Столица показалась слишком вычурной, но позабавила соревнованиями вроде «пузоборья», в котором очень толстые люди, соблюдая правила, пихали друг друга животами, двигаясь по сложной цветной «паутине» на площадке для игры. Афарн поразил яркими красками, смешением языков и множеством причудливых культов, служители которых мирно сосуществовали в городе. Гиссера, великое море - темное, пенное, опасное, встретила штормом. На истерзанном волнами каменистом берегу эльфийка нашла ракушку зеленого перламутра, а Мир - старый ржавый нож. Зеленоглазый упрямец счистил патину, наточил лезвие и брал маленький клинок с собой в каждое путешествие.
Улиханна, тихая и скромная, с домами из темного и светлого песчаного кирпича принесла радость открытия чудесной музыки: от одной и той же песни хотелось то смеяться, то плакать. Порушенная Калангея… Половина города - живописные руины, спрятанные в зелени или свободные от нее. Несколько сотен лет назад жители предпочли разрушить часть города, чтобы сохранить остальное...
- Снова грустная, - заметил эльф, отрываясь от сочинения бутербродов - он никогда не делал двух одинаковых, - о чем думаешь, Искорка?
Полное имя было слишком длинным - Лита Эль Лезар, «искра в тумане жизни», или «душа-огонек», и любимый звал ее просто Искоркой.
- Никогда не надо просить кого-то исполнять чужие желания вместо собственных, - сказала девушка, оторвавшись от созерцания стоячих камней, серебристо-серых и шершавых, испещренных какими-то знаками. Даже если он любит тебя. Особенно если любит.
- Разве ты просила? – удивился Мир.
- Я показала свою печаль - это почти то же самое, - смущенно ответила эльфийка.
- Хочешь сказать, твоя печаль не оставила мне выбора? Ты не права. Грусть - естественное состояние как и радость… Не мешать другому грустить - значит принимать его выбор и не навязывать непрошенную помощь или компанию.
- Звучит так бессердечно, - невольно улыбнулась Лита, - или слишком откровенно, открыто, как говорят иногда мои дети, не боясь, что обижусь.
- Но ведь никто не спешит спасать от радости человека, который счастлив, почему с грустью должно быть иначе? - Миреан закончил с едой и сделал приглашающий жест: - Пора вкусить простых наслаждений жизни… и слопать все это!
- Всё? - пришла в ужас путешественница, озирая пирамиду из бутербродов, порезанные фрукты, красиво разложенные на салфетке, налитый в глубокие чаши сок. – Но если мы, два стройных эльфа, съедим столько хлеба-мяса-сыра, то станем такими же... кхм, «представительными», как риннтские пузоборцы, сородичи не признают нас за своих и не пустят обратно в Сиддну!
- Пока дотопаем до Сиддны, вся наша «представительность» сойдет на нет, - отмахнулся Миреан, беря из кучки фруктов яблоко побольше, - а одной рыжей эльфе совсем не помешало бы немного поправиться!
«Рыжая эльфа» подергала пряжку пояса на широких светлых брюках:
- А зачем? Одежда на мне не болтается, костями при ходьбе не гремлю...
- Зато аппетита вообще нет, как я ни стараюсь его разжечь, - с сожалением заметил зеленоглазый. - Ты счастлива и сияешь, твои волосы словно впитали солнце и пылают ореолом, за которым лица порой не увидать… Но при этом почти ничего не ешь.
- А может, я светом питаюсь, как цветы в твоей Оранжерее? - подмигнула она, взяла из пирамиды не самый маленький бутерброд, ухитрившись не обрушить сооружение, и решительно откусила - только ради того чтобы успокоить друга.
На самом деле в пути есть почти не хотелось - но приходилось.
Миреан довольно кивнул:
- Вот, правильно, кушай, не отвлекайся. Мне с этим изобилием без тебя не справится, никак!
И горькая печаль несбывшегося отступила, стало тепло и хорошо, словно в тумане зажегся маяк, и сделалось ясно, куда идти.
Ее любимый был хорошим природным магом и держал в Сиддне Оранжерею, где всегда можно было купить ростки или семена. Но его смелые эксперименты в волшебстве порой заканчивались курьезами, как осенью, три года назад. Очередное непроверенное заклинание вышло из-под контроля, и зеленая жизнь взбунтовалась: лианы и ветви вырвались наружу, словно взорвав Оранжерею изнутри, выдавив стекла и вынеся дверь. Лита проходила мимо, увидела это безобразие и сосредоточенно магичившего эльфа, который пытался справиться с последствиями эксперимента. Получалось не очень – заросли перестали ползти из теплицы на улицу, но и только. Девушка подошла и предложила Миреану свою помощь; она имела мало опыта в природной магии, но вместе им удалось заставить зелень, выплеснувшуюся наружу, пятиться назад, освобождая двери. Лита и хозяин непокорного зеленого богатства зашли внутрь и занялись настоящей работой – обрезали, подвязывали и выкорчевывали лишнее, приводя Оранжерею в относительный порядок. «Ты прости, но мне без тебя никак», - сказал Миреан во время небольшой передышки и смущенно улыбнулся. С тех пор эти слова были их знаком, общим воспоминанием, от которого светлело в душе.
Позже она нашла в старой книге стихотворение Мирэ Авен, поэтессы из мира Эн-Ами:
Ты прости, мне без тебя – никак.
Раньше? Мог. Но стоит ли об этом?
Только добрым верю я приметам.
Ты из них. Ты самый добрый знак.

Ничего, что попросил помочь?
Нам с тобой смешно и глупо спорить.
Все разделим мы: и свет, и горе,
И печаль, и труд, и день, и ночь.

Мало, много, или ничего?
Судит тот, кто ревностью отмечен.
Но ему не поделиться - нечем,
Запертая клетка - мир его.

Знаю, трудно сделать первый шаг,
Только ждать - всегда трудней, не легче.
Я не жду. Тебя вот так я встречу:
«Ты прости, мне без тебя – никак».
Совпадение, а может быть, чудо - как и то, что общая работа в теплице удивительно сблизила их, а завязавшаяся в тот осенний день дружба легко и естественно превратилась в любовь.

Ночевать под открытым небом всегда немного тревожно. Если видны звезды, то их оказывается слишком много. Лита глядела на огни на темном небосклоне и не могла уснуть. Миров, куда она никогда не попадет, было без счета, как и звезд. А вопрос - только один: почему? Почему в ее мире, Лив’д’Анэне, нет привязанных межмировых порталов? Почему амулеты переноса ненадежны, и с их помощью легче оказаться в жерле вулкана или на дне моря, чем в нужном тебе мире и месте? Почему она такой слабый маг, хотя ее Сила легко приходит, рождаясь от всего прекрасного, что девушка видит, слышит или чувствует?
Она говорила с волшебниками своего мира, и с путешественниками, попавшими сюда своими силами, тоже. Никто не мог дать совет или взять с собой ту, которая отчаянно хотела странствовать. Девушка могла утолить свою жажду только путешествиями по Лив’д’Анэну, но ни одной, ни с кем-то ей никогда не попасть в Хинсан с золотистым, как лучшее эльфийское вино, небом, и в Дорнею, где зимой идет цветной снег, в знаменитый театральной магией мир Эш. Красота, ее Сила, слишком слаба даже для обычных порталов; иначе они могли бы вернуться прямо завтра и Миреан перестал бы тихо тосковать по своей Оранжерее.
Сон все не приходил. Лита завернулась в накидку, спасавшую от ночной прохлады, прогулялась до стоячих камней, села возле них, обняв колени руками, и оставалась так, пока не взошли луны, четко и ясно высветившие знаки на монолитах. Они напоминали одарик, полумагический язык символов; книжку с одариком девушка нашла в школьной библиотеке и показала значки своим ученикам - вдруг заинтересует? Но дети, приходящие на уроки Добрых умений и увлечений, хотят рисовать, вырезать силуэты, танцевать и петь, а не разглядывать закорючки… Четыре знака на серебристо-серой поверхности можно было прочесть примерно так: «Уходи без печали, отпусти без надежды».
Она не удержалась - протянула руку и коснулась ближайшего символа, похожего на лепесток с двумя черенками – «нэнэ», «надежда». И его, и остальные, принятые ею за одарик, могло нарисовать время, а не люди. Вон то пересечение трещин очень напоминает знак «оа» - «жизнь»…
- Уходи без печали, отпусти без надежды, - повторила девушка беззвучно. И тотчас ее накрыл с головой поток «тихих слов», приходивших к Лите во вспышке внезапного вдохновения, которое эльфийка не могла контролировать. Странные и простые фразы прибивались к ней, словно потерянные дети, и как детям, она не могла отказать словам, хотя не знала, зачем они, для кого. Просто сила их требования, сила желания прозвучать была отчаянной. А крайнее отчаяние – пусть даже и слов – невыносимо.
Отчаяние слов, всегда звучавших стихами.
- Мы не знаем, что будет,
И не помним, что было
Наше прошлое - с нами,
Но сгорело, остыло.
Пережитого дети,
Мы мудрее не стали.
Научиться так трудно
Отпускать без печали.
Уходить без надежды,
Не тревожа былого,
Помня первое чувство
И последнее слово,
Но не строить на прошлом
Новых дней равелины,
Не придумывать правду
Ради веской причины.
И конечно, все просто,
Эти нити не рвутся.
Все находки-потери
С нами, в нас остаются,
И спасибо, что были.
Мы же путь продолжаем,
Отпустив без печали
Все, что помним и знаем.
Сразу же стало легче. Прохладный ветерок степи больше не горчил так сильно и знаки на камнях перестали привлекать взгляд. А Миреан спал. Он в самом деле очень устал – устал откладывать исполнение своей мечты и ждать возвращения. Если однажды найдется возможность покинуть пределы этого мира и увидеть другие, Лита постарается убедить его остаться в Лив’д’анэне, как бы ей ни хотелось путешествовать вместе с ним.
«Слышу тебя, - прервала ее размышления тихая музыка переданной кем-то мысли, - могу помочь, стереть границы между волей и силой, подходящей для странствий по другим мирам. Желаешь?»
Девушка испуганно и потрясенно огляделась, ища того, кто нарушил ее уединение, и почти сразу поймала себя на ощущении, что он далеко и между ними возможен лишь мысленный разговор.
«Желаю, - торопливо ответила она незнакомцу, предлагавшему ей дар. Горький аромат ночной степи, как запах величайшей возможности, кружил голову. - Но кто ты?» - «Зовущий, - ответил гость, и, помолчав, добавил чуть тише и проникновеннее: - есть мир по имени Шиара, там вершины у черных гор – серебряные острия, небо цвета светлого изумруда и синий ветер…»
И она отчаянно захотела увидеть все это, прямо сейчас. Красота-Сила колыхнулась, отвечая на ее желание, перелилась в новую форму - возникший перед ней высокий радужный цветок с острыми лепестками. Они раскрылись, легли на землю, показывая иное - острые черные горы, небо яркой зелени и ветер, перебирающий струи глубокой синевы в овале телепорта.
Лита поднялась. Первый порыв был – прямо сейчас шагнуть в портал, второй – разбудить Миреана. Потом девушка вспомнила - они хотят разного: ее любимый - домой, к своей Оранжерее, она - дальше, на встречу с синим ветром - и обещала себе не отнимать мечту у зеленоглазого эльфа.
Сомнение подорвало решимость. Цветок-портал сомкнул лепестки и пропал, распавшись искрами. Но Зовущий, она чувствовала, все еще здесь.
«Я поспешила? - спросила эльфийка с нотой вины, - границы еще держат меня, не дают пойти куда хочу и с кем хочу?» - и услышала неожиданное: «Границ нет. Но тобой движет личная сила, и за пределы тебя она не выходит. Ты сможешь переносить из мира в мир лишь себя».
Горечь этих слов показалась ошеломляющей, но все-таки Лита удержала ее в себе, как и новое «почему» и вместо этого мысленно произнесла:
«Спасибо. Как отблагодарить тебя и чем порадовать?»
Ей показалось, что собеседник немного отдалился, хотя ощущение было таким же смутным, как ветерок от пролетевшего у лица осеннего листа.
«Верь себе», - ответил он и исчез, оставив ее наедине с подходящей к концу ночью, гаснущими звездами и собой. Получившая все, девушка нуждалась еще в одной, очень простой вещи – времени: понять и принять собственный выбор.

Из «Путёвника» Литы:
«До утра я просидела у едва горевшего костра и слышала, как Миреан разговаривает во сне: «Семена ранние, нужно посадить их в самом начале весны… да, магия Воды сохраняет влажность в теплице… филодея хорошо растет и в доме, и на открытом воздухе…». Ему снилась Оранжерея.
Любимый проснулся с рассветом и какие-то мгновения, до окончательного пробуждения, его лицо оставалось очень печальным. И от этого все слова, которые я собирала, чтобы рассказать ему о ночном событии, разлетелись, исчезли как искры в темноте.
- Пойдем домой, - вот и все, которые были сказаны тем утром.
Позже, на привале, я все-таки нашла слова и смогла призвать портал Красоты, показала любимому Шиару, а потом вызвала образ Сиддны, улицу с теплицей и заставила Миреана попробовать вернуться этим порталом. Ничего не вышло, он не смог даже приблизиться к цветку-порталу, тот просто исчез. Поэтому мы закончили путь так же, как начали его – безо всякой магии.
Несколько недель после возвращения я изучала свои изменения, училась управлять волшебством переноса. Повторяла то, что в Дор’ш’амаи вышло почти случайно, пробовала новое, то и дело отправляла себя в разные уголки Лив’д’анэна, и Миреан, приходивший ко мне в гости, часто заставал пустой дом. Переход в виде радужного цветка, возникал по моему желанию и показывал Шиару, Эш, золотистый Хинсан и все, имя которых могла назвать. Но ни в один из других миров я так и не решилась шагнуть, пока не обрела уверенность в своих силах.
Миреан не пойдет со мной. Попрошу дождаться меня - или я постараюсь возвращаться почаще.
Ночной гость, сделавший мне подарок, так и не появился снова. Зовущий… выходит путаница, ведь кем бы ни был, он пришел на зов, а не звал сам. Я хотела бы поговорить с Зовущим снова, но не знаю, как вернуть его.
Мои уроки – Добрые умения и увлечения - не были обязательными в Школе, и когда я решила отправиться в путешествие по мирам, Вие Арис, глава Школы, легко отпустил меня, но спросил - вернусь ли? Вопрос удивил и заставил задуматься; мне не приходило в голову, что возможно остаться в чужом мире навсегда или просто заблудиться.
Мой мир зовется Лив’д’Анэн – «здесь сердце» или «как сердце». Он и один зеленоглазый эльф - два маяка в моей ночи».

Прикрепления: 9453517.jpg (250.7 Kb)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Вторник, 01.11.2011, 18:08 | Сообщение # 2
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История вторая. Мир для ханека


Сырое после недавнего дождя дерево горело плохо, кроме двух темно коричневых, почти черных веток, которые Лите с трудом удалось сломать. Эти вспыхнули сразу, зашипели выступившей на них смолой; сгорая, она наполняла воздух ароматом, похожим на тамарин, сладковатую пряность для тортов и печенья. Стемнело быстро, а жаль. Девушка мечтала увидеть закат над холмами, среди которых выпустил ее в этом новом мире портал Красоты. Поросшие сиреневатой травой, они тянулись до бесконечного горизонта впереди, поднимались слева и справа... Цветы - мелкие голубые шарики, словно сотканные из шелка, тихо приникали к земле под здешним стылым ветром, по счастью стихшим к ночи. Тут и там мелькали неразличимые и очень быстрые то ли ящерки, то ли крупные жуки, изредка девушка замечала блеск любопытных глаз в глубине круглых кустов. Деревья, высокие и острые, как иглы, стояли неподвижно, несмотря на ветер. Лите нужно было добраться до какого-нибудь поселка, но путешественница то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть невесомо парившее на крыльях из тонких алых паутинок существо, цветок в венце кривых черных шипов-когтей, узор из блестящих прожилок на коре дерева, и ночь застала ее врасплох. Выбрав место - окруженную кустами поляну, девушка развела костерок из собранных тут же веток - скорее для уюта, чем ради практической цели. Густо-лиловое небо усеяли звезды - большие, маленькие, яркие и не очень. Примерно так, разными по силе и цвету огнями, она видела доступные ей миры, когда сосредотачивалась на желании посетить следующий и давала Красоте, своей магии, заполнить самое большое пространство, на какое ее хватало. Миры, где условия жизни не подходили Лите, виделись как темные пятна с алыми крапинками, остальные сияли ярче или тусклее, спокойнее. Вся картина выглядела узором или сложной головоломкой. Главным ориентиром оставался ее родной мир - Лив’д’анэн. Даже теперь, когда девушка уже не могла видеть его на карте - слишком далеко ушла, направление она чувствовала, как если бы держала в руках прочную нить, связавшую ее с родиной.
К костру вышло черно-рыжее существо, через мгновение узнанное Литой - обычная кошка. Только у нее был слишком внимательный и умный взгляд и какая-то особенность, чуждость, не давшие сразу узнать в ней кошку. Полосатая, с длинным хвостом и неописуемо хитрющей мордочкой, мяука обошла костер по кругу и остановилась, устремив на путешественницу взгляд ярко-голубых глаз.
«Что же ты натворила, госпожа странница!» – услышала девушка звонкий детский голосок в своем разуме.
- А что я натворила? - спросила Лита без тревоги и удивления. Она чувствовала только покой, а красота этого мира до сих пор кружила ей голову, наполняя беспечностью и светлым доверием ко всем и всему.
«Сожгла дерево одхи, и теперь сюда сбегутся все ханеки, которые учуют запах дыма. Они станут петь тебе серенады до самого утра, или дольше, и обеспечат дикую головную боль дня на два».
Кошка дернула ухом, покосилась в сторону ближайшего круглого куста:
«О, уже началось».
Лита ничего не слышала – лишь едва различимый, на грани шепота, звук, вроде шелеста. Потом он стал чуть громче, стих, и вернулся более отчетливым.
Кошка вдруг встряхнулась и превратилась в девочку лет десяти, сидевшую на земле, обхватив колени руками. Клетчатое платье с короткой юбкой, светлые брючки, чуть коротковатые и не закрывавшие лодыжек, казавшиеся взъерошенными черно-рыжие волосы – настоящий сорванец, если судить по виду. Она дала рассмотреть себя, улыбнулась:
- Ты же не удивишься? Наверное, видела и не такое.
Голос был точно как в мысленном послании - высокий и чистый.
- Такого не видела, - не согласилась девушка, - и удивилась, немного. Хочешь яблоко?
- Давай, - не стала отказываться гостья, взяла огромный зеленый плод из рук эльфийки, надкусила, чуть поморщилась, - слишком сладкий. А ханеки чересчур громкие даже для человеческого слуха. На меня не угодишь... - Девочка скорчила забавную рожицу. - А у тебя от ханекова концерта не сводит скулы и не дрожат кончики ушей?
Лита с нарочитой серьезностью потрогала острое эльфийское ухо:
- Пока нет. Но ведь можно уйти? - она не ощущала никакого неудобства от ритмичных волн шелеста, в которых то и дело возникал тихий, прозрачный звон. Только слова стало трудно подбирать и потому она старалась говорить покороче. - Или магия - «полог тишины» поставить.
- «Полог» не задержит те звуки, которые не слышны ушами, но проникают прямо в мозг, - девочка швырнула в дрожавшие от треска кусты недоеденным яблоком, певцы-стрекотуны и не подумали умолкнуть, - а уйти не получится, они следом потянутся. Можно исчезнуть телепортом... Но давай я тебе сначала расскажу про ханеков и покажу их.
Девочка на четвереньках подкралась к ближайшему кусту, сунула внутрь руки и вытащила маленькое живое существо, длинное, с острой мордочкой, коротким же острым хвостиком и двумя парами полупрозрачных сиреневых крыльев-лепестков.
- Вот ханек. Я взяла его сородичей и дерево одхи из гибнущего мира и принесла к себе. Запах смолы одхи напоминает этим чудам дом, - девочка отпустила отчаянно барахтавшееся существо, и стрекотун удрал в кусты. - Ну а дым от смолы пахнет очень сильно и вызывает у них эйфорию. Ты, пропитанная этим дымом, для них теперь идол, исполнившаяся мечта о доме, который они не забыли. Серенады для того, чтобы порадовать тебя, и просто от счастья. Если телепортнешься, исчезнешь, вся эта стрекочущая малышня сделается несчастной и затоскует.
- Но ведь дым и запах все равно рассеются, - заметила путешественница.
- И это хорошо. Тогда ханеки просто уйдут, как если бы у них было свидание со всем любимым и дорогим, но оно закончилось... Меня Тирой зовут. Так уйдешь или переждешь? И как тебя называть?
- Лита, - представилась девушка, - останусь, конечно, не так уж много нужно от меня ханекам, чтобы отказывать в этой малости. Жаль их. Они тут не счастливы?
- Наверное, нет, - вздохнула Тира. - Вир-ан-Кай - этот мир так зовется - мало им подходит. Другие запахи, воздух и вода, климат… В итоге их жизнь сократилась с пятидесяти лет до двадцати.
- Жалко, - повторила Лита, понимая, что, наверное, ничего сделать нельзя. Миры так же уникальны, как и живые существа… Шепот и шелест мешали ясно мыслить, девушка потеряла нить рассуждений и закончила без особого желания говорить: - Если бы точно знать…
Девочка заметила ее рассеянность, спросила:
- Мысли путаются?
- Ага, - смущенно призналась странница.
- Погоди, - Тира исчезла со своего места и минутой спустя появилась в трех шагах от костра, у круглого куста, держа в руке игрушку - деревянный треугольник с подвесками, длинными и короткими полыми трубочками. Девочка повесила его на ветку; ветер тут же качнул подвески, зазвенел ими. Приятные и простые звуки, так не похожие на шуршание ханеков, словно глоток холодной воды в жаркий день освежили Литу, заставили туман в голове поредеть и отступить.
- Музыка помогла бы лучше, - заметила Тира, возвращаясь к огню, – но музыку нельзя. Ханеки начнут повторять мелодию на все лады снова и снова, с импровизациями, от которых взрывается мозг…
Она села полубоком к костру, глядя на Литу.
- Вот ты сказала «Если бы знать точно» - знать, каким был Арт, погибший мир ханеков? Я знаю: чтобы понять, что нужно малышам, стала одним из них, жила в маленькой стае… Но знание не помогает. Похожие миры есть, а точно таких, как Арт, не найти и за тысячу лет.
- Понимаю, - согласилась Лита. Ей хотелось помочь, или хоть попробовать, несмотря на безнадежность. – Но вдруг все-таки… Я путешествую по мирам и…
- Не стоит, - покачала головой Тира. И с интересом спросила: - А кем ты была до того, как стать странницей?
- Учительницей, - с удовольствием призналась девушка. - Вела «Добрые умения и увлечения» в Малой Школе.
- О! - девочка хлопнула в ладоши. - Тебе очень подходит. Расскажи про свои уроки особенное, запомнившееся.
Звенящая музыка игрушки-треугольника то стихала, то возвращалась, подменяя собой назойливое шуршание серенад. Спать совсем не хотелось, тем более собеседница попросила рассказать о том, что Лита искренне любила.
- Мой предмет - скорее отдых, чем урок, - заметила она, положив в костер новую ветку. - Дети играют, учатся друг у друга простым вещам, соревнуются в лепке, рисовании или конструировании, задают тысячу вопросов… Есть среди учеников удивительные… Даннери, мальчик-художник. На его картине я видела мир, похожий на этот – цветы-шарики и существа с паутинными крыльями. Или парящие горы и озеро зеленого пламени, которые тоже потом встретила. На последнем уроке – дети знали, что он последний, - Даннери подошел ко мне с блокнотом, где делал наброски карандашом и показал три рисунка, три лица. Только я почему-то не смогла сосредоточить на них взгляд, как следует рассмотреть. «Думаю, они важны» - так он сказал.
Лита подвинула к себе дорожную сумку, достала «Путёвник», свой дневник, и, полистав, нашла спрятанный между страниц свернутый лист, отдала его Тире:
- Посмотри. Может, ты видишь их четко?
Девочка развернула листочек с неровным краем, явно вырванный откуда-то, всмотрелась, чуть наклонив голову.
- Нет, не вижу. Но ведь они не для меня, - она вернула рисунок и девушка снова положила его меж страниц, убедившись, и самой ей пока не разглядеть нарисованного, смутное не стало четким, - но верь, твой ученик знал, что делает.
- Все дети знают, - возразила Лита, - это взрослые только тогда, когда пришел нужный момент.
Девочка засмеялась удивительным, очень приятным смехом. На миг стихли и ветер, и шуршание ханеков, даже перезвон трубочек музыкальной игрушки.
- Я поняла, ты очень любишь детей.
- А что любишь ты? – спросила Лита.
- Наверное, себя, – Тира подняла с травы камушек, подбросила его на ладони. - Это. И это, – она кивнула на кусты, где прятались стрекотуны.
- То есть все это – ты? - уточнила странница, не сбитая с толку паузой между предложениями и легкостью, с какой Тира произнесла их.
- Немного. Ровно настолько насколько оно необходимо. Сейчас покажу.
Костер погас, сразу, без дыма и искр, словно на его месте никогда не было никакого огня, но вместо него зажглось небо – вспыхнуло радужными гранями, точно этот мир находился внутри драгоценного камня, то и дело менявшего свой цвет. – Вир-ан-кай – третий мир Хрустальной Ветви - семнадцати миров, которые примыкают друг к другу то одной гранью, то другой – той, где у них есть общее. И все семнадцать норовят разлететься, когда общее теряется - всё как у людей. Чтобы сохранять единство, нужен тот, кто связывал бы их. - Она дернула себя за рыже-черную прядь. – Это я и есть.
Небо погасло, но костер зажегся вновь как ни в чем не бывало.
- И как ты связываешь миры?
- Очень по-разному. Иногда, как игла, сную туда-сюда, словно сшиваю. Порой задерживаюсь в одном мире, придавая ему вес своим присутствием. Конечно, я сама по себе, но все-таки существую именно ради того, чтобы присматривать за семнадцатью… Детьми. И не могу покидать их надолго. – Девочка немного помолчала, потом заметила с искренним удовольствием: - Можешь не говорить, сама знаю – мне есть чем гордиться.
- Конечно, есть, - согласилась Лита с улыбкой. Ты заботишься о других. Ханеков спасла.... А почему именно их и деревья?
- Схватила, кого успела. Собиралась потом вернуться на Арт, но он уже распался.
Путешественница вдруг ощутила странное напряжение, разлившееся в воздухе. Ханий концерт стал громче, но серенады сделались отчаяннее, торопливее, словно маленькие существа спешили порадовать слушателей, пока могли.
- Что случилось? - спросила она у Тиры.
Та очень взрослым взглядом поглядела на нее:
- Каес пришел. Ханеки - не его добыча, слишком шустрые, но сейчас они не могут уйти.
Девушка быстро встала и шагнула за пределы освещенного костром круга.
- Зачем? - спросила девочка, тоже вставая, - и главное - почему?
- Потому что так неправильно.
- Будешь драться с каесом? - уточнила Тира.
- Нет, я не умею, - тревога и отчаяние становились все ощутимее.
Лита зажгла магический огонек-шарик и запулила в ближайшие кусты, откуда громче всего звучали отчаянные серенады и еще несколько разбросала вокруг стоянки. Потом, сосредоточившись, послала двойную волну радужной магии, которая, вернувшись, позволила увидеть ханеков, прятавшихся тут и там, несколько других существ и одного хищника, убивающего стрекотунов. Каес, тощий, поросший клочковатым серым мехом, неторопливо заграбастывал когтистой лапой очередного ханека и отправлял его в пасть. Странница собрала в комок принесенные радужной волной ощущения – страх, отчаяние, ужас и боль маленьких жертв, их же радость и удивление от встречи с запахом любимого мира, равнодушную жестокость каеса с привкусом злого удовлетворения, и кинула все это в хищника. Подождав немного, она услышала громкий треск кустов и возобновившийся концерт певцов-стрекотунов – уже без отчаяния, - облегченно перевела дух и вернулась на свое место. Ее немного трясло от потери Силы, но Красота восстанавливалась быстро там, где ее окружало прекрасное.
- А если бы не вышло? - спросила Тира, тоже вернувшаяся к костру. - Взяла бы палку и отправилась настучать каесу по его хищной голове?
Лита покраснела. Именно так она и собиралась поступить. Некрупный хищник сбежал бы, а если нет - она успела бы придумать что-то еще.
- Знаю, что глупо, - призналась она, - но ничего не делать - больно. Да, я знаю о «порядке», делающим одного добычей другого, но если могу помешать, то мешаю. Тем более ханеки тут из-за меня и даже сопротивляться не могут.
- В общем-то, это так, - согласилась Тира, прислушиваясь, - каес удрал далеко, а других хищников рядом пока нет.
- Теперь точно не усну, - Лита еще раз пошевелила хворост в огне. Дерево сгорало слишком быстро, до утра не хватит. Но можно осветить стоянку и магией. Один из ее шариков до сих пор горел в кустах. - Ты страховала меня, да?
Девочка развела руками:
- Конечно. И наблюдала тоже. Что у тебя за магия?
- Красота. Сделаю, как ты - покажу… Можно руку? - Лита взяла ладонь Тиры, положила ее на свою тыльной стороной вниз, сосредоточилась... Легкая, искристая, как смех, волна Силы перетекла из большой ладони в маленькую, и над рукой девочки расцвел яркий радужный цветок. Он несколько раз повернулся вокруг своей оси, вытянулся в тоненькую нить и погас. - Ты показала мне прекрасное, сияющее небо, наполнила вдохновением и Силой. Такой, как эта.
Тира что-то сделала, и радужный цветок снова засиял над ее ладонью. Хор ханеков стал почти оглушительным, нежный звон палочек ловца уже не помогал. Лита закрыла уши ладонями, потом смутилась и опустила руки.
- Им слишком понравилось, - заметила девочка, - и малыши поняли, что спасены, а потому счастливы и распелись вовсю. Пора принимать серьезные меры. Давай еще посмотрим на красивое.
Костер снова погас, на этот раз сам, и в воздухе повисла картинка: небольшая красноватая скала, утес над рекой, освещенный неярким солнцем. И там была музыка, отличная от всего, что путешественница слышала в своей жизни. Без отчетливой, отличимой от естественного фона, природной тишины, мелодии, ритма, но с ощущением, что звучишь ты сам.
- На рассвете камень, нагреваясь, начинает петь, - сказала Тира. – Беззвучная музыка - самый надежный барьер между нами и ханеками.
Она подвинула картинку, оставив ее висеть слева, и открыла другую - крепость в скалах... Лита с удивлением поняла - ее построили не люди, а сама природа, сделав горы похожими на башенки, галереи, переходы и шпили дворца.
- Замок Ош, - с гордостью сообщила девочка, - есть легенда, что когда-то там находился Источник Силы, но иссяк, как только им перестали интересоваться люди. А вот Озерный край... Ровно сорок четыре мелких и больших озера. Некоторые ледяные, другие горячие. А это лунное дерево. К трем местным лунам никакого отношения не имеет, но красивое.
Она отчаянно хвалилась красотой семнадцати своих миров и обещала показать многое наяву, а не иллюзиями, если Лита захочет. Девушка наполнилась Красотой, потом переполнилась ей и попросила о перерыве, чтобы перевести дыхание и дать волю постучавшимся к ней «тихим словам». Она даже не стала ничего объяснять, просто заговорила стихами:

- Мне кажется, я видела уже
И белые снега, и сумрак синий,
Жемчужину в руке, на листьях иней
Не в мире, что не я - в родной душе.

Там множество миров, имен, страниц,
Почти знакомых тем, кто видел много,
Кому дороги все - одна дорога...
Но даже им не пересечь границ

И тайн не разгадать. Но не беда:
Пусть неподспудно многие забыты,
Миры и люди заново открыты
Однажды могут быть. Но не всегда.

Есть тот, кто заперт, и причиной - страх,
Что душу не поймут, и примут странно
Его находки, истины и раны;
Не жемчуг – камень принесут в руках.

Я знаю, что бывает. Все равно
Оправдан риск и верить так несложно,
Что даже там, где напрочь, безнадежно
Дверь заперта – открытым ждет окно.

