Ежегодно мы с ней встречаемся и некоторое время проводим вместе, не разлучаясь ни на мгновение. Потом она неизбежно уходит. Но пока рядом, моя жизнь наполнена очарованием её неувядающей молодости. По-другому светит ласковое солнце. Совсем иначе поют ночные птицы в бледном сиянии застенчивой луны. Даже трескучие голоса надоедливых дворовых сплетниц почему-то не раздражают... Какие волшебные ароматы, романтическая музыка, стихи, цветы, любовь… ах, чудесная пора. Сердце трепещет, рвётся куда-то и вдруг на полном скаку замирает в предощущении чего-то волнующего, неизведанного. Это из-за неё. Безжалостное время пролетит незаметно, и её очарование истает в шлейфе светлой грусти. Всё повторяется снова и снова, а я буду ждать и верить. И в следующем году она обязательно вернётся, пусть немного другая, но всё такая же юная Весна.
Озеро замерло в послеобеденной дрёме. Молчал старый лес, полукольцом окружавший зеркальную гладь. Даже неугомонный ветерок, казалось, уснул среди ветвей раскидистой ивы, опустившей концы ветвей в прохладную воду. Лишь изредка посвистывала в камышах какая-то неугомонная пичуга. Да ещё толстая лягушка, разомлев на пологом берегу, для порядка нехотя периодически квакала. Ей было лень, но привычка брала своё. Из-под обрывистого берега, заросшего длинной обвислой травой, осторожно выглянула утка. Повертев головой в разные стороны и убедившись, что опасности поблизости нет, она тихонько крякнула и выплыла на открытое место. Следом за ней нетерпеливой гурьбой выскользнули пушистые утята и тут же затеяли весёлую игру. День постепенно клонился к вечеру, не предвещая никаких неожиданностей. Где-то вдалеке возникло неясное гудение. Утка тревожно крякнула и, собрав малышей, быстро удалилась в заросли камыша. Лягушка нехотя оторвала от тёплой земли брюхо и плюхнулась в тину, настороженно выставив над водой свои лупалки, словно перископы. Звук постепенно приближался, становясь громче. И вот из-за косогора с рычанием выскочил пятнистый автомобиль. Спустившись к берегу, он на полном ходу круто развернулся за несколько метров от воды и, выбросив из-под широких колёс комья грязи, остановился, как вкопанный. Мотор замолк, и в наступившей тишине, лязгнули открывшиеся дверцы. Из автомобиля выбрались три мужика в камуфляжной одежде – под стать автомобилю. По-хозяйски оглядев окрестности, они принялись выгружать из багажника сумки и пакеты. - Говорил же вам, что тут красота, - громко объявил худой и высокий, как жердь. – Я-то здесь уж не впервой отдыхаю со своими сослуживцами, а теперь вот и с вами погудим. Самое место для проведения культурного мероприятия. - Ну да, знаю я твоё мероприятие, - откликнулся приземистый толстяк Василий. - По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей! - Ага, а потом давай палить по сторонам из всех стволов, - поддержал его бородач Дмитрий. – Ты, Вадик, хоть сегодня будь поосторожней, а то вместо уток меня с Василием подстрелишь… - Не боись, - ухмыльнулся худой. – Всё путём будет. Сначала культурная программа, а уж затем охота. Проведём вечерний отстрел, а потом ещё и на утренней зорьке добавим… Он достал из багажника топорик и уверенно направился к небольшой группе молодых деревцев. Вскоре оттуда донеслись звуки удара топора, хруст и треск ломающихся веток. Вадим заготавливал дрова для шашлыка. Толстяк извлёк из объёмистой дорожной сумки связку потемневших от частого использования шампуров. Развязав их и разложив на брезентовой подстилке, он принёс из машины капроновое ведро. Открыв крышку, Василий наклонился над ним, принюхался и зажмурился от удовольствия. - Ну, как мясцо? – поинтересовался бородач. - Ах, Димон, у меня даже слюнки потекли. Замариновалось на славу. - Значит, у нас сегодня праздник желудка! Дмитрий начал сосредоточенно заколачивать в землю металлические колья, на которых должен был крепиться мангал. - За это не волнуйся – лишь бы выпивки хватило, - самодовольно