А ведь их и вправду предупредили. И они дождались удобного момента. И теперь ликовали и даже были снисходительны к Жанне и вели себя с ней, как с благородным пленником. Даже пообещали, что Дюнуа сможет ее выкупить. Если, конечно, договорятся о цене. Что параллельно торг ведется с англичанами, Жанна нисколько не сомневалась. Мысли накатывали, как волны моря, которого она никогда не видела. И грозили захлестнуть с головой. Она приказала себе держаться.
Сообщение отредактировал Триллве - Среда, 30.07.2014, 02:53
Думала о муже и о Боге. Именно так - сначала о Жиле. так получалось. И она просила Господа не за себя, а за него. Не знать, что будет с тобой - больно. А не знать, что с тем, кого ты любишь - еще больнее. Он обещал никому ее не отдавать - и мог перевернуть мир или попасть в ловушку, пытаясь вызволить ее.
Жиль едва не убил человека, сообщившего ему, что видел, как Жанну пленили. Его самого с ней не было, и Дюнуа, и даже Ришмона. Он не сомневался в предательстве и в том, кто предал. Епископ Кошон, бешеный фанатик, свинья, притворявшаяся овечкой, бесследно исчез. Всегда рядом.
Карл Красивый считал себя добрым хозяином своих земель, гостеприимным и щедрым. Пиры, менестрели, красивые женщины... Вот и сейчас ему было чем удивить гостей. Пленница, да еще какая пленница. То ли ведьма, то ли дьяволица. Смеясь, он поклялся всем показать женщину в штанах, небывалое диво. Пьяная толпа ворвалась в верхние комнаты, где держали Жанну. Что они надеялись увидеть? Красноглазое чудовище, пышущее огнем? Дьявола во плоти? А увидели черноволосую девушку, простушку с милым обыкновенным лицом и темными, усталыми глазами. Пьяный угар медленно уходил. Некоторым стало неловко, и они попятились к двери. А домочадцы прониклись к Жанне сочувствием. Когда хозяин был в отъезде, женщины даже поднимались прясть вместе с ней, обсуждали нехитрые новости, приносили вкусное. И нисколько Жанну не боялись.
Сам Карл тоже зашел однажды. Стоя в дверях, внимательно смотрел на пленницу, словно надеялся рассмотреть что-то небывалое. Жанна в ответ смотрела на него. Прозвище не врало: тридцатипятилетний герцог был хорош собой. Только черты лица были как у человека жесткого до жестокости, а это не красило. Оба молчали, пока Карл не улыбнулся, хищно, улыбкой абсолютного победителя, готового, впрочем, на несколько минут забыть, что сила на его стороне и побыть просто человеком. По крайней мере так ей показалось. - Почему-то я думал, что вы станете просить отпустить вас, - сказал он. - Просить именем Бога. - А разве вы отпустили бы? - вопросом на вопрос ответила Жанна. - За вас можно получить слишком много, чтобы так просто от этого отказаться, - усмехнулся гость-хозяин. - Даже, пожалуй, независимость. Кто знает, может у вашего теперешнего короля не только аппетиты поменьше, но и ума побольше и он простит Бургундии маленькое предательство... ради вашей жизни. - Предательство не может быть маленьким, - жестко отрезала Жанна, - как нет меньшего и большего греха. - Про грехи вам лучше знать, - пожал плечами Карл Красивый. - мое дело - выгода. Впрочем, ее как и грех, далеко не всегда прощают. - Меня вам не простят никогда! - вырвалось у девушки, не угроза, не предупреждение - просто ей почему-то вдруг стало невыразимо страшно. Может от того, что у человека перед ней словно не было души. - Вот поэтому я ничего плохого вам и не сделаю, если только это не будет мне выгодно, - сказал он с такой же как раньше усмешкой и вышел, снова оставив ее одну. Всегда рядом.