Свобода видеть так легко ведет
Из мира «вне» сквозь запертые двери…
И кто-нибудь меня откроет, верю,
И жемчугом в ладонь свою возьмет.
Тира улыбалась – но словно бы каким то своим мыслям, а вовсе не услышанным только что словам. И все-таки она спросила:
- Это какое-то волшебство?
Лита удивилась:
- Нет, конечно. Разве похоже?
Девочка задумчиво кивнула:
- Показалось, что ты кого-то заклинаешь, саму себя, например. Не можешь контролировать?
- Не могу, - честно ответила эльфийка, - «тихие слова» приходят и уходят сами, и я не знаю, что они такое.
- Не пробовала записать?
- Нет, все происходит слишком быстро. И я боюсь – вдруг записанные слова потускнеют? – призналась странница.
- Не нужно бояться… Но давай продолжим, я показала еще не всё.
И они в самом деле продолжили, и смотрели картинки семнадцати миров почти до самого рассвета.
За час до него ханий концерт умолк. Лита не сразу заметила это, только когда поняла, что чего-то не хватает: она успела привыкнуть к фону в виде ритмичного шуршания. «Внутренняя музыка» тоже иссякла.
- Наконец-то – проворчала Тира, потягиваясь, - теперь ты можешь уйти или лечь спать. Кстати, подсказать тебе дорогу или помочь попасть поближе к жилью?
- Помочь, - кивнула эльфийка, тоже вставая, - уже есть хочется да и выспаться стоит. Иногда завидую улиткам – они могут носить свой дом с собой. Порталом могу перенестись лишь в знакомые места, а откуда они в новом мире? Порой приходится покидать его только потому, что я так и не смогла найти еду и ночлег.
- А если нашла опасность? Не представляю тебя дерущейся с кем-то. Даже с каесом. Вир-ан-кай не первый твой мир?
- Нет, семнадцатый, - признала девушка, - но считаю только те, где задержалась. За год, наверное, не так уж много… И да, я не с кем не дерусь. Если защититься не могу, то ухожу в следующий мир. Но так бывает не часто.
- Но бывает. Примешь подарок? Я насчет улитки с домиком. Это осуществимо.
- Да, но… - второе слово прозвучало уже не в пространстве Вир-ан-Кай, хотя Лита и не заметила момента перехода, но ощутила внутреннюю «щекотку», которая была всегда при пересечении границ миров. Правда тут, где бы оно ни было, девушка видела лишь пустоту, наполненную… или готовую наполниться, но не слишком желающую этого. Гостям она тоже не сильно радовалась, если судить по чувству легкой встревоженности и возмущенным вспышкам, сполохам в серой полутемноте.
- Тише, тише, - сказала Тира очень мягко. Слова вызвали новую вспышку, перелив сиренево-голубого, быстро погасшую. – Это Междумирье. Отсюда вышли все остальные миры. И тут можно сделать тебе дом, несколько комнат для отдыха и безопасности. Какой ты хочешь? Как представляешь свое убежище?
Лита огляделась. Она стояла на твердом, но не видела этой тверди. Над головой не было неба, лишь всполохи, теперь не такие частые.
- Мне кажется, это место против вторжения.
- Такова его природа, - кивнула девочка, - всегда быть против изменений. Но они случаются в свое время. И мы с тобой можем решить, что время пришло сейчас. Небольшое изменение Междумирью не повредит. Так какой дом тебе сделать?
- Две комнаты, - сказала Лита, - маленькая и побольше. Из мебели только самое нужное. Большой шкаф с дверцами, зеркало, кушетка. Стол и пара стульев. Платяной шкаф может быть, кресло.
- И холодный шкаф для еды, - подсказала Тира. Она уже занималась делом - мяла в руках кусочек мерцающего пространства, растягивала его и сжимала. Всполохи в серо-черном нечто исчезли, словно затаились. Мерцающее «тесто» из рук рыжей девочки пропало, но их с Литой окружил золотистый туман, а потом он сгустился до нового - небольшой комнатки с минимумом мебели. - Посмотри, все верно? Пока можно поменять.
Девушка огляделась. Уютно, хотя немного тесновато. Словно услышав ее, стены немного раздвинулись.
- Больше нельзя, - сказала Тира, - Междумирье возмутится и выставит нас отсюда.
- Теперь хорошо, - кивнула эльфийка, - то, что нужно. А потом я украшу этот новый дом... Пещеру, да, Пеструю Пещеру.
Тира засмеялась и какое-то напряжение – наверное, оно принадлежало Междумирью, - исчезло.
- Запомни это место и сумеешь сюда возвращаться, когда захочешь, только подумав о нем. А теперь попробуй вернуть нас туда, где мы были. Тренируйся, - Тира подмигнула ей.
Лита сосредоточилась, ощущая радость и азарт. Она ждала портала Красоты, но вместо этого просто снова оказалась на поляне мира Вир-ан-Кай.
- Значит, справишься, - заметила девочка, - мне уже пора.
Она театрально щелкнула пальцами, и перед странницей возник портал, а в нем – ночная улица и дом с вывеской на шайне, общем языке – «Рыжая Королева», и рисунком очень знакомой черно-рыжей кошки.
- Это хорошая гостиница и недорогая. А Рыжая Королева - мое прозвище.
За ее спиной отчаянно зазвенели трубочки музыкальной игрушки. Лита обернулась – большой по сравнении с первым ханек, с серой и словно потрескавшейся кожей, стоял у куста и трогал лапой игрушку.
- Долгожитель, - заметила Тира с улыбкой, - они сообразительные. Может даже забрать игрушку и потом повесить ее на другой куст. Тут, у меня, ханеки даже летать не могут, слишком тяжелые. Да и вообще от них нет пользы, но… симпатичные же?
Девушка кивнула.
- Им нужен мир, где как на чистом листе можно написать о коротких зимах и затяжных дождях, после которых лес оглушительно пахнет сырой землей и мятными травами, о синеватом снеге и двух маленьких лунах. Если встретишь такой, пожалуйста, не забудь вернуться и сказать мне.
- Не забуду, - пообещала Лита.
- И я стану иногда приходить в гости в твою Пещеру.
- Я буду рада, - улыбнулась странница.
Тира исчезла, не прощаясь, должно быть, ее важное больше не могло ждать. И девушка тоже решила не медлить и вошла в оставленный для нее портал, за которым ждали ночь и отдых.

Из «Путёвника» Литы:
«Первые несколько месяцев я могла возвращаться домой из каждого нового мира. Потом перестало хватать Красоты на возвращение - слишком далеко ушла. Иногда приходилось быстро исчезать, чтобы не попасть в беду. Из моей магии не сделаешь оружия даже для защиты. Подарок Рыжей Королевы все изменил.
Теперь я могу отдыхать в Междумирье, в моей Пестрой Пещере, и Тира иногда приходит в гости. Ее суждения взрослые, но она решительно не желает принимать иной облик, чем нравящийся ей вид десятилетней девочки. Пещера не выдерживает долгого присутствия нескольких человек. Вдвоем мы можем быть там пару часов, не больше. Но обычно этого хватает.
До сих пор мне не попалось ни одного «мира, что как чистый лист» и не знаю, бывают ли такие, но продолжаю искать и спрашивать.
Скучаю по маме, сестрам и любимому, и теперь, когда у меня есть свой маленький походный дом, даже больше, не знаю почему. Вчера впервые за полгода я подумала - как хорошо будет вернуться насовсем. Мне, как и ханекам, по-настоящему нужен только один мир – тот, где меня ждут».


Прикрепления: 2299038.jpg (69.3 Kb) · 2831172.jpg (34.8 Kb)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Среда, 02.11.2011, 17:11 | Сообщение # 3
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История третья: Развязать узел


- Один шажок потом другой -
Мое ты сердце успокой.
Обед хорош, большая честь!
Но можно ли все это есть?
Поданная еда хотя и выглядела странно, но пахла вкусно, и Лита решила проверить, съедобны ли для нее эти сиреневые комочки с синими прожилками и точками, плавающие в золотистом желе.
Корявость состряпанного на скорую руку вербального заклинания, какими девушка пользовалась при любых сложностях, не помешала ему сработать как надо. Над тарелкой с «супом» вспыхнули три зеленых огонька; один неуверенно мигнул желтым и вернулся к спокойному цвету листвы… Пища оказалась подходящей. Лита не стала гасить «проверялки» - сил они отнимали немного, а аппетит у странницы по мирам разыгрался не на шутку.
Кроме супа она заказала мясо и прохладный напиток из местных фруктов. Напиток выглядел, и даже пах, как ягодный сок, но оказалось, что ей нельзя его пить. А у супа и мяса было изумительное послевкусие, полностью меняющее представление о блюде через несколько минут после того, как его попробуешь.
Этот мир назывался «Нериан-на» - «Тугой узел» или «Затянутый узел». Обитатели его имели оливковую – от очень темного оттенка до едва различимого отлива, кожу. Высокие статные женщины все темноволосы, мужчины - чуть ниже ростом, с почти белыми или рыжими волосами. Нериан-на принимал гостей из разных миров; Лита видела тут кентавра, великана и представителей неизвестных ей рас вроде существа, по виду состоящего из мыльных пузырей; присутствие чужаков никого не удивляло.
Известные в этом мире Пещеры Дождя поразили красотой. Низкий потолок и стены их, усыпанные мельчайшими кристалликами, казались бархатными. Свет стоявших на полу светильников, словно тянущийся вверх, поднимался по этому каменному ворсу мерцающими переливами, меняя цвет от густо-синего до прозрачно-лилового, от глубокого пурпура до нежнейшей розоватой белизны, от черного с изумрудным отливом до цвета весенней зелени. А в другом гроте, обычном на вид, звучало вечное эхо – словно там бродила от стены к стене заблудившаяся душа, которая пела… Иногда она умолкала, но и тогда не было тишины – ее заменял шелест дождя, наполнявший подземелья и давший им название. Дождь почему-то сильнее всего остального напоминал о доме.
Пять лет дороги по мирам. Наверное, уже пора было подумать о возвращении, но жажда путешествий не давала повернуть назад.
Комната в «Колыбели» - такие гостиницы неизменно находились в любых мирах, - стоила совсем дешево – несколько серебряных монет. Удивительно, но серебро брали везде, а золото - нет. Поэтому, когда случалось заработать, Лита просила гонорар серебром. В прошлом мире портал Красоты выпустил ее на главной городской площади, где девушку-мага, сразу взяли в оборот, попросив помочь в оформлении местного праздника. Она помогла бы и бесплатно, но от предложенного вознаграждения не отказалась.
Всюду говорили на разных языках, но случалось, знали и Общий. Если же нет – помогала мыслеречь, иногда – «Понималка», капризное и ненадежное, но работающее заклинание, а возможность объясниться знаками или показать что-то с помощью иллюзии, оставалась всегда.

Вечером, когда Лита делала записи в дневнике, к ней в комнату постучались. «Понималка» в этом мире работала со странностями – переводила все, кроме нескольких простых слов, но сложные названия или имена расшифровывала, раскладывая на составные части. И когда получивший разрешение войти гость, высокий мужчина с волосами цвета темного мёда, бледно-зеленой, словно выцветшей под солнцем, кожей и озабоченным лицом представился «Реоло, ше-тана», девушка услышала не только это, но и чуть запоздавший «перевод» - «грустящий-возле-порога» и «мастер узлов». Первое было именем, а второе, кажется, каким-то званием.
- Останьтесь у нас, госпожа! - поклонившись ей после вычурного и не совсем понятного приветствия, произнес гость (слово «ниаче», скорее всего, означало именно «госпожу», хотя заклинание не стало его переводить).
- Для чего, ше-тана? – удивилась девушка. – Я могу чем-то помочь?
- Ваше присутствие очень важно, - «мастер узлов» наверняка владел собственным амулетом для перевода, но, стоя в пяти шагах от сидевшей на кушетке девушки, попадал под действие ее заклятья. Он зачем-то стукнул об пол причудливо изогнутой тростью, с которой пришел, - ен хорошо воспринимает вас.
- Ниач ше-тана, я ничего не понимаю, - призналась Лита.
- Город и мир, госпожа, – нерианнец замолчал, поправил явно тугой ворот длинного сзади и короткого спереди вышитого изумрудными нитями белого одеяния. - Они пронизаны полями ен.
Кажется, оливковокожий маг говорил о местной Силе.
- Присядьте, - попросила она, - и расскажите в чем тут дело.
Реоло еще раз поклонился и опустился в кресло.
- Все ше-та, которые прибывают сюда, сталкиваются с этим – они могут очень мало или ничего, - продолжил он, - нашу ен можно направить только на себя самого. Иногда – на неживые объекты, на это способны только мастера.
Гость сделал паузу, давая Лите возможность обдумать услышанное. Суть она уловила: местная Сила - слово «ен» так же оставленное переводилкой без внимания - позволяла магу заколдовать только себя самого.
- У меня пока не было трудностей с магией, - сказала она.
Ше-тана кивнул:
- Необычная ен. Ваша – как бы ниоткуда. Интересный источник. Вы берете Силу не снаружи, а изнутри, в себе?
Лита покачала головой.
- На такое мало кто способен, ше-тана. Внутренней Силы очень мало, и потратить ее – потерять жизнь. Я получаю энергию от всего красивого, что встречаю на своем пути. Когда увиденное меня радует, душа наполняется магией...
- Это очень необычно - перебил Реоло, и девушка ощутила смущение от того, что принялась читать лекции незнакомому, но явно опытному магу, - источник все-таки в вас, а не снаружи. Ен нашего мира делится собой неохотно, но охотно учится новому. Каждый иномирный ше-та дает ей новое. А новые свойства ен – это новые возможности для всех, кто пользуется ею. Вы умеете направлять ее на живых.
Девушка начала понимать. Вчера днем в нижнем зале «Колыбели» у одного из гостей внезапно отказало сердце – зеленокожий юноша схватился за грудь и упал у самой двери. Его пытались вернуть обычными способами; Лита предложила помощь и воспользовалась Красотой, чтобы снова заставить его сердце биться. И «держала», пока не подоспела настоящая помощь, квалифицированный лекарь с помощником. Ее фокус с «проверялками», кажется, тоже привлек внимание.
- Вы думаете, если я останусь, ваша ен постепенно… изучит мою ен и переймет ее свойства? И закрепит их за собой?
- Это может быть так. Пока только одно ясно: ен этой области меняется. А ведь вы здесь всего две пары. Что будет, если задержитесь на долю или полный круг?
- Я не могу, ше-тана, - с сожалением ответила Лита, понимая - ее отказ звучит, как слова ребенка, решившего немного покапризничать. – На самом деле не могу. На полупару останусь, но не больше.
День-полупару она и правда могла тут пробыть. Красоты в этом мире девушка увидела много, и потраченная на переход сюда Сила восполнилась быстро. Но о месяце-доле и тем более годе-полном круге не могло идти речи. Дорога делала ее одержимой и не позволяла оставаться где-то надолго. Всякий раз стоило чуть задержаться или хоть пожелать этого, как возникало чувство страшного одиночества и пустоты. Помогали, да и то на время, мысли о доме и Миреане. Но как объяснить все это человеку, который желает блага для своего мира и хочет от нее совсем немного?
Объяснять не пришлось; ше-тана Реоло не стал ее уговаривать, не стал расспрашивать о причинах отказа, он встал, поклонился и покинул комнату странницы. После его ухода Лита долго думала о том, что рассказал гость. Для себя она уже решила остаться в Нериан-на так долго, как сумеет.

Утром, когда Лита спустилась вниз, позавтракать, как ей нравилось, в общем зале, девушка-служанка подвела к ней крошечного мальчишку.
- Госпожа, - сказала она, - мой брат Маю не видит. Вы можете посмотреть его?
Трудно было поверить, что мальчик слеп. Он смотрел в одну точку, но не хотел стоять на месте, вертелся, дергал сестру за руку - вел себя как все дети. Только когда обронил игрушку, зверька из меха, с бусинками-глазками и двумя парами ярких тряпичных крыльев, он наклонился и шарил рукой по полу, пока не отыскал потерю.
- Понимаешь, посмотреть я могу, - ответила эльфийка осторожно, - но, не зная особенностей строения вашего тела, как я сумею понять, что именно не так? Исцеление – особый вид магии, и у меня в нем почти нет опыта. Вчера я просто поддержала жизнь в человеке до прихода настоящих целителей, а лечить врожденную болезнь сердца, о которой его подруга сказала, не пыталась. Причину слепоты твоего брата я не знаю - не знаю, как помочь ему, и сумею ли не навредить, если возьмусь за лечение.
- Понимаю, госпожа, - кивнула служанка. Без особой надежды – так же, как и просила.
Лита вздохнула и, взяв малыша за руку, притянула к себе, поближе, чтобы легче было «смотреть».
Мальчик на удивление спокойно просидел на коленях эльфийки все то время, пока она пыталась понять, что не так с его глазами. Причину слепоты она не нашла; по ощущениям, по знаниям, которые приносила «читающая» Сила, все было в порядке. Только Маю все равно не видел, как будто сам этого не хотел.
Ребенок время от времени гладил свою игрушку, тряс или дергал за крылышки.
- Он с ней не расстается? – спросила Лита, осененная мыслью.
- Почти никогда, - подтвердила девушка-служанка. – Это его любимая.
Лита передала ей малыша и встала с места.
- Дай мне ее на время. Я попробую сделать для мальчика «глаза».
Малыш отдал игрушку только после долгих уговоров сестры. Лита села прямо на пол, положила крылатого мохнатика перед собой, а руки ладонями вверх – справа и слева от игрушки. И начала творить волшебство.
Это было и работой, и чудом. Магия Красоты изменяла свойства игрушки, наполняла ее новой сущностью, протягивала особые нити от нее к малышу, которого теперь держала на руках его сестра. Глазки-пуговки не смогли бы видеть, конечно, волшебными глазами должна была стать вся игрушка…
…Получилось ли? Закончив и проверив все сделанное, Лита протянула вещицу Маю.
Вновь получив в руки свое сокровище, малыш радостно засмеялся. Лита следила за тем, как натянулись и зазвенели связавшие мальчика и меховую вещицу нити. Маю тискал и тряс игрушку, а потом вдруг замер. Глаза малыша оставались неподвижными, но ясно было, что он видит. Маю что-то невнятно сказал, сестра опустила его на пол, и мальчишка тут же потопал куда-то. Как оказалось – к ярко одетой женщине, сидевшей за столиком в середине зала. Достигнув цели, он потрогал висевшее на ее юбке украшение в виде разноцветных колец, потряс их и снова засмеялся. Девушка-служанка тихо ахнула. Мальчишка обернулся к ней:
- Ла-ли, мии? – спросил он.
«Понималка» не смогла перевести лепет малыша, смысл его знали, наверное, лишь родители и сестра. Ла-ли подскочила к братику, схватила его на руки и извинилась перед цветастой гостьей, которая понимающе улыбнулась – она и еще двое посетителей «Колыбели» были свидетелями сотворенного волшебства.

Лита заказала завтрак, но съела его без особого аппетита – вдруг очень захотелось спать. Она поднялась в свою комнату и прилегла. Сон сморил ее до самого вечера.
Эльфийку разбудил голод; в нижнем зале ее встретила Ла-ли, снова поблагодарившая «госпожу-волшебницу» и принесшая ей ужин.
- Теперь Маю всегда будет видеть? – девочка долго выбирала минутку, когда задать этот вопрос и от Литы почти не отходила, но странница не торопила ее.
- Если не потеряет игрушку, - ответила она, - но понимаешь, это просто артефакт, волшебная безделушка. Мальчик может привыкнуть, что видит... Как объяснить… если с глазами на самом деле все в порядке, а причина в его разуме, то он, поверив, что зряч, будет зрячим всегда.
- Он потом растерялся, - сказала Ла-ли, - сначала все было ему интересно, все хотел потрогать, и вдруг встал посреди комнаты и заревел.
- Возвращение зрения потрясло бы и взрослого, - кивнула Лита и, наконец, занялась ужином.

На следующий день она собралась уходить, заплатила за комнату и вышла из гостиницы, но у самых дверей ее остановил какой-то человек.
- Госпожа, вы не посмотрите это? – спросил он, показывая ей шкатулку из прозрачного стекла.
- Мне ничего не нужно, спасибо, - отказалась Лита.
- Я не продаю эту кеаль, - покачал головой человек. На его одежде была такая же вышивка, как на странной тоге ше-тана. – Хочу ее открыть, но не хватает ен.
Лита не собиралась задерживаться, но услуга была пустяковая. Она «прочитала» шкатулку, пустую на вид, а на самом деле скрывавшую в себе тонкую пластинку из металла, и открыла ее, соединив две оборванные силовые нити. Пластинка внутри оказалась ключом к этой самой шкатулке.
Так и не представившийся ей маг поблагодарил, извинился за чью-то нелепую шутку и ушел.

Лита направилась за город и через час оказалась на берегу небольшого озерца. Место было красивое – именно здесь она впервые ступила на землю мира Нериан-на, выйдя из портала Красоты, и уйти хотела отсюда. Девушка полюбовалась прозрачнейшей водой, озерным дном с белыми и темными камешками и небом, почти таким же синим, как озеро, и призвала Красоту.
Радужный цветок портала поднялся перед ней, чуть подрагивая острыми лепестками. Он сиял и едва слышно звенел – как роса на рассвете, а потом странно качнулся и погас. Лита попыталась призвать новый – и ничего не вышло. Она пробовала снова и снова; появляясь, порталы неизменно гасли или не отзывались вовсе.
Она промучилась так несколько часов. Сила была, но порталы не работали. Лита проверила все – ей ничто не мешало, и обычные заклинания действовали без сбоев, даже ненадежное в условиях другого мира погодное. Усмирив вызванный ветер, но так и не найдя причины отказа порталов, Лита села на траву. Мир Нериан-на не хотел отпускать ее. А может быть, ее не отпускала ен, которой она была нужна? Но девушка не ощущала давления, сопротивления и вообще ничего. Она просто не могла уйти.
В этот миг ее настигла высасывающая душу тоска, - обычное чувство, говорившее, что ей пора покинуть этот мир. Но просто чувством предупреждение не ограничилось: у Литы перехватило дыхание, мир пошатнулся и начал сворачиваться, складываться, как бумажный домик. И тогда словно издалека протянулась чья-то теплая ладонь, погладила ее по голове и дурнота тотчас отступила.
Прийти в себя сразу не удалось, а когда получилось, оказалось - уже вечер. Лита решила провести еще одну ночь в гостинице, и перенеслась к ее дверям простым порталом, послушным, как и другие магические действия.

Причину неудачи с уходом она так и не нашла. Три дня проведя в гостинице, исследуя собственную вдруг предавшую ее Силу, Лита не отыскала ответа на вопрос, почему не может покинуть Нериан-на. Три дня ей то и дело напоминало о себе скребуще-щемящее, выворачивающее душу чувство тоски, и каждый раз кто-то со стороны, теплый, словно бы родной и знакомый, помогал ей. Лита пыталась поговорить с этим кем-то, но не слышала ответа.
В нижнем зале ее всегда ждали люди, просившие исцеления, иногда – волшебной поддержки, совета или просто доброго слова. Один раз к ней подошел торговец, предложивший купить «маленькое, но волшебное» живое существо, тьялу, похожую на крылатую кошку. Лите понравилась тьяла, а тьяле, кажется, понравилась эльфийка. Но девушка все еще надеялась уйти отсюда, и она не смогла бы взять тьялу с собой.
Странница пыталась вырваться из Нериан-на снова и снова, раз за разом, день за днем, и, спускаясь в нижний зал «Колыбели» после очередной бесплодной попытки, находила там ждавших ее людей. И этому не было конца...

Из «Путёвника» Литы:
«…и теплая ладонь снова погладила меня. В этот раз не чтобы успокоить, усмирить жестокое чувство пустоты - она просила разрешения прийти. И я разрешила.
Над столом возник переливающийся белым сгусток. Повисев немного, он опустился на столешницу и обрел форму небольшой вещицы со странными очертаниями - слепленные в хаотический узел нити, толстые и тонкие. Потом облик вещи снова потек, и она стала похожей на ракушку, найденную на берегу Гиссеры.
Маги города (наверное, ше-тана Реоло был среди них) со своей ен совладать не могли, но сумели направить мою Силу в нужное им русло, на создание этой маленькой вещицы, ки – якоря, державшего меня в Нериан-на. Творя волшебство, я укрепляла связь с ней и с миром, который не могла покинуть, не взяв с собой якоря, о существовании которого не знала. Но созданное Красотой, не может оставаться просто вещью. Чем больше моего волшебства впитывал этот «якорь», тем меньше в нем оставалось от вещи. Неживое вытеснялось живым, и в конце концов проводница осознала себя - и нашу связь... Она стала помогать мне, поддерживала, прикосновением утоляя тоску по путешествиям, изучая свои возможности. Потом пришла, как только поняла, что способна на это и сумела рассказать о себе, о вынужденном коварстве здешних магов и попросила взять с собой.
Тот миг знакомства словно приоткрыл нас друг для друга, и мы могли свободно общаться, обмениваться словами и чувствами. А потом эта дверь почему-то закрылась. Я не успела объяснить, что ни одно живое существо не смогу увести порталом Красоты в другой мир. Но подумала - ки тоже создана Красотой, а вдруг получится? Попробовала перейти вместе с ней и все получилось. С тех пор мы путешествуем вдвоем.
Ки не может говорить, но передает мне важное в виде образов, которые я не всегда понимаю. Видит она тоже иначе - яркие цветные пятна и сияющие контуры, и не воспринимает сказанные вслух слова. Я пытаюсь передавать ей мысли и чувства. Где-то на пересечении наших возможностей и находится дверь к пониманию, которая может открыться снова в любой миг. В одно из таких мгновений ки показала мне, как создавать связи с любым миром для мгновенного возвращения в него. Это очень красиво – нужно сплести в единую нить две, которые дает мне ки – золотистую и серебряную, и зацепить ее за что-нибудь, привязать. Эта связь невидима, но прочна, и я чувствую ее так же хорошо, как направление на родной мир. Когда вернусь домой, создам привязку и к Лив’д’анэну и уже никогда не покину его надолго.
Я еще раз посетила Нериан-на - прикрепила ен к тем чудесным пещерам, к их Красоте. Если магия мира начнет питаться от нее, то сможет исцелять и еще очень многое. Конечно, я не могу быть уверена в этом, но надеюсь, а надежда иногда творит чудеса».



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 05.11.2011, 20:11 | Сообщение # 4
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История четвертая: Не враги


Справиться с заклятьем не получалось, Лита даже чувствовала его смутно, как сквозь закрытые веки и плотную повязку на глазах ощущается свет неяркого солнца. Роковое Предупреждение не действовало на саму Литу, но сводило с ума других. Девушка попросту сбежала сюда, на берег озера, где некому не могла причинить вреда и снова и снова пыталась избавиться от «подарка» человека из сиреневой пустыни. Он только посмотрел на нее и словно окатил странницу ледяной водой с крошками льда. Вот эти крошки она и пыталась собрать все в одном месте и поместить в непроницаемый кокон, чтобы потом разобраться с ними всерьез, а пока хотя бы лишить заклятие возможности вредить. Без толку… Отчаянно устав от бесплодных попыток она дала себе время на отдых, созерцание прекрасного, которое окружало ее. Волны, тихие, как сон ребенка, свет солнца, задержавшегося над горами, меняющие форму тучи и разный цвет неба – от густо-синего до почти белого там, где лучи светила прорываются сквозь темный покров. Красота утешала, как улыбка друга.
Восемь лет в пути. Подлинная одержимость дорогой – наверное, она именно такая, когда ничто тебя не остановит, но и сам не можешь и не хочешь остановиться. Маячок на внутренней лоцман-карте, всегда указывал главное направление – домой, но возвращении все еще не думалось.
Она услышала шаги, вскочила на ноги, и крепко зажмурилась, готовясь выкрикнуть предупреждение. Заклинание атаковало прежде всего тех, на кого она смотрела.
- Что? - спросил очень юный голос.
Ребенок…
- Малыш, уходи, - попросила девушка, - здесь опасно. Рядом со мной опасно.
Воздух заметно вздрогнул и тут же успокоился.
- Малыш ушел, - произнес совсем другой голос, взрослый, - в чем опасность?
Лита растерялась. Минуту назад тут не было никого, и вот целых два человека, прихода которых она не заметила, не ощутила?
- В Роковом предупреждении - сказала она, и только потом подумала - незнакомец может не знать, что это заклинание и принять слова за угрозу.
- Давай сюда, - ответил он, опровергнув невысказанные сомнения и ледяные крошки волшебства сжались, съежились, попытались спрятаться. Они не хотели атаковать. Но смысл их существования был именно в этом. И в следующий миг они накинулись на новую жертву, даже не видя ее, и пропали без следа. Лита открыла глаза, не понимая, что происходит и почему. Заклятье просто исчезло, рассыпалось, как ветхая ткань. А тот, кто, кажется, сделал это, стоял перед ней.
Мужчина... Едва глянув на него Лита поняла - он и был и тем исчезнувшим мальчишкой, и мог принять любой облик, но сейчас перед ней стоял мужчина с очень внимательным взглядом и разноцветными волосами. Что-то в нем царапало, заставляло беспокоиться. В воздухе все отчетливее разливался запах ржавчины.
- Спасибо, - сказала девушка.
- Да ничего, - кивнул неожиданный спаситель, отвернулся, прошел по берегу и сел, прислонившись спиной к большому темно-серому камню. Солнце светило ему в лицо, но, кажется, он не замечал этого. Лита могла уходить. Да ей и хотелось уйти, попросту – сбежать подальше от человека, который ничем ей не угрожал, а помог. Вместо этого она подошла к нему и представилась.
- Я Лита.
- А я Клай, - он стряхнул с рукава песок и поглядел на девушку. - Кто тебя так, Роковым Предупреждением?
- Человек. Он сам себя наказывал, а я помешала. В пустыне с очень мелким и острым песком - идти по ней даже в обуви нельзя, а этот босиком…
Воспоминание явилось непрошенным. Сиреневая пустыня, мерцающая и прекрасная. Небо над ней меняло цвета, словно играло ими… Симфония цвета и света, постепенно сходившая на нет к ночи. Красота – всегда волшебство, иногда – магия, Сила.
Но там была не только Красота, но и боль, и одиночество. Человек, который шел босым по чуть теплому, но острому, как битое стекло, песку.
- И что? - без особого интереса в голосе спросил Клай. Море шумело и билось, словно возмущаясь, что никак нельзя выйти из берегов.
- Ничего. Зачем ему страдать? Никто не должен... – попыталась объяснить Лита.
- Ты вправду в это веришь? Если кто-то хочет страдать, так значит и должен. Не надо мешать человеку быть жертвой, если ему это приятно. Собой как распорядилась? Предпочла тут мучиться со своим заклинанием, а не других мучить, так чем тот человек хуже или лучше тебя?
- Не надо так, - попросила Лита, - виноват он в чем-то или нет, но нельзя было с собой... так. Боль не поможет ничему. Никогда не помогает. И гнев, и ненависть к себе тоже.
Она снова вспомнила человека из пустыни. «Я заслужил... Я должен быть наказан, это даст мне покой…». Своей ненавистью к себе он не давал ей залечить его раны. Тогда Лита просто взяла его за плечи и, открыв портал, перенеслась вместе с ним в ближайший город. И худой, страшный, окровавленный человек, увидав других людей, закричал так, что у нее оборвалось сердце. А потом он поглядел на нее - взглядом сломленного собственной ненавистью человека... Тогда она впервые ощутила ледышки Рокового предупреждения, а несколькими часами позже увидела, как люди сходят от него с ума, и ушла на этот пустынный берег.
- Он хотел заслужить покой, - усмехнулся Клай, - и его на самом деле нужно заслужить. Только разным людям покой приносят разные вещи.
- Ему нужно было прощение, а не покой, - сказала Лита. Клай молчал и в этом молчании словно был упрек.
- Откуда ты знаешь, что ему было нужно?
- Ниоткуда, - признала она, - но…
Ей вдруг сделалось нехорошо; запах ржавчины стал сильнее.
- Как ты смог? - спросила она, не желая продолжать спор о выборе. - Как снял заклятье?
- Просто подошел слишком близко. Я поглощаю или разрушаю любую магию. Уходи.
Она не стала спорить:
- Еще раз спасибо и прощай.
Клай неловко передернул плечами, но ничего не сказал.
Лита попыталась открыть портал и не сумела. Мужчина вскинул темный взгляд:
- Подальше отойди.
Лита уже поняла. Она прошла по песку двадцать шагов и снова призвала Красоту. За ее спиной Клай издал странный звук - точно хотел спеть, а ему вдруг сжало горло.
Девушка обернулась. Человек уходил прочь, но очень медленно, словно заставляя себя. А потом он вдруг смазался, точно был рисунком на бумаге, попавшим под дождь, и рассыпался сиреневыми лентами. Ленты, тревожно пульсируя светящимися знаками на них, полетели прочь и скрылись в мгновение ока.
Лита, наконец, перестала ощущать запах ржавчины и дурноту. Портал нетерпеливо мерцал, словно поторапливая. И правильно. У нее впереди было еще много миров и много встреч, и те, трое кто был для нее важен.