произнёс Василий. - А то ведь знаешь: сколько водки не бери, а всё равно два раза бегать… Бородач от удивления даже приостановился и, укоризненно покачав головой, возразил: - Когда это такое было, чтобы у Вадика водка кончилась?! Да у него запасу дня на три хватит, а ещё и пива пару ящиков. - Это правильно, - одобрительно хохотнул толстяк. – Водка без пива – деньги на ветер… Он принялся старательно нанизывать куски мяса на шампуры, чередуя их с кольцами лука. Через некоторое время, прижимаясь к земле, над берегом потянулся к воде дымок от костра, к которому примешивался запах жареного мяса. В ожидании готовности шашлыка приятели уселись вокруг брезентовой подстилки, заставленной разнообразными закусками. Пока суть да дело, налили по первой и выпили за удачную охоту. Как говорится, между первой и второй пуля не должна пролететь – пошла вторая. Тут кто-то вспомнил, что третий тост за тех, кто в море… Вскоре приятели уже вспоминали о своих молодецких похождениях, красочно и беззастенчиво привирая и даже сами уже начиная верить собственным россказням. Их гогот и бессвязные выкрики далеко разносились над озером и глохли где-то в чаще леса. Солнце постепенно тонуло в перине закатных облаков. Вкрадчиво подступали вечерние сумерки. Костёр давно потух. Шашлыки подгорели, но никто не обращал на это внимания – готовились к вечерней охоте. Слегка покачиваясь, Вадим вытащил из багажника ружья в брезентовых чехлах и сумку с патронами. Вывалив всё это на землю перед приятелями, он глупо хихикнул и произнёс: - Ну, всё, пора за дело… - В смысле, за охоту? – уточнил Дмитрий. - Какой ты у нас догадливый, - ухмыльнулся Василий. – Предлагаю соревнование… Вадик и Димон выжидательно уставились на приятеля. - Кто последним подстрелит дичь, тому штрафную положено, - заговорщически подмигнув, объявил толстяк. - О! Это правильно, - поддержал Вадим. – А спорим, я первый открою счёт? - Ты сначала утку найди хоть одну, - отмахнулся бородач. С грехом пополам зарядив ружья, приятели рассовали оставшиеся патроны по карманам и, пошатываясь, направились в сторону камышей. У самой кромки воды они замерли, старательно всматриваясь в озёрную гладь. Далеко впереди раздался плеск, и на воде разошлись круги. - Вон она! Я видел – нырнула! – заорал Василий. Вскинув ружьё, он выстрелил на звук. Вадик с Дмитрием, не задумываясь, последовали его примеру. Мгновенно грохот ружей сломал заповедную тишину. Дробь вспенивала воду и срезала камыши, создавая шум и гам. - Вон там, стреляй! - Нет, там! Туда… туда пали, говорю тебе! - Да нет же, в камыш пошла, вы что, ослепли оба?! Пьяные вопли едва не перекрывали грохот. Пороховой дым облаком окутал стреляющих, а они продолжали наперегонки палить в белый свет, как в копейку. Неожиданно всё смолкло. Выстрелы прекратились так неожиданно, что горе-охотники растерянно переглянулись. В наступившей тишине слышен был лишь тихий шорох осыпающихся камышей, срезанных выстрелами Похлопав себя по карманам, худой недоумённо посмотрел на приятелей и неуверенно объявил: - Во, блин… у меня, кажись, патроны кончились… - И у меня, - пробормотал Василий. – Чего делать-то будем теперь? Дмитрий на всякий случай порылся и в своих карманах, но ничего не обнаружив, растерянно почесал затылок, потом решительно взмахнул рукой и подытожил: - Судя по всему, охота кончилась… эх, надо ж было хоть пару патронов оставить на утро. - Да ладно уж, - беззаботно отмахнулся Вадим. – Зато постреляли вволю, у меня даже в ушах заложило. А теперь - прошу к столу, господа. Он картинно поклонился, широким взмахом руки указывая в сторону остатков пиршества на брезентовой подстилке. Побросав ружья на траву, приятели расселись по краям импровизированной скатерти. Вадим извлёк из-под края брезента очередную бутылку с водкой и ловким движением свернул нарезную крышку. Выпили по одной за настоящую мужскую дружбу. Потом повторили, но уже за охоту. Содрогнувшись