Время словно замерло. Каждый день был похож на предыдущий, Жанне казалось, что все о ней забыли: и враги, и друзья. Что отсутствие известий и перемен продлится вечно. Она изучила каждый уголок своей "тюрьмы" -- от кровати до высокого подсвечника, от окна с узким переплетом до камина. Окно было достаточно большое и легко открывалось, внизу был замощенный камнем двор и еще одна стена -- из крупных, выступающих булыжников, по которым легко подняться. Стража во дворе была, но, стоило хозяину убраться на охоту, на переговоры, к любовнице -- караульщики предавались разврату и лени, забывая о своих непосредственных обязанностях. И однажды, когда домочадцы наивно сболтнули, что Карл уезжает на целые две недели, Жанна решила: пора.
Для начала пришлось сказаться больной - очень уж бургундским дамам понравилось проводить время в ее обществе, и оставаться одной надолго удавалось теперь не часто. Пришлось полдня пролежать в постели, вяло отвечая тем, кто все-таки заходил ее проведать, или притворяться спящей. Такая Жанна вызывала больше жалости, чем интереса, и из жалости ее оставили в покое. Выбрав время, когда во дворе никого не было, Жанна выметнула за окно покрывало со своей постели, углом привязанное к ножке кресла. Хорошо еще, что никто не настаивал, чтобы она носила платья, хороша бы она была в юбках во время побега. Спустится удалось довольно быстро. Потом пришлось так же быстро взобраться на вторую стену. Свешивающаяся из окна ткань выдавала ее с головой, но Жанна все же надеялась на успех и на то, что время у нее есть. Всегда рядом.
Стена с сухим рвом внизу оказалась такой высокой, что закружилась голова. Ни простыни, ни покрывала, ни веревки, чтобы облегчить этот спуск. Да еще и разгулявшийся ветер пытался сдуть ее со стены. Жанна стянула и сбросила вниз сапоги. Мягкие, хорошие, в детстве она о таких и не мечтала. Теперь точно придется доставать. И она полезла вниз, пальцами рук и ног нащупывая удобные выемки, обдирая кожу до крови, но удерживаясь там, где обутая точно бы упала. Ветер словно понял, что ее не оторвать от камней и не остановить, и милосердно сменил направление, поддерживая там, где удобных выступов для рук и ног не было. Оказавшись внизу, несколько мгновений Жанна просто просидела, ни о чем не думая, потом обулась и зайцем рванула в ближайшие кусты. Надеясь, что там будет ручеек, и ее потеряют собаки, пущенные по следу. Были и ручей, и холодный осенний ливень, который она приняла, как благословение, потому что бладхаунды точно ее не вынюхают. Оставалось опасаться конных разъездов, местных жителей и голода. Очень вовремя припомнила Жанна, как братья таскали брюкву с соседского поля, и как их драл за это отец. Но в ее случае такую кражу вряд ли сочтут за грех.
Сообщение отредактировал Триллве - Пятница, 01.08.2014, 13:21
Через сутки ее все еще не поймали. Но конечно, это было только начало пути. От бургундского Нуайона до ближайшего города, занятого французским войском, много миль. Те, кто ее искал, видимо, потеряли след - это облегчало задачу, но как оказалось, не намного. Прятаться по кустам и оврагам, спать на земле, отчаянно кашлять, простудившись, и да - воровать (пару раз ее накормили, пожалев, благослови Господи добрых людей!) и все равно идти дальше. Видимо, Бог все еще был с ней, потому что в конце концов Жанна осмелела (или слишком устала прятаться) и стала идти по дорогам, благо, уже через несколько дней она и сама себя не узнавала в воде по отражению в лужах или ручьях и вряд ли кто-то другой узнал бы. И осмелев, она получила в подарок немного удачи. На одной из дорог ее подобрал старый маркитант, везущий больную дочь в часовню, где находилась частица Креста господня. Он надеялся на Чудо и Его доброту, но и сам не пренебрегал быть добрым и разрешил грязнучей девчонке с дороги ехать в его повозке. Правда, ехал он несколько не туда, куда ей было надо - в Париж. Всегда рядом.
Пятьдесят на пятьдесят. Но уже крутой выход за базовую реальность, где она разбилась и с трудом выжила. И мне почему-то кажется, что это правильно.