Из «Путёвника» Литы:
«...Мы делили ужин и разговор. Клай спрашивал о разных пустяках, а иногда произносил бессвязную фразу. Я не спросила, откуда он взялся в этом новом мире, удивительном мире Эш, знавшем особую, театральную, магию. Здешние заклинания нужно было не читать, а разыгрывать, как пьесы, - скорее увлечение, чем профессия. О магии Клай спрашивал тоже, и о Красоте. Кажется, он не человек, по крайней мере, не считает себя человеком. Иногда распадается на светящиеся ленты и исчезает, порой на его коже появляются сиреневые знаки. Мое предложение перекусить - когда он появился, я как раз собиралась обедать и раскладывала на камне у озера свои припасы, – почему-то заставило его растеряться.
Два мира спустя в таверне ко мне подошел менестрель.
- Песня специально для госпожи, - сказал он и спел мне о странном.
Есть легенда о двух чародеях, создавших женщину из цветов; волшебница по имени Ниаммат сделала слугу из магических Слов, главным из которых, его сердцем, стало «Польза». Ей нужен был накопитель магии, способный поглощать обычные слова и превращать их в энергию, но оказалось, что запасенная рукотворным слугой Сила может питать только его самого, а других отравляет, гасит любое магическое воздействие, искажает заклятья... Инструмент оказался бесполезным и был выброшен… Имя того, кто послал ко мне менестреля было Клай, и, наверное, в песне – его история.
Прошло, кажется, больше месяца, когда он появился снова, когда я уже открыла портал Красоты и собиралась покинуть тот мир. Переход не закрылся и не исчез, как в прошлый раз, хотя Клай стоял рядом, и даже запаха ржавчины, сопровождавшего его всюду, почти не ощущалось.
- Можно с тобой? - спросил мой незнакомый знакомец.
Пришлось объяснить, и почему-то оказалось очень сложно подбирать слова:
- Понимаешь, просто не могу тебя взять. Не сумею…
Его глаза вдруг стали прозрачными, словно человек, сделанный из слов, собирался раствориться в воздухе и начал с глаз.
Я погасила портал и рассказала - о Зовущем и магии Красоты, о Миреане.
- Но меня все равно притянет туда же, куда и тебя, - усмехнулся гость после всех моих слов. - Твоя магия. У Красоты странный вкус, но когда попробуешь, уже не можешь без нее.
Больше он ничего не объяснил, рассыпался на ленты, исчез.
Я встречаю его снова и снова, иногда просто вижу лицо в толпе. Но Клай больше не приближается. Если бы понимать, что происходит... Связала ли нас магия Красоты, которую он невольно поглотил, или что-то другое? Спрошу, когда встретимся снова. Ведь мы не враги. Но даже враги могут поговорить друг с другом.
Прикрепления: 6711754.jpg (79.2 Kb) · 2257121.jpg (124.7 Kb)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Понедельник, 07.11.2011, 17:04 | Сообщение # 5
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Часть вторая
УЧИТЕЛЬНИЦА

Академия. Танец


Цветок портала Красоты выпустил ее возле высокого здания, показавшегося Лите не просто строением, а миром в мире. Громада с арками и башенками, балконами, переходами и пристройками, не портившими общего вида архитектурного ансамбля и повторявшими его стиль, выглядела не просто обитаемой, а живой. Остальное - горы, простор степи, далекая пустыня и где-то в стороне - алые отблески, то ли гроза, то ли мощная магия, казалось в сравнении со зданием меньше и незначительней. Ворота оказались открыты настежь.
Воздух нового мира – ясный, пронизанный светом солнца, то и дело упрямо выныривавшего из-за тяжелых, клубившихся туч, был прозрачен и свеж. Лита поправила воротник рубашки и чуть-чуть подтянула шнуровку корсета. Обычный наряд путешественницы, удобный и простой, не вызывал удивления в тех мирах, где одевались весьма причудливо, и там, где преобладала строгость стиля, а ее любимые коричнево-зеленые тона нигде не бросались в глаза.
Ветер качнул подвески сережек, купленных в предыдущем мире. Словно здоровался… Тот мир отпустил ее лишь через два месяца. Насколько задержит новый?
Дерево у ворот шелестело листвой - огромные с резными зубчиками листья как ладони приветствовавшего ее друга. Пятнадцать лет в пути, последние пять - путь домой, на котором каждый мир приближал ее к родному. Тот, что встретил Красотой, позже мог стать неуютным, точно не был рад гостье; а мир, скупой на красивое, часто оказывался гостеприимным и уютным. Этот вызывал странное чувство – предвкушение какой-то радости с ноткой печали, куда более глубокой, чем радость. Она постаралась справиться с собой, но тревожное, непостоянное небо, перебиравшее тучи, как придирчивый покупатель – товар в магазине, не давало забыть собственную тревогу.
И там, среди туч, странная птица, то ли искала что-то, то ли танцевала. Заслоняя глаза от солнца, такого же неверного, как и все небо, она рассматривала парящего, пока не поняла: не птица – дракон. Внезапно возникшее странное чувство перекрыло даже тревогу: она никогда не видела ничего подобного танцу крылатого, но знакома... Не с тем, как танцуют драконы, не с похожими на одарик знаками на камне, не с тем, как возвращаются домой из долгого-долгого путешествия, а с тем, что общего у нее, этого дракона в небе, и самого неба.
Она не знала, что с этим делать. Во всяком случае, сейчас. А дракон продолжал танцевать, словно ему еще было, что сказать ей, да и всему миру.
Стоять, запрокинув голову, оказалось неудобно, и ей почему-то показалось, что крылатый не хочет, чтобы за ним так пристально наблюдали. Лита проводила взглядом дракона, сотворившего еще один красивый пируэт и снова поглядела на высокое здание.
Вовремя. Короткая мелодия, донесшаяся со стороны распахнутых дверей, дала начало бурному потоку высыпавших во двор юношей и девушек. Видимо студентов. Это была Академия.
Солнце и ветер продолжали играть с тучами в свою, особенную игру. Но прозрачный свет дня не исчезал, не смешивался с сумраком, наползавшим из-за туч, казался каким-то сказочным сокровищем, которое стоит ценить. Тучи были не очень хорошим местом, чтобы как следует спрятаться. А может, им просто надоело – стоило солнцу найти среди темных громад одну, побольше, как она лениво отодвигалась в сторону, выдавая убежище светила. Ничто не остается тайным надолго.
Лита ощутила слабое движение в кармане брюк, где носила свою ки. Девушка достала ее и едва не выронила - вещица, крошечная безделица, похожая на ракушку, стала неожиданно тяжелой, ее форма текла, окутывалась туманом... Эльфийка положила ки на мощеную камнем дорожку, ведущую к дверям Академии. Туман загустел, накрыв часть тропинки, а потом рассеялся. На дорожке стояла перламутровая классная доска.
Такое уже случалось: ки, изменяя форму, пыталась что-то сказать своей «хозяйке». Обычно – каково ее отношение к новому миру или ситуации. А сейчас - предлагала обратить больше внимания на Академию, где можно стать учителем? Лите предстояло как-то устроиться, не меньше чем на месяц, а может и больше, и сидеть без дела девушка не любила.
Проводница, словно согласившись с этим утверждением, поймала луч выглянувшего из-за туч солнца, блеснула нежным переливом цвета, и свернулась обратно в ракушку.
Лита вернула ее в карман, поправила растрепанные ветром волосы, и вошла в высокие, распахнутые настежь двери Академии.




Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 11.11.2011, 18:47 | Сообщение # 6
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История первая: Трое и хаос


В кабинет главы Академии Лита заглянула не без робости; по дороге сюда ей сказали, что ректором тут - демон.
- Доброго дня! - поздоровалась она, не переступая порога.
Высокий, метра под два, хозяин кабинета повернулся от стола к посетительнице и, замерев на секунду, уменьшился на пару десятков сантиметров. Капюшон темного плаща откинулся, и на эльфийку взглянули зеленые с вертикальными зрачками глаза, в которых мелькали багровые огоньки. Черный, словно вечная тьма, плащ распахнулся, когда Ректор сел на краешек стола. Вот так запросто…
- Что привело вас сюда, госпожа? - у кристальной фигурки парящего демона, стоявшей тут же, на столе, засветились серебром глаза, словно она услышала тихий, но выразительный голос хозяина кабинета. Ректор положил руку с длинными пальцами, заканчивавшимися когтями, на фигурку, и глаза ее погасли.
- Дорога миров привела, господин ректор, - уже без робости сказала Лита и, наконец, переступила порог. Кабинет не был большим, но с первого взгляда становилось ясно, что тут много работали. На столе лежали карты небес разных миров и несколько светящихся, словно в ожидании, кристаллов. На углу стояла горелка, где нагревалась колба с каким-то веществом, напоминающим расплавленное золото. Тонкие нити заклинаний парили над всем этим, свиваясь, словно в неведомом танце.
- Возможно, Академии нужны учителя. А мне придется тут задержаться, правда, не знаю насколько. Дома я вела «Добрые умения и увлечения» в Общей школе, но это здесь вряд ли понадобится. Может быть, у вас есть какие-то вакансии? – Лита улыбнулась. - Не люблю без дела сидеть.
- Вакансии? Что ж... – Ректор протянул руку и взял со стола свиток с печатью, изображавшей причудливое дерево с крупными листьями. - Есть вакансия мага-вербала... Думаю, что представитель вашего народа с этой работой справится.
Он указал на стену, в ней тут же открылся портал, ведущий в аудиторию, освещаемую лишь падающим из окна светом. Мебель стояла в творческом беспорядке, словно ожидая, когда к этому хаосу приложит руку Учитель.
- Благодарю. Я Лита Эль Лезар. - Немного ироничный, немного загадочный демон ей понравился, вести уроки вербалики она сможет, особенно после пятнадцатилетней полевой, или, скорее, дорожной, практики. - Наверное, надо сразу сказать... не знаю, когда я уйду, это может случиться внезапно.
- Это не проблема, Лита Эль Лезар. Мое имя Марк Ксенон. Будьте нашим гостем столько, сколько вам нужно, и надеюсь, что пребывание у нас пойдет вам на пользу так же, как и нашим студентам, - глаза Ректора сверкнули серебряным и багровым, и он снова вырос до почти двухметрового роста, а между алыми рогами промелькнула молния, высветившая красноватую кожу лица - словно предупреждение не принимать то, что видишь за то, что хочешь видеть. - Надеюсь, вы лишены предубеждения, что работать на демона - плохо для души? – тихий смешок колыхнул плащ.
Лита тоже развеселилась. Предупреждение или нет, но демон шутил сам и понимал шутки.
- Душа? Сейчас спрошу, - она помолчала с очень сосредоточенным видом и сказала: - Моя душа рада, что мне придется на вас работать. Говорит - демоны очень бережно относятся к душам и знают, что простые вещи – самые ценные.
Ректор снова усмехнулся, подошел к Лите и, мягко взяв ее под руку, провел в портал.
- Это и будет ваша аудитория. Обустраивайте ее, как пожелаете. – Демон повел рукой, и на стенах загорелись шарики-светильники, освещая просторную комнату. Мягкий свет был приятным для глаз. - Скажите мне когда будете готовы начать вести уроки. А я вынужден откланяться, - Ректор отпустил руку эльфийки и сделал шаг назад, в портал. Окно в приемную с шелестом закрылось, оставляя девушку одну в комнате, в окружении разнообразных учебных принадлежностей.

Уборки оказалось много. Но и Красоты тоже. Купольный потолок залы, был искусно расписан переходящими друг в друга картинами - утро, день, вечер и ночь. И они же, если приглядеться - весна, лето, зима, осень. Цвета - мягкие, теплые, ни одной резкой темной краски. В самом центре потолка-купола – золотистый дракон, олицетворение жажды жизни. Хотя сам дракон был символом, художнику этого показалось мало, и он нарисовал в лапах дракона Белый Цветок, олицетворение Дара, Чуда... Жизнь несет Чудо, или, может быть, Чудо летит на крыльях Жизни...
Фрески на стенах были не хуже - нежные, сиренево-розовые колышущиеся на ветру травы. Блики от двух витражных окон играли на росписи - алые, синие, желтые и изумрудные ромбы.
В холле стояло несколько маленьких столиков и один большой, все пустые. В дополнение имелись стулья, лавки со спинками и без, пара кресел. Должно быть, сюда снесли всю ненужную мебель из соседних классов, но Лита ничего лишнего не увидела. Если все расставить правильно, получится и уютно, и просторно.
Итак, хаос тут уже был. Осталось засучить рукава и привнести в холл немного порядка.
Стоило сначала переодеться - а для этого пришлось на пять минут переместиться Пещеру, комнатку в Междумирье, где она хранила все нужное ей и порой отдыхала. Лита достала из шкафа темную блузу без рукавов, штаны из холста, со смешными кожаными заплатками, переоделась, подвязала рыжие волосы и вернулась в свою учебную залу. Пестрый Холл - вот как она решила назвать ее!
В Холле у витражного окна уже стояла незнакомая девочка. Светло-каштановые, с медным отливом, короткие волосы пышным облачком окружали милое лицо – россыпь веснушек и смелый взгляд фиалковых глаз.
- Здравствуйте, - поздоровалась она, - я Дрем Амика, Ректор прислал меня вам помочь.
- Здравствуй. Я Лита Эль Лезар, хорошо бы просто «Лита» и на «ты». Чем тебе нравится заниматься?
- Тем, что не сопротивляется, - пошутила девушка и огляделась, - ну, это не так страшно. Что вы… ты хочешь сделать?
- Обмести стены от пыли, вымыть пол, разобрать вещи в шкафах и столах, нужное расставить по местам, ненужное выбросить.
- Не много… Нужны вода, тряпки и щетка, - девочка положила на стол сумку, висевшую на плече, на спинку стула повесила свою бархатную безрукавку, завернула рукава форменной рубашки.
- Тебе бы тоже переодеться, а то вымажешься, - заметила Лита.
- Ничего, у меня «чистюля» есть, - тряхнула головой Дрем, от этого облачко волос забавно колыхнулось, - бытовые заклинания - это что-то. А если тут для уборки применить магию?
- Я стараюсь обходиться без магии, когда можно, - призналась Лита. – Сделать что-то самой приятнее и… правильнее что ли. Вот ведро, вот тряпки, а вот и щетка! - все нужное, кроме воды, она обнаружила в одном из шкафов.
- Колодец за корпусом Факультета Магии Жизни, - с легкой иронией сообщила Дрем. - Мне сбегать?
Лита посмотрела на нее с удивлением; кажется девушка обиделась.
- Нет, конечно, - учительница поделилась Красотой со Стихией Воды, и та ответила, наполнив ведро хрустальной влагой, - нет смысла.
Дальнейший разговор почему-то не заладился. Девочка молча занималась уборкой. Лита напевая нехитрую песенку, привязавшуюся к ней в предпоследнем мире, левитировала под самым потолком и осторожно стирала пыль с фрески. По правде сказать, она не решилась бы тут магичить. Никакое заклинание не сделает все так же хорошо, так же нежно, как руки человека. Дрем, закончив разбирать хлам в шкафу, сделала передышку и, присев на край стула, наблюдала за Литой. Учительница поняла ее взгляд по-своему.
- Помочь тебе сюда подняться?
- Я умею, - пожала плечами Дрем, плавно взлетела, пролевитировала вдоль одной из стен, рассматривая яркий рисунок, и, спустившись, продолжила работу.
Лита поняла, что сделала что-то не так, чем-то задела Дрем, но не успела понять, чем.
- Ничего себе классная комната!
Учительница обернулась на голос - в дверях стоял светловолосый юноша в мешковатом и явно рабочем костюме, с веником в руке. Через вторую, левую руку, у него были перекинуты холстины. Вместо кисти из завернутого рукава выглядывал обрубок. - Здравствуйте, я на помощь!
- Здравствуй. Тоже Ректор послал? - улыбнулась Лита.
- Я сам, - гордо сказал юноша. - Яск Тинвой к вашим услугам. Это мой третий на сегодня класс. И, кажется, последний.
Он огляделся, поставил веник у стены и развернул одну из своих холстин. Она оказалась мешком. Мальчик без разговоров стал складывать в него мусор из разобранного шкафа, пользуясь обеими руками - кисть ему заменяло заклинание, с которым Яск управлялся очень ловко. Заклятье выполняло все, что должна делать человеческая рука и даже чуточку больше. Например, он, не сходя с места, мог доставать предметы, лежавшие в нескольких шагах.
- «Хваталка»? - спросила, понаблюдав за ним, Дрем.
- Она, - кивнул мальчик, - так ваши имена - тайна?
Учительница представилась, Дрем назвалась сама. Яск выволок мешок в коридор и взялся за веник.
- Цветов не хватает, - сказал он, когда Лита занялась окном. – Тут артефактор ругался, что у него не класс, а оранжерея. Наверное, поделится зеленью, если попросить. Я сбегаю?
- Если хочешь, - согласилась учительница.
Яск ушел и быстро вернулся с парой цветочных горшков. В одном цветущая филодея, в другом - какой-то плющ. Вряд ли Яск сумел бы удержать такой огромный горшок своей обычной рукой, а заклинание обхватило его мерцающей силовой петлей и превосходно держало. Мальчишке пришлось обмотаться лианами плюща, чтобы они не волочились по полу.
- Дикий фавн, дитя чащи, - сказала Дрем без улыбки.
- Где? - юноша с притворным удивлением огляделся, но фавна так и не нашел. - Вообще-то, я бы не отказался быть фавном. Они точно знают, что сказать, если девушка дуется. - Яск поставил горшки на окно и стал разматывать с себя плющ, - а вот я не знаю. Может, просто попросить тебя перестать дуться?
- Дуться? Глупое слово, - не поддержала шутки немного взъерошенная Дрем. Она быстро и нервно перебирала вещи в ящике большого стола.
- Вот именно! - мальчик, наконец, справился с плющом, но лианы пока просто свисали с подоконника. – Если слово глупое, то каково же тогда занятие, которое так называется? Госпожа, нужны растяжки для лиан.
- Сейчас сообразим…
В коридоре раздался топоток. Через минуту в класс заглянула кентаврица:
- Ой, извините. Яск, ты не выйдешь?
Юноша вышел в коридор и быстро вернулся:
- Извините, учитель, вы меня не отпустите? Кори без меня никак, - он кивнул на маячившую в дверях кентаврицу.
- Иди, конечно, - Лита вспомнила вдруг, как Миреан сказал почти то же самое – «Мне без тебя никак», и на сердце у нее потеплело.
Когда Яск ушел, она решила разобраться с тем, что не давало ей покоя.
- На что ты обиделась? - спросила она у Дрем, разматывая клубок тонкой бечевы, найденный в одном из шкафов. На окне нашлись зацепки для нее.
- Ни на что, госпожа, - ответила девушка, продолжавшая воевать с тем же ящиком.
- Я вижу, что тебе стало грустно. А когда ты пришла - не было, - Лита на время оставила свою работу. - Значит, я сделала что-то, что испортило тебе настроение. Что же?
Дрем бросила работу.
- Просто я не люблю вранье. Или когда человек говорит одно, а делает другое. Извините, госпожа учительница.
- Ничего не поняла, - развела руками Лита.
Девушка с грохотом захлопнула ящик стола.
- Вы принципиально избегаете пользоваться магией. Но когда вам это удобно, забываете о своих принципах. Это хорошо?
Лита задумалась.
- Попробую объяснить. Представь, что у тебя есть кусок дерева, и надо вырезать из него чашу. Ты умеешь это, и у тебя есть инструмент. Но есть и друг, который тоже умеет вырезать чаши. Что ты сделаешь - возьмешь своей резак и сделаешь чашу сама? Попросишь друга?
- Если друг умеет делать это лучше, то попрошу его, так будет проще, - ответила девушка.
- Но магия ничего не упрощает, Дрем. Заклятье даже самое надежное, может не сработать или сработать не так. Друг может сделать чашу не такой, как ты хочешь. И что доставит тебе радость - самой придать форму куску дерева или позволить сделать это за тебя? Кому ты больше доверяешь? Себе? Своей магии?
Девушка чуть улыбнулась.
- Ловко это вы повернули... А если радости ничто не приносит, или мне все равно?
- Тогда, наверное, ты подумаешь о том, что хорошо бы не навредить, верно? - спросила Лита, довольная тем, что девушка перестала хмуриться.
- Резак может соскользнуть и вместо того, чтобы сделать узор, поцарапать чашу. Правда, магия тоже может, тут вы правы, - Дрем подумала и кивнула. - Вы боялись, что чистка заклинанием повредит картины?
- И это тоже. Мне, в самом деле, нравится что-то делать самой. А вот воду таскать издалека совсем не обязательно. Тем более что это пришлось бы делать часто. А так - смотри, мы почти закончили. Так что ну ее, эту магию, будем просто друзьями, ладно?
Дрем подумала, потом кивнула и снова улыбнулась.
Как раз вернулся немного растрепанный Яск, принесший с собой запах краски.
- Обещал Кори сделать марионетку на день рождения ее сестры, - объяснил он не дожидаясь вопроса, - А это уже сегодня. Эх, опять разрядился. - Он покрутил медный браслет на плече покалеченной руки, но толку не было, - да ничего. Кажется, осталось только мебель переставить? Что и куда, госпожа учитель?
Он подошел к одному из шкафов, отодвинутому им от стены, и толкнул его. Шкаф встал на место безо всякого сопротивления.
- Разрешишь мне попробовать зарядить твой амулет? - спросила Лита, сообразившая, что на браслет и было повешено заклинание – «хваталка». Правда, Яск легко обходился и без волшебной руки.
- Не получится, госпожа. Эта магия на мою жизнь завязана и подзаряжается от тока моей крови. Что еще нужно передвинуть?
- Тот стол ближе к окну и, наверное, все. И может быть, будешь звать меня на «ты»?
- Пока не могу, - Яск легко подвинул стол светлого, с розоватым отливом дерева, поправил, чтобы стоял ровнее, и кивнул, довольный тем, как получилось, - я всем, кто старше, говорю «вы».
- Сто солнц моей тени, не очень-то я и старше, - заметила Лита. - По человеческому счету мне лет тридцать не больше.
- Скорее меньше, - не согласилась Дрем и почему-то покраснела. - А тебе сколько, герой-помощник?
- Ну, девятнадцать. Но я не возраст имел в виду. Вот если однажды вы, госпожа учительница, станете, как я... Тогда да. Но пока вы учитель, а я ученик, буду «выкать».
- И что нужно сделать, чтобы стать, как ты? - спросила Дрем, на секунду опередив Литу.
- Не знаю пока, - улыбнулся юноша, - ну, может, я все это просто так придумал. Только мне кажется, что нет.
Хаос был побежден, пусть даже на время. Лита оглядела Пестрый Холл. Все на своем месте, все блестит чистотой. Лианы плюща распределены по натянутой бечеве. Столы, столики и парты, коврики для сидения, скамьи, стулья и кресла – все там, где нужно. И перламутровая классная доска. Ки очень понравилась эта форма; приняв ее впервые на ступеньках Академии, она вернулась к ней в классе, после ухода Дрем и Яска. Вспомнив двух своих помощников, Лита улыбнулась. Хорошее было начало. И хорошая цель – сделать что-то, чтобы Яск стал звать ее на «ты».
Зацепившись за воспоминание, она как за нить вытянула очередную цепочку «тихих слов» ставших для нее последнее время редкостью. Она не знала, почему и не была рада потере.
Я не знаю, что нужно сделать:
Поменять золотое с белым,
Проявить неземную смелость,
Или просто правду сказать,
Чтобы всем нам подняться выше,
Чтоб прислушаться и услышать,
Как мечта говорит и дышит.
Только - нужно уметь летать.

Только надо делать, не зная,
Кто небесный и кто - земная,
Просто, верить в себя, желая
Эту веру в душе хранить.
И тогда легко научиться
Без уроков нам обходиться,
И отчаянно подружится,
Так, чтоб порознь - как не жить.

Вот так. Словно кто-то сказал это ей или для нее.
Лита закрыла «Путёвник», сделав одну короткую запись. Хотела написать о другом: как устала путешествовать и как хочет вернуться домой. О порталах, переносящих от мира к миру, словно отдаляющих ее от родного. О том, что пятнадцать лет разлуки с любимым - слишком много. Что Сила, потраченная на переход, каждый раз восстанавливается все медленнее, все неохотнее. Но сейчас не думалось о том, что ей предстоит провести в этом новом мире месяц или два. Впереди было много интересного.

Ректор Марк Ксенон

Дрем

Яск



Всегда рядом.
 
LitaДата: Понедельник, 28.11.2011, 10:49 | Сообщение # 7
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История вторая: Сфинкс рассказывает сказку

С тренировочной площадки доносились звуки боя. Редкие, но мощные всплески Силы говорили о том, что поединщики - неслабые маги, способные, не отвлекаясь от рукопашной, сосредотачиваться на сложных заклинаниях. Лите стало любопытно, но когда она подошла к дверям тренировочной, поединок уже закончился и противники, ректор Ксенон и сфинкс с очень светлой шкурой, раскланивались, обмениваясь необидными подколками. Забавно был видеть, как кланяется огромная серая кошка с большими треугольными ушами, мощными лапами и чешуйчатым хвостом. Встань сфинкс на задние лапы, он оказался бы выше ростом, чем его противник-демон.
Зрительницу заметили сразу.
- Приветствую, - сказал Ректор, - как ученики? Не разочаровывают? Не шалят?
Сфинкс принял человеческую форму, и, поклонившись, с интересом смотрел на нее. Теперь он выглядел, как светлокожий молодой мужчина, только вот глаза - нечеловеческие, слишком яркие, лучистые. Да еще прическа – множество мелких и крупных косичек, плотно прилегающих к голове, серых, как камень. Может быть, они уже и были окаменевшими. Девушка читала, что возрастные изменения сфинксов, которые заканчиваются полной неподвижностью тела, начинаются именно с волос. Одет он был, как воин - кожа и стальные пластины на куртке, широкий пояс с кольцами для оружия, свободного покроя штаны, сужающиеся книзу и коричневые сапоги из той же мягкой кожи.
- Зачем им шалить? – удивилась учительница, - создать вербальное заклинание и проверить, как оно работает – гораздо веселее!
- Проверить? Прямо в классе? - спросил сфинкс. У него был потрясающий по красоте голос, низкий и бархатистый. Глубокий бархат ночного неба…
- Конечно. Холл защищен от неприятных случайностей, контур охранного заклятья поглощает лишнюю энергию и не дает ученикам причинить вред себе или друг другу. К тому же я учу их произносить заклятья без последнего слова, и действие их проявляется, но не в полной мере.
- Это хорошо. Хотя мне кажется, что такого рода защита не слишком надежна. Но вы учитель, а не я, вам виднее, - кивнул сфинкс.
- Раану, не занудствуй, пожалуйста. Перепугаешь новую учительницу, и она сбежит. Кто тогда будет преподавать вербалику? Ты?
- Ни за что! Я вообще не собираюсь преподавать - терпения не хватит вдалбливать в учеников основы чего бы то ни было!
- Ага, а консультировать всех по вопросам ритуалистики терпения хватает, - улыбнулся демон. – Да что с тебя взять? Сфинксы все помешаны на работе. Хм, а я вас не представил друг другу. Раану... Извини твое второе имя мне не выговорить, мастер-маг, лентяй и сноб. А это Лита Эль Лезар, учитель вербальной магии.
- Приятное знакомство, - поклонился сфинкс, ни он, ни Марк Ксенон не выглядели после поединка усталыми или потрепанными. - Если у вас есть время, расскажите о ваших уроках. Это интересно.
Рассказать было о чем. На первый же урок пришла очень талантливая девушка, эльфийка Оксис – Лита была уверена, что из нее выйдет хороший учитель той же вербалики; радовали две девушки – спокойная Ксоанариель, которая выполняла задания с большой долей фантазии, и Юллеанель – яркая как огонь, сущность которого носила в себе, создававшая такие же яркие стихи-заклинания. Были Симила и Велена, темные эльфийки, некромантки с факультета смерти, во всем разные, и как бы дополнявшие друг друга… Впрочем, это скорее личное отношение, а не оценка их талантов беспристрастным учителем. Лита не ожидала, что учеников будет так много – вербалика входила в число предметов свободного посещения. На первый урок пришло пятеро. Потом семь. Потом десять… Постоянно кто-то заходил и после уроков – с вопросами и просто так. Кроме Яска и Дрем.
Демон Марк ушел, но Раану остался. Он и девушка вместе дошли до библиотеки, но сфинкс больше не спрашивал ни о чем, а рассказ, о котором попросил ее, выслушал без особого интереса. Лита подумала, что на самом деле его интересует что-то другое. У дверей книгохранилища он простился с ней и ушел, ступая вроде бы легко, и в то же время казалось, что каменные плиты пола чуть проседают под его весом.

Древо заклятий торчало посреди Пестрого Холла постоянно. Просто выдавать задания было неинтересно ни ей, ни ученикам, поэтому на втором же уроке она создала дерево с ветвями, на которых росли цветы-заклинания. Холл был большим, и сильный, с прямыми ветками ствол никому не мешал. Полчаса назад дерево уронило в подставленные эльфийкой Оксис ладони синий цветок, тут же превратившийся в свиток с названием заклинания – «Невидимость». Ничего особенного, но девушка написала для заклинания красивые стихи.
«Сквозь прозрачные пальцы, я смотрю на стекло.
Сколько времени даром, просто так утекло.
Обещала исчезнуть, не оставив следа.
Кто поможет мне в этом и откроет Врата?
Но соленые капли вдруг с ресниц упадут
И холодные мысли, не тревожа, уйдут.
Я истаю, как иней под теплым лучом...
Я хотела как лучше, ты совсем ни при чем».
Лита перечитала и снова улыбнулась. Теплые строчки…
- Замечательно получилось, Оксис, теперь сделайте визуализацию.
Ученица сосредоточилась и стала нараспев читать заклинание. Ей нужно было представить, как она становится призрачной, медленно тает…
- Сквозь прозрачные пальцы, я смотрю на стекло.
Сколько времени даром, просто так утекло.
Обещала исчезнуть, не оставив следа.
Кто поможет мне в этом и откроет Врата?
Пальцы девушки, державшие тетрадку с заклинанием, стали просвечивать насквозь и начавшаяся с них прозрачность переместилась на руки, понималась все выше...
- Но соленые капли вдруг с ресниц упадут.
И холодные мысли, не тревожа, уйдут.
Я истаю, как иней под теплым лучом…
Я хотела как лучше, ты совсем ни при...
Она вовремя замолчала, не произнеся последнего слова и не дав заклинанию завершить свое действие. К ее телу, ставшему призрачным, медленно возвращался обычный вид. Наверное, странное было ощущение, видеть сквозь себя стул...
- Теперь вам нужно пойти в Заклинательный покой, чтобы проверить заклинание в действии. Там вас ждет гарпия, и нужно применить заклятье так, чтобы выполнить ее задание.
- Поняла, госпожа. - Оксис кивнула и вышла. На сегодня она была последней ученицей. Конечно, гарпия будет лишь фантомом, но очень хорошим.
…Академия оказалась удивительным местом. Что-то здесь создавало особенную, теплую обстановку. Они не вели себя как чужие, эти люди, эльфы, гномы, крылатые и бескрылые, шумные и спокойные… Ничего не зная друг о друге, они с радостью знакомились, рассказывали свои истории и выслушивали чужие. И все были друзьями.
Наступал вечер. На столе лежала книга сказок, за которой она спускалась в библиотеку сегодня утром. Но читать не хотелось. Лите вспомнился сфинкс. Чего же он хотел на самом деле? Зачем просил рассказать о том, что ему не интересно?
Лита встала из-за стола, подошла к окну. Вечера в этом мире, прозрачные и глубокие, как взгляд несбывшегося, очаровывали. Может, прогуляться, осмотреть окрестности?
Ки так и стояла доской у стены Холла. Лита не спорила с ее волей. Так было даже удобнее: проводница запоминала все, что на ней писали или рисовали; Лита могла попросить доску воспроизвести лекцию для нового ученика, и тогда на ней появлялся текст, написанный синим мелом.
Лита подошла к доске, погладила теплый перламутр. Волна радужных переливов прошла по поверхности от края до края.
- Да, - улыбнулась она, - мне тоже здесь нравится. Пойду прогуляюсь. Взять тебя с собой?
Ки ответила волной теплого чувства, которое не требовало перевода или пояснений – она не хотела никуда уходить из Холла, да это и не требовалось: она и Лита были связаны так что на любом расстоянии могли позвать друг друга, поделится впечатлением или ощущениями.
Учительница покинула класс и неторопливо пошла по коридору. Она еще не решила – куда, просто шла. Ученики разбредались по своим комнатам в общежитии, а кто-то возвращался домой – рядом с Академией находились два поселка. Прогуляться по Парку или просто идти и выбирать на ходу самые красивые места? В Академии оказалось три больших корпуса, и, как это водится, к ним лепились всевозможные пристройки – Оранжерея, где выращивались растения для уроков травоведения и алхимии, магазин - чтобы купить нужную или ненужную вещь, в таверне студенты весело проводили время, а бестиарий привлекал всех, кто интересовался странными существами. Часто именно их вид брался за основу тренировочных фантомов. Лите не очень нравилась мысль посылать учеников для проверки заклинания сразу в бой, пусть и с фантомами и девушка по возможности избегала давать такие задания. Ей пришлось наскоро набросать две лекции о вербальной магии, смешивая теорию и практику...
Массивные двери Академии открывались на удивление легко. Лита, вдохнула сладкий вечерний воздух, и решила пойти в Парк. Наверное, это красивое место.
Но не сбылось; выложенная камешками дорожка, по которой она пошла, привела девушку в бестиарий. Лита прогулялась вдоль отдельно стоявших клеток, покормила макитру, существо с двумя головами, золотой кожей и очень тихим – пока вокруг тихо - нравом. Здесь находились две гарпии, постоянно ругавшихся на «ночном» языке; синяя мохнатая змея, провожая девушку взглядом, гулко вздохнула. Можно было подумать, что она скучает по дому, миру, где на нее охотились все и всё…
Возле одной из клеток кто-то стоял. Подходя, девушка узнала сфинкса. Он наблюдал, как тощий, похожий на оживший кожаный плащ фрилад в клетке бросает камешками в свою тень. Лита свернула на другую тропинку, но услышав шаги за спиной, остановилась и обернулась. Раану шел за ней.
- Приветствую, - сказал он, - прогуливаетесь?
Это была скорее констатация факта, чем вопрос.
- Ага. А вы работаете, и я не стала вам мешать.
- Это не работа, а так, - он пожал плечами. - Версия о том, что бестия исполняет свой ритуал, не подтвердилась.
Лита хмыкнула:
- А если бы подтвердилась?
- Тогда, возможно, я нашел бы, как это применить, - ответил сфинкс.
Дальше они шли рядом. Деревья, редкие клетки, некоторые под нишами или в специально построенных домиках под навесами, много зелени и достаточно пространства, чтобы выпускать побегать некоторых из чудовищ - таким был здешний бестиарий.
- Ритуалистика - это интересно? - спросила Лита.
- Не всем, хотя все ею пользуются. Но она интересна мне, - сказал Раану.
- Все пользуются? - удивилась девушка, - и даже не маги?
- Конечно. «Чистые» ритуалы, без магии, известны даже детям. Ну, вот, например... - он взял ее руку и коснулся губами тонких пальцев девушки, - я воспроизвел немагический ритуал ухаживания или предложения познакомиться поближе.
Лита смутилась. Сфинкс пожал ладонь девушки и отпустил ее.
- А это ритуал приветствия или прощания. Или предложения дружбы.
- Понятно. Я думала о чисто магических ритуалах. Рисование схем и выпевание мелодических заклинаний в определенный день и час, принесение жертв...
- Все это известные способы, - кивнул сфинкс, - а можно на их основе, или изучив, что, как и с чем связано, создать новые ритуалы, более надежные и действенные. Ритуал - это не столько акт магии, сколько акт веры. Веря, но не зная, можно добиться того, что тебе нужно. Ты можешь не знать, как вызвать дождь, но если веришь, что чаша воды, разбрызганной по земле там, где когда-то был колодец, вызовет ливень - так и будет. Наверняка, ты пользовалась чем-то таким, если ребенком играла в мага.
Лита кивнула. Она заметила, что он перешел на «ты», и решила тоже перестать «выкать».
- Да, случалось. Но ты противопоставляешь магию вере?
- Ничего подобного, - светлая кожа сфинкса чуть потемнела. «Он волнуется?» - Вера тоже магия, но иного рода. В этом мире противопоставлены крайности - Свет и Тьма, Добро и Зло...
- Но они ведь уравновешивают друг друга? - невежливо перебила Лита. Раану, и правда, казался взволнованным, и почему-то это тревожило.
- Равновесия нет и быть не может, - строго и с какой-то яростью сказал сфинкс, - рядом с Академией два поселка. В одном живут создания Хаоса, в другом - Порядка. Между ними нет вражды, но как думаешь, долго это продлится?
- Пока у них хватит разума и сердца принимать друг друга такими, какие они есть, - ответила Лита так же строго.
- Не смеши. Природа Хаоса не в том, чтобы принимать всех такими, какие они есть, а в том, чтобы принимать к себе. Обманом или хитростью. Соседство противоположностей только создает напряжение, в этом случае – лишнее.
Лита молчала и думала, как на это ответить. Раану верил в то, о чем говорил, и даже больше. Горячность его слов, интонации голоса говорили о том, что в этой вере вся его жизнь. А она верила в другое, потому что видела другое. Или наоборот?
- Скажи, кто построил те два поселка возле Академии? - спросила она осторожно.
- Те, кто в них живут, - сказал он.
- То есть поселок, в котором обитают создания Хаоса, строили исключительно хаоситы? А второй - дети порядка и света?
- Не знаю. Но вряд ли. Поначалу не было никакого разделения.
Лита кивнула:
- Вот посмотри, что получается. Есть Хаос, а есть Порядок. И тот и другой умеют строить и могут сосуществовать со своей противоположностью. И они сосуществовали, пока их разделили. Сосуществование, соседство было естественным.
- Естественно разделить их, - не согласился сфинкс. - И я поступил правильно.
- Так это сделал ты? - удивилась Лита. - Как?
«Зачем» она не стала спрашивать.
- Провел ритуал. Территория одного поселка стала допускать только Светлых, другого - Темных.
- Ясно, - Лита не собиралась спорить, в конце концов, она была в этом мире лишь гостьей. Но мысль о разделении все равно неприятно царапала.
- Я вижу это так - пока они жили вместе, не было того напряжения, о котором ты говоришь. Но разделив их, ты создал его. Разве не так?
- Нет, я уменьшил вероятность войны между ними, - не согласился сфинкс и помолчав добавил неожиданное: - Хочу рассказать тебе сказку.
Они уже покинули бестиарий и шли вдоль парковой аллеи. В небе зажглась первая звезда, и было на удивление тихо. Этот миг подходил бы для сказки, если бы не разговор о Хаосе и Порядке.
- Расскажи, - все равно согласилась Лита.
Сфинкс, сощурившись, посмотрел вдаль:
- Есть дерево, которое дает семена без плодов. Можно звать его деревом жизни или деревом судьбы, или как тебе нравится... Дело не в имени, а в сути. А суть проста: его семена - это Зло и Добро в чистом виде. Что посадишь, то и прорастет для всего мира. А если не сделать этого - все смешается и мир перевернется. Он не может существовать без источника, и каким он будет - источником Зла или Добра, решать лишь тебе. Но выбрать непросто, ведь семена совершенно одинаковые и редко рождается человек, который может отличить настоящее Добро от истинного Зла.
Смысл сказки показался Лите сомнительным, но она не решилась сказать об этом. У сфинкса, рассказывавшего свою историю, было странное лицо - вдохновенное и гневное, словно он прямо сейчас готов был идти на кого-то войной.
- Красиво, - сказала она. Больше слов не нашлось.
Сфинкс остановился.
- Мне нужно покинуть тебя, - он вежливо поклонился, прощаясь, и шагнул в появившийся перед ним совершенно бесшумный и едва ощущаемый как магия портал. Шагнул и исчез.
Лита постояла несколько минут, размышляя о сказке Раану и о том, для чего он рассказал ее. Впрочем, Каждый поступает согласно своей Чести и вере. Или своей природе. Звезды светят, тропинки ведут от порога до самого горизонта, влюбленные говорят друг другу нежные слова, сфинксы рассказывают сказки, а она... Она возвращается домой.