от глубокой икотки, Василий покачнулся. С трудом овладев заплетающимся языком, он ткнул пальцем в сторону бородача и строго спросил: - Вот ты, Димон, ответь мне, только честно: мы хоть одну какую завалящую утку подстрелили в этой, блин, суматохе или нет? - А чего я? Вон пусть Вадик отвечает. Он нас сюда притащил – с него и спрос! - Да ладно вам, - ухмыльнулся долговязый. – Попали… не попали… какая разница? Главное, что сидим душевно. А утки – это дело десятое… - Не… ну, всё-таки… В наступившей темноте силуэты приятелей раздваивались и теряли чёткие очертания. Василий помотал головой и попытался сфокусировать зрение. Он старательно зажмурился, а потом резко выпучил глаза и строго погрозил пальцем: - Вот приехали сюда, нагадили, деревья поломали… в живность стреляли… злые вы, безжалостные! А ежели б вас так? - О, батенька, так ты, небось, защитничек окружающей среды? – изумился Дмитрий. – А чего ж сам-то стрелял во всё, что шевелилось?! Хорошо хоть в нас не попал. - Нет, ну вот если б вас так, а? – не унимался Василий. - Нас нельзя, - авторитетно заявил Вадик. – Потому что мы – человеки! А человек кто? - К-кто? - Царь природы. То есть, самый главный на этой планете! И поэтому на человека охотиться никто и никогда… Вадим с важным видом поднял вверх указательный палец, да так и застыл, разинув рот и глядя в сторону тёмного леса. Не дождавшись от Вадика продолжения, Дмитрий и Василий проследили за направлением его взгляда и с любопытством оглянулись. Хмель сняло, как рукой. От окраины леса к ним неспеша приближалась мерцающая зеленоватым светом крупноячеистая сеть, примерно, в рост человека. Она охватывала компанию широким полукругом. Сперва показалось, что сеть просто висит в воздухе и движется сама по себе. Но затем за ней проступили тёмные контуры каких-то огромных бесформенных фигур. Донеслось невнятное бормотание замогильных голосов, которое становилось всё громче и громче. Друзья сидели, разинув рты. Они словно окаменели и не могли даже шевельнуть пальцем. - Хорошая дичь, - неожиданно раздался ухающий голос. – Особенно вон тот, жирненький. На нашей планете таких не водится. - А я себе, чур, длинного возьму. Из него чучело получится неплохое… - Да ладно, всех заберём. Не пропадать же добру… Раздался громкий всплеск. Приятели судорожно обернулись к воде. Над озером, направляясь к ним, медленно двигалась вторая сеть, поддерживаемая смутными фигурами. - Ч-что это? – лязгая зубами от страха, пробормотал Василий. - Инопланетяне… - с ужасом прошептал Вадик. – На нас охотятся пришельцы. Помните, как в фильме "Хищник"?! Неожиданно он подскочил и сломя голову бросился к автомобилю. Дмитрий с Василием тотчас рванули за ним. А вслед приятелям неслось гуканье и улюлюканье: - Ату их! Лови-хватай! - Жирненького мне! - А мне бородатого! Взревел двигатель, и автомобиль рванул с места, выбрасывая из-под колёс комья земли вперемешку с травой. Бородатый с толстяком еле успели запрыгнуть на ходу. Стремительно набирая ход и подскакивая на кочках, машина скрылась за косогором. Ещё некоторое время доносился быстро удаляющийся звук натужно ревущего двигателя. Но вот и он затих вдали. Мерцающие сети плавно опустились на землю. Из-за них выступили странные существа разного роста и облика. Это были хранители леса – боровики. От воды подходили омутники и озёрницы. Вперёд выступил старший водяной. Он снял с головы берестяное ведро с дырками, благодаря которому его голос казался гулким, и самодовольно ухмыльнулся. - А здорово получилось. Теперича они нескоро объявятся в наших краях, - произнёс он. - Это точно! – подтвердил леший, возглавлявший боровиков. – Твои, Федот, сети из болотной светящейся тины уж очень их напугали. Оглядевшись по сторонам, он решительно взмахнул рукой и скомандовал: - Ну, а теперь надобно порядок навести, чтоб до утра и следа не осталось! Боровики начали собирать разбросанные вещи горе-охотников. Омутники