И когда они расставались, подарил Жанне кофту, юбку, чепец. Кому-то ненужное старье, местами вытертое до состояния решета, а для нее истинное благословение. Девушка никак не решалась утянуть одежду с бельевых веревок. Красть капусту с поля или воровать чужие яблоки -- это одно. И совсем другое -- взять чужую вещь. Жанна и так мучилась, потому что приходилось обманывать поселян, называясь то Анной, то Жюстиной, и выдумывая причины, почему она идет одна по дорогам, разоренным войной. Впрочем, маркитант тоже уехал с подарком, о чем Жанна никогда так и не узнала: его дочь неожиданно выздоровела. И еще пол дня убеждала отца, что они подвезли святую. Отец дочери не поверил.
"Не должны умирать красивые, не должны умирать храбрые, не должны..."
Каждый вечер девушка тихо и спокойно молилась перед сном - не так истово как раньше, а словно разговаривала с другом. Господь не отвечал - по крайней мере, иначе, чем ощущением какой-то защищенности и тепла. И она, уже верящая в то, что дойдет, наполнялась уверенностью и новыми силами. Примерно на половине пути вооруженные отряды стали попадаться чаще. Дважды избежать их внимания не удалось. По счастью, англичане были или слишком высокомерны, чтобы замызганная крестьянка могла их чем-то заинтересовать, и Жанну они, похоже, не искали, хотя могли бы. Просто им сейчас было не до того - ставший совершенно бешеным после потери жены де Рец давал им такого жару, что кое-кто из английских полководцев уже собирался уносить ноги. Жиль, к сожалению, не знал, что Жанна сбежала, просто в какой-то момент Карл Красивый прекратил переговоры и де Рец решил, что девушку продали англичанам. Подтверждения этому не было, а неизбежно возникший слух о побеге не мог достичь его сразу. Его бешенство пошло на пользу и армии, переставшей расслабляться и разбегаться - многие хотели отомстить за Деву Жанну. Всегда рядом.
Насчет отдельных красивых я бы поспорила. Даже пусть не умирают, только бы рот не раскрывали.
Впрочем, в какой-то момент переговоры возобновились. Бургундец решил блефовать. Не упускать же огромную сумму денег и политические выгоды потому, что девчонка от него сбежала. Девиц много. Всегда можно подобрать подходящей внешности красотку и пообещать ей горы златые за аккуратную игру. И, естественно, не давать ей разговаривать с теми, кто Жанну хорошо знает, не показывать вблизи... Интрига могла выгореть. Разбитная девица нашлась, ее умыли, приодели, объяснили, как она себя должна вести и что говорить. Домочадцы герцога, затаившиеся, как мыши, после побега Девы, узнали, что та поймана. Но теперь посиделки с прялками и разговоры прекращаются. И охранять девицу будут серьезные парни, пока Карл Красивый не получит свою награду, а девчонку не передадут тому, кто больше за нее заплатит. Естественно, о побеге было приказано особо не распространятся. Кто ценил свою голову на плечах -- и не распространялись.
Сообщение отредактировал Триллве - Суббота, 02.08.2014, 16:00
Естественно, играть в такую игру было куда как рискованно. Англичанам продать псевдо-Деву совсем просто. Пока разберутся... Но едва ли нанятая деваха станет молчать, когда ее поволокут на костер. Вопрос - поверят ей или нет? Если рядом не найдется того, кто ее знает - вряд ли. Мало ли что станешь кричать, когда видишь перед собой как следует политые маслом дрова. Каким образом продать ее французам, Карл Красивый не представлял. Единственное, что он мог - и мог хорошо - это держать в напряжении обе стороны и заставлять их предлагать все больше и больше денег. И думать, как получить эти деньги. Жиль готов был на все. Тем более что с него не просили ничего невозможного. Да, сумма, которую запросил Карл Красивый оказалась нескромной. Да, война истощила не только землю, но и карманы, даже у самых богатых. И чортов Бургундец все время намекал, что англичане дают больше. Де Рец порой едва удерживался, чтобы бросится на него. Ярость и отчаяние и страх за Жанну настолько опустошили его, что Жиля подвело чутье. А вот присутствовавшего на одной из встреч, сделанного коннетаблем Ришмона, нет. - Я ему не верю, - сказал он. - Тут что-то не так. И по-моему, подкупить кого-то из его окружения и узнать, где держат девушку и выкрасть ее или хоть увидеть, будет стоит дешевле, чем заплатить этому сладкоречивому. Жиль обдумал это и решил, что коннетабль прав. Авантюра была достойна какой-нибудь баллады. Но могло и получиться. ...И получилось, пусть не с первого раза. Помог неожиданно оказавшийся большим ловкачом паж Жанны, Луи де Конт. Отважный парень ухитрился проникнуть в замок Бургундца, втеревшись в доверие сначала одной из служанок - под видом слуги же, потом к какой-то даме... За неделю в замке золотоволосый юноша, умеющий стать необходимым всем и везде, узнал много интересного. Ему даже удалось посмотреть на "жанну" в замочную скважину. Вернуться правда не вышло так просто - чтобы быстрее добраться назад, он взял с конюшни Карла хорошего коня. Слишком хорошего, то есть дорогого. Была погоня, оторваться от которой едва удалось. Еле живой, де Конт явился в лагерь французов и рассказал что узнал. У Карла нет Жанны. Она сбежала. Всегда рядом.