Раану-сфинкс

Раану-человек.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 03.12.2011, 18:48 | Сообщение # 8
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История третья: Орк и его гарантия.

- Что такое две монеты? Нет, ты подумай! Где еще тебе предложат такое и даже не станут врать, что эта вещь прослужит тебе вечно? А она не вечна, чего ты хочешь, за два серебряных? Ну да, если купить старую безделушку за полновесный золотой, она от этого новее не станет! Ага-ага, вот выучишься на мага и сам себе зачаруешь, хоть кружку, хоть бочку, чтобы в них пиво не кончалось!
Урок еще не начался, а в коридоре уже шумели. Лита выглянула из дверей Холла. Невысокий зеленокожий орк с мелочным лотком, ворча и приговаривая, пытался торговать таким странным способом. Хотя почему странным, если он действовал? Лита понаблюдала, как собирается вокруг ушлого паренька толпа – студенты, желавшие купить вещь или просто посмотреть, как другие что-то купят, и улыбнулась. Торговец знал толк в своем ремесле.
- А вы, госпожа? - отсчитывая кому-то сдачу одной рукой и придерживая товар другой, спросил орк. Я же вижу, что вам интересно, даже ваши острые уши стали острее от любопытства! Хоть посмотрите, что у меня есть!
- Может потом, - улыбнулась Лита, и решила слегка похулиганить и, сделав загадочное и серьезное лицо, сказала: - Разве ты не слышал, что маги могут доставать все нужное прямо из воздуха?
- Ну, во-первых, не все маги... не лапать! - прикрикнул торговец на высокого вампира, попытавшегося что-то взять с лотка. - Эта вещь не продается... А во-вторых - разве материализация предметов доставит такое удовольствие как покупка? Нет, гарантия!
По коридорам Академии раскатилась звонким эхом музыка - первые четыре такта академического гимна, обычный сигнал начала урока.
- А вот и «побудка», - прокомментировал орк, и сам себе скомандовал: - Стоп торговля!
Подействовало и на других: толпа студентов рассосалась по классам, пятеро зашли в Пестрый Холл.
Орк проводил их взглядом.
- А можно мне к вам на вербалику?
- Заходи. Но торговать на уроках я не разрешаю, - предупредила учительница.
- И правильно, ведь это невыгодно, - орк каким-то удивительным способом, не уронив ни одной вещи, сложил свой лоток в маленький и, видимо, удобный чемоданчик и прошел к дверям. - Голова студента в это время занята более важными вещами, к примеру, как слинять поскорее, и разумные слова - «эта вещь стоит дешевле, чем обходиться без нее» - до него просто не доходят. Только я не собираюсь учиться на мага, высокая госпожа.
- Тогда зачем тебе вербалика? - удивилась Лита, пропуская его в класс.
- А как же без нее? - встряхнул большими ладонями орк, - об артефактах я знаю больше нашего артефактора. Магия смерти мне не нравится, рунистика - не с моими пальцами руны рисовать или вырезать. Физподготовку мне и дома дадут. А вот искусство составлять слова так, чтобы тебе поверили… Мой профиль!
…Профиль был действительно его. Со стихами у орка по имени Грайд оказалось не очень, зато ритм он чувствовал превосходно. И время, причем для всего. Новый ученик бросал реплики и в шутку, и всерьез, задавал вопросы и умолкал всегда вовремя. И после уроков, на которых он присутствовал, учительница каждый раз находила на доске рекламную надпись вроде этой: «Студенты! Ловите подсказку! Если вам что-то надо, а вы не знаете, где взять, скиньте проблему поиска на Грайда! Нужные и особенно ненужные вещи! Дешевые и дорогие! Простые и таинственные! Запомнили? Грайд, торговый представитель Академии, единственный и неповторимый!» Подпись выглядела так - карикатурный ухмыляющийся орк с большими руками и огромной головой. На самом деле он был совсем не такой. Невысокий, но не лопоухий, да и руки не такие большие.
Лита стирала надпись и делала Грайду предупреждение. Он не признавался в грехе доскомарательства, хотя и не отнекивался. А учительнице ни разу не удалось поймать его. Можно было повесить на ки «прилипалу», чтобы любой, коснувшийся ее без разрешения, приклеился к доске, или попросить проводницу предупредить ее, когда орк снова придет хулиганить. Но Лита не хотела так. Она старалась поймать Грайда честно, без магии и прочего, но не могла.
Задержавшись после очередного урока, он спросил:
- А кто у вас уборку в классе делает, высокая госпожа?
- Сама, - признала Лита. - Ты про дежурство, принятое в других классах? Ерунда. У меня немного учеников, и среди них нет желающих мусорить.
- Странно. Странно, что учеников мало, - пояснил Грайд, прежде чем она спросила, что странного в том, что ученики не хотят сорить.
- Вербалика не входит в обязательные предметы, - напомнила Лита.
- Ага. Смотреть на горящий огонь тоже не входит в обязательные предметы. Но все почему-то смотрят. Только вы слишком серьезны, высокая госпожа.
Лита рассмеялась:
- Каждому свое, Грайд, каждому свое. Вот я, например, не могу понять, для чего ты ходишь на уроки. До сих пор создал всего два заклинания, но охотно помогаешь другим и слушаешь лекции... Тебе это нужно?
- Мне это нравится, - пожал плечами орк, - так... мирно. Там где я живу все несколько иначе. Сильно иначе, я бы сказал. Мир и покой слишком редки… Если разрешите, я тут у вас уберусь. Сделаю все как следует, гарантия.
- Я разрешу, если дашь мне другую гарантию - что ничего не будешь писать на доске, - предложила девушка полушутя-полусерьезно.
Орк поклонился, приложив руку к сердцу.
- Обещаю и гарантирую, - сказал он.
...Орк свое слово сдержал. Когда Лита на следующее утро вошла в класс, на доске ничего не было написано - она была изрисована сплошь: наверное, тут были все самые интересные товары Грайда с рисованными же пояснениями к ним. «Вот же хитрец, сто солнц его тени!» - проворчала Лита, стирая написанное.
Грайд заявился на урок как ни в чем ни бывало. Вернее, в этот день он пришел первым.
- Я ошибся, вы не серьезны, а печальны, - заметил он, - но это тоже беда поправимая. Я могу помочь?
Лита вздохнула. Она не знала, можно ли ей помочь. Прошел месяц, Сила восполнилась до предела, позволявшего делать простые вещи, и все. И чувствовала девушка себя так, словно что-то в ней перегорело, навсегда изменилось. Эльфийку по-прежнему радовали красивые вещи - арфа рассвета со струнами-лучами, протянутыми от земли к небу, осеннее золото листвы, песня птицы, успехи учеников и то, что им нравились ее уроки. Но восхищалась она как-то отстраненно. Так очень усталый человек, чтобы не огорчать своих друзей, шутит и смеется с ними, когда больше всего на свете ему хочется закрыть глаза и посидеть в тишине.
- У тебя есть артефакт и на случай, если учительница грустит? - спросила она с улыбкой, так и не ответив на его вопрос.
- Лучше! На этот случай у меня есть я, - ухмыльнулся орк, но Лите показалось, что эта ухмылка понадобилась лишь для того, чтобы скрыть огорчение. - Вы скоро перестаете грустить. Гарантия!

Упрямый орк начал наступление на ее печаль по всем фронтам. На следующий же день она обнаружила на рабочем столе странный цветок в горшке. Выглядел он как пушистый комок на тонкой ножке. Под горшком лежала записка, написанная почерком Грайда: «Это ашка. Она чихает, когда слышит неправду, а если вранье намеренное, то лопается».
Лита не стала проверять, шутка это или нет. Но на одном из уроков все вышло само собой. Вампир, по имени Присли, который получил задание наделю назад, в тот день принес ей превосходное заклинание. Лита помнила те стихи-заклятья, которые он писал в классе на уроке - они были ужасны.
Но визуализация у Присли не получилась - произнесенные слова так и остались просто словами.
- Ты сам это написал? - спросила учительница.
- Сам, - кивнул вампир, черноволосый красавчик, одевавшийся как щеголь.
Цветок ашка, стоявший на окне, яростно чихнул, а потом беззвучно взорвался, рассыпался на целое море пушинок. Большая часть их устремилась к вампиру, словно атакуя. Тот попытался отмахнуться, но пушинки облепили его со всех сторон, и через минуту он сам отчаянно чихал. Ученики - их было семеро в этот день - захихикали. Ашка снова стала как ни в чем ни бывало - таким же пушистым чудом.
- Так все-таки чьи это стихи? - снова спросила Лита, когда приступ чиха у вампира прошел, и он стряхнул с себя надоедливые пушинки, - пожалуйста, не придумывай то, чего нет. Если тебе кто-то помог, то не страшно.
- Это мои стихи, - упрямо повторил Присли. Цветок снова взорвался... Но этот раз все произошло быстрее - вампир оказался облеплен пушинками в долю секунды.
Класс смеялся уже в голос, Лита и сама с трудом сдерживалась.
- Хватит врать! – потребовала у вампира Симила, темная эльфийка с факультета Смерти, сегодня она пришла без своей родственницы Велены. - Сам себя же и спалил, клыкастый. Цветок Грайда не ошибается, мы проверили!
Учительница поняла что орк организовал забавный заговор, в детали которого посвятил своих товарищей по урокам вербалики. Может, он даже знал, что из всего этого получится - и веселое и полезное.
Вампир перестал чихать и снова пытался сделать визуализацию, упрямо повторяя заклинание. И снова без толку.
- Так чьи это стихи? - снова спросила она у вампира, прекратившего бесполезные попытки.
- В библиотеке из книжки переписал - наконец признался он, - вы не говорили, что так делать нельзя.
- Верно. Но знаешь почему? Чужие стихи бесполезны как заклятья. Ты создаешь их для себя и под себя. Ты хозяин своим словам, а не чужим. Поэтому и визуализацию сделать не можешь.
Вампир сверкнул глазами.
- Я не умею писать стихи!
- Но можешь научиться. А если нет, то вербальные заклинания бывают и прозаическими. Об этом я еще не рассказывала, но расскажу.
Присли сел на свое место.
- А можно сейчас рассказать? - спросил он. Лита прочитала короткую лекцию о стихах в прозе. Без подготовки вышло немного сбивчиво, но, кажется, ученики поняли материал.

Следующим подарком от Грайда стал шуршарик. Вернее, шуршарика ей подарила декан факультета боевой магии, Кинач, с ней девушка познакомилась на первом же педсовете. В начале обсуждения системы обучения в зал совета влетела мелкая лохматая зверушка со странными глазищами, ее светло-серый мех ходил волнами – то ли от поднятого самим существом сквозняка, то ли сам по себе, а может, это что-то значило.
- Опять без меня начали? - грозно спросила зверушка, резко затормозив, и встретилась взглядом с Литой. - Ух ты, мое новое приобретение - владелица Пестрого Холла!!!
Ушастое существо подскочило к девушке и попыталось... кажется, обнять ее. Но оно было слишком маленьким для полноценных объятий, и просто облапало Литу несколько раз со всех сторон, радостно вопя:
- Привет, привет, как жизнь, как впечатления? Я Кинач, твой декан!
И пока эльфийка, чей предмет и правда относился к факультету боевой магии, пыталась сообразить, что на это ответить, декан оставила нежности, чинно уселась на свое место - кресло такого же размера как у других, ухитрившись не утонуть в нем, и грустно вздохнула:
- Скуууучно тут у вас...
В родстве у декана были песчаные демоны, поговаривали, что у Кинач есть истинный облик, нечеловечески ужасный, но никому в Академии не довелось пока его увидеть...
...Лита закончила уроки и пила чай с пирожными прямо в Холле, когда в дверь класса вошла декан с немаленьким мешком в лапах.
- Еда??? Еда!!! - в мгновение ока Кинач оказалась возле стола, бросив свой мешок, одной лапой подцепила пирожное, другой – булочку с маком и меланхолично обозрела остальную вкуснотень.
- Не уйду, пока все не попробую, - заявила она и принялась «пробовать».
Видя, как разыгрался аппетит декана, Лита сходила к себе в Пещеру за новым угощением. Когда на столе осталась только пара яблок и печенье, Кинач довольно смахнула с мордочки крошки.
- Это было вкусно. Так, я ведь по делу!
Она порылась в брошенном мешке и выудила оттуда коричневый меховой шарик, который отчаянно сопротивлялся выуживанию, даже при том, что мешок был явно меньше чем он сам, и непонятно, как это чудо вообще там помещалось.
- Прошу любить и жаловать - существо родственное шуршарикам обыкновенным... только травоядный, а потому пугливый и робкий, откликается на «Шуршу», любит яблоки и прочую зелень... Обжорик, короче - жратвы на него не напасешься, ик... Ваш орк сказал, что вам нужно что-то эдакое.
Спрашивать имя «вашего орка» Лита не стала. Что делать с Шуршей, она не знала. Меж тем существо решило познакомиться и запрыгнуло к ней на колени
- Во, ты ему нравишься! - довольно заметила декан и, сцапав с тарелки предпоследнее яблоко, тут же покинула Холл, вернее, просто растворилась в воздухе.
Шурша, дальний родственник шуршариков, робко протянул тоненькую лапку к оставшемуся на столе яблоку. Девушка пододвинула вазочку поближе и через минуту уже кормила его с руки кусочками фрукта и печенюшками. От Шурши пахло степной травой и исходило приятное тепло.
Весь вечер в своем межмировом убежище девушка возилась с Шуршей. Печаль и в самом деле отступила. В конце концов, у нее уже были такие проблемы с магией, в двух последних мирах и позже Красота снова стала служить ей, как прежде. Правда она так и не поняла, почему. Утром Лита взяла существо с собой на уроки, чтобы малыш не скучал. Конечно, урок получился веселый; Шурша побывал на коленях у каждого, надолго задержался именно у Яска. Однорукий юноша иногда посещал вербалику, но на уроках больше мечтал, чем учился. Порой он давал Лите почитать стихи из блокнота, который всюду носил с собой, но делать из них заклинания отказывался.
Грайда в этот раз на уроке не было, но она встретила орка позже, в коридоре - он снова чем-то торговал, правда не так азартно, как раньше.
- Доброго, госпожа! - приветствовал он ее. - Как ваше настроение?
- Отлично, - признала она. Орк довольно заулыбался.
- Сегодня всем скидки! - объявил он. Покупатели тут же принялись азартно торговаться, разобрав с мелочного лотка чуть ли не весь товар.

На следующий день Лита поймала себя на том, что смотрит на доску и вспоминает надписи и рисунки Грайда, которые находила по утрам. Ей не хватало этого. И когда урок закончился, она не удержалась - взяла синий мелок и написала на доске:
Знакомый орк мой по лесу шатался,
Там встретил многих (лес – что твой бульвар…)
И каждому всучил, не удержался,
Какой-нибудь изысканный товар.
К простуженному лешему пристал,
Его все убеждал – купи, мол, якорь,
Вдруг выйдешь в море, без него никак там!
И леший якорь, почихав, но взял.
Торговец пчёлам продавал зонты
От солнечной или другой погоды.
Но пчелы не признали новой моды,
Зато с медведем все они на «ты».
Явился он, свой улей защитить,
И арфу Грайд сумел ему всучить:
Мол, музыка куда как меда слаще.
И, между прочим, он не врал... почти.
Пустой бочонок – пусть легко нести,
Но жаль его так просто бросить в чаще -
Им осчастливил орк лесного зайца,
Сказав, что бочка - шлем богини Ко.
Того, кто носит, все враги боятся,
(И в этой таре спрятаться легко).
Торг шел успешно, орк, не будь дурак,
Брал плату и орехами, и прочим.
Но тут его увидел ректор Марк…
На этом мы рассказ свой и закончим.
И без него любой поймет и так
Что демон орку мог сказать на это:
«Для вас - почти задаром! - два предмета -
Чехол к рогам и галстук для хвоста!»
Ки излучала веселье. Лита подумала и не стала ничего стирать. Она надеялась, что Марк не обидится на шутку.

Несколько дней она не получала никаких подарков, а потом так же вечером Грайд привел к ней Симилу и новенькую ученицу лисичку-оборотня Алису, а еще Яска и Дрем. У всех, кроме мальчика-калеки, был с собой какой-то инструмент: флейта у Алисы, странная вещь - доска с клавишами - у Симы, пятиструнная кинта у кудрявой девочки.
- Госпожа, не торопитесь уходить, а вернее, таинственно исчезать, как всегда, - попросил орк, - мы хотим вам что-то сказать. Вернее сыграть. Вам понравится, гарантия!
Лита хотела сесть обратно в учительское кресло, но там дремал вернувшийся с очередной прогулки по Академии и ее окрестностям Шурша, и вспомнив Ректора, она присела, как он, на краешек стола. Маленькая банда разместилась, где кому удобно. Яск достал свой блокнот со стихами. Музыканты заиграли, он выждал несколько тактов и начал декламировать:
- Много прозы на свете. Все случается с нами.
Пусть ты даже волшебник - не избегнешь печали.
Если скажут однажды: «Будем просто друзьями!»
Ты в ответ улыбнешься – «Мы уже ими стали».

Он просто говорил, а Лита слышала песню. Дрем изумительно играла. Переборы струн трогали сердце, и девушка, кажется, еще и импровизировала. От нее ничуть не отставала Алиса. Нежная мелодия флейты не спорила со струнами, а оттеняла их пение. Клавиши Симилы звучали, скорее, фоном к их песне. Огонек кристалла питавшего инструмент-артефакт, красиво подмигивал синим светом.
- И не верь, если скажут – «Не помочь. Все пустое».
Нужно гордость отбросить, не таить в себе боли,
И другого окликнуть - друг мой, сердце живое!
Протянуть ему руку – он упасть не позволит.
Грайд не играл. Он отстукивал ритм и каким-то особым образом - жестами - командовал небольшим оркестриком, пока они не увлеклись, и это перестало быть нужным. Тогда он просто слушал музыку, постукивая себя по колену.
- А потом не бессилье не важно, и не сила,
Только то, что не стало своего и чужого.
И надежда простая - сохранить то, что было,
Все, от первого жеста до последнего слова.
Лита не знала, что сказать. За такое не благодарят, хотя бывают благодарны. Такое не забывают и носят в сердце. Пятеро людей, которых она совсем не знала, пришли для того чтобы порадовать ее.
- Спасибо, - сказала учительница, - спасибо, Грайд. Друзья, спасибо.
…Они просидели в Холле допоздна, просто болтая друг с другом. У каждого нашлось, что рассказать, и вместе им было хорошо… Лита, наконец, раскрыла давно всех интересовавшую, как оказалось, тайну - куда она исчезает после уроков. Отдыхала она в Пёстрой Пещере, еду брала на кухне и тоже уносила к себе, лишь иногда деля завтрак или обед с тем, кого находила в столовой или на кухне. В глазах учеников это выглядело именно так – она появлялась, чтобы провести урок, и словно растворялась с воздухе, когда заканчивала.
На этот счет даже строились версии, одна страннее другой: что Лита - дух Холла и вне его, вне уроков, существовать не может, что она – фантом, чье-то искусное творение или призрак давно не существующего человека. Самую интересную версию поведала Дрем:
- Если ты веришь в какой-то образ или фантазию, они оживают. Так и ты просто чья-то ожившая фантазия.
- Все может быть,- не стала спорить она, - но у этой фантазии есть своя ожившая фантазия, свой кусочек мира. Хотите ко мне в гости?
Конечно, они хотели. Учительница попросила их встать или сесть поближе, и перенесла всю компанию в свой тихий уголок в Междумирье.
Ничего особенного тут не было. Одна маленькая комнатка и кухня, окна, в которые в зависимости от ее настроения, светило закатное или рассветное солнце, сияла полная луна или лился пасмурный сероватый свет. Сейчас за окнами был вечер, как и в том мире, откуда они пришли.
В маленькой комнатке находились кушетка, столик для чаепития или работы, шкаф с книгами и безделушками, прозванный шкафом Хаоса, потому что и сама хозяйка не знала толком, что там есть, а чего нет. Иногда ей что-то дарили в других мирах или она сама покупала это, и так собралась уже немаленькая коллекция. На стенах комнатки висели картинки – лошади, корабли, птицы и небольшое зеркало - вот и все, что сюда входило. Дэа Тира, королева Золотой Ветви, один из миров которой нарисовал Даннери, подарила ей именно такой дом, какой вообразила Лита. «Представь себе кусочек дома, и он всегда будет с тобой» - сказала она тогда.
- Это моя Пёстрая Пещера, - Лита немного смутилась. Могла пожелать себе что-то более пышное или хотя бы просторное, но она не предполагала, что когда-то будет принимать тут гостей, а самой ей нужен был именно такой скромный уголок. Ее дом в Лив’д’анэне тоже был маленьким. - Мне нравится, как это звучит – не гнездо, не крепость, не жилище – пе-ще-ра.
Гости нашли себе место каждый по сердцу. Алиса перекинулась в лисичку и принялась исследовать Пещеру, Сима, спросив разрешения, перебирала безделушки из шкафа Хаоса, Дрем забралась с ногами в кресло, а Яск встал за ним, словно оберегая ее от чего-то. Грайд же прочно застрял у окна.
Лита принесла из кухни угощение - медовые пирожные и яблоки, запасенные для Шушри и для себя, пряные сухарики и чай...
- А что там за стенами и почему нет двери? - спросила Дрем, прикусив сухарик.
- Потому и нет, что там - ничего. Это Мир-между-мирами. То место где рожаются все мечты и фантазии. Моя Пещера – одна их таких фантазий, материальная, пока она нужна мне. Мир за ее пределами – пространство, бесконечное, как свобода творения. Но там нет ничего материального.
- Но может быть все что угодно? Почему бы тебе не придумать, что? – спросил Яск. - Маленький сад или кусочек моря...
- Я сумею придумать, - согласилась Лита, - но не смогу сделать так, чтобы фантазию можно было потрогать или прогуляться по ней. Такое может Тира, Рыжая Королева, хозяйка миров Золотой ветви, которая подарила мне этот дом.
Она сосредоточилась и сотворила иллюзию. Веснушчатая рыжая девушка, и она же – кошка, встретившая ее на пороге нового мира, оказавшегося одним из миров Ветви. Лита увидела дэа Тиру именно такой.
- Ты так быстро подружились… Какая это все-таки тайна, то, что два существа из разных миров могут стать друзьями почти сразу.
- А порой не то что подружиться – и договориться-то невозможно, - заметил орк.
- Договориться можно с любым, - возразила Алиса, - только почти всегда это самый трудный путь.
- Нет, труднее выбрать между легким и невозможным – Грайд сжал пальцы в кулак и разжал его, словно отпуская что-то, - делать или нет, сдаться сразу или побарахтаться, когда совсем нет надежды. Это самый острый выбор, он острее даже, чем ваши уши, госпожа.
Он улыбнулся и это немного ослабило впечатление от слов орка, как от печального итога его личного опыта.
Действительность подернулась дымкой и снова стала отчетливой.
- Нам пора, - сказала Лита, - этот мир все-таки просто фантазия, он не выдерживает долгого присутствия нескольких людей.
Все снова сгрудились, и девушка вернула их в Холл. Ученики попрощались и разошлись.
Последним уходил Грайд. На пороге он обернулся и проворчал:
- «Галстук для хвоста»… А неплохая идея! Надо проверить, вдруг товар будет иметь спрос?

В следующий раз она увидела Грайда через неделю, на мостике через парковый ручей. Он давно уже не торговал в коридорах, а просто слонялся, и на уроки не приходил. Сейчас орк показался Лите печальным.
- Что случилось? – спросила учительница.
- Ничего, - сказал он и ухмыльнулся, - вот, хотел вызвать вас на дуэль.
- Разве мужчины вызывают дам? – удивилась она.
- Если это дуэль на щекотке – да! – воскликнул он и в самом деле вдруг принялся ее щекотать.
Отмахиваясь от назойливого орка и смеясь от щекотки, Лита наступила на подол собственного платья и поскользнулась на нем. Галантный орк не дал ей упасть, но щекотку не прекратил. Лита решила обороняться и перешла в наступление – тоже стала щекотать орка.
Это было чистое безумие, но такое упоительное безумие! Кончилось тем, что оба без сил сели на деревянный настил моста, вытирая выступившие от смеха слезы.
- А почему ты больше ничего не пишешь на доске? – спросила Лита, первой придя в себя.
- Но ведь я обещал, – напомнил хитрый орк.
- Верно… Тогда знаешь что – я возвращаю тебе твое обещание!
Грайд сощурился.
- Вы уверены?
- Никогда и ни в чем я не была так уверена, как в этом, - сказала Лита.

Надпись нашлась этим же вечером.
«Я должен сказать вам «прощайте», госпожа. В моем мире снова неспокойно, и мне придется вернуться. Простите, что не смог выполнить своего обещания и сделать так, чтобы ваша печаль ушла. Но, может, потом я попробую снова? Давайте договоримся так – я вернусь и сделаю это. Жизнь прекрасна, учитель. Пожалуйста, не забывайте об этом. И никогда не сдавайтесь. Ваш непутевый ученик, Грайд л’Раш.»
Лита перечитала и улыбнулась сквозь печаль. Конечно, он вернется. «Я верю в тебя», - написала она под запиской Града на той же доске-ки. Она очень хотела, чтобы орк услышал эти слова.

Грайд

Он же в своем мире

Алиса, лисичка-оборотень. рис А. Немовой, автора персонажа

декан Кинач

Шурша



Всегда рядом.
 