очищали берег от остатков пьяной охоты. Им помогали озёрницы. Они утащили брошенные ружья к центру озера и утопили там в самом глубоком месте. - Скажи-ка мне, Лёха, - обратился к лешему водяной. – А чего это ты выдумал про какие-то чужие планеты кричать? Нешто мы их и так не испугали бы? - Уж так и есть, Федот. Нынче люди в нас-то не верят вовсе, говорят, мол, сказки всё это… - Это мы-то сказки?! – изумился водяной. - Ага. Люди теперича больше в инопланетников верят, чем в нас. Вот их-то они и спужалися. А про нас бы подумали, что привиделося с пьяных глаз. Ещё и спорить бы начали, разбираться. Так то… - А ты сам-то, Лёха, веришь в энтих... ну, инопланетников? – полюбопытствовал водяной, аккуратно складывая сеть. Леший задрал голову, вглядываясь в далёкие звёзды, задумчиво почесал кудлатую бороду и рассудительно ответил: - Дык, кто ж его знает. Я ихних грамот верительных не зрел, а только шастают здеся всякие… Он с добродушной улыбкой покачал головой, что-то припоминая, и добавил: - Давеча вон тоже на такой большущей посудине прилетали какие-то лопоухие, зелёные… навроде нашего болотника, тока попротивнее. Так я их, пришлых-то на всякий случай шуганул, а то мало ли чего – вдруг напакостить тута собрались, как энти… Леший нахмурился и сердито ткнул корявым пальцем в сторону остывшего кострища. - И куды ж они подевалися? – заинтересовался водяной. - Так я ж говорю, что такого драла дали, ажно в небе засверкало… небось, более неповадно будет!
Весёлые лучи тёплого солнышка пробивались сквозь золотистый шатёр осенних клёнов и расцвечивали яркими пятнами потёртую плитку центральной аллеи городского парка. Лёгкий ветерок чуть пошевеливал листья, и оттого казалось, что солнечные зайчики затеяли чехарду, прыгая друг через друга. В последнее время Николай Сергеевич часто приходил сюда, когда была хорошая погода. Устроившись на скамейке, он любил наблюдать за потешными малышами, возившимися на детской площадке. Их серьёзная увлечённость своими детскими заботами вызывала невольную улыбку. "А ведь на самом деле они сейчас убеждены, что важнее всего на свете накататься вволю на качелях или построить домик в песочнице", - подумал Николай Сергеевич. Он был одиноким пенсионером. Жена ушла давно, даже толком не объяснив, почему. Единственное, что Николай Сергеевич понял из её путаных слов, это то, что он сам во всём виноват. Ни измен, ни ссор – просто элементарно "заел" быт, а вернее, его личное неумение зарабатывать деньги. Единственным богатством, накопленным за всю жизнь, были сказки и стихи для детей, которые он сочинял и записывал по вечерам для будущих внуков. Его дочь, выйдя замуж, переехала к супругу. Постепенно она отдалилась, полностью уйдя в семейную жизнь. Вместе с мужем, как сейчас принято, они занимались в первую очередь собственной карьерой. Детей не было. Изредка Николай Сергеевич встречался с дочерью и ненавязчиво интересовался, когда же та осчастливит его внуками. Но в ответ обычно звучало: - Ещё рано. Сначала нужно встать на ноги, надёжно закрепиться в жизни… А время шло. К своему одиночеству Николай Сергеевич привык, вот только иногда тосковал по неродившимся внукам. Особенно ему почему-то хотелось внучку, и чтобы звали Алёнкой. Почему именно так, он и сам не знал, но мечтал. Бывало, к горлу подкатывал ком, и начинало щемить сердце. Тогда он шёл в городской парк и, усевшись на скамейке рядом с детской площадкой, часами наблюдал за ребятнёй. Случалось, что ему везло – какой-нибудь малыш подходил к скамейке за выкатившимся с площадки мячом. Тогда старик пытался завязать с ним разговор. Иногда это удавалось. Но чаще всего дети убегали, настороженно оглядываясь на незнакомца. А ему просто хотелось с ними пообщаться. Может быть, посадить на колено и рассказать один из собственных детских стишков. Сегодняшний день оказался замечательным. На самом краю детской площадки Николай Сергеевич приметил русоволосую девочку