Облегчение было неимоверным. Едва не до мозговой горячки. Но де Рец справился с собой и приказал парню помалкивать. То есть, о бегстве Жанны не должен был знать даже Дюнуа. Пусть продолжает торг, пусть усыпляет бдительность Красивого до тех пор, пока Жиль не найдет Жанну. Поиски должны были быть аккуратными. Только узкий круг особо доверенных людей, знающих Жанну лично. Без суеты, без привлечения чужого внимания. Задача была тяжелой, но... решаемой. С каждым из отправляющихся на помощь Жанне Жиль говорил лично, отбирал каждого сам. И, скрипя зубами, остался при войске, чтобы не послужить маяком для врага, по которому Жанну легко бы смогли обнаружить.
Сообщение отредактировал Триллве - Воскресенье, 03.08.2014, 16:25
Один из поисковых отрядов возглавил брат Жанны. По правде сказать, парень не слишком подходил, чтобы чем-то руководить. Но он сказал: - Мы росли вместе, я могу представить, как и где она стала бы прятаться, куда пошла бы, как действовала, - и Жаль отдал ему отряд. Выбор оказался удачнее, чем он ожидал. Пьер с его простым лицом, даже в одежде солдата внушал достаточно доверия, чтобы получать подробные и честные ответы. Их понадобилось много, тех ответов, чтобы найти следы Жанны, и очень примерно отследить ее прошлый путь - кусочками, обрывками, говорящими только о том, что она идет к своим. Пару раз у отряда Пьера были стычки, но все остальное время словно какая-то сила берегла их. Кто знает, для чего - чтобы нашли Жанну и с триумфом вернулись или чтобы в конце концов все усилия оказались напрасными а разочарование - более жестоким? Девушка тем временем подошла к переправе через Луару. Только не было тут ни больше парома, сожженного одной из воюющих сторон, а у моста, когда она добралась туда, девушка заметила отряд - монахи и несколько солдат, и не рискнула выйти из найденного укрытия, хотя ма монахах были знакомые рясы ордена святого Реми. Всегда рядом.
А че мне Луара? Кстати, а сколько в ней метров ширины?
Жанна отошла глубже в лес и перекусила кусочком хлеба и луковицей. Меха для вина, чтобы наполнить воздухом и переправиться, держась за него, у девушки не было. Но зачем мех, когда рядом столько подходящих лесин? Маленький плот, чтобы перевезти вещи, связать ничего не стоит. Жанна хорошо плавала, смущал ее только холод осенней воды. Сведет ногу, и потянет на дно. Она пожала плечами и помолилась, стоя на коленях на берегу. Связала вещи в узелок. Приспособила к плотику и вошла в воду. Поплыла, толкая плотик перед собой. Иногда она переворачивалась на спину, отдыхая, приглядывая, чтобы плотик не унесло течением. Впрочем, оно в равнинных реках не особенно сильное. А по осени река и вовсе застывает, словно готовится к зимнему сну. Даже волнами не морщит. Когда плывешь, главное, не бояться, не спешить и не думать о другом береге. Немного страшно только тогда, когда до обоих берегов одинаково далеко.
Сообщение отредактировал Триллве - Понедельник, 04.08.2014, 11:41
Даже пусть не умирают, только бы рот не раскрывали. 
Кстати, а сколько в ней метров ширины?