LitaДата: Понедельник, 05.12.2011, 15:27 | Сообщение # 9
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Клай. Лисичкина сказка

Странный человек зашел в таверну Академии, человек, на коже которого то вспыхивали, то гасли светящиеся сиреневые знаки. Он огляделся с любопытством, на еду не обратил никакого внимания, но все равно подозвал трактирщика, мужчину с представительной фигурой и неторопливыми движениями уважающего себя человека.
- Поговорите со мной, - попросил он.
- Мне некогда, уважаемый, - недружелюбно и настороженно сказал трактирщик, - много дел.
- Я единственный посетитель. Окажите мне честь своей компанией, и я отблагодарю вас. - Гость положил на стол несколько монет - серебро и единственный золотой. Положил осторожно и как-то почтительно даже, но хозяин все равно покачал головой - жест ему не понравился. Тем более плата была слишком щедрой даже за самый шикарный обед и гость доверия не вызывал. Пугали светящиеся руны на его коже, то появлявшиеся, то пропадавшие. Вот они исчезли совсем...
- Интересно тут у вас, - словно не заметив, что от появления монет ничего не изменилось, сказал незнакомец, - и заведение явно процветает.
- Почему бы ему не процветать? - не очень охотно ответил трактирщик, сгребая со стола монеты и делая себе заметку немедленно проверить их, потому что маги порой пытались подсунуть ему ненастоящие деньги, через час превращавшиеся в сухие листья или камешки. - Студенты во все времена любили... кхм... повеселиться. А уж маги тем более...
- Ну да, - человек кивнул, - магия поощряет аппетит. А вы, вероятно, тоже маг, судя по запахам, которые я слышу?
- Да какой из меня маг...
Хозяин, неожиданно для самого себя, пустился в длинный рассказ включавший историю его рода, описание больших пирушек, имена тех, кто бывал здесь...
Прошло десять минут, а он все еще говорил, не замечая, что гость слушает его уже не так жадно, словно его желание общения было сродни простому голоду, и не несло в себе настоящего интереса. Наконец, фонтан красноречия трактирщика
иссяк; по коже незнакомца снова забегали знаки.
Гость поднялся.
- Благодарю, - сказал он, - я буду иногда сюда захаживать.
- Зачем, если вы ничего не едите? – проворчал хозяин.
- Я питаюсь словами. Одни более вкусны, другие менее. Вот ваш рассказ... Простое, сытное варево.
Благородный повелитель кухни совершено обиделся.
- Еще чего-нибудь желает высокий господин? - он тряхнул полотенцем так, что крошки с него полетели на одежду гостя.
- Немного спокойствия вас не затруднит? - усмехнулся мужчина, его незапоминающееся лицо наконец обрело какую то индивидуальность, не особенно изменившись. Непонятного цвета глаза блеснули... Кажется они были серыми.
В этот миг в таверну вбежала рыженькая лисичка.
- Брысь! – прикрикнул на нее трактирщик, найдя новую цель для своего гнева.
Лисичка фыркнула. Хозяин был ей определенно рад. Она частенько проводила рейды в его кухню и, кажется, он считал своим долгом отплатить за это.
Ловко скользнув под стулья, рыжая показала хозяину язык. Поймай сначала!
- Умница! - засмеялся гость. - Но ты голодная умница, верно?
Лисичка хитровато прищурилась:
- Вы правы, - охотно ответила она, - но господин трактирщик, кажется, этого не понимает, а жаль! Ведь студентам хочется кушать, даже тем, кто в пестрой шкуре.
Посетитель снова сел за столик. Лисичка перебежала под его стул.
- Уважаемый, принесите-ка нам самого вкусного, что у вас есть! - попросил гость. Хозяин заведения уставил руки в боки, кажется, он собирался сказать что-то нелестное… – Ведь дело прежде всего, не так ли?
Трактирщик бросил на стойку полотенце и кликнул слугу. Через пять минут на столике гостя стояли суп, тушеное мясо, пирожки на красивой тарелочке и кувшин морса. Свое дело хозяин знал.
- Присоединяйся, малышка, - предложил гость лисичке, заглянув под стул, - вернее - это все тебе, потому что мне еда не нужна. Но если хочешь, побеседуй со мной.
Слова были почти те же, что он сказал трактирщику. Но звучали они мягче, теплее.
Лисичка высунула морду из своего укрытия, задумчиво повела ушами. Предложение было заманчивым. Тем более что интуиция и совесть покорно молчали, уступая свой голос голоду. Кто же станет голосовать на пустой желудок?
Она запрыгнула на соседний стул, меняя ипостась в самом движении, и обернулась девушкой, такой же рыженькой, как лисичка, с острыми ушками и пышным хвостом. Удобно умостившись на стуле и сдув с лица непослушную челку, она миролюбиво посмотрела на собеседника, не торопясь приступать к предложенной трапезе:
- О чем бы вы хотели поговорить, господин?
- Просто хочу послушать тебя. Если честно - я питаюсь именно словами, - Трактирщик фыркнул, а гость бросил на него один короткий, слегка насмешливый взгляд: - Что такое, почтенный?
Хозяин, вернувший себе хорошее расположение духа, снова фыркнул:
- Вы что, всем об этом рассказываете?
- А почему нет? - гость подмигнул девушке-лисичке. - Не думаю, что это внушит страх такой отважной малышке.
Девушка лисичка улыбнулась уголками губ. В этом мире уже мало что могло внушать ей страх…
- Что же вам рассказать? - она задумалась – наверное, то, что однажды мне рассказал мой учитель, пока мы были в пути - «Сказку о расколотом мире».
- Сказку? – гость вздохнул, словно вспомнил что-то, - расскажи. Сказки - странная вещь. Я так и не понял, зачем люди придумывают их.
- Сказки не придумывают, они рождаются сами… они как дети этого мира, этого места… одного мгновения. Любой миг может стать сказкой, но для этого нужно время, как и ребенку нужно время, чтобы вырасти… - Лисичка взволнованно дернула острым ушком - Сказки… они учат людей, назидают, развлекают, заставляют быть печальными или радоваться. Всё сразу… Они - это особая жизнь.
Девушка аккуратно налила из кувшина немного морса и сделала небольшой глоток:
- Это случилось давно, в мире, где царила ночь, отраженная от чешуи спавшей в вихре хаоса Змеи… Ни хаос, ни пространство не имеют цвета и формы... в этом небытии все и началось…Тогда время было еще таким, что века пролетали за секунды, а мгновенья тянулись вечность… Спящей Змее даже не снились сны, ведь в той тьме не нашлось ничего, что могло бы явиться снами. Все так бы и осталось, если бы однажды, разорвав пространство, не пришел он...
Она сделала паузу, переведя взгляд со своего собеседника на трактирщика и обратно. Хозяин не прислушивался. Он не любил сказки - за то, что они отвлекали его разум от важного – подсчета выручки, к примеру.
- Он? - спросил гость, - ты говоришь о нем, а смотришь на меня. Думаешь это я и был? - в его голосе слышалась улыбка.
- Возможно, что и вы, господин, пути жизни неисповедимы, - то ли серьёзно, то ли нет, сказала лукавая лисичка. - У этого человека не было имени, а прозвище – «Ключник», так в некоторых мирах называют Создателей Междумирья… Странник пришел из Светлой земли, ныне исчезнувшей. Стоило человеку ступить в пространство нового, еще спящего мира, как хаос заделал брешь в пространстве, отрезая Ключнику путь назад. Но он продолжил свой путь уже внутри темного мира, легко превратив хаос в ту силу, что помогала ему двигаться.
Вскоре, миновав очередной вихрь небытия, Ключник увидел Змею. Он приблизился, и рука его скользнула по матово черной чешуе, такой приятной на ощупь. Может быть, это прикосновение и подтолкнуло ее… Змея, просыпаясь, сбросила кожу, и на смену тьме пришел свет, отраженный хаосом и пространством. Тьма же отступила вместе со старым покровом...
Девушка закусила краешек губы, припоминая, что же было дальше.
- На месте того человека я не трогал бы спящей Змеи. - Гость задумался. – Хотя иногда трудно удержаться, чтобы не разбудить Красоту.
- Наша тяга к чудесному сильнее нас, - сказала девушка. - Ключник почувствовал нестерпимую боль в глазах – от яркого света. Не в силах бороться с этим, он закутался в складки сброшенной Змеей кожи, ставшей податливой и нежной, как шелковая ткань, в складки, где уже скрывалась тьма... Вот так получилось, что он сам стал темным. Это не значит злым. Просто Ключник был добр и не мог позволить, чтобы кому-то было плохо, даже тьме, и потому разрешил ей спрятаться глубже и лучше - в свою душу. А Змее слишком понравился свет, чтобы отказаться от него или хотя бы заметить, что существует еще что-то. Впервые тьма и свет разделились, и каждый получил свое. Тьме достался Ключник, а свету – Змея, ставшая ослепительно серебряной, как мерцающее светило.
- И что же было дальше? - спросил человек за столиком. Сиреневые знаки на его коже не мерцали, а сияли ровно. - Наверное... Ключник тоже обернулся Змеей - только черной? И они стали одним целым навсегда - Свет и Тьма, День и Ночь, Хаос и Порядок? Но это самое простое. Я не думаю, что тут вышло просто.
Лисичка покачала головой:
- Змея развернула свои кольца, одно за одним, растянувшись на целый небосвод… но Ключник окружил себя темнотой, чтобы защитить свою часть мира. Вот-вот могла начаться битва. Не добра и зла, не света и тьмы, просто битва тех, кто хотел жить. Слово творца - закон! Но слово хозяина? Творцом был Ключник, а Змея - хозяйкой в том мире. И кто-то должен был отступить.
- Битва? Этого я не ожидал, - признался гость. - Но почему? Ведь всегда можно найти такое место, где ты никому не будешь мешать, и никто не будет мешать тебе. А Ключник мог просто уйти.
- Нет, - уверенно проговорила лисичка, - нельзя все время искать место, где ты будешь не заметен, и не сможешь никому помешать. Рано или поздно тебя найдет то, что должно найти... Ключник не смог бы уйти, унеся из того мира его тьму, а остаться не мог из-за Змеи и света.
Девушка чуть улыбнулась, задумчиво отправив в рот кусочек хлеба:
- У моего учителя этот рассказ вышел бы лучше... но я продолжу... Если бы битва началась, она могла бы длиться вечно, но тот мир не выдержал и разорвался на две неравных части, одна для Ключника, другая для Змеи. И они так хотели оказаться подальше друг от друга, что кусочки мира оттолкнулись друг от друга и разлетелись через бесконечность.
Лисичка вновь замолчала, старательно подбирая последние слова, но не найдя, как выразить то, что помнит и чувствует, надолго замолчала, отсчитывая проходящие мгновения ударами пальцев по столешнице.
- Вижу, ты загрустила, но как помочь тебе, не знаю... Может быть, просто не просить тебя заканчивать твою сказку? – гость, чуть склонив голову, смотрел на нее.
Девушка-лисичка вильнула хвостом. За все это время она едва прикоснулась к еде, словно забыв о голоде.
- У всего должен был конец... и у этой сказки тоже. Разделенный мир до сих пор еще существует, как две половинки далеко друг от друга. Но Ключник ищет Змею, а Змея Ключника. Для битвы или для воссоединения... кто знает? Только мне кажется, что они уже и сами поняли, что натворили. Тьма и свет тут ни при чем. Просто нельзя... Нельзя забывать о том, что целое всегда больше части.
Слушатель склонил голову.
- Я постараюсь помнить об этом, - сказал он и подвинул к замолчавшей девушке тарелку. - А теперь тебе все-таки стоит покушать, а то трактирщик всерьёз обидится.
И он подмигнул девушке.
Она сузила янтарные глаза и не стала ждать еще одного приглашения. Горячее по счастью еще не успело остыть.
Голод был утолен, только когда на тарелке остался последний пирожок.
- Благодарю, господин гость. Вы уже уходите? Может быть, рассказать вам еще что-нибудь?
- Нет, - человек и в самом деле поднялся со стула. Трактирщик покосился на него, но, видимо, он отличался не только жадностью, но и благоразумием, и заговаривать о плате за обед не стал, удовлетворившись одним кошельком. - Мне еще нужно найти кое-кого.
- А я не могу помочь? Если так, то Алисия Альс к вашим услугам. - Девушка изящно поклонилась.
- Спасибо, я найду ее сам. А меня зовут Клаем, - гость ответил на поклон.- Ты ничего не спросишь? Я вот замучил тебя вопросами…
- Вы, верно, пришли издалека и далеко еще будет лежать ваш путь. Откуда вы? И куда еще отправитесь? - глаза девушки блеснули любопытством; путники - самые интересные собеседники, потому как их сказка еще не написана.
- Очень издалека, ты права. Мой мир зовется Улли, "Шероховатый" или что-то в этом роде. А отправлюсь я туда же, куда пойдет одна девушка, странствующая меж мирами.
- Вот как...- сощурив лукавые глаза, лисичка повела ушами, - тогда может, вы ищете ее, как Ключник ищет свою Змею?
Клай засмеялся:
- Не уверен, малышка. Между нами никогда не будет ни спора, ни битвы.
Он кивнул трактирщику.
- Благодарю, все было очень вкусно. Ведь правда? – он снова подмигнул девушке. Она тряхнула рыжей головой; одна форма плавно перетекла в другую и через мгновение у ног Клая уселась лисица:
- Еще как вкусно!
Гость наклонился и погладил рыжую спинку.
- Пока, маленькая Алисия Альс. - сказал он и вышел из таверны. Хозяин заведения посмотрел ему вслед и отвернулся с выражением «Ну и ладно...».
Лисичка не упустила случай - она запрыгнула на стол, схватила в зубы последний оставшийся пирожок и пустилась наутек, благо Клай оставил дверь приоткрытой. Трактирщик только усмехнулся. Дело прежде всего. Но он не понимал, для чего выдумывать целую сказку, чтобы сообщить такую простую вещь - что только сам человек раскалывает свой мир и никогда - иначе? Впрочем, кто их знает, этих странников? Может быть, они просто не умеют по-другому.

Алиса

Алиса, рис. А. Немовой, хозяйки персонажа.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Четверг, 08.12.2011, 12:03 | Сообщение # 10
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История четвертая: Чужая судьба


Кажется, задуманное не удалось. Учеников было шесть - Дрем и Яск, Сима с Веленой, Ксоанариель и Прис. Но особенной атмосферы на Уроке Доверия, где каждый мог примерить на себя роль учителя, атмосферы, вызывающей желание узнать друг друга получше, не получилось. За два месяца учебы те, кто хотели познакомиться, уже сделали это; дружеские пирушки, общие задания-приключения и уроки - это нимало…
Дерево заклятий посреди Холла роняло листву, растворившуюся в воздухе раньше, чем она успевала коснуться пола. Нужно подпитать его Силой или развоплотить и создать новое, но сегодня оно не было нужным.
Впрочем, ученики чувствовали себя свободно в присутствии своего учителя. Девушки-некромантки беззлобно поддразнивали вампира, оказавшегося упрямым парнем; он ходил на уроки и пытался творить прозаические вербальные заклинания, хотя получалось пока не очень. Прис так же беззлобно отвечал девушкам. Он первым преподал всем свой урок – показав систему тайных знаков, принятых когда-то в вампирских кланах. Сейчас этой древностью пользовались только эстеты. Знаки-жесты вызвали у всех учеников полный восторг. Лита была уверена, что с полдюжины самых «говорящих» будут взяты студентами на вооружение.
В середине урока Ксоанариель спросила:
- А можно определить уже сейчас, из кого получится сильный маг? Или нет... в каждом живом существе есть толика Силы. Как узнать – много ли ее?
Присли фыркнул:
- Хочешь, я тебе формулу расчета притараню?
- Не надо, цифры же ничего не скажут…
- Ты хотела увидеть, что в тебе ее больше или меньше чем, например, в Присли? – спросила Лита и вдруг улыбнулась, - вспомнила! Сейчас покажу!
Она достала с полки над столом и зажгла небольшую свечу в подсвечнике-чашке.
- Огонь реагирует на Силу. – Пламя, покачавшись, отклонилось сначала в сторону Литы, потом в сторону доски. Девушка прошла по Холлу, задерживаясь возле каждого из учеников. Возле Дрем пламя стало выше и сменило цвет на ярко алый.
- Ты полукровка? – спросила Лита без удивления.
- Ага, - кивнула ученица.
Возле Яска, привычно устроившегося на полу, на коврике для сидения, пламя стало синим; язычок пламени вытянулся в струнку и почти замер. Юноша посмотрел на учительницу с легкой иронией:
- Я не полукровка, госпожа.
- Я знаю, - сказала эльфийка, - это говорит о постоянном контроле. Скорее даже себя самого, а не силы.
Юноша только пожал плечами:
- Это правильно, держать себя в руках, даже если ты не маг.
Напротив Симилы и Велены пламя снова выросло и негромко загудело, словно в трубе.
- Прекрасный уровень, - заметила Лита, - вы будете превосходным магами.
На Приса огонек среагировал иначе – он качался как пьяный, вызвав смешки сокурсников вампира, а возле Ксоанариель превратился в огненный цветок.
- У тебя ум и доброта преобладают над Силой, - улыбнулась эльфийка. Девушка покраснела. – На артефакты и источники пламя реагирует тоже.
Учительница вернулась к доске и тут свеча повела себя забавно – огонек разделился надвое, один язычок его потянулся к доске, другой отклонился к Лите.
- А это потому, что доска - живое существо, с которым мы связаны, - эльфийка коротко рассказала про мир Нериан-на и ки.
Ученики засыпали ее вопросами.
- Потом, все потом, а сейчас продолжим урок, - сказала она. И урок был продолжен.

Симила с Веленой провели на глазах у всех любопытный алхимический опыт. Итогом стала жидкость с убойно-сивушным запахом, которую никто так и не решился попробовать, и склянка с нею припрятали, видимо до следующих посиделок в таверне. Вроде бы идея дать ученикам побыть учителями работала, но Лите все равно казалось, что для них это просто еще один урок.
В середине его со своего места поднялся однорукий Яск.
- Есть один замечательный фокус… - привычно пользуясь «хваталкой» вместо левой руки, юноша разорвал пополам листок, вырванный из собственной тетради, показал классу и учительнице. На одной половинке листа было написано «любовь», на другой – «ненависть». Потом сложил их и спросил у класса, - кто мне поможет?
Тут же вызвалась Дрем. Она встала с облюбованного места – плетеного из прутьев кресла, и подошла к мальчишке.
- Закрой глаза, - предложил он. – И протяни вперед ладони.
Девушка сделала, как он велел. Яск положил на каждую ее ладонь по одному листку.
- Теперь держи.
Она держала. Через минуту одну руку потянуло вниз.
- Что такое? – спросила она, открыв глаза.
Яск усмехнулся:
- Не паникуй, все правильно.
- Но у меня рука совсем не устала! – другая ладонь все еще держала на весу второй листок.
- Разгадка простая, - мальчик взял из ее руки тот лист, что она чуть не уронила, и развернул его. На листе было написано – «ненависть». - Попробуй еще раз.
Она попробовала. Но одну руку под тяжестью «ненависти» вновь и вновь тянуло вниз, к земле. Дрем пыталась поддержать груз второй рукой, но не помогало. Девушка опустила руку, немного отдохнула, переложила «ненависть» в левую ладонь, а «любовь» в правую. Результат был тем же.
- Самовнушение, - не очень уверено сказала она, опустив обе руки.
- Возможно, - Яск кивнул, закрыл глаза и протянул вперед правую руку.
Дрем поглядела на листки, выбрала один и положила на его ладонь.
Минут пять или десять прошло, а Яск держал листочек так, словно он был совсем невесомым. Конечно, рука все равно, в конце концов, устала.
- Теперь второй, - попросил юноша. Глаз он так и не открыл.
Дрем забрала у него листок, но вместо того, чтобы поменять его на другой, положила на ладонь Яска тот же самый.
Класс зашуршал шепотками. Яск не открывая глаз, все держал и держал свой лист - даже дольше, чем в первый раз, пока не опустил руку, кажется, не от усталости, а по своей воле. Сделав это, юноша открыл глаза, «хваталкой» подцепил листок с ладони, развернул его, прочел сам и показал всем слово «любовь».
- Это всего лишь бумага и слово, - сказала Дрем сердито. Лита не понимала, почему она сердится
- Вот именно! - серьезно в тоже время весело кивнул Яск. - И, как и все остальные слова, эти не должны весить ничего. Но чувства имеют вес всегда.
- Хороший наглядный урок, - заметил кто-то удивительным, полным бархатистых обертонов голосом. В дверях Холла стоял сфинкс. – А можно мне попробовать?
Дрем уронила свой лист, тихо поздоровалась с мастером и села на свое место. Лита приветствовала его жестом. Эту часть урока вел Яск, и только он мог разрешить или не разрешить.
- Конечно. – Мальчик поднял оброненный девушкой лист и протянул подошедшему сфинксу оба. Тот взял их, слегка встряхнул, а когда развернул, оказалось, что написанные слова исчезли бесследно. Яск, не наклоняясь, взял с пола карандаш - Лита снова поразилась тому, как ловко, как свободно он действует заклятием вместо настоящей руки, - и отдал его Раану. Мастер написал на каждом листке по слову, потом свернул их, сложил вместе и отдал Яску.
- Поменяй их местами, пожалуйста, - попросил он и отвернулся.
Юноша попытался развернуть листочки и посмотреть, что написал сфинкс, но Дрем со своего места потребовала:
- Не подглядывай!
- Очень надо! - тут же отступился мальчик, несколько раз перетасовал листки и сообщил сфинксу, - все готово, ваше могущество!
Кажется, обращение было произнесено с легкой иронией. Симила и Велена обменялись парой слов шепотом, Дрем нахмурилась.
Раану развернулся, и Яск отдал ему один из листков, а второй положил на свою ладонь.
- Попробуем так!
- Давай - усмехнулся мастер.
Минута, две, три... Листок на ладони сфинкса казался крошечным, а ладонь Яска он покрывал всю. Мальчишка и суровый сфинкс держали их и каждый ждал... Что первым сдастся и ослабеет другой? Лита почти начала беспокоиться - безобидная забава выглядела как поединок! - когда Раану опустил руку и почти сразу за ним - Яск.
- Так что тут у нас? - юноша развернул свой листок и присвистнул. - «Зло»? А у вас «Добро»?
Сфинкс едва заметно кивнул. От него исходило странное напряжение. Лите показалось, что часть его лица окаменела – и, заговорив, Раану едва разжимал губы:
- Так быть не должно. Это неправильно.
- Может, вы имели в виду что-то другое, когда писали? - не без иронии подсказала Велена. Ее сестра-некромантка фыркнула.
- А может просто я сильнее, - предложил свою версию Яск.
Раану критически оглядел его щуплую фигурку:
- Такого быть не может.
- Почему? - с притворным возмущением возразил мальчик, - я могу быть сильнее не мускулами, но чем-то другим.
- Например, умением подначивать, - вмешалась Дрем и посмотрела на юношу так, что Лите стало не по себе. Но неожиданно ее взгляд смягчился - учительница заметила, что девушка смотрит на его искалеченную руку. Яск тоже это заметил, улыбнулся с легким вызовом или иронией, и очень естественным жестом поправил хваталкой завернувшийся манжет на рукаве здоровой руки.
- Попробуйте что-то другое, мастер, - посоветовала девушка-полукровка сфинксу, никак не показав, что поняла обращенное к ней послание.
- Так и сделаю, – сфинкс снова встряхнул листки и вновь написал на них что-то карандашом, потом отдал один Яску.
Сцена повторилась - долгие минуты, когда все чего-то ждали (Лита заметила, что Прису уже наскучило, но остальным было интересно) и опустившаяся рука Раану. Яск все еще держал свой листочек, но увидав, что соперник сдался, опустил руку. Заглянув в свой лист, на этот раз он, кажется, был разочарован.
- «Хаос». Понятно. А вы пытались удержать «Порядок».
- Именно так. Ладно, не важно.
Лите казалось, что с появлением сфинкса начала возникать нужная ей обстановка - его серьезность уравновешивала задорно-хулиганское настроение учеников, но сейчас... Она ощутила, как уныние и разочарование затапливают класс. Дрем смотрела на мастера с какой-то настороженностью, или словно что-то искала в нем. Яск, зачем-то отдавший листок мастеру, вернулся на свой коврик и сел так, чтобы смотреть в окно. Симила с Веленой ждали, Прис все еще скучал. И тут со скамейки с удобной спинкой в форме волны встала Ксоанариель. В руках у нее тоже были два листочка. Она подошла к Раану и протянула ему оба.
- Попробуйте ваши вместе с этими, - предложила она.
Сфинкс, стоявший, будто окаменев, шевельнулся, взял ее листки, разделил и уложил - свой и листок Ксоанариель в каждую ладонь. Он не закрывал глаза, а просто держал, держал, пока одна из рук не пошла вниз. Раану взял свой листок развернул, прочел. Улыбнулся - так неожиданно, что Лита ожидавшая что ситуация станет еще тяжелее, облегчено перевела дух, - потом заглянул в листок девушки.
- «Вера», - прочитал он, - на втором то же самое?
Она кивнула.
- Я сначала хотела написать «свобода выбора» а потом поняла, что каждый выбирает то, во что верит.
Сфинкс, кажется, был счастлив.
- Умница, - похвалил он и посмотрел на учительницу, передавая вместе со взглядом что-то вроде просьбы. Кажется, он хотел, чтобы Лита как-то наградила девушку.
Она не думала о награде, сам урок должен был стать ею, но идея ей понравилась. Пусть будет награда для всех.
Эльфийка встала, подошла к доске-ки, и синим мелом вывела на ней Знак.
- Это Тёплое Слово. Оно позволяет сделать всего одну вещь и один раз, но такую, без которой никак. Почти чудо. - Она вдруг поняла, что не находит слов, чтобы объяснить. Но ученики смотрели на Знак-Слово - Прис задумчиво, Яск чуть наклонив голову, Дрем щурясь как на яркий свет, девушки-некромантки - осторожно и внимательно, Санка - теребя свою косу, сфинкс - с удивлением. Они смотрели, как люди, которые понимают...
- Рисовать Знак не нужно, - объяснила учительница то единственное, что стоило. – Только назвать. Когда понадобится, сила Знака будет к вашим услугам. А читается он… вы и сами уже поняли.
Все было очень просто. Каждый видел на доске один и тот же сложный рисунок, но каждый мысленно называл его по-своему. Ведь и силу он всем давал разную. Потом, после того как используют Знак, они забудут все – и как выглядит Тёплое Слово как звучит его Имя.
- Только одну вещь и один раз? - переспросила Дрем.
Лита кивнула. Девушка хотела спросить еще что-то, но тут пропел звонок.

- До свидания, госпожа учитель!
- До свидания.
- Можно я сбегу с алхимии на ваш урок?
- Симка, я тебе сбегу!
- А что? Давай вместе сбежим, Вель… Вербалика полезней и безопасней!
Они прощались и уходили, перешучиваясь друг с другом, оставляя учительницу одну; первым Холл покинул сфинкс - решительным четким шагом как воин или человек, у которого появилась цель. Последними – девушки-некромантки.
Оставшись одна, Лита наскоро прибрала в классе, не отлынивая и не применяя магию. Всего-то и было нужно - подмести да стереть пыль. На столе при разборе книг нашлась та, которую Лита взяла в библиотеке, но почитать так и не собралась - небольшой сборник странных сказок.
«Смерти как-то раз захотелось написать книгу о жизни. Но что Смерть знала о ней? Ничего. Много раз приходя, чтобы отнять, она ни разу не давала себе труда как следует рассмотреть то, что забирала, а потом - пфф! - птицей из клетки улетало из ее рук это сокровище. И тогда она решила найти того, кто поможет ей. Не зная жизни, Смерть немало знала о живых. Был у нее на примете один поэт, который писал о бессмертии так, словно знал, что это, ткачиха, не имевшая ни капли свободного времени. И еще бродяга, которому ни до кого не было дела.
Первой Смерть посетила ткачиху и сказала ей: «Послушай, кому, как ни тебе знать, что есть жизнь? Расскажи мне об этом». Ткачиха, не отрываясь от работы, принялась рассказывать. Но в словах ее было то же, что в мыслях - работа и семья, семья да работа. Смерти очень скоро надоел ее монотонный рассказ. «И как у тебя выходит создавать такие яркие ткани при такой серой жизни?» - спросила она. «Но моя жизнь вовсе не серая, - возразила удивленная ткачиха. - Разве я неправильно рассказала, и ты не поняла, что я счастлива, а счастливый человек видит мир многоцветным?» Смерть лишь отмахнулась. «На свете всего две настоящие краски, - сказала она, - это черное и белое, и только две настоящие вещи, потому что они неизбежны - рождение и смерть». И она отправилась к поэту.
Тот как раз работал над очередным стихотворением и, услышав, как хлопнула дверь, крикнул:
«Приходите завтра!»
«Если я приду завтра, ты не будешь рад», - ответила она, входя. Поэт оторвался от своего стиха и, конечно, узнал гостью; Смерть узнают все, так уж устроен мир. «Наоборот, - сказал он, - я был бы рад, если бы ты пришла завтра, или через год, а не сейчас. А с другой стороны – этому я порадовался бы в настоящую минуту, а на самом деле не буду рад тебе, когда бы ты ни явилась…».
«Я приду в свое время, а не в твое, - прервала болтуна Смерть. - Но сегодня я тут не за тобой, а к тебе. И если ты поможешь мне, награжу тебя». «Чего же ты хочешь?»- поинтересовался поэт. «Узнать жизнь. Я пишу книгу о ней, - и Смерть показала ему толстую тетрадь, в которой пока была только одна строчка: “Жизнь - это...”» «Задача нетрудная, - сказал поэт. - Жизнь - творение, и если ты будешь что-то делать, то скоро узнаешь ее». «Я и так всегда что-то делаю, - недовольно заметила Смерть, - но моя обычная работа не позволяет мне узнать жизни. Наоборот, с каждым разом она становится для меня все большей загадкой. Но я послушаю, что еще ты скажешь». Поэт задумался. «А твоя работа доставляет тебе радость?» - спросил он. «Работа не может доставлять радость», - возразила Смерть строго, ей было странно, что поэт, как и ткачиха, говорит об еще одной вещи, которую она не понимала - о радости. «Э нет! Если ты любишь работу, то и все, что сопутствует ей, тоже доставляет тебе радость и счастье, и тогда…»
«Да вы сговорились!» - сердито перебила Смерть, и ушла к бродяге.
Искать того не пришлось - он сидел на перекрестке и глазел на небо. «Что ты делаешь?» - спросила Смерть, понаблюдав за ним. «Любуюсь облаками, - сказал он, - никогда не видел таких облаков, и уже не увижу, ведь каждый раз они другие». «Такие или другие - какая разница?» - фыркнула Смерть, - лучше помоги мне написать книгу о жизни». «Эээ, - протянул он, - на что ты замахнулась! Так хорошо, как сама жизнь, этого никто не сделает, а если не можешь сделать хорошо, то зачем начинать? Жизнь - это большая дорога, ее просто надо пройти до конца, исполнить, как музыкальную пьесу или работу, но так чтобы наслаждаться каждым шагом, каждой нотой и каждой минутой…» «Да вы точно сговорились!» - воскликнула Смерть и ушла, бросив свою тетрадь. Настроение писать пропало. Ей и так хватало работы, а если книга – тоже работа, - зачем брать на себя лишний труд?»
- А почему в темноте? - в Холл вошел сфинкс, над плечом которого висел колючий сиреневый огонек. От такого освещения стало больно глазам и Лита прикрыла их ладонью. Сфинкс что-то сделал и шары на стенах класса вспыхнули золотистым светом. Свой он тут же погасил.
- У тебя все хорошо? - спросил Раану.
Лита кивнула:
- А что-то может быть плохо? - она подумала, что стоит посоветоваться с ним или с ректором о своих проблемах с магией, если не разберется сама.
Сфинкс пожал плечами и бросил взгляд на книгу. Страницы ее слабо светились, только поэтому девушка могла читать.
- Ну надо же, остаточный эффект все еще действует! – с легким удивлением произнес мастер. - Когда-то я проводил тут ритуал… Долго объяснить, но все информационные носители в академии были заряжены. Про книги я, кстати, тогда забыл. В общем, я прописал информацию, а Марк сделал к ней ключи. Потом все это через местный Источник…
Он замолчал.
- Прости, тебе это не интересно, я вижу. - Он прогулялся по классу, обошел дерево заклятий, постоял у окна и снова вернулся к дереву.
- Как ты это сделала и зачем, если не секрет, конечно?
- Какие секреты… - Лита поднялась, кресло было удобным, но спина от долгого сидения все равно затекала. - Магия Красоты, направленная... Вдохновенное, интуитивное и почти неосознанное творение. Было нужно что-то в помощь моим ученикам и мне. Получилось это дерево.
- То есть ты не знала, что получится? - Раану приподнял тонкую косую бровь, - Ты рисковала.
- Ничуть. Красота не приспособлена для разрушения и вреда, - она подошла к дереву, продолжавшему ронять листву, как те, что за окном. - Как бы объяснить… Ты не сможешь построить дом из зефира и сражаться в бою стеклянным мечом.
- Зефирный дом - частый сказочный мотив, - серьезно возразил сфинкс, - настолько частый, что наверняка кто-то и где-то строил такой дом. А стеклянный меч... один ритуал - и он обретет твердость стали, не потеряв остроты стекла.
- Неудачные вышли сравнения, - согласилась Лита, - тогда так: ты не сможешь заставить мотылька зажечь свечу. Опять не так… мотылек не способен зажечь свечу, но может сгореть в огне...
Лита замолчала. Издалека, из того далека, которое всегда было рядом, снова звучали «тихие слова» и нужно было обязательно произнести их вслух, как тогда, у странных камней, и много раз до этого.
- Что ты слышишь? - спросил Раану. От звучания его голоса тишина заговорила громче.
Золотистый свет слегка померк, заслоненный каким-то другим светом. Лита поймала первое из «тихих слов» и заговорила, вплетая их в это мгновение:
- Есть свобода, что для тебя в тебе,
Есть иная - другим она.
Можешь ты прицепиться к чужой судьбе,
Выпить чью-то чашу до дна,

Из желания просто помочь, спасти,
И кому-то сберечь покой,
Его ношу взять и легко нести,
Хоть своя - всегда под рукой.

Но чужое – чужому, тебе - свое.
Ни при чем тут эго и спесь.
Не делись судьбой, а твори ее,
Ведь твоя, какая ни есть.

И скажи: «Пусть чужое мне по плечу,
Но чужого не нужно мне».
Мотылек не способен зажечь свечу,
Но может сгореть в огне.

Ты сгоришь, если воли не хватит встать,
И уйти с чужого пути,
Если ношу чужую решишься взять,
Но свою забудешь нести.

А жалеть себя - других не жалеть,
Разбудить не любовь, а боль.
Если ты мотылек, то лети на свет,
Не желай, чтоб он стал тобой.
- Чужая судьба... Никто не заставит тебя прожить чужую судьбу, - сказал Раану, - и я не заставлю...
Цветок на окне оглушительно чихнул, испортив торжественность момента. Пушинки неуверенно закружились в воздухе, словно решали, куда им приземлиться.
- Ты не сказал правды? - улыбнулась Лита, хотя ей было грустно от нахлынувшей вдруг тоски. Что-то начиналось, и она не могла остановить это что-то, как пушинка, несомая ветром, не может прекратить ураган.
- Это просто чья-то детская поделка, - сказал сфинкс, кинув короткий взгляд в сторону ашки, - что он может знать о правде? Скажи, тебе понравилась моя сказка о Семенах?
Лита не знала, что ответить. Правду? Пусть. Только так, чтобы его не обидеть.
- Сказка интересная, но в ней чего-то нет для меня.
Сфинкс рассмеялся, и смех у него был тоже очень красивый.
- Не хватает веры. Ты мне веришь? – он взял ее за руки, заставил положить их на ствол дерева заклятий, и сверху накрыл своими ладонями.
Лита снова ощутила тревогу. Рыщущие по Холлу пушинки вдруг угомонились и ровным слоем легли на пол, точно снег. Как сказать незнакомцу, веришь ли ты ему? Как ответить себе - доверяешь ли ты этому человеку, и входит ли в это доверие еще и вера?
- Я верю тебе, - сказала Лита. Лучше так - не отталкивать того, кто пришел к тебе с надеждой на доверие.
Вокруг их ладоней возникло матовое сияние, оно, словно вода, менялось, текло, становилось то теплым, то почти ледяным… Ладони защекотало.
- Не бойся ничего, - сказал сфинкс. Ей и в голову не приходило бояться, пока он не сказал.
Под ладонями слабо дрогнул древесный ствол – словно внутри дерева вдруг забилось сердце. И еще раз. По дереву пробежала волна цвета – угольно-черного, на который не хотелось смотреть, а следом за ней - волна сияющей белизны, такой же неприятной, страшной, жестокой. Лите хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, но что-то не позволяло, словно чья-то чужая воля повелевала ею. Ствол гулко вздрагивал от внутренних ударов, как вздрагивает человек от внезапной боли или несправедливой обиды. К горлу девушки подкатил комок. Кажется, мир в этом самом месте всеми своим силами противился происходящему и уже не мог ничего изменить. Как и дерево, агонизировавшее двумя цветами, черным и белым.
- Потерпи еще немного, - попросил ее красивый, но очень усталый голос, - еще немного…
Ей хотелось не терпеть, а прекратить все это, но она не могла. Нет, могла! И уже начала собирать свою внутреннюю Силу, всю Красоту, какая в ней была, всю волю и веру, когда ужас закончился. Двуцветные волны иссякли, напряжение спало. Неожиданное облегчение оглушило почти так же, как если бы на нее упало небо.
Сфинкс взял девушку за руки и заставил отойти от ствола на несколько шагов. Его руки светились все тем же странным матовым светом, но сияние быстро впитывалось в кожу ладоней Раану. Рук Литы оно словно избегало.
Листья и ветки дерева, больше не терзаемого переменой цвета, начали осыпаться на пол серым пеплом. Каждая частица пепла падала на пол целую вечность, и каждая – долю мгновения. Дважды что-то сверкнуло – как осколок льда или стекла, или полусгоревшая падающая звезда. Этот блеск все-таки заставил Литу зажмуриться. Сфинкс выпустил ее ладони.
Легкость наконец, перестала давить упавшим небом; она смогла открыть глаза, и увидела, что Раану стоит на коленях перед кучкой серого пепла, оставшегося от дерева, и запускает в нее руки. Вот он достал что-то из невесомой текучей пыли и, повернувшись, протянул ей на открытых ладонях две матовые серые капли
- Сделай выбор, - сказал сфинкс торжественно и взволнованно. Его бледная кожа порозовела, став похожей на человеческую, тонкие косички на голове едва заметно дрожали.
Лита, прищурившись, глядела на Семена. Правильно ли она поняла? Сказка не просто сказка, и на глазах у нее стала реальностью?
Она очень любила сказки. Но почему-то миг, когда одна их них вошла в жизнь, не доставил ей радости, а внушил тревогу настолько сильную, что девушка почувствовала как теряет контроль над собой. Еще миг – и она или убежит, или закричит… Единственное, что она могла сделать, чтобы унять тревогу – выбрать. Лита протянула руку и взяла с ладони Раану оба семечка.
Сфинкс подался вперед и сделал жест, словно для того, чтобы отнять подарок, а потом замер. Он снова был бледен и похож на человека, даже меньше, чем в звериной форме.
- Но почему? – спросил он, - почему оба?
- Не знаю, - сказала Лита, и вдруг почувствовала, что сейчас упадет. – Наверное, потому что их два.
Раану вскочил на ноги, поддержал ее, довел до стоявшей в Холле кушетки.
- Тебе нужно отдохнуть. Пожалуйста, послушай меня и поспи. Утром я приду снова. Или, если хочешь, останусь здесь, с тобой.
Он был напряженный, неспокойный, как мир во время ритуала. Лита поняла, что просто не сможет уснуть, если Раану останется оберегать ее сон.
- Нет, тебе тоже нужно… - она так и не закончила, но он понял.
- Хорошо. Семена ты должна всегда носить с собой…
Кажется, он сказал еще что-то, но она уже спала, свернувшись калачиком на кушетке и сжимая в руке два странных семечка, которых не могло существовать на свете.
...Сфинкс достал из воздуха легкое покрывало и накрыл уснувшую девушку. Прежде чем уйти он шепнул слова - о судьбе и о том, что теперь все будет правильно. В его голосе были гордость и уверенность.