лет пяти. Она в одиночестве стояла чуть в стороне от остальных, держась рукой за перекладину деревянной лестницы, и внимательно смотрела на него. Очевидно, её мама увлеклась беседой с другими молодыми женщинами, расположившимися полукругом возле детских колясок. Старик добродушно усмехнулся и ободряюще подмигнул малышке. Словно только этого и дожидаясь, девочка решительно направилась к нему. Подойдя почти вплотную, она остановилась и, пристально глядя прямо в глаза, авторитетно заявила: - Ты мой дедушка. Я знаю. Николай Сергеевич растерянно моргнул, хотел что-то ответить, но поперхнулся и закашлялся. Малышка с серьёзным видом посоветовала: - Ты набери воздух и задержи дыхание. Если вытерпишь, то перестанешь кашлять. Старик изумлённо уставился на неё. - Откуда ты такая рассудительная взялась? – не удержался он от вопроса. – И где твоя мама? Девочка махнула рукой куда-то назад и спокойно ответила: - Она сейчас далеко. А я к тебе пришла. Николай Сергеевич недоумённо проследил направление, указанное маленькой незнакомкой, и облегчённо вздохнул. Ну, конечно же, её мама наверняка среди тех женщин. Так увлеклась беседой, что и забыла о ребёнке. А малышке это расстояние, наверное, кажется большим. - И тебе не страшно быть так далеко от мамы? – улыбнулся старик. - Нет, я же с тобой, дедушка. Зачем мне бояться? Николай Сергеевич почувствовал, как сердце чуть сжалось. "А ведь эта девчушка могла бы на самом деле быть моей внучкой…" – подумал Николай Сергеевич. И в этот момент он осознал, что мечтал именно о ней. Вот о такой с русыми кудряшками, с чуть вздёрнутым носиком и большими карими глазами. Предательски защипало глаза. Старик наклонился вперёд и, бережно взяв девочку за руку, спросил: - Как тебя зовут? - Пока ещё никак… Николай Сергеевич удивлённо вскинул брови, но затем догадался, что она так шутит. Ведь на самом деле не могла же пятилетняя девочка быть без имени. Поэтому он притворился, что поверил, и решил немного подыграть. - Это непорядок, - с наигранной строгостью произнёс старик. – Нужно срочно придумать тебе имя. Вот неплохо было бы назвать тебя Алёнкой… - Хорошо, - с готовностью кивнула малышка и улыбнулась. – Мне нравится. Буду Алёнкой. Она пытливо заглянула ему в глаза и с какой-то тайной надеждой в голосе спросила: - А ты бы хотел, чтобы я была твоей внучкой? - Очень. - Тогда буду… Она быстро встала на цыпочки, обняла Николая Сергеевича за шею и поцеловала в щёку. От неожиданности старик растерялся. На глаза навернулись непрошенные слёзы, и он осторожно обнял девочку. В этот миг он был счастлив, как никогда прежде. Ему не хотелось отпускать её. Но Николай Сергеевич понимал, что в любой момент мама девочки может оглянуться и, увидев ребёнка в объятиях неизвестного, поднимет переполох. С огромным сожалением он отпустил малышку. В этот момент она замерла, чуть наклонила голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, а затем вздохнула и грустно произнесла: - Мне пора, дедушка… - Ну что ж, беги… Алёнка. - Дедушка, я тебя буду всегда помнить и… любить! Она ещё раз быстро чмокнула старика, развернулась и побежала к детской площадке. - Чудная девчушка, правда? – раздался рядом мягкий женский голос. Николай Сергеевич обернулся и увидел незнакомую даму средних лет. Она была весьма миловидна и стройна. Но что-то в ней было особенное. Николай Сергеевич сразу и не понял, что это необыкновенные глаза - невероятно глубокие и проницательные. Но даже не это было главным: глаза не имели определённого устойчивого цвета. Их оттенок ежесекундно менялся, плавно перетекая от светло-серого, почти белёсого, до тёмно-карего, едва не чёрного. Николай Сергеевич машинально кивнул и, оторвав взгляд от незнакомки, посмотрел вслед Алёнке. Но девочки нигде не было видно. Очевидно, она забежала за группу молодых мам. Он вздохнул и снова обернулся к женщине. - Простите, я несколько растерялся… - извинился он. – Вы что-то говорили? Незнакомка легко усмехнулась и повторила: - Чудная девчушка. Кажется, вы ей очень понравились. - Да. Жаль, что она не моя внучка… - Ошибаетесь. Как раз именно ваша. Незнакомка произнесла это так спокойно и уверенно, словно констатировала неопровержимый факт. Николай Сергеевич впился в неё взглядом, пытаясь уловить насмешку. Но женщина не отвела взгляда, а лишь как-то очень по-доброму едва заметно кивнула, словно ещё раз подтверждая свои слова. - Извините, но тут вы ошиблись, - с сожалением произнёс старик. – Увы… - Напрасно вы так считаете, Николай Сергеевич. - Мы с вами знакомы? – удивлённо спросил писатель, стараясь припомнить, где и когда он мог встречаться с этой дамой. - Не пытайтесь вспомнить то, чего никогда не было… Она легко присела на скамью рядом со стариком и продолжила: - До сих пор мы с вами никогда не встречались, но сегодня особенный день. Разве вы не чувствуете? Николай Сергеевич кивнул, соглашаясь. - Да, это так. День просто замечательный… - И сегодня вы познакомились со своей внучкой. Ведь вы же так мечтали об этом, не правда ли?! Николай Сергеевич ощутил, как в нём зарождается раздражение. - Послушайте, не знаю, как вас там зовут, но это не моя внучка. Уж я-то точно знаю! У меня вообще нет внуков. И, кстати, откуда вам известно, о чём я мечтал? Незнакомка продолжала спокойно смотреть ему прямо в глаза. От этого Николаю Сергеевичу почему-то стало немного не по себе, словно он тонул в омуте. Он ощутил растерянность и опустил взгляд. - У меня много имён, но это не важно. А внучка действительно ваша, только она ещё не родилась… - Как это? Я не понимаю… - Вы не поверите, но потоки времени иногда так невероятно переплетаются… хотя для этого должны возникнуть особые условия. В данном случае ваша искренняя мечта о внучке послужила толчком для смешения этих временных потоков в определённой комбинации. Что позволило реализовать вашу кратковременную встречу. Внучка пришла к вам из будущего… Николай Сергеевич слушал со всё возрастающим изумлением. Странное дело – он сердцем чувствовал, что незнакомка говорит правду, хоть и похожую на какую-то мистическую сказку. Но ведь он и сам сочинил за свою жизнь множество не менее фантастических историй. И даже в некоторые из них верил. Но вот так просто, в аллее парка… - А когда она должна родиться? – с надеждой спросил старик. - Через год. - Значит, скоро я смогу нянчить её, возить на прогулки? Николай Сергеевич мечтательно зажмурился и представил, как он степенно и с достоинством везёт коляску с Алёнкой по этой аллее. Сияет солнышко, и всё так же золотится листва. Женщина почему-то молчала, и старик открыл глаза. Незнакомка смотрела на него с лёгкой грустью, и Николай Сергеевич ощутил какую-то неосознанную тревогу. Он попытался разобраться, выяснить причину. Внезапно словно вспышка света озарила его сознание. Он понял. - Вы пришли за мной? Незнакомка едва заметно кивнула. - Что ж, - вздохнул Николай Сергеевич. – Честно говоря, несколько неожиданно. Я совершенно не подготовился… - А разве вам что-нибудь нужно? – поинтересовалась женщина. - Вы правы, - старик чуть улыбнулся. – Самое главное, чего я хотел, свершилось. Я увидел Алёнку… можно отправляться. Он первым поднялся и протянул руку, чтобы помочь встать даме. Та признательно улыбнулась, взяла старика под руку и сказала. - Пора… - Что меня там ждёт? – тихо спросил Николай Сергеевич. - Увидите. Думаю, вам понравится… - Что ж, сегодня просто замечательный день для путешествия… По золотистому коридору осенней аллеи, пронизанной солнечными лучами, шёл седовласый мужчина. Он смотрел куда-то вдаль мечтательным взглядом и слегка улыбался. На его спутницу никто не обратил внимания. Скорее всего, её и не заметили.