Велена

Симила

Присли

Семена



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.12.2011, 21:11 | Сообщение # 11
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История пятая: Между магией и чудом

Паучиха выглядела удивительно: золотистая пудра по всему телу, светлые полоски и точки на коричневых лапах, судя по всему, тоже нарисованные, браслеты, на удивление хорошо смотревшиеся на лапах. Существо сидело на кухне за столиком, или вернее, перед ним, сложив часть лапок для удобства. Компанию ей составляла коротко-стриженая беловолосая девушка-эльф, с удовольствием завтракавшая и одновременно обсуждавшая с чудесным созданием какое-то блюдо:
- Настоящий ган всегда золотистого цвета – но это понятно, ведь блюдо состоит из плодов, которые…
- Плоды не так важны, как масло! И особенно важен огонь. Извини, что перебила, - поспешно проговорила паучиха и замолкла, царапнув лапкой по столешнице.
- А что огонь? - девушка поправила белую прядь, потом заметила собеседнице, - по-моему у тебя там, слева, пудра немного осыпалась.
Удивительное существо достало откуда-то красивую сумочку, а из нее - зеркальце, пудреницу, две кисточки.
- Огонь должен быть не слишком сильным и обязательно - поправляя рисунок на боку заметило создание, - ведь это почти самое главное! А специи? Подойдет почти все, что оранжевого цвета – блис, ракутта, и даже тамарин. Но тут у настоящего мастера все на чутье и подсказки не помогут.
- Ой-бой, - всплеснула руками девушка, - даже из прошлогодних плодов на огоньке свечи можно приготовить нечто вкусное, и, если не придираться, съесть с удовольствием! Для этого совсем не надо быть Мастером. И угощайся уже! Хоть примму возьми!
Паучиха завершила поправку макияжа и очень быстро и аккуратно убрала все обратно в сумочку. Она не жеманничала и вела себя пусть и немного по-детски, но естественно. И ало-зеленый плод приммы из плетеной тарелки все-таки взяла.
В столовой были только эти двое, да артефактор, ворчливый парень по имени Веслен, который постоянно получал откуда-то письма - с помощью магии или с посыльными. Он без видимого удовольствия завтракал красным супом.
…Лита просунулась ужасно голодной; потратив несколько минут на что, чтобы умыться, переодеться, и найти коробочку для Семян, угловатую и тяжелую, она спустилась на кухню, где застала забавную сценку.
Кухонный дух не спешил к ее столику; Шурша, которого она взяла с собой, привычно забрался к ней на колени. Девушка погладила его, потеребила мягкую шерстку. Стриженая эльфийка добавила в тарелку соуса из бутылочки на столе, размешала и попробовала суп снова.
- Это точно не ган, - констатировала она. - Вот напрошусь на роль повара и встану к плите, тогда к славе Академии добавится еще одна!
- Какая же? – спросило существо, наслаждавшееся алыми ломтиками приммы.
- Слава учебного заведения, где вкус еды так же превосходен, как и вкус знаний!
- Госпожа учитель? - спросил появившийся, наконец, у столика Литы дух – полупрозрачное, многорукое существо.
- Чего-нибудь горячего, булочку, салат и молока в миске, пожалуйста, - сделала заказ девушка. Многорукий испарился..
- А почему животное не на поводке? – оторвавшись от еды, спросил артефактор.
- Потому что Шурша не животное, - резче, чем обычно, сказала Лита.
Веслен ехидно сощурил близорукие глаза.
- А об этом все знают? Или прежде чем укусить, оно сообщает, что вы не считаете его животным и потому ему все можно?
В этот миг очередное письмо материализовалась в воздухе и упало на стол к артефактору. Парень взял конверт, развернул его и углубился в чтение, забыв о разговоре.
Лита перевела дух. Ей не понравилось то, что она почувствовала: желание сказать что-то грубое в ответ на грубость. Правда, Веслен всегда и со всеми так разговаривал – но разве это давало ей право грубить ему?
Кухонный дух вернулся с заказом, поставил на стол тарелку с горячим супом, салат и миску молока.
- Спасибо, - Лита поблагодарила слугу, хотя ей не хотелось этого делать. Совсем.
- А вы учитель чего? - спросила белоголовая девушка-эльф, закончив с обедом, – можно напроситься к вам на урок?
- Я веду вербальную магию, можно конечно, - Лита раскрошила булочку в миску с молоком, поставила угощение на пол для спрыгнувшего с колен Шурши. Мохнатое чудо принялось очень аккуратно есть.
- Меня зовут Аксервия Талиор, - белоголовая встала и поклонилась. Паучиха тоже почему-то решила представиться:
- Миссле ин Орика ин Армина ин Каста ин Реддан.
- Да ты аристократка! - воскликнула девушка, - ой-бой, вот дела!
- Это имена тех мест, которые мне запомнились, - объяснила Миссле.
Вставать не хотелось, и учительница решила ограничиться словами:
- Меня зовут Лита Эль Лезар. Урок в Пестром Холле примерно через полтора часа или завтра в то же время.
- Вот неудача, а мне Ректор на это время урок назначил, - огорчилась Аксервия. - Ну, завтра так завтра. Вы учтите - я, если сказала, так приду! Паучиха, доевшая примму, вытерла передние лапы салфеткой, расплела задние и изящно поднялась.
- Мне пора. Спасибо за беседу.
- Да не за что! - улыбнулась Аксервия и существо удалилось, цокая коготками.
- Забавное создание, - сказала Лита. Она смотрела на суп и думала, зачем его заказала - аппетита не было совершенно.
- Почему забавное? – кажется, белоголовая эльфийка удивилась, - как все. У нее внутри свой мир. Кто его знает, кроме нее, кто может оценить, забавно ли это?
Учительница ощутила раздражение. Аксервия отчитывала ее? Но волна раздражения сменилась удивлением и сожалением. Раньше она не воспринимала каждое слово как оскорбление. Кажется, что-то было не так и помимо магии.
- Обязательно приходи на урок, - отбросив раздражение, улыбнулась Лита. Шурша уже закончил завтракать. Девушка попросила появившегося у стола кухонного слугу унести суп и, попрощавшись с будущей ученицей и продолжавшим читать письмо артефактором, вышла из кухни.

В Холле царила чистота. Ни пушинок ашки, ни пепла от дерева заклятий. Ничего, кроме цветочного горшка и земли в нем, словно присыпанной серым пеплом. Цветка было немного жаль.
Утренний свет, проникая сквозь цветные стекла, почему-то раздражал глаза. До первого дневного занятия оставалось чуть больше часа.
Лита опустила на пол Шуршу тут же улизнувшего в полуоткрытую дверь – гулять по Академке, достала из кармана коробочку с Семенами, открыла ее, закрыла и спрятала в стол. Ненадолго. Через несколько минут она взяла ее из ящика стола и, не открывая, положила рядом. Семена не давали покоя. Девушка и дело бросала взгляд в их сторону. Наконец, не выдержав, она убрала в карман и только тогда смогла забыть о подарке сфинкса.
...На урок никто не пришел. Такое случилось впервые. Лита подождала до того часа, когда обычно заканчивала уроки, потом, пожалев времени не стала ждать ни учеников, ни Шуршу и ушла к себе, в Пещеру, в очередной раз «таинственно исчезнув».

По какой-то удивительной прихоти в Пещере всегда оставалось чисто, мусор как бы исчезал себя сам, даже на кухне, правда и продукты из «холодного шкафа» тоже порой таинственно исчезали. Лита опустила шуршарика на пол и забралась с ногами в кресло. Делать ничего не хотелось, даже разбираться, что такое с ней происходит и почему все раздражает ее сегодня.
Чтобы как-то отвлечь себя от раздражения, девушка достала и открыла коробочку с Семенами. Продолговатые серые капли... Она положила их на ладонь, поднесла поближе к глазам и мысленно спросила: «Что же вы такое?». Лита не могла принять, как истину, сказку сфинкса. Добро? Зло? Источники их не в семенах, какими бы чудесными они ни были, а в душах, в выборе, который оборачивается то злом, то добром. Вот во что она верила. Но перед ней на ладони лежало то, что другой человек считал воплощением Добра и Зла, абсолютных как непререкаемые «да» и «нет». От одной мысли о таком становилось тоскливо. Абсолют и жесток абсолютно.
Семена в самом деле были одинаковые. Лита не понимала, почему взяла оба, хотя и помнила свое чувство - острое желание унять тревогу и тоску, которые заливали разум при взгляде на матовые капли в руке сфинкса. Но отчего именно это действие – забрать у него оба семечка - помогло ей успокоиться, как помогали чему-то «тихие слова»?
Девушка выпустила из центра ладони радужные лепестки магии Красоты, коснулась Семян. Они отозвались слабо, на самой грани восприятия. Да и то лишь эхом, отразив радужное сияние ее Силы. В том ли дело, что она не верит в силу Семян? Но разве от этого они перестали существовать? Так ничего и не решив для себя, она отозвала Красоту и вернула Семена в коробочку.
Сегодня в Пещере было неуютно и холодно. Лита достала накидку и закуталась, но шерстяная ткань совсем не грела. Становилось темнее. Свет в пещере не имел источника, сиял, кажется сам воздух, и вот сейчас он темнел как в сумерки. Пещера зависела от своей хозяйки лишь немного меньше чем ки, и все странности могли означать одно – что-то не так в самой Лите.
Но и с этим ей не хотелось разбираться. Девушка положила коробочку с Семенами в шкаф – из Пещеры она могла взять любую вещь, не переступая порога своего убежища сделала шаг вовне.
Ее тотчас толкнуло назад, не грубо, но решительно и непреклонно. Лита так и осталась в Пещере, только воздух вокруг нее теперь дрожал от странного напряжения, стало еще мрачнее и холоднее. Вспомнилось, как она не смогла уйти из Нериан-на из-за ки. Что за якорь держит ее сейчас? Она огляделась, ища его взглядом, и тут же нашла. Вокруг коробочки с Семенами, отложенной на полку, напряжение стягивало воздух в упругий ком, неприятно мерцавший серым. Девушка быстро протянула руку сквозь мерцание, взяла с полки потяжелевшую медную коробочку и, повторив шаг за пределы Междумирья, без напряжения и усилий, перенеслась в Холл. Все верно, Раану ведь просил носить Семена с собой…
- Госпожа Эль Лезар? – в Холле у доски, разделенной чертой на две части, стоял Яск. Главное кресло заняла Дрем, при появлении Литы она встала, чтобы приветствовать наставницу.
- Здравствуйте, - кивнула эльфийка.
Никто из двоих не выказал удивления от внезапного появления учительницы, а мальчик, тут же задал вопрос:
- Вот подтвердите – «заря» и «поля» - это не рифма.
- Да почему не рифма, Тинвой? - воскликнула Дрем, сердито хлопнув ладонью по столу. – Послушай, как похоже звучит: за-ря – по-ля.
- Похожа только последняя буква, которая вообще-то одна и та же, - несколько ехидно заметил Яск.
- Строго говоря, он прав, тут нет рифмы, - согласилась Лита. Она не стала выгонять девушку со своего места и села в другое кресло, к окну, положив на подоконник оттягивающую руки коробочку с Семенами, а шуршарика пустив побегать по Холлу. Теперь и здесь ей казалось слишком прохладно. Она пожалела что не взяла с собой накидку.
- Тогда что рифмуется с полями и зарей? – спросила Дрем.
- Сейчас, - Яск синим мелком написал в левой части доски «поля», в правой - «заря». - Рифмы к слову поля – земля, скуля, для, короля… - он записал все это в левую графу. - Видишь разницу? А заря это - горя, пустыря, словаря…
- Зря, - подсказала Лита задумавшемуся юноше.
- Точно. Понимаешь теперь, Дрем? Простое «похоже» это не рифма. Есть правда такая штука как ассонанс, - Яск скроил карикатурно-глупую мину, - и я вообще-то не очень понимаю, что это такое.
- Умник, - фыркнула девушка, снова садясь в учительское кресло.
- Ассонанс – неполная рифма, в которой созвучны лишь гласные звуки. «Заря» -«хамят» или «поля» - «опять». А почему вдруг речь зашла о рифме? Кто-то из вас написал стихотворное заклинание?
- Прис утром похвалился новым заклом. У меня нет времени на стихи, - уже спокойнее сказала девушка-ученица тряхнув кудрявой головой.
- А я просто не пишу их, госпожа, - развел руками Яск.
- Как это? Ты показывал мне немало стихов, - напомнила Лита.
- Они не его, - фыркнула Дрем, - правда, Тинвой никогда и не говорил, что его.
- Так вот почему ты до сих пор не создал ни одного вербального заклятья, хотя был на уроке… семь раз или восемь?
- Семь, - кивнул учительнице юноша, - Хочешь честно? Вербалика - самый легкий предмет в Академии. Тут можно получить любое заклятье без особого напряга, достаточно уметь правильно и красиво выразить свои желания в словах. У других «светильника» или там заклинания от насморка не допросишься. Но это они не от вредности, конечно, а потому что студент должен учиться, чтобы заслужить знания, и все такое. А иногда хочется отдохнуть. Короче, будь я поэтом, то не вылезал бы с твоих уроков. У меня есть идеи таких заклятий, что ооооо...
- От твоих «ооооо» Академия-то не рухнет? - перебила Дрем.
- Все может быть, - легко согласился юноша, - Что мои идеи безопасны я не говорил.
- Честный враль… Кстати, по-моему это не дракон, а виверна - девушка кивнула на фреску на потолке.
Яск рассмеялся:
- Без разницы о чем, лишь бы спорить! Ладно! Но это никакая не виверна, у них всего две лапы.
Он положил мелок, вытер руку тряпкой и сел на край ближайшей парты.
- Виверну отличает не количество лап, а раскраска чешуи, форма морды и особый хвост. Видишь, у него копьеобразный костяной наконечник, - продолжила свое Дрем.
- Ну да, - фыркнул юноша, - как и у большинства драконов.
- А ты много видел драконов?
- Я - нет, но споришь-то ты?..
Лита не разбиралась в драконах. Но при взгляде на фреску – а дракон с фрески, казалось, смотрел на нее, – в разум, словно гость, постучалась неожиданная мысль, как и общение с двумя учениками заставившая ее отвлечься от ощущения холода снаружи, последовавшего за ней в Холл, и раздражения внутри.
- А давайте спросим у него самого, кто он такой? - предложила она вдруг.
- Это же просто рисунок, - не поняла Дрем, - как же…
- А мысль ничего! - перебил студентку Яск. Он передумал сидеть на парте и, подойдя к креслу Дрем, опустился на пол у ног девушки. - И я даже знаю как. У меня же есть Тёплое Слово. Получится?
- Ну и дурак, - не поддержала Дрем, покосившись на мальчишку. - Ты потратишь Слово, которое может тебе жизнь спасти, на ерунду!
- Возможность поговорить с драконом – не ерунда! Кстати, и ты тоже сможешь его увидеть!
- Но я хоть не буду рассказывать об этом всем и каждому!
Яск развел руками и повернулся к Лите:
- Ты тоже думаешь, что я хвастун?
- Ха! Второй раз! – щелкнула пальцами Дрем. – Второй раз назвал Литу на «ты»!
Юноша почесал макушку превращенной в забавную рогульку «хваталкой», создав на голове смешной хохолок. Видно было, что он не смущен, а только разыгрывает смущение.
- Коварный замысел называть госпожу учителя на «вы» провалился с треском. – Он встал, шутливо поклонился Лите и снова сел. - Но большинство твоих учеников давно уже не выкают, кроме упрямого и жутко высокородного Присли, так что оставим церемонии, и да здравствует дружеское общение!
- Сначала ты предлагал такую красивую версию – что Лита должна стать как ты, прежде чем заслужит право на дружеское обращение, - с легким разочарованием заметила Дрем, Лите показалось, что она играет в какую-то игру.
- Наверное, ты неправильно поняла, или я так сказал, что ты не поняла, - мальчик потеребил мех подошедшего к нему шуршарика. - Никто ничего заслуживать не обязан. Но между двумя людьми может быть расстояние, которое измеряется словом «вы». А может быть другое расстояние - дружеского «ты». Иногда проходит много времени и одно заменяет другое. Иногда времени не нужно. Понимаешь?
- Понимаю, что ты опять что-то выдумал, чтобы все объяснить красиво, - девушка потянулась в кресле и зевнула – было уже довольно поздно, - так мы будем спрашивать у дракона, дракон ли он?
- Обязательно, - кивнула Лита, она была рада, что ее ученики сумели не поссориться и тому, что внутренний мир Яска так ярок и мальчик не боится показать его. - Художник был талантлив, а мы с вами прибавим к этому таланту наши, и дракон сможет ожить и поговорить с нами.
- Велика ты, сила искусства! - хохотнул мальчишка. Разыгравшийся Шурша цапнул его за палец, и Яску пришлось отвлечь его с помощью рогульки-хваталки.
- Хватит хихикать, Тинвой! Сначала сделай что-то талантливое, а потом уже хохочи! - Дрем по-детски показала другу язык.
- О, я знаю свой талант! – Юноша потряс верным блокнотом, появившимся в руке, словно по волшебству, - я гениально нахожу красивые стихи!
Дрем засмеялась:
- Хвастун – и никаких вопросов! Так что нам делать, Лита?
- То, что вы любите и умеете. То, что доставляет радость, а значит, дает вдохновение. Так работает магия Красоты.
Ученики знали, какой Силой владеет Лита, и потому ни он, ни она ни о чем не спросили. Дрем задумалась, парнишка, которого она почему-то упорно называла по фамилии - Тинвоем, листал свой блокнот, хваталкой продолжая бодаться с Шуршей. Лита вдруг вспомнила другой, тот, листок из которого дал ей с собой Даннери.
- Значит, мне читать стихи, - решил Яск.
Дрем поудобнее устроилась в кресле.
- А мне слушать, - без тени сомнения сказала она.
Юноша покосился на нее:
- А ты любишь, когда читают стихи?
- Вообще-то нет. Но у тебя хорошо получается.
Яск как-то по-особому вздохнул и снова занялся поиском в блокноте. Шуршарик, словно поняв что-то, перестал приставать к нему с играми.
- А что будет делать учительница? – спросил мальчик, заложив нужное место шнурком-закладкой. Вид у него был решительный и немного взволнованный.
- А я это уже делаю. Рассказываю вам историю, - Лита встала и прошлась по Холлу. Магия Красоты послушно отозвалась на ее просьбу и была готова сотворить чудо, необъяснимое никакими магическими законами. – Эта история о мальчишке, который обидел бога.
Двое ждали. И она ждала. Ждала вдохновения Красоты.
- Жил-был мальчик. Он никогда не думал злой он или добрый. Совершая дурные поступки - мучился совестью, и если делал что-то правильное - испытывал легкую гордость. Может быть, это была именно гордость, не знаю. Дело в том, что рассказать правильно невозможно. Любая, самая верная мысль, если ее высказать вслух, начинает казаться неправильной. Ну вот, о том мальчике… Однажды он встретил бога. Этот бог немедленно предъявил свои права на мальчика. «Если ты поверишь в меня, я всегда буду с тобой» - сказал он. «А зачем ты мне нужен? - удивился мальчик, - исполнять свои желания я тебе не дам, это мое право, а не твое. Что еще ты умеешь?» - «Я умею творить чудеса», - сказал бог. «Ну, это я и сам могу, - усмехнулся его маленький собеседник. - Разве не чудо, что ты все еще говоришь со мной? На твоем месте, услышав, «зачем ты мне нужен?», я обиделся бы и ушел». - «Мне некуда спешить, а обидеться я еще успею. Но я забыл сказать самое главное - ни у кого на свете не будет такого бога, как у тебя, если ты меня примешь». - «Я не люблю таскать с собой лишние вещи, даже если они ничего не весят», - ответил мальчик.
«Тогда последнее - я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, хотя впервые увидел три дня назад. И только со мной ты сможешь не лгать и не притворяться и давать себе волю во всем. Если тебе нужен друг, который никогда не предаст, то это я». - «Я не верю тебе, - сказал мальчик, - и никто, кроме меня самого, не может судить и решать, лгу я или нет. Делая это, ты уже предаешь». - «Не будь ко мне слишком строгим, - ответил бог, - я обещаю тебе только возможное. Сам себе ты обещаешь и то, что невозможно. Так кто из нас больший предатель?»
Маленький упрямец рассмеялся. «Ты в самом деле совсем не знаешь людей! У нас достаточно воли, чтобы остановиться, если нужно, и ошибившись, признать ошибку. Скажи, можешь ли ты хоть чего-то не делать, пришедший просить, чтобы я взял тебя к себе, как щенка с улицы? Способен ли сказать – я был не прав?»
И тогда бог обиделся…
- Постой, - попросил Яск, вставая, - я хочу закончить рассказ.
Лита кивнула. Теперь юноша выглядел спокойным, только… он вдруг показался ей старше.
- Бог в самом деле обиделся и он ответил – «Тогда я оставлю тебя сейчас, но за свою обиду должен получить компенсацию». Он сделал, что у мальчика не стало руки. «Я не верну ее, - сказал тот бог, - но ты можешь. Рука вырастет снова, когда ты устанешь держаться и почувствуешь себя, как я – покалеченным, неполным, зависимым». - Яск улыбнулся. – Но по-моему, он все-таки был глуп, если думал, что одной руки мало, чтобы держать себя в руках. Вот. По-правде сказать в истории, которую ты рассказала, много лишних слов. Но суть она передает.
Дрем, сидевшая чуть наклонившись вперед, и глядевшая на юношу с неудобной пристальностью, поежилась, словно вдруг озябла. Яск снял куртку и набросил на ее плечи.
- Спасибо, – она вздохнула и потянула у него из руки блокнот со стихами, - можно посмотреть?
Он отдал ей книжку. Но сначала девушка взяла его за искалеченную руку, подержала в своей и отпустила. Яск снова сел у ее ног и замер.
Дрем листала блокнот, игнорируя закладку.
- А чье это? - спросила она, показав ему открытую книгу.
- Мирэ Авен. Я не записываю имена авторов, потому что всегда их помню.
- Ясно. Значит оно. «Время танцевать».
Она подвинулась на самый краешек кресла и начала читать:
- Отчаянье. Полынный, горький вкус.
Луна полна, и вновь тебе не спится...
Прости что так, но все должно случиться,
Как я пишу, и в этом мой искус.
Я рассказать могу, что был лишь свет,
Но говорят, что мало только света.
И не меня - других прости за это:
Что чуда нет, и веры тоже нет.

Все выходило иначе – не Яск читал ей стихи, а она – ему и Лите. Но, кажется, это был лучший выбор. О ком писала поэтесса из незнакомого Лите мира? О какой ей? Видела ли она танец дракона как видела его эльфийка, и каким? Кажется тоже печальным хотя совпадение чувств казалось невозможным. Не бывает так, чтобы два человека в разных мирах в разное время увидели танцующего дракона и смотрели на него с одинаковым ощущением неприкаянности и печали, слитых вместе и замененных слишком коротким но тоже горьким как полынь словом «отчаяние».
- Не рассердить тебя, не испугать!
Надежда здесь и радость вместе с нею.
Расправишь крылья, гордо выгнешь шею...
Ты прав, дракон, и время танцевать!
Крыло к крылу - не как в руке рука,
Но то, что есть, ценней того, что было!
«И сила, - ты шепнул, - всего лишь сила.
Не злись из-за такого пустяка!»

Совет хорош для всех историй-дней.
Но ты дракон, тебе легко не злиться.
А я пишу, и все должно случиться,
Как и случилось - не со мной, а с ней.
Танцуй, крылатый! Впереди - финал!
И даже ты не сможешь дать ответа:
Как для того, кто жаждет только света,
Надежды вкус полыни горше стал?
Простые слова, и прочитала их девушка с очень простым чувством... Но много ли надо Красоте?
Сила уже откликалась, отвечала. Это видела только Лита – как она возникала из слов, уже сказанных, и тех, что произносила Дрем, из желания, их общего желания сделать невозможное; как Красота собиралась искристым облачком в центре потолка, под самым куполом, и по капле впитывалась в линии, штрихи, цвета…
Фреска зашевелилась, обрела объем. Дракон отделился от стены и спрыгнул на пол. Дрем ахнула и выронила книжку. Яск взял ее за руку, словно успокаивая. Шуршарик, забравшийся в пустое кресло, тихо проворчал, как будто ребенок во сне.
Дракон – очень маленький дракон – расправил крылья и начал танцевать… Нет не так! Крылатый вошел в танец, как входит в воду брошенный меткой рукой камень, или как входит в сердце острая игла непрощаемой обиды. Тогда, у ворот Академии, Лита не увидела как начался и чем закончился этот танец но сейчас ей дали такую возможность. Все оказалось просто. Дракон сделал движение - чуть наклонил голову, словно кланяясь, и за ним - второе и третье и каждое вело за собой новое, как звуки в песне. Взмах крыльев и что-то вроде поклона, короткий взгляд назад - и резкий поворот - такой резкий что зашумел воздух. Прыжок и снова движение крыльями, словно он приветствовал кого-то о прощался. И так движение за движением, пока он не исчерпал танец, как водоем - откуда нужно достать брошенный в него камень, или как сердце - чтобы вынуть иглу обиды. Только случилось это не скоро, хотя Лите и показалось, что прошла минута. Когда дракон тряхнул крыльями, словно собираясь улететь, и снова стал просто фреской на потолке, за окном сияли звезды глубокой полуночи.
- Я ничего спросить не успела, - вздохнула Дрем безо всякого сожаления, она подняла блокнот и протянула его юноше, - но ты прав, Тинвой. Это не виверна.

Что-то изменилось. Лита поняла это, когда они ушли. А может быть и раньше. Ей захотелось создать ки-связь с миром Академии, и стало как-то легче… Странное слово - легче. Каждый понимает его по своему, впрочем, как и другие слова. И если сейчас стало легче, значит, до этого было тяжело?
Шурша, все это время сидевший тихо, затеял возню в кресле, запрыгнул на окно, попытался перекусить плеть комнатного плюща, громко чихнул и попытался снова.
- Не хулигань, - без особой строгости сказала Лита. Да, она ведь не могла взять с собой малыша в свое путешествие. Надо было заранее подыскать того, кто станет за ним присматривать. Хотя можно просто отпустить его в степи. Лита уже знала, что его родственники, шуршарики, живут там, и ничего страшного с ним не случится. Но у этой мысли был нехороший осадок. Ведь отпустить иногда значит - бросить.
На сосредоточение ушло несколько минут. Девушка потянулась к той неразрушимой связи, которая соединяла ее и ки. Тугая нить, свитая из золотой и серебряной прядей. В Лив’д’Анэне серебро символизировало слово, согласие и исполнение желаний, золото - молчание, отказ и свобода... Лита вытянула из каждой пряди по одной нити, свила их вместе и зацепила невидимую привязь за легкий завиток на окантовке рамы окна. Теперь из любого другого места и мира она могла мгновенно попасть в эту комнату, стоило только потянуть эту нить.
Накатили неожиданная усталость и апатия. Лита подошла к дверям Холла прикрыла их и, вернувшись, легла на кушетку. Раз в Пещере ей так неуютно, лучше переночевать тут. Последней мыслью перед тем, как она заснула, было: «Сфинкс так и не пришел».

Миссле

Аксервия

Артефактор Веслен



Всегда рядом.
 
LitaДата: Среда, 14.12.2011, 10:51 | Сообщение # 12
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История шестая: Подопечная


- Оксис, первая строка бессмысленна. Заклятье если и подействует, то не так как вы ждете. Присли, в прошлый раз я говорила вам именно о такой ошибке. Решили повторить ее? Зачем? Считаете, что от этого она перестанет быть ошибкой? Симила, перестаньте шептаться с сестрой. У вас обеих есть задание.
Ученики раздражали. На каждом уроке приходилось объяснять азы стихосложения. Даже талантливая Оксис разочаровывала свою учительницу и все, кажется, ждали, что наставница напишет за них стихи-заклинания.
Потом Лите стало все равно. Она кивала в ответ на любой вопрос, не тратила времени на советы и замечания, и, в конце концов, предложила Оксис, которую прочила в помощницы, провести первый самостоятельный урок. Ученица справилась - конечно же, с помощью наставницы.
Когда урок закончился, Лита ощущала только усталое равнодушие. Утром она нашла Шуршу крепко спящим в углу Холла; зверек спал до сих пор. Ей пришлось искать декана Кинач, чтобы спросить, нормальна ли такая спячка. Декан об этом ничего не знала, только заметила, что теперь Лите не придется кормить Шуршу, так что все к лучшему. Девушка ждала не такого ответа.
Она побывала в Пещере и убедилась, что ее межмировое убежище осталось таким же холодным и неуютным. Пришлось вернуться в Холл... Но тут ей сегодня тоже не очень нравилось. Слишком пёстро. Она переставила бы стол подальше от раздражающих цветных бликов витражного окна, подрезала разросшийся плющ, выбросила кресло, на котором из-за его неудобной спинки, никто не сидел…
Дверь резко хлопнула, повеяло холодом, словно пришедший принес с собой зиму.
- Здравствуй. Как ты себя чувствуешь? - спросил голос сфинкса. В нем были строгость и тревога. Тревоги – больше.
- Нормально, - коротко ответила Лита, даже не глянув в сторону гостя.
- Точно нормально?
Она, наконец, подняла взгляд. Раану стоял в дверях и хмурился, тонкие косички на его голове шевелились, словно оживая. Потом он сделал шаг вперед и Лита почувствовала чужую магию - словно холодная рука легла ей на лоб. Не успев понять, что делает, она усилием воли отшвырнула от себя ледяную «руку». Раану отбросило к стене.
Лита сделала шаг назад. Она ожидала нападения и готовилась отразить его, ощетиниваясь магией, не помня о том, что Красота не может ранить, не может причинять вред. Раану, сумевший не упасть, остался возле стены. Его лицо оживало, наполняясь красками, как в ту, первую их встречу.
- Прости меня. Я не должен был сканировать тебя без твоего разрешения, - сказал он.
Лита поняла.
- Что ты хотел знать? - спросила она.
- Что тебе можно доверять, - сфинкс не спешил подходить к ней и, кажется, старался делать как можно меньше движений, словно перед ним был опасный или неизвестный зверь.
Девушка достала из плетеного подвесного кармана коробочку с Семенами, открыла, показала ему.
- Я не потеряла твой дар, - сказала она, - и не испортила Семена, хотя и не знаю, что с ними делать...
- Ты умница, - перебил Раану, - все делаешь правильно, даже не подозревая об этом.
Лита ощутила тревогу и возмущение:
- Знаешь, как это можно понять? Что ты или еще кто-то использует меня против моей воли, и я умница, потому что не сопротивляюсь этому. Если это так, я буду сопротивляться - и злу, и добру, и всему остальному.
Сфинкс улыбнулся, и словно расслабился, успокоился.
- Ты поймешь, чему нужно сопротивляться, а чему нет, - он подошел, бесстрашно взял ее за руку, заставил сесть в кресло. Девушка испытала искушение вернуть ему Семена, но понимала – он не возьмет. Раану не пытался прикоснуться к ним, как к ней самой, без ее разрешения, и это говорило о многом. - Расскажи мне, как ты это чувствуешь.
- Я не знаю, о чем ты, - призналась эльфийка, закрывая коробочку и убирая ее обратно в карман. - Если о Семенах... Они тяжелые. Если о себе - все раздражает и ничего не хочется. Я не понимаю, почему ты не оставил Семена у себя.
Раану легко, как пушинку, подвинул к ней второе кресло и сел рядом.
- Не имел такого права. Твое Тёплое слово позволило создать Семена. Ты уже не в стороне, не чужая. Как я мог… отодвинуть тебя со своего пути? Исключить из того, в чем ты так помогла мне?
Лита ощутила озноб тревоги.
- Понимаешь… Я не очень-то верю, - призналась она осторожно, - в то, что из Семян могут вырасти Добро или Зло для целого мира. Ты веришь, но не обманет ли тебя твоя вера? Не обману и я твое доверие?
Сфинкс не рассердился:
- Ты не знаешь меня. И я тебя пока тоже не очень-то знаю... – он помолчал и заговорил чуть тверже, не глядя на нее: - Сфинксы – необычная раса. Мы так устроены, что любим получать информацию. Знание считаем выше умения или действия. Последнее не будоражит так, ведь оно начинается и заканчивается, а у знания нет конца, оно неисчерпаемо. Представь, что ты можешь получить любое. Попробовать его на вкус. Впитать. Стать его частью...
- Узнать все, что хочешь в любое мгновение и использовать это знание, - кивнула Лита, - я слышала о таком. Только не помню, как называется. Интуитивное знание?
- Это другое. Другого порядка, низшего, - поморщился Раану. – А то о чем я говорю - когда ты сам уже не ты. Когда ты как целый мир и больше. Как все миры. Ведь информация пронизывает всё...
Он помолчал, кажется, поняв, что увлекся, и продолжил чуть менее пафосно:
- У нас запрещено подсматривать за теми, кто уходит, чтобы принять нерушимую форму, стать камнем. Об этом запрете детям начинают говорить раньше, чем они становятся способны понять, что такое запрет. А я был совсем юным, - Раану потянулся и взял ее за руку, - мальчишкой, мало отличавшимся от человеческих или других детей, не способным совладать с жаждой знания. Ради этого я нарушил запрет, проследив, как уходящий сфинкс вышел из города, медленно переставляя лапы и волоча хвост по земле. Как сошел с дороги и спустился… съехал вместе с горкой земли вниз, в овраг. Он не мог бы теперь вырваться и подняться, если бы захотел. Огромный алый сфинкс и черная земля… Так красиво. А потом… Он горел в неведомо откуда взявшимся пламени, и так обретал исконную, нерушимую форму, навсегда. То, что я видел как пламя, было на самом деле знанием. А ему ведь все равно... Я подошел слишком близко и меня тоже задело. Знание-пламя вовсе не было горячим. Правда я, кажется, чувствовал боль, но она ничто, когда ты – все.
Глаза Раану наполнились тоской. Лита чуть сжала его руку. Он почувствовал, отвлекся от прекрасных и горьких воспоминаний и взглянул на нее так, словно видит впервые, а потом узнал, улыбнулся:
- Прости, не хотел пугать тебя. В общем, запрет на подглядывание оправдан. Трудно жить опаленным, знать, что однажды ты получишь все, а не жалкую крошку - но когда наступит это «однажды»? То, что опалило меня, принесло мне... Меня же. Только другого. Я не смог и дальше оставаться просто мальчишкой. Я жаждал знания сильнее всех остальных, учился и искал, пока не выбрал то, что лучше всего утоляло мою жажду. Изучение живого и мертвого, связи между явлениями и созданиями, законы миров и те, по которым существуют наимельчайшие частицы творения. Я нашел Сказку о Семенах и смог сделать их.
- То есть ты сам придумал... Новое волшебство или ритуал для этого? - спросила она.
- Да, и очень давно. Но простой Силы оказалось мало, чтобы его исполнить. Или скорее наполнить. В чашу можно налить воду, вино, травяной отвар... Для ритуала нужны не они, не то, чего много всюду. Я искал, чем заполнить "чашу", носил неисполненное в себе, как затаенную искру, готовую стать пламенем.
Литу удивляло, как много образов в речи прежде такого сдержанного сфинкса. Может, он находил их для нее. Или образы помогали Раану передать свои чувства во всей полноте.
- Я перепробовал столько всего… Но Силу дала мне ты.
- Понимаю, - девушка видела, как он взволнован, но решила сразу задать тревожащие ее вопросы, - и все-таки, чего ты ждешь от Семян? Для чего они?
- Если все выйдет - а так и будет, не сомневаюсь, - из Семян получатся источники. А что обычно делают источники? Наполняют мир энергией. Твой выбор показался мне сомнительным, но Зло может понадобиться Добру в качестве... удобрения, например. только пожалуйста, не делай с семенами ничего, не посоветовавшись со мной. И прошу тебя пока не уходить из этого мира.
Лита и сама понимала, что не сможет уйти... Как долго? Она собиралась спросить, когда Раану пододвинул свое кресло так, чтобы оказаться прямо напротив нее.
- Проведу ритуал передачи Силы. Сделай вот так, - он вял ее за руки чуть ниже локтей и отпустил.
Лита немного помедлила и обхватила ладонями его сильные предплечья, как он показал. Раану не спросил ее согласия, но может быть, потому что она уже приняла Семена и тем самым согласилась и на все остальное?
Под кожей у Сфинкса ощущался ток его крови, такой сильный, что она почти слышала мерное «вшушш-вшушш» - словно собственную кровь после быстрого бега или тяжелой работы.
Раану в свою очередь сжал ее предплечья.
- Мое пусть будет твоим, а твое - моим, - сказал он и добавил всего одно Слово на языке Сути.
Под ладонями стало горячо. Сильный толчок – в центр ладоней, от которого что-то шершавой волной прошло вниз и вверх до сердца и разума, на миг затянув взгляд пеленой цвета перламутра.
- Все, - Раану убрал ладони с ее предплечий, девушка отцепила от него свои - с трудом, ладони казались чужими. Заметив ее растерянность, Раану кивнул, успокаивая: - Пальцы слегка онемели? Так и должно быть, это пройдет. Прости, ты не очень сильная. Поэтому я не только дал тебе Силу, но и забрал твою слабость.
- Какую именно слабость? – спросила девушка с новой тревогой.
- Ту, что мешала, - так же как и раньше ответил, не отвечая, сфинкс.
«Ты не очень сильная»… Лита не могла с этим спорить. Но все еще не понимала многого, и не знала, как спросить правильно. Как спрашивать того, кто верит в другое.
Он встал, подошел к окну, приоткрыл створку и выглянул во двор.
- Так удивительно тепло для этого времени... Мне сейчас все кажется добрым знаком, - Раану отвернулся от окна, чтобы улыбнуться ей и застал как раз тот миг, когда Лита поежилась от показавшегося ледяным сквозняка.
- Ты нездорова? – с тревогой спросил он, быстро и почти бесшумно закрывая окно.
- Может быть. Как правильно?
- Я не знаю, - честно сказал сфинкс, - но изменения неизбежны.
Лита почувствовала, что ее терпение на исходе. Она снова и снова не получала хоть сколько-нибудь полезного ответа. Может , попробовать иначе?
- Семена - твое творение? – спросила она, глядя него очень прямо.
- Да, - ответил Раану, явно собираясь еще что-то добавить или спросить, но она не дала ему шанса:
- Есть то, в чем ты уверен, когда говоришь о Семенах?
- Да. В том, что одно из них семя Зла, а другое - Добра. В том, что их должно быть два и нужен выбор.
- Выбор для кого?
- Для тебя, - он ответил и замолчал в ожидании следующего вопроса. Наверное, понял что-то.
- А миру? Разве у него не должно быть выбора? – задала она следующий вопрос.
- У него тоже есть выбор. Через тебя. Какое Семя ты оживишь, таким и будет изменение.
- Но ты веришь что я... Угадаю?
- Нет. Почувствуешь.
- Что я должна почувствовать? В каком из них зло, а в каком добро?
Сфинкс кивнул:
- И это тоже...
Лита громко хлопнула в ладоши, сбивая его с обычной манеры отвечать, не отвечая. Словно жадный до знания Раану не хотел или не умел делиться им.
- Итак, Семя пробудилось и это Семя Добра. Как ты видишь последствия этого?
- Мне не очень нравится слово «последствия»… - Лита подняла руку, словно предупреждая и он заговорил иначе, - сначала это будет незаметно. Потом, постепенно, все кто живет в этом мире, станут меняться. Добрые качества начнут естественным образом вытеснять дурные. Способность предать сменится верностью. Лживость - искренностью. Несдержанность - дисциплинированностью. И так далее.
- Ты назвал определенные качества. Думаешь ли ты, что для остальных важно то же, что и для тебя? Что они ценят честность больше милосердия и дисциплину превыше способности радоваться простым вещам?
Ответ на последний вопрос ничего не давал, никакого полезного знания, но ей просто хотелось спросить.
Раану задумался, но ненадолго:
- Я жду, что мир изменится. А что для кого важно - пусть каждый решает сам.
- Но ты уже ограничил возможность выбора кругом Добра или Зла, - заметила она.
- Если дать неограниченный выбор, то никто ничего не выберет. Безграничное одних пугает, других заставляет думать, что у них полно времени и спешить не надо. Что они могут выбирать хоть всю жизнь. Кстати о времени… Прости, поздно уже. Я ухожу, отдыхай.
И сфинкс покинул Холл своей обычной, тяжеловатой походкой, оставив ей острое ощущение того, что он просто сбежал от дальнейших вопросов.

Лита посидела немного, а когда захотела встать, у нее закружилась голова и перед глазами поплыли цветные пятна. Правда, они не мешали видеть, и скорее забавляли, чем раздражали. Каждый предмет, на который она смотрела, излучал слабый свет, воздух то терял прозрачность, то снова обретал ее.
Почему-то слабо запротестовала ки, передав свое беспокойство коротким импульсом-чувством.
- Что такое? - удивилась Лита, - что случилось?
Проводница не ответила. Лита мысленно дотянулась до нее и мягко «погладила», успокаивая и утешая.
Глаза закрывались как после бессонной ночи. Девушка откинулась в кресле, и реальность мгновенно вытеснил сон.
...Изящно убранная комната, скорее кабинет, за столом, спиной к ней, сидел эльф. Он что-то писал и, кажется, у него не получалась. По столу было разбросано уже нимало испорченных листков – с одной беспомощной строкой, или исписанных вдоль и поперек и перечеркнутых на много раз. Лита прищурилась, прочитала одну: «Далекий свет - почти как близкий свет. Но дальнее с ближайшим не связать...». Эльф повернулся на шорох - шагнув веред, она наступила на скомканный лист бумаги на полу - и девушка узнала Миреана. Почему не узнала сразу? Он был нарядным, праздничным. Лита никогда не видела любимого таким. Миг спустя она шагнула к тому, кого не видела пятнадцать лет, шагнула со странным чувством – почти как к незнакомцу, и остановилась.
Миреан поднялся, едва не опрокинув неловко отодвинутый стул, улыбнулся ей, немного растерянно, что так не шло к его новому, праздничному облику.
- Ты вернулась, Искорка… - он мог взять ее за руку или обнять, но почему-то не спешил. Но ведь и она не спешила…
С шуршанием легких шелков в комнату ворвался вихрь разноцветных красок – эльфийка, такая же нарядная, как и Миреан.
- Любимый, мы так и не обсудили цветы… Ой, прости, у тебя гостья… - девушка замерла, с интересом разглядывая Литу.
И она тоже смотрела на девушку. Юная, как рассвет мира, прекрасная, как сама жизнь... Огонек, свет которого очень ярок. Таэлли… или Соэлли? Смятение Миреана, оказавшегося между нею и своей прежней возлюбленной, было понятно. Зеленоглазый эльф оказался между той, что вернулась, чтобы обсудить с ним цветы на свадьбу, и той, что просто вернулась.
Пятнадцать лет между ними, и несколько тысяч миров, а вовсе не эта девушка-огонек, которая смотрела на Литу немного удивленными золотисто-карими глазами, уже понимая что-то. Лита ушла - эта девочка пришла. Все правильно.

Далекий свет - почти как близкий свет.
Но дальнее с ближайшим не связать...
Когда-то мне был нужен твой ответ -
Сейчас не знаю, что тебе сказать.

Но ты ушла, а это не вина,
Лишь дань свободе, праву быть - такой.
И если я один и ты одна -
Зачем оберегаем свой покой?

Сержусь ли я? Сердиться нет причин.
Не первые с тобою мы, поверь,
Не первые из женщин и мужчин,
Кому не сосчитать простых потерь.

Не спорю я. Идущий путь пройдет,
Сомненьям сердце я не дам терзать.
Но знать бы мне одно лишь наперед:
Когда вернешься - что тебе сказать?

- Прощай, - тихо произнесла первая из вернувшихся.
А вторая сделала шаг ей навстречу, словно хотела что-то сказать...



Всегда рядом.
 
LitaДата: Среда, 14.12.2011, 10:52 | Сообщение # 13
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Лита проснулась. Сердце колотилось как бешеное. Сон был тяжелым, но после него она чувствовала легкость, настолько удивительную, что девушка почти сразу забыла о своем кошмаре. Слишком сильно было новое ощущение – казалось, встань она с кресла - и тут же взлетит, невесомая как душа, или Красота. Светильники на стенах горели вполсилы, за окном царила ночь, а она видела Холл сквозь перламутр, переливающийся всеми оттенками розового, жемчужного, нежно-сиреневого. Это удивительным образом дополняло ощущение легкости, опьяняло.
Лита огляделась. Перламутровые волны вспыхивали и гасли, ослепительные, притягательные, ласковые. Хотелось искупаться в этих волнах, а еще лучше – разрушить стены Холла и выпустить наружу эту силу, чтобы каждый смог увидеть ее, прикоснуться к ней, наполниться ею.
Она вскочила на ноги и не взлетела, нет, но слишком легкое тело все равно подвело и Лите пришлось удержаться за спинку кресла, чтобы не упасть. Она засмеялась. Восторг! Во всем был восторг, даже в том, что она может упасть и разбить коленку!
Порядок в Холле показался ей неправильным. Он, словно слишком тугой пояс или натирающая ноги обувь, мешал и раздражал.
Эльфийка смахнула со стола книгу, та отлетела, ударилась о стену и упала на пол, расплескав страницы. Жаль, что тут нет зеркала, Лита с удовольствием швырнула бы в него что-нибудь тяжелое. Порядок – удавка на шее мира. Хаос – истинная свобода!
Откуда-то из глубины ее существа поднялась вдруг эта свобода… поднялась, и пошла, как кровь горлом, словами, за которыми Лита не следила, но которые доставляли ей наслаждение, когда звучали. Одно за другим… Она шептала и выкрикивала, и странная дикая Сила собиралась вокруг нее, Сила податливая и подчинимая – ровно настолько, насколько это было ее собственное желание. Лита творила свое волшебство, попутно прислушиваясь – а чего хочет эта так легко отозвавшаяся Сила?
«Менять! – был ответ, - исправлять!» И тут было что исправлять!
- Иди! – разрешила Лита.
В Холле завыл, забесновался ветер. Но простой ветер – много ли он мог? Она дала ему швырнуть о стену стулья, воронкой пройтись по Холлу, собирая в себя все, что было достаточно легким для этого, и отдала приказ. И новая Сила подчинилась тому, что было в ее интересах. Как там говорила рыжая лисичка Алиса? Со всеми можно договориться? Она была права!
Воронка разделилась на четыре гудящих столба, которые ударили в стены Холла. В каждой из них открылся портал в неведомое. Из одного потянуло ходом, из другого - невыносимым жаром, третий и четвертый были непроницаемо темны, но темнота внутри недовольно ворочалась, как разбуженный зверь. Сила выполняла приказы, но вносила в них свои поправки. Лита усмехнулась. Поединок воль? Пусть. Так даже лучше... Ведь она сильнее. Именно ее воля будет решать, что и как исправить. А для начала стоило посмотреть, на что способны пришедшие к ней силы.
Она взяла горсть перламутра и швырнула ее в портал огня, вторую - в ледяной. Две вспышки - и возмущенные стихии выплеснулись наружу, где встретились и вцепились друг в друга, стараясь уничтожить или поглотить соперника. Вечное противоборство и вечная свобода...
…Стихии дрогнули и начали расползаться по своим местам. А в самом центре хаоса родилось свечение, которое свивало жгутами Силу и тянуло ее внутрь себя, поглощая без остатка. Сила Бездны высасывала Хаос из окружающего пространства. В середине комнаты вспыхнул шар багрового пламени, что принял вид крылатой фигуры, ректора Ксенона.
- Лита Эль Лезар, что вы себе позволяете? Вы нарушили правила и будете наказаны! – вспыхивавшие знаками Силы изумрудные кольца какого-то заклятья замкнули девушку в свой круг. Она почувствовала, что больше не может управлять своей магией. Да и ничем не может. Не бессилие, а просто… словно она вдруг разучилась. Забыла как. Наверное, это было преодолимо, но пока она решала – как, демон приблизился на пару шагов. Как на пару миров… - Я запрещаю вам использовать Хаос в стенах Академии. В противном случае мы сами и те, за кого мы с вами отвечаем станут его жертвами.
Перед глазами Литы пронеслись жуткие видения нижних слоев Бездны, где живая плоть сплавлялась с мертвой материей, порождая чудовищное, создавая такие картины, что только безумец был бы счастлив их лицезреть. Или демон.
Неожиданное вмешательство в Игру Стихий разъярило Литу. Но ярости ее противостояли кольца, из которых она не могла вырваться.
- Вам самому-то не смешно, господин ректор? – почти бесстрастно произнесла она, - Хаос, Порядок… Какие правила я нарушила? Это МОЙ класс и тут я могу делать все что…
Среди ужасов, мелькавших перед глазами, вдруг оказалось лицо Миреана из сна. Любимый на фоне чудовищных порождений Нижнего Мира. Странный и страшный контраст, встряхнувший ее внутренний мир. Проблеск осознания происходящего был таким же кратким, как и видение и только голос Марка Ксенона не дал совсем забыться, нырнув в океан яростной легкости цвета перламутра:
- Вы можете делать, что захотите, Лита, но делая что-то, не забывайте о последствиях и цене. Вы знаете, что такое истинный Хаос? Он берет свою плату и с вашей плоти, и с вашей души. Вы хотите быть всесильной? К этому прилагается еще кое-что, - демон провел рукой рядом с собой, словно отодвигая какой-то полог и Лита увидела существо... Похожее и не похожее на Марка Ксенона, покрытое помимо чешуи шевелящимися щупальцами, каждое из которых светилось изумрудным огнем и казалось, смотрело на окружающее. - Сила всегда будет стоять рядом и ждать, пока вы совершите ошибку, что сделает вас чудовищем. Или станет предлагать все новые и новые возможности, взамен поглощая вас. Пойдя этим путем, вы потеряете не только свою Силу, но и саму себя.
Жуткое видение отодвинуло куда-то на периферию начавшую вновь заливать ее разум легкость. Вновь отчетливо вспомнился сон – Миреан и его юная невеста. Это было и страшнее и реальнее кошмара перед ней, хотя и пришло как сон, и так же ушло.
- А что такое я? – спросила она, пытаясь скинуть разорвать светящиеся круги неизвестного заклинания, и будь воля Марка Ксенона чуть слабее, ей удалось бы. - Есть ли о чем жалеть, теряя себя?
Заклятье вспыхивало и гасло, но ни на миг не ослабевало.
- Уберите это, - попросила она, впрочем, и без гнева и без надежды, вроде как просто – на всякий случай. – Нет никакой необходимости…
Огонь в глазах демона начал гаснуть, возвращая им краски цвета листвы. Круги заклинания вспыхнули в последний раз и пропали.
- Вы, Лита? Вы еще слишком молоды, чтобы знать себя. Слишком беспечны в отношении сил, мира. С таким отношением долго не проживешь. - Ректор отошел и присел на край парты. - В свое время я так же обжегся на силе Хаоса и мне больно видеть, когда люди повторяют мои ошибки. Погоня за силой никогда не приносит радости. Чем больше силы, тем меньше свободы. Мы становимся ее пленниками, налагая на себя ограничения. Или их накладывают на нас другие - более сильные...
Что-то заставило ее прислушаться к словам Марка Ксенона. Но Сила внутри все еще сопротивлялась… теперь уже не внешней несвободе, а тому, что ей хотят что-то запретить. Кто тут прав? Она? Он? А ведь демон Марк не настаивал и не спорил, а просто говорил с ней.
Лита нашла целую скамейку и села; она не знала теперь что сказать и как сказать. Легкость ушла или отступила, оставив ее в одиночестве. И только очень тонкая нить все еще связывала ее с чем-то... На одном конце этой нити была Лита, покорно ждавшая, когда магия Красоты восполнит свой резерв, на другом – та, которая никогда и никого не стала бы ждать. Отказаться ли от первой ради второй?
- Я должна была… - сказала она, пытаясь что-то объяснить. – Мне это было нужно.
- Понимаю. Но Сила только тогда истинная, когда она подконтрольна. Научитесь ее сдерживать, направлять в нужное русло и только с правильной, созидательной целью. Или с целью защиты. Но никогда ради удовольствия. Иначе она разрушит вас очень быстро, оставив пустую плоть, сгорающую от жажды силы и власти. - Ректор кивнул своим мыслям и, встал, собираясь уйти. - Я оставлю рядом с вами вот это... - Из плаща он достал камешек, который в своей сердцевине содержал какой-то сложный рисунок. - Амулет поможет вам справиться с жаждой Силы. Он впитает силу Хаоса и отдаст лишь столько, сколько вы попросите, но попросите с чистыми намерениями, без желания причинить вред.
- Благодарю, – особой благодарности Лита не чувствовала, но ощущала уважение. Потому хотя бы что сейчас уже могла сравнить свое поведение и его. Она не сумела удержать себя в руках. Причину можно назвать любую, и она была не важна. Падение остается падением всегда. Марк Ксенон сохранял свое достоинство до конца. И не попрал ее достоинства, не наказал унижением за ошибку. – Благодарю вас, - повторила она, встала и поклонилась. Вот теперь она и в самом деле была благодарна ему, и знала – за что. – Я обещаю, что больше не позволю Силе затмить мой разум. Я… постараюсь.
Любое обещание будет самоуверенностью до тех пор, пока она не поймет, как соединить себя в единое целое из двух, прежней и новой.
Она подошла и взяла подарок. Красота… камень был просто красивым, и от Красоты его вдруг защемило сердце.
Ректор подошел к двери и, напоследок окинув взглядом комнату, исчез в проеме, оставив на полу горку цветочных лепестков, которые были подхвачены сквозняком и разнеслись по всей комнате. Едва лепестки касались сломанной вещи, та вновь становилась целой и вставала на отведенное ей место. Потом они сложились в надпись «учиться никогда не поздно» и исчезли.
Девушка покатала между ладонями камешек-помощник. Надо разбираться. Пока есть желание делать это, пока не вернулись апатия и или перламутровая легкость и пока есть время. Была ночь, но спать совсем не хотелось. О чем-то шепнула без слов ки. Девушка прислушалась к внутреннему посланию и кивнула - «привязь» просила хозяйку быть осторожной.
Лита подошла к доске, присев рядом, положила ладонь на теплый перламутр. Девушка и ки в этот миг делились друг с другом чем-то таким, для чего нет слова ни в одном языке.
- Прости, ини, - сказала Лита назвав ки «крохой-звездочкой», как саму ее Миреан звал Искоркой. – Конечно, я буду осторожной.
Не выпуская из руки камешек Ректора, она попробовала воззвать к Силе. Мир снова заслонил перламутр. В одной из стен открылся портал в страшное, рвущее душу при одном взгляде на него пространство. Оттуда дохнуло Силой и эта Сила, столкнувшись с перламутром, разлитым в Холле породила беззвучный взрыв – искажение прошло от стены к стене, корежа и калеча все: закрутило спиралью шкаф, приплюснуло к полу стол, вывернув наружу его полки, бессильно повисшие как мертвые руки, вздыбило плиты пола и выставило наружу изнанку, сочащуюся желтушной слизью, оставила на стенах глубокие шрамы, из которых проросла алая, мохнатая трава… Неизменным остался лишь крошечный кусочек Холла, тот, на котором возле доски сидела девушка, да потолок с фреской-драконом. Лита снова попыталась призвать Силу, чтобы закрыть чудовищное окно и этим словно привлекла внимание. Хаос дотянулся до нее, вцепился мертвой хваткой и втянул в портал. После этого он закрылся без следа, но ужас, исказивший Холл, остался. И дракон на потолке – распахнувший крылья, словно в желании защитить кого-то.

* * *

Ясным осенним утром Симила зашла к Лите, чтобы посоветоваться насчет заклинания, и просто узнать, не стала ли она прежней. Ее тревожило то, что происходило с учительницей. Девушка знала ее историю, знала о пятнадцатилетней разлуке и могла понять, если Лита тоскует. Только это не было похоже на тоску. Слишком уж сильно отличалась улыбчивая эльфийка, которая всегда рада была, если кто-то приходил в Холл не на урок, а просто так, от вчерашней холодной, суровой женщины. К такой Симила ни за что не подошла бы близко.
Войдя в Холл, девушка замерла, увидав чудовищный кошмар. Искореженный пол, стены в ужасных шрамах, слепленные вместе парты и стулья, проросшие друг в друга скамейки и столы. Тут всегда жила Красота - и каким кощунством было так искалечить Холл! Что будет с Литой, когда она вернется и увидит это? Кто и зачем сделал такое? Нерадивый ученик, без учителя опробовавший тут новое заклинание? Кто-то, хотевший навредить Лите? Симила была уверена, что у ее учительницы нет врагов, и не верила в нарочный вред.
«Кто бы ни сделал, я все поправлю» - пообещала себе Сима. Смотреть на это, да просто находиться среди покалеченных стен, было невыносимо.
Одна из первых лекций Академии была о том, что в стене каждой аудитории, комнаты и коридора есть точка Силы, особый ключ; если его активировать, то разрушенное восстановится. Ректор, читавший лекцию, особенно настаивал на том, что студенты должны сами справляться с тем, что натворили.
Девушка бросила на пол сумку с учебниками и занялась поисками «ключа». Симила не знала, какой он и что искать. Вид искаженного Холла вызывал дрожь, но это же заставило ее действовать быстрее.
Она осматривала стены сверху донизу, пуская толику Силы по всему, что могло оказаться ключом. Долго… Девушка дала себе передышку – села на покореженную кушетку и задумалась. Как найти магическую вещь или метку, если не знаешь, что и где искать? Говорят, сильные маги обладают волшебным зрением и способны видеть Силу, но она так не могла. На магию реагировали специальные амулеты – у Симилы не было такого с собой. А еще на них реагировал огонь.
Девушка встала и подошла к полке, на которой когда-то стояла свеча в простом подсвечнике, памятном с урока Доверия. Полке повезло не больше чем остальному - ее растянуло в высоту и ширину, размазав по стене, а вещи с нее ссыпались на пол. Среди них нашлась и свечка.
Взять и зажечь ее – дело мгновения. Обойти со свечой все стены – еще несколько минут. У одной из стен пламя свечи наклонилась вниз, растопив воск свечи с одного бока. Симила наклонилась тоже и увидела хрустальную пластинку, вставленную в стену у самого пола. Девушка поднесла свечу ближе – огонек точно указал на пластинку. Эльфийка погасила свечу, коснулась пластинки и влила в нее немного Силы.
…Наверное, все-таки чуть больше чем надо, потому что восстановление Холла началось и закончилось так стремительно, что она не успела вздохнуть. Все искажения пропали, вещи вернулись на свои места. Холл преобразился, но без Литы здесь было слишком пусто и еще мусор… щепки, обрывки бумаги, вездесущая пыль – отказались исчезнуть. Но это не страшно; девушка знала, где найти щетку и прочее что надо для уборки, только не была уверена, что успеет закончить ее до возвращения учительницы.

Она как раз стирала пыль с последнего стола, когда возле доски разверзлась алая щель перехода меду мирами, откуда дохнуло нездешним. Из портала в Холл шагнула девушка с серым лицом и пеплом в рыжих волосах, шагнула и слепо наткнулась на оказавшийся на ее пути стул.
- Лита!! – Симила кинулась к гостье, с трудом узнав в ней свою учительницу, - тьма и Тьма, что с тобой случилось?
Девушка провела рукой по лицу. После мира, куда ее закинуло так внезапно, она не видела ничего. Вырваться сразу не удалось даже через Пещеру, как она делала обычно - на короткое время уходила в свое убежище, потом касалась струны ки-связи, и переносилась в другое место; вместо того чтобы оказаться в Холле, она вновь и вновь возвращалась в Хаос. Только последняя попытка почему-то оказалась удачной.
- Сима? - она узнала голос ученицы и постаралась успокоить ее, - все нормально.
- Ага, нормально, что ты ничего не видишь...
Лита ощутила, что кто-то обнял ее за плечи и услышала слова вербального заклинания исцеления, написанного Симой на одном и уроков:
- Ты, должно быть, решил, что теперь мне конец?
Не хочу я печалей горящих сердец!
Света чашу я выпью, и раны уж нету,
И стоит пред тобою великий боец!
Заклинание помогло. Глаза, обожженные Хаосом, перестали болеть и постепенно прозрели. Правда, она все еще видела сквозь перламутр, но главное - видела. Холл был как прежде, и следы почти законченной уборки, брошенный веник и закатанные рукава ученической формы Симы сказали ей о том, кто превратил хаос в порядок, пока ее не было.
Симила, не переставая обнимать ее за плечи, помогла дойти до кушетки и сесть. Лита ждала вопросов, но их не было.
- Это я устроила в Холле ужас, - сказала она. Должна была сказать...
- Не важно, - ответила ученица, - я все восстановила и никто не пострадал. Все живы… Сейчас…
Она оставила ее на минутку, чтобы подойти к столу, написать что-то на вырванном из тетради листке и выйти с ним за дверь Холла. Вернулась она уже без листка.
- Объявление повесила, что сегодня уроков не будет. Только не спорь! – Сима села на кушетку рядом с Литой, обняла за плечи, - ну, ты как? Чем тебе помочь?
В класс кто-то заглянул:
- А уроков правда не будет?
- Нет! Брысь! – скомандовала Симила и ученик исчез.
- Так. Ты отдыхаешь тут, а я тебя защищаю от всех, кто покусится на твой покой. А может проводить тебя в твою Пещеру?
- Не стоит. Я пока не могу там быть… Спасибо тебе, Сим, спасибо, что ты здесь. За Холл и за все...
- Да не за что, Лита. Только не мучай себя, ладно? Никакой вины… ну может она и есть, но толку от того что будешь себя ненавидеть?
- Мне надо понять, что со мной происходит и почему, - ответила Лита. - Мне дали Силу, а я не сумела с ней справиться. А может это другая Сила...
- Ууу… - протянула Сима, - что-то мне не очень нравятся эти разговоры о Силе.
Дверь Холла снова хлопнула - любопытный ученик не поверил записке и решил проверить, есть ли кто в классе. Правда, он успел исчезнуть до того как Сима его шугнула.
- Дверь запереть, что ли? Кажется, моя записка их только привлекает… Тебе получше теперь?
- Да, все хорошо...
Посреди Холла возник серебряно-голубой портал в виде цветка с высокими острыми лепестками. Он покачивался и нетерпеливо гудел.
- Ух, ты... Твоя магия? - спросила Сима.
- И да, и нет. Это портал Обещания. - Лита послала зов и, дождавшись ответа, кивнула. - В мире Эш я обменялась с одним человеком Обещанием чтобы он смог позвать меня, произнеся мое имя. Я нужна ему сейчас.
- Ты пойдешь? Можно с тобой?
- Можно, конечно, - Лита встала все еще держась за руку Симы. - Мир Эш, удивительное место, где магия – это театр, а театр – магия. Готова? Тогда идем. - Лита вошла в портал вместе с ученицей, и он исчез, исполнив свое назначение.

Вернулись они лишь через сутки. Стол был завален записками от учеников и тетрадками с заданиями. Лита улыбнулась. Сима права, жизнь продолжалась.
- Ох, это здорово! - воскликнула ученица и протанцевала по классу, легкая, в ярком наряде Девы Вдохновения, бирюзовом с серебряными капельками, звенящими от движений, - какой мир, а какие люди! Лита, нам надо устроить в Академии театр! Ооо, - она становилась и осмотрела себя, - Вель меня не узнает…
- Вернуть тебе форму? – спросила Лита.
- Не надо! Потом! Сначала пусть сестра на меня посмотрит! Я пойду, да?
Лита кивнула. Девушка быстро подошла к ней, порывисто обняла и убежала, прихватив с пола свою сумку.
Лита устало села на кушетку. Ее костюм был попроще – в заклинании-спектакле она играла Сестру Злого Зверя. Ткань серо-коричневого театрального платья оказалась чуть жестче, чем она ожидала и девушка чувствовала каждую складку на юбке.
Друг из мира Эш позвал ее на праздник и все заботы, все мысли о Семенах и Силе эльфийка оставила здесь. Но сейчас они снова тревожили ее и побуждали попробовать понять, что с ней происходит.
Она вернулась к учительскому столу, в кресло, приготовила тетрадку и карандаш и села очень прямо, почти напряженно, сложив руки на коленях и глядя перед собой так, чтобы видеть не очень четко. Мятущийся ум постепенно успокаивался. Лита повторяла «оаммм», пока не исчезли все мысли и в ее внутреннем мире не стало очень тихо. Девушка подышала в особом ритме, настраиваясь на внутреннюю тишину, потом открыла тетрадку и коснулась карандашом чистого листа.
Грифель легко скользил по бумаге, иногда оставляя за собой буквы, иногда - рисунок. Когда она почувствовала, что больше ничего не может написать, то остановилась и, отдохнув, вышла из состояния внутренней тишины. На коленях у нее лежала тетрадка с листами, исписанными бессвязным фразами. Часто повторялось «домой», «надежда» «устала» и рисунки – неудобная, угловатая коробочка с Семенами и окружавшие ее шипы, которыми щетинился, кажется, сам мир…
Лита долго рассматривала тетрадные страницы. Только нарисовав коробочку, она поняла, что она неудобна, почувствовала, как медный куб оттягивает карман и колется не острыми вроде бы углами. Но это было небольшим источником раздражения, а главным – ее отношение к Семенам и отношение самого мира. Лита приняла их, но она не желала их и относилась, как мать нежеланному ребенку, как к занозе, которую невозможно вытащить или слишком громкому звуку, режущему слух. Мир в свою очередь не хотел вмешательства, никакого Добра. Она могла это понять. И тот холод, которым отвечал мир и ее собственное раздражение, которому она позволила вести себя, управлять своими поступками, окрашивать мысли, были ответом на это.
Девушка отложила листочки, достала из кармана коробочку, испытав облегчение, смешанное с раздражением, открыла ее. Коробочку долой! Мысленно дотянуться до Шкафа Хаоса, найти в нем открывающийся стеклянный медальон-овал, взять его и положить на стол. Семена легко поместились в медальоне, но закрывать его Лита не спешила.
Чем были для нее эти матовые капли? Помехой на пути домой. Красота, пусть медленно, но накапливалась, но Лита обещала Раану, да и не считала себя вправе уйти из мира Академии, пока Семена не пробудятся или не прорастут. Или пока она не разберется, что они такое. Ведь не Зло и не Добро в самом–то деле!
От этой мысли внутреннее напряжение начало отпускать, утекать, как вода из треснувшей чашки. Она совершила хотя бы один верный поступок, взяв оба семечка: но приняв их, она должна принять и мысль о них. А мир... «Я обещаю тебе, что ничего не будет, если ты не захочешь» - сказала она. Добро только тогда добро, когда нужно». В ответ как теплое касание пришло Имя. Это мир звал себя Афад - Мир-Источник.
Напряжение отпустило совсем. Она не знала, надолго ли, но теперь видела, что в своем раздражении виновата была сама.
Девушка закрыла медальон и повесила его на шею.
Теперь она подопечная сфинкса и отвечает за его подарок и перед ним самим и перед миром, оказавшим ей доверие, назвав свое Имя. Но Лита не чувствовала себя под опекой Раану. Наоборот, ей казалось, что теперь она за него в ответе.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 16.12.2011, 15:33 | Сообщение # 14
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Клай. Сыграть злодея

- О ты, в котором много есть и мало -
Желаний тьма, но нет желанья слушать,
Фантазия, способная придумать,
Любое оправдание поступкам,
Которые не составляют чести!
О, ты, не научившийся прощать!
Тебе ли упрекать и ждать что я
Слова твои оставлю без ответа?
Защитой может послужить молчанье
Но иногда оно острей ножа...
- Великолепно! – кто-то громко хлопнул в ладоши и девушка, вслух читавшая стихи, остановилась.
- Извини, если помешал, - гость, человек с каким-то непримечательным лицом стоял, прислонившись спиной к дереву в нескольких шагах от полуоткрытой беседки, - разрешишь к тебе присоединиться?
Эльфийка, кареглазая, с длинной каштановой косой и сильной фигурой, кивнула. Он вошел и, переступив порог беседки, огляделся – стенки из деревянных планок, увитые поздним, упрямо зеленеющим плющом, круговая скамья по всему периметру беседки, коническая крыша...
- Меня зовут Клай, - гость сотворил поклон и сел на скамейку, - что ты декламировала и зачем?
- Старинная пьеса, «Звезда в ладони», - девушка положила книжку на скамью, встала и вежливо поклонилась ответ. - Ксоанариэль Эйанил Дарин – но все зовут Санкой. Симка... Это моя подруга, предложила поставить представление, чтобы удивить Литу, нашего учителя.
- Понятно, - Клай потер подбородок, - в твоей пьесе есть злодей, и те слова, что я слышал - к нему?
- Да, – Ксоанариэль поморщилась, - он ужасен. Дважды предать, дважды быть прощенным, и снова предать… Хорошо, что это лишь выдумка.
Клай тихо рассмеялся:
- И то верно. Что бы там ни описывали, но злодеи совсем не такие, как в книгах.
Девушка пожала плечами:
- Книги написаны для развлечения, а жизнь есть жизнь.
- Ты пыталась войти в роль? - Клай взял книгу полистал и протянул девушке.
- Я никогда не играла в пьесах и не знаю, как играть. Думала – прочту вслух, говорят, актеры так делают…
- А хочешь, я тебе помогу? Я мог бы сыграть злодея, чтобы ты... Почувствовала себя героиней.
- Зачем тебе это? - подозрительно спросила девушка, беря у него книгу.
- Ни зачем. Мне хочется сделать что-то по-настоящему, всерьез, правда, я не хочу тебя пугать.
- А ты можешь?
Клай встал и отошел выходу из беседки. На его коже вспыхнули цепочки знаков... а потом они начали разматываться с него, как бинты с раненого, становясь все длиннее, не отрываясь совсем, но освобождая то, что было под ними... Тело Клая бледнело, словно выцветало или становилось тенью...
- Не страшно? – спросил он, прекратив превращение и собрав себя из развевающихся лент
- Не очень, - призналась девушка. - Но интересно. Кто ты?
- Человек, который любит слова. Так мы будем играть?
- Но ты же не читал «Звезды в ладони»…
- Я сыграю роль, - остановил ее Клай, - но это будет не злодей из твоей пьесы, и ты сама сыграешь... Себя, если хочешь. Представь себе враждебную ситуацию... Например, я прятался тут, в беседке, а ты следила за мной.
- Зачем? – удивилась девушка, - если мне что-то будет нужно от тебя, я не стану красться тайком, а подойду и спрошу прямо.
Клай снова рассмеялся:
- Я понял! Но это всего лишь игра и в ней может быть все что угодно.
Он что-то сделал со своим лицом, и оно стало неприятным, глаза сузились, на губах появилась нехорошая усмешка.
- Следишь за мной? – спросил гость почти с угрозой - Зачем?
Девушка поняла, что он вот так, сразу, как пловец в ледяную воду, вошел в игру, и решилась попробовать сделать то же самое.
- Да, слежу – спокойно ответила она – А зачем, пока сама не знаю.
- Выходит, мы похожи, - улыбнулся Клай, кажется, после неоконченного превращения он видел очень плохо, потому что постоянно щурился. – Я тоже слежу кое за кем. Вернее, я за ней следую. Ты ученица Литы? И чему она учит тебя?
Ксоанариель удивлено нахмурилась.
- Прости, при чем тут Лита? – тихо, словно отмечая, что это не рамках игры, спросила она.
- Хотя бы при том, что мы оба знаем ее.
Девушка положила книжку на скамейку, скрестила руки на груди.
- Нет. Мы не похожи – серьезно ответила она, продолжая игру. – Да я ученица Литы. На уроках вербальной магии она учит нас заклинаниям но не то
Ко им. И мне не хотелось бы, что бы ты ее обижал. Что тебе от нее надо? Зачем ты ее преследуешь?
Клай, на миг выйдя из роли, сделал одобрительный знак: «Молодец!», и тут же вернулся к образу Злодея.
- Затем, что у нее нет силы меня прогнать, - пожал плечами он, как–то очень неловко, словно собственное тело стало для него чужим. – Она, видишь ли, слишком добрая, чтобы сказать мне нет... Я уж не говорю о том, чтобы закончить все за один раз и никогда к этому не возвращаться. Но так конечно лучше – ничего не делать, - знаки на его коже снова вспыхнули.
Девушка резко встала – так, словно вдруг ощутила злость и попыталась с помощью этой резкости взять себя в руки:
- Если тебе что-то надо - пойди и спроси. Каждый человек выслушает просьбу. И ни один не любит угроз.
- Разве я угрожаю? - удивился Клай. - И ты не права – не каждый. Может, ты из этих, из добрых? И всем всегда помогаешь? Зря. Доброта бессмысленна и бесполезна. Хочешь помочь и мне? Или я уже внушил тебе достаточно недобрых чувств, чтобы ты не прислушалась ни к одной из моих просьб?
- Да, ты угрожаешь, - девушка смотрела ему в глаза. - Насчет доброты - не знаю, может, я и добрая. По крайней мере, хотелось бы считать себя таковой. Но рядом с тобой я не могу испытывать добрых чувств к тебе.
Клай довольно кивнул.
- Все правильно. Ты и не обязана следовать иным правилам и чувствам, чем те, которые в тебе. Жестче нужно быть. Жесткость еще никому никогда не вредила. Это все ваш чудесный миф под названием «душа»! Если бы она действительно существовала, то была бы самой бесполезной вещью на свете. После доброты. Но души нет. Поверь мне, я вижу любого человека насквозь, до дна его сущности. Нет души. И никогда не было. Ни в этом мире, ни в других.
Девушка невесело рассмеялась на его горячее заявление:
- Не знаю про другие миры. Я в этом. Жестокость и жестокосердие еще никому не приносили счастья. Чего ты смог добиться с их помощью? Только того, что такие, как я, начинают забывать в твоем присутствии о доброте. И только более твердые в своих убеждениях могут устоять.
Разговаривая с Клаем, Ксоанариель нервно ходила по беседке. Кажется, она пыталась не только его, но и себя убедить в правильности своих суждений.
- А душа есть у каждого! – горячо воскликнула она, останавливаясь. – Даже у тебя. У всех она разная. У кого-то светлая, у кого-то темная, или как у тебя – безликая. Ты сам ее наполняешь тем светом, какой хочешь увидеть в себе и, отрицая душу и доброту, тянешься к ним.
- У меня нет души, - пожал плечами Клай. - Мне не нужна душа. У меня и сердца-то нет. И это к счастью, знаешь ли.
Девушка в недоумении посмотрела на него.
- Отрицая существование души, ты не сумеешь от нее отделаться. Даже сейчас, споря со мной, ты наполняешь свою душу знанием. Знанием доступным только тебе. Ты даешь знание и мне, моей душе. Ты помогаешь мне разобраться в себе, в тебе. Отрицая все, ты не сможешь отрицать себя самого.
- Почему для тебя так важно убедить меня, что я имею душу? Не знаешь, что я не человек? Я никому и ничему не помогаю, кроме себя.
Девушка остановилась посреди беседки
- Ты, наверное, побывал во многих мирах. Многое видел. В каждом мире, я в этом уверена, есть и плохое и хорошее. Нет мест, где будет сосредоточенно что-то одно. Должно быть равновесие. Равновесие добра и зла, хорошего и плохого, красоты и страха. Иначе мы не смогли бы отличить одно от другого и умерли бы от переполнения одной энергии. А насчет души - не знаю. Просто мне самой не понятно, как любое существо может отрицать себя. Будто его нет. Раз ты чувствуешь, то ты есть.
Клай устало вздохнул.
- Хорошо. Душа есть. Покажи мне ее, и я поверю.
Девушка достала из кармана зеркальце и поднесла его к лицу Клая так, чтобы он увидел свои глаза:
- Посмотри сам.
- Я ничего не вижу, - сказал Клай, все так же щурясь. Но опускать взгляд не спешил, кажется, что-то заинтересовало его в собственном лице.
Девушка подождала немного и убрала зеркальце:
- Мне кажется, что ты просто обижен. Обижен на сам факт того, что тебя не понимают. И я одна из тех, кто тебя не понимает. Но...
- Брось. Ты же и в самом деле не знаешь, кто я. И я сам не знаю. Для этого я примеряю маски и роли, - глаза девушки удивленно расширились, она сделала знак, спрашивая - ты все еще играешь? - и он кивнул. - Раз ты ученица Литы, может, тебе она поверит, если ты ей скажешь? Скажешь, что нельзя быть слишком доброй? Что со стороны это порой выглядит... наивно и глупо, или взывает злость и ярость... Вот если бы ей хоть немного злости... или хотя бы строгости. А Литу интересует только Красота. И она понятия не имеет о справедливости, о том, что не все равны и не со всеми нужно обращаться одинаково, и хоть иногда стоит посмотреть – кто и чего заслуживает на самом деле и помогать достойным, а не всем подряд! А для нее радость и есть справедливость...
Девушка снова заходила по периметру беседки.
- Мне сейчас так трудно... Трудно бороться с двумя желаниями: понять тебя и успокоить или грубо оборвать и вбить в твою башку, что ты не прав. Ты рассуждаешь о справедливости и о доброте. Ты просишь меня рассказать Лите о вреде быть слишком доброй? А скажи мне, почему я должна разубеждать человека в том, во что я сама верю? По-твоему, если человек или любое другое существо не просит о помощи, то он в ней не нуждается? А если человек безумно горд, то ему дать, скажем, утонуть или погибнуть от голода и холода? Маленькое дитя, умирающее в лесу, надо оставить и развернувшись уйти, только из-за того, что оно не умеет говорить? Оставить животное в капкане, только потому, что оно уже без сил и не может даже взглядом попросить о помощи? И ты еще говоришь о справедливости! А кому решать, достоин кто-то защиты и помощи или нет? Как определить рамки своей совести, а самое главное себя самого? Как потом к себе относиться, если вдруг решишь, что девушка в разгорающемся пламени костра не достойна спасения? Слушать тех, кто кричит, что она ведьма или свое сердце, говорящее о том, что она по мере своих слабых сил помогала этим же людям?
- В том, что у каждого своя справедливость, даже нет секрета, - сказал Клай. - И убеждать не нужно. Жизнь научила меня совсем другим вещам, чем тебя научила твоя. Например, я знаю, что иногда человек должен справляться сам. Заметь, я сказал ИНОГДА, не всегда. А брать на себя долг помощи – брать и долг ответственности. Рано или поздно ты окажешься по уши в этом долге и сонм спасенных детей, зверенышей и девушек просто задавит тебя, превратит твою жизнь в ад. Надежда, знаешь ли, самая жестокая вещь на свете. И твои спасенные будут надеяться на тебя...
- Я согласна, человек должен преодолевать трудности. И не иногда, а довольно часто. Практически всегда. Если делать это за него, то человек точно превратится в расхожую вещь. И такого я никому не пожелаю. И не буду помогать ему идти по этой дороге. Но всегда помогу в той ситуации, когда теряешь себя, теряешь контроль над собой, теряешь почву под ногами. И это будет мой выбор. Выбор, который я сделаю сама. А значит, и ответственность за это я буду нести сама. И если моя помощь, окажется хоть одному живому существу - человеку или животному - полезной, то я не буду жить в аду. Адом мне покажется жизнь, если пройду мимо и не протяну руку помощи. И я надеюсь, что не изменюсь, и не буду холодно смотреть на окружающих, превращая себя в кусок льда. И помощью помешать нельзя. Предоставив помощь ближнему, ты даешь ему шанс совершить что-то в жизни. Помогаешь обрести себя, даешь Надежду. А Надежда не может быть жестокой. Она дает уверенность, мужество и делает твой выбор правильным. Лучше покопайся в себе, попробуй понять себя.
Клай внимательно и очень серьезно смотрел на девушку. Кажется, именно сейчас она смогла его в чем-то убедить, а может быть, просто он увидел в ней что-то такое, чего не замечал прежде.
- Благодарю за великолепную игру, - сказал он.
Девушка вытерла со лба честный трудовой пот:
- Да не за что. С тобой непросто, но интересно. Скажи, зачем ты следуешь за Литой, если это правда?
- Голод Красоты. Однажды я впитал ее магию и с тех пор не могу без нее.
- Понятно. Но смотри, не обижай мою учительницу. Меня воспитывал гном и я умею драться!
- А я вот не умею. - Он поднялся, провел рукой по волосам, словно в легкой задумчивости, еще раз улыбнулся Ксоанариель и вышел.
Девушка смотрела вслед Клаю. Невольно повторив его движение, тронув волосы, эльфийка рассмеялась. Приведя в хулиганский беспорядок прическу, она сунула книгу с пьесой в ученическую сумку и тоже вышла из беседки.

Ксоанариель (она же Санка)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 13.01.2012, 15:42 | Сообщение # 15
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
История седьмая. Молоко и Сила.

Полупрозрачная фигура Ректора появилась в воздухе почти под потолком библиотечной залы:
- Просьба всем свободным от занятий студентам пройти в свои комнаты, - сказал Марк Ксенон, - учителям и тем, кто занят на уроках - оставаться в классах до сигнала. В связи со смещением миров, магические потоки будут нестабильны. Поэтому было принято решение временно отключить маго-сеть в пределах Академии.
Видение погасло.
- Как не вовремя, - вздохнула Лита, запретив себе злиться. Вместе со злостью пришла бы и перламутровая Сила, а камешек-ограничитель остался в Пёстром. Но даже он ничего не мог поделать с привычкой подаренной Силы вырывать клочки из Хаоса и тем приводить его в ярость, как в Холле три дня назад. Ярость была тем большей, что с помощью вырванного перламутровая Сила пыталась что-то исправить, изменить, привести к Порядку. Лита едва справлялась с желанием «сделать, как надо» и ощущением неправильности всего и вся, требовавшим немедленной правки… Приходилось постоянно контролировать себя, потому что не только гнев, но и сильная радость и другие яркие чувства мгновенно поднимали в душе жесткую непримиримость.
Прерывать книжные раскопки не хотелось: она наконец-то добралась до верхних полок в Библиотеке, где стояли самые пыльные и самые интересные тома. Даже «Окна и двери», книга-оракул, среди них нашлась. Лита не упускала случая порыться в книгохранилище каждого нового мира в поисках этой, похоже, вездесущей, книги, которая каждый раз выглядела иначе. Где-то – свиток с изящными виньетками, где-то - толстый том, прикованный к полу, деревянные или глиняные таблички на шелковом шнурке; здесь - неровно сшитая тетрадка с неизменными четверостишиями-ответами. Девушка сняла ее с полки, подержала в руках, прислушиваясь к чему-то в собственной душе, давая проявиться неявному внутреннему настроению. Что важно для нее? Какие мысли проскальзывают по краешку разума, не задерживаясь, но оставляя след? Какая «погода» там, в ее внутреннем мире? Ощутив, что готова принять маленький подарок или подсказку, учительница открыла «Окна и двери» на первой попавшейся странице.
Загадку эту размотай как пряжу,
Ответ ее подскажет путь, быть может:
Нет чаши у тебя - отнимут чашу.
А чаша есть - другую в дар предложат.
Лита улыбнулась – «Окна и двери» всегда радовала ее загадочными ответами даже на незаданный вопрос - как ребенок, у которого взрослый спросил нечто серьезное в шутку, а услышал мудрость.
Хлопнула дверь, прозвучали тяжелые шаги.
- Не выходи отсюда, ладно? - услышала она голос Раану, - я скоро вернусь.
Девушка не успела ответить – когда она обернулась в сторону двери, сфинкс уже ушел.
Вернув книгу на место, учительница спустилась по деревянной приставной лестнице, позволявшей добраться до верхних полок. Можно было и левитацию использовать, но предложивший девушке лестницу библиотекарь, назвавшийся Фёфой, попросил не магичить в книгохранилище.
Фёфа, бывший когда-то домовым коротыш с растрепанной соломенной шевелюрой, не забывший повязать фартук поверх аккуратного форменного костюма, починял ветхие книги, сидя за удобным для него маленьким столом. Пахло пылью, воском и сладковатым бумажным клеем.
В коридоре хлопали дверями и громко переговаривались, но стихло все очень быстро. Лита, заняв кресло возле ближайшего стола, углубилась в чтение журнала путешественника, обнаруженного в самом начале книжных раскопок. Автор писал с ошибками, словно торопился рассказать обо всем, что с ним случилось, но девушка скоро увлеклась рассказом и перестала замечать ошибки:
«Меняла предложил мне одну вещь почти даром. Я сказал что в «почти даром» не верю и ушел. Но каким-то неведомым образом вещь все-таки оказалась в моей сумке и, обнаружив это, я оставил ее на камне ближайшего перекрестка, где указующая стрелка давала лишь одно направление - в Тишину... Наверное, это название города. Но там, где дорогу пересекала другая, я снова увидел ту вещь. Она была как вызов или предложение и показалась мне вдруг не подозрительным даром странного человека, а просто одинокой вещью - словно вещи и правда могут быть одинокими. И только поэтому я взял ее. В моих руках она стала меняться, как будто получила свободу исполнить свое желание или переломить судьбу, предназначившую ее для исполнения чужих желаний и совершить гораздо больше».
Дверь снова открылась и в библиотеку вошла Дрем:
- А, и ты здесь, - в этот миг светильники на стенах погасли - магия все же вырубилась - и стало темно. Единственный свет попадал сюда из коридора через щель под дверью, но не много - поздней осенью в пять часов вечера в мире Афад уже смеркалось. Домовой-библиотекарь что-то проворчал.
- У вас свечей не найдется, уважаемый Фёфа? - спросила учительница.
- Найдется! Но книги отлично горят, - проскрипел он, из полутьмы, зашуршав переворачиваемым бумажным листом.
- Обещаю присмотреть за огнем - так хорошо присмотреть как еще никогда и ни за чем.
Фёфа еще немного поворчал и принес ей подсвечник в виде деревца с феями, державшими свечи. Коробочку спичек он тоже не забыл. Дрем, подошедшая к столу, взяла у библиотекаря спички, ловко и быстро запалила все фитили от единственной зажигательной палочки.
- Интересно, сколько нам тут торчать? - спросила она, присев в пустое кресло. – Не верится мне что-то в смещение миров. Может Нападение?
- На Академию? Сюда свободно может прийти учиться кто угодно. Зачем нападать? - поинтересовался Фёфа, вернувшийся к починке книг.
- Не знаю. Из природной склонности к злу, может быть.
- А бывает такая? – удивилась эльфийка. Библиотекарь-домовой фыркнул, но промолчал.
- Должна быть, раз есть природная склонность к добру, - сказала Дрем.
- В этих словах что-то не так, - Лита смотрела на пламя, а пламя смотрело на нее. Нет, правда - смотрел же на нее золотистый дракон с фрески в Пестром Холле? Лепесток огня слегка покачивался – словно призывая покачаться так же и ощутить себя пламенем свечи или ветерком, колеблющим пламя.
Дрем подула на огонек, и он качнулся сильнее:
- Кому-то нравится делать злое - мы определяем его как хаосита, и как порядочного - если он любит делать доброе. Это и есть природная склонность. Что здесь непонятного и что не так?
Пламя свечи продолжало танцевать, словно участвуя в разговоре – по-своему.
Дрем щелкнула пальцами и разочарованно вздохнула:
- Без магии совсем плохо. Не отличишь истинное от ложного.
- А при чем тут магия? – удивилась эльфийка.
- Магия - это сила, которая никогда не врет. Если ты читаешь заклинание для вызова дождя, то будет дождь. Если хочешь исцелить - исцелишь. Никакого обмана. Магия помогает разоблачать обман. Кому, как не человеку, владеющему Силой, умеющему создавать иллюзии и видимость, уметь распознавать ложное, ненастоящее?
Учительница задумалась. Вспомнился Раану - в словах Дрем была такая же глубокая убежденность, как и в рассуждениях сфинкса о добре и зле.
- Нет, Дрем, Сила тут ни при чем. Распознать обман не всегда можно и даже не всегда нужно...
- Почему? Я не хочу, чтобы меня обманывали - никто и никогда.
- Скрывать что-то - тоже обман? – без строгости спросила Лита.
- Конечно, - быстро ответила Дрем.
- И ты сама ничего никогда не скрывала?
Девушка с видимой беспечностью пожала плечами:
- Если ты хочешь что-то обо мне знать – спрашивай, я отвечу честно. Моим отцом был перевертыш полиморф, мать из людей, сама превращаться не умею и, наверное, никогда не научусь.
Она замолчала и Лита молчала тоже, понимая - Дрем не просто так сказала именно это, что она поделилась важным... Но учительница хотела объяснить ей одну вещь, а после слов Дрем засомневалась, что получится.
- Ты всегда говоришь правду? - спросила она.
- Всегда, - кивнула ученица.
- Сразу?
Девушка подобралась:
- Ты хочешь сказать, что сказать правду чуть позже - то же что и соврать? Но я могу решать сама.
- Можешь и решаешь. Так же как и все остальное – например, говорить ли что-то вообще... Подожди, выслушай, - Лита остановила готовую возразить собеседницу, - ты приняла для себя закон - быть правдивой всегда и со всеми. Хорошо. Ты свободна решать, каким законам подчиняться. Но разве твой закон не встал над тобой, как жестокий хозяин, которого ты выбрала сама? Решив пойти на это ради свободы, не потеряла ли ты ее? Представь, твой друг отравлен и противоядия нет. Но ты даешь ему подкрашенную воду и говоришь, что это верное лекарство. Друг верит тебе. Он выпивает воду и справляется с ядом. То есть ты спасла друга, солгав ему…
- Я поняла, - перебила Дрем. - Только ты не права. Ложь не способна исцелять. Вместо того чтобы врать, я постаралась бы найти настоящее противоядие. Сделала бы все - и возможное и невозможное. А подкрашенная вода... Она для трусов и малодушных. Чтобы успокоить совесть того, кто отказывается от поиска противоядия и складывает руки потому что «просто ничего нельзя сделать». Но это не так. Сделать всегда можно хоть что-то. Я не решала для себя, что не стану никому врать, просто живу без лжи. Моя свобода со мной. Но не так как ты говоришь. Не свобода выбора хозяина, а свобода быть собой.
- Откуда ты знаешь? - спросила Лита.
- Я так чувствую.
Учительница поняла, что не убедила ее и не сможет.
- А что до того нужно ли говорить правду сразу, я говорю - да! - закончила Дрем очень уверенно. Лита вздохнула. Девочка была сурова к себе.
- Магия не обманет, - повторила Дрем, - она всегда делает именно то, что обещает, если ты, конечно, сам ничего не напутал.
- Допустим, так. Ты доверяешь магии полностью. Но можешь довериться другу, даже если знаешь, что он лжет тебе в чем-то, чтобы защитить тебя – от боли, от других людей или даже от самого себя…
- Друг не должен лгать. Я не солгу другу и жду от него того же, это справедливо. Ничто не оправдывает ложь и я не маленькая девочка, которую нужно защищать. А тем более - от друга. Друзья, от которых приходится защищаться - не друзья мне.
- Разрешить другу поступать так, как он считает нужным и не требовать объяснений - и есть доверие.
Дрем глядела на нее через стол и свет свечи.
- Человек, который считает, что ему все простится только потому, что он мой друг, не достоин доверия. А я хочу верить, - сказала она и замолчала.
Молчание было долгим. В коридорах Академии стояла полная тишина; за окнами должно было окончательно потемнеть, но тут это ничего не меняло. Лита старалась утихомирить волнение души, опасаясь снова потерять себя в желании исправить «неправильное» и привлечь перламутровую Силу, охотно соглашавшуюся помочь в этом. От постоянного жесткого контроля уставала душа.
- Прости, не хотела тебя обидеть, - сказала Лита, и тут же по взгляду Дрем, ясному и спокойному, поняла, что вовсе не обидела ее, - только я не могу понять и принять такой мир... Хаос против Порядка, как видит Раану или вера против веры... Зачем обязательно что-то должно быть против?
- Так все устроено. Раану прав, - девушка чуть-чуть отодвинула свечу подальше от себя к середине стола, - он уже скоро окаменеет, лет через десять или меньше, хотя это так рано. Просто опустошает себя, когда творит волшебство, каждый раз. Не умеет по-другому. А еще ему совсем нервничать нельзя. Я заметила...
В тихом до этого коридоре кто-то внезапно запел, ужасно фальшивя:
- Она шагнула в море
И вся пошла ко дну.
Сиротской горькой доли
Уж больше не вернуть!
Лишь вынесет на берег
Дырявый башмачок.
Прощай сиротка Эви,
Страданий срок истек!
- Тинвой! - воскликнула Дрем, резко встав, подошла к библиотечной двери и распахнула ее настежь. - Ты совсем дурак или как?
Она вышла в темный коридор, чтобы через минуту вернуться с Яском, которого толкала впереди себя как пленного солдата:
- Слышал, что по коридорам нельзя ходить?
- Подумаешь... А почему нельзя-то? Что темно? - мальчишка потер лоб, словно успел приложиться им обо что-то и набить шишку, - так это мои проблемы.
- Тебя накажут!
- Да? И что мне сделают? Я, между прочим, один из лучших учеников в Академии. Не веришь? Зачетку показать? Мое почтение, госпожа учитель.
Лита кивнула в ответ на приветствие.
Мальчишка сел, но не на пол, как всегда, а на скамейку возле книжных полок. Потом передумал сидеть, и лег на спину, закинув руки за голову.
- Не надо мне ничего показывать, - фыркнула вернувшаяся к столу Дрем. - Ты можешь быть одним из лучших, я же видела, как ты отвечаешь на алхимии или на магии сновидений. Но петь-то зачем начал?
- Как оказалось, я чуть-чуть боюсь темноты, а если поёшь, то не так страшно... Оппа! - здоровой рукой он снял с полки над головой какую-то книгу. – «Вызов духов без применения черной магии». Если тут такое в свободном доступе, как еще Академия-то стоит? А давайте вызовем какого-нибудь духа? - он оттолкнулся спиной от скамейки и сел.
- Дурак или как? - повторила Дрем насмешливо, – во всей Академии нет магии!
- Магии нет, но вера осталась! А если я поверю во что-то, то смогу это. Тут же написано – «без черной магии», а это можно прочитать как вообще без магии, не считаешь?
В библиотеку очень быстрым шагом вошел сфинкс.
- О, у тебя компания... - произнес Раану, сразу остановившись.
Дрем встала и поклонилась, Яск просто махнул искалеченной рукой.
Раану улыбнулся и сел за стол к Лите и Дрем.
- Я искал тебя, - сказал он.
- А я тебя.
- Понимаю. Я говорил с Марком Ксеноном.
Лита поняла, о чем именно он говорил, и чуть помедлив, сказала:
- Я меняюсь. Твоя Сила или Семена делают это, не знаю. То, что со мной происходит - это правильно? Почему любое сильное чувство выбивает меня из колеи?
Оба ученика - Яск вернул на полку книгу о вызове духов - смотрели на Литу и сфинкса, но вопросов не задавали, хотя ни он, ни она не могли понимать, о чем речь. Девушке стало неудобно, словно она говорила на эльфийском в присутствии людей, которые его не понимают.
- Расскажи, - внезапно предложил Раану, он накрыл ее руку своей большой ладонью, - расскажи им о Семенах, и мне о том, что тебя тревожит.
Она рассказала.
- Здорово... - протянула Дрем. - Нет не здорово. Потрясающе.
Она глядела на Литу с восхищением и каким-то фанатичным преклонением, пугавшим учительницу.
- Да нет, совсем не здорово. Это тяжело.
- Ты справишься, - сказал сфинкс, не так уж и уверенно.
- Почему ты думаешь, что справлюсь? Я постоянно сплю и у меня перламутр перед глазами. И все время хочется что-то исправлять и менять.
Раану сжал ее пальцы:
- Я дал тебе Силу как помощь, но к ней надо привыкнуть, научиться применять. Я буду наблюдать за тобой, и замечу, если что-то пойдет не так.
- По-моему оно уже идет, - сказал Яск, он подошел, подвинул последнее пустое кресло и забрался в него с ногами. - Тебе плохо, да?
Девушка закрыла глаза. От вопроса, который задал искалеченный мальчик, захотелось расплакаться.
- Да, очень. Настолько очень, что я чуть не разнесла собственный класс магией Хаоса. Спасибо Марку, остановил вовремя.
Она ощутила, как дрогнула рука Раану и подняла взгляд. Лицо сфинкса было непроницаемым, глаза - темными.
- Не думал, что ты когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажешь.
Она усмехнулась:
- Прости, но я не воин и у меня нет кодекса чести воина, готового умереть, но не признать, что проиграл. Я могу говорить обо всем, но не со всеми. Может, ты выбрал не того хранителя своим Семенам?
Лицо Раану так и осталось непроницаемым:
- Я понимаю, какую ношу взвалил на тебя. Но все-таки ты несешь ее с честью, хотя изменения пугают тебя...
- Не пугают. Я хочу знать, чего ждать, и быть готовой. Но возможно лучше, если ты возьмешь назад и Семена, и Силу. Или выберешь в хранители того, кто сильнее... - Лита заметила странный взгляд Дрем. Что-то вроде разочарования и... гнева. - Что случилось?
Девушка тряхнула кудрями.
- Это доверие, - сказала она, - и твой выбор был свободным. Никто тебя не заставлял. Так почему ты…
«Почему ты жалуешься?» - услышала Лита, хотя Дрем и не договорила.
- Не жалуюсь я. Понимаешь, ничего не зная, вслепую, можно совершить ошибку...
- Не думаю, что ты сможешь что-то испортить, - ободряюще улыбнулся Раану. - Но как поступить с Семенами, должна понять сама. Это важная часть Ритуала, ключ к нему.
Лита снова вздохнула. К горлу подступило сиротское одиночество, одиночество среди людей, с которыми она хотела, но не могла разделить что-то. Душу этого мгновения, быть может, или их веру.
- Знаете, мастер, я думаю, что вам лучше просто сказать ей, - вмешался Яск.
От слов мальчика ей стало как-то теплее, и одиночество отступило на задний план этой сцены - четыре человека и свечи, круг света и темнота за его пределами – а, может быть, там совсем ничего не было. Деликатный библиотекарь Фёфа куда-то исчез, она и не заметила, когда это случилось.
– Просто сказать, что надо сделать - это не нарушит никакой... ритуал, ничего не испортит, ничего настоящего, - добавил мальчик. Огонек, плясавший в его глазах, жил своей особенной жизнью. - А если сказать нельзя, то лучше не ждать, что Лита сделает то, что вы считаете правильным. Она видит по-другому, чувствует по-другому и поступает тоже иначе. Пускай выбирает сама. Один раз вы уже ей доверились...
- Есть четкий и простой образ действий для каждой ситуации, - перебил сфинкс. - Выходя из дома зимой, ты тепло оденешься, верно? Это единственно правильно.
Яск покачал головой:
- Для меня правильно шубу натянуть, для ледяного великана - нет. Иначе для животного или птицы. Каждый должен поступать так, как естественно для него. А ваши мысли читать никто не обязан, как и оправдывать ваши ожидания.
Раану чуть склонил голову.
- Когда магия будет возвращена, я верну тебе руку, - непререкаемо сказал он. - Зло должно быть исправлено. Для меня естественно помочь тебе с этим. И конечно, мысли я тоже не читаю, но вряд ли ты будешь против того, чтобы снова стать нормальным.
Настроение юноши сразу переменилось.
- Простите, мастер, - Яск смотрел на Раану, не отводя взгляда, и в то же время в его взгляде не было и тени вызова, просто человек выражал свое мнение, - но я считаю себя нормальным. Свобода не в том, чтобы решать за другого, даже ради его блага, а в том, чтобы решать за себя, ошибаться, если что, но все равно выбирать.
- Я попробую сделать это, - чуть мягче сказал Раану, - потому что так правильно.
- Я не согласен. Для вас правильно попытаться. Для меня – оставить все как есть. Извините, но нет.
- Так. Ладно, мы поговорим об это потом…
- Разговора не будет, мастер.
- Яск! - воскликнула Дрем, наконец-то назвав его по имени.
- Нет, - повторил юноша.
- Дурак! Ты ничего не понимаешь! Раану может помочь, поэтому я рассказала...
- Ничего не понимая в своей собственной жизни, чего я стою? - спросил Яск.



Всегда рядом.
 
Форум » ...И прозой » Зелёнка. Незавершенное » Отпусти без печали (сказка для друзей)
  • Страница 1 из 3
  • 1
  • 2
  • 3
  • »
Поиск:


Copyright Lita Inc. © 2024
Бесплатный хостинг uCoz