За окном бывшего дома культуры жизнерадостно щебетали птахи, радуясь наконец-то пришедшему теплу. А здесь, в полумраке зрительного зала стояла такая тишина, что было слышно возню мышей, устроивших под истёртым паркетным полом настоящее мышиное общежитие. Первоапрельский солнечный лучик с любопытством протиснулся между неплотно прикрытыми ставнями и, скользнув по выцветшей боковой шторе, весело спрыгнул на старый рояль, который, казалось, дремал на сцене в тени занавеса. Но рояль не спал. Он оживлял в памяти былые дни, выбирая из них самые яркие. Да, ему было что вспомнить. Когда-то очень давно его привезли сюда издалека, кажется, из Германии. Потому что, тогда ещё совсем молодой вихрастый концертмейстер Вадик, подняв крышку клавиатуры, восторженно воскликнул: - Ух, ты! Глядите - настоящий немец, "Ван Хоффманн"! Он быстро подвинул к роялю стул и пробежался по клавишам умелыми пальцами. - Вот это звук! – снова восхитился Вадик. – Просто хочется играть и играть… Рояль от удовольствия едва не зарделся, словно красная девица, но вовремя вспомнил, что ему никоим образом не положено проявлять эмоции, кроме как чистым и стройным звучанием. И он старался, чтобы каждая нота была самим совершенством. С тех пор роялю не приходилось скучать. Ах, как ему нравилась такая жизнь. Он постоянно был в окружении музыкантов, каждый хотел его потрогать, погладить. К нему прислушивались. Его любили. Днём рояль вместе с заведующей домом культуры Валентиной Михайловной терпеливо учил детишек музыке. А по вечерам он играл в самодеятельном вокально-инструментальном ансамбле. Конечно, музыканты были, может быть, и не очень профессиональные, зато искренние и весёлые. Иногда в дом культуры по особым праздникам приезжали столичные знаменитости. Это были настоящие мастера – не чета самодеятельности. Правда, играли они в основном классическую музыку, а роялю больше нравился джаз. Но зато как играли! Порой роялю казалось, что у него от восторга даже мурашки по струнам бегают… Поздними вечерами, когда уже заканчивались концерты и репетиции, в зале выключали верхний свет и оставляли его только на сцене. Тогда Вадик садился к роялю и начинал играть джазовые композиции собственного сочинения. Роялю они очень нравились, впрочем, как и хористке Зиночке, ради которой, собственно говоря, Вадик и старался. Она стояла рядом с Вадиком, опираясь локотками на верхнюю крышку рояля, и смущённо улыбалась. А Вадик улыбался ей. Так они долго улыбались друг другу, а потом поженились. Рояль не возражал. Зиночка ему тоже нравилась, и он был рад за Вадика. Правда через некоторое время у молодожёнов появились дети, и они стали всё реже наведываться в дом культуры. С тех пор прошло много лет, и всё изменилось. Почему-то прекратились отчётные концерты. Столичные знаменитости перестали приезжать. Да и самодеятельностью уже давным-давно никто не занимался. Рояль слышал от кого-то, что нынче все сидят в каком-то интернете, и в дом культуры никого силком не затащишь. Это его печалило. Постепенно сюда совсем перестали приходить. Дом культуры пустовал, и на рояле уже никто не играл. У него начала западать клавиша "ля" второй октавы. А "фа-диез" первой и вовсе скрипела. Да и струны ослабли, и безбожно фальшивили. А настройщик всё не шёл… Неожиданно где-то в отдалении хлопнула дверь, послышались голоса и звуки приближающихся шагов. Рояль настороженно замер в ожидании. Отворилась дверь в конце зала, и в залитом солнечным светом проёме появились двое – мужчина и женщина. Они прошли по центральному проходу между рядами пустых кресел и поднялись на сцену. Мужчина раздвинул боковые занавеси, а женщина включила единственную уцелевшую лампочку. Они подошли к роялю. Проведя ладонью по крышке, женщина стёрла пыль и облокотилась на очищенную поверхность. Мужчина осторожно сел на скрипнувший под его тяжестью стул и открыв клавиатуру, уверенно пробежался сильными пальцами по клавишам. - Ну, здравствуй, приятель, - произнёс он. От неожиданности рояль едва не вздрогнул. Он узнал голос Вадика. Правда, выглядел тот уже не так, как прежде. Погрузнел, седина щедро укрыла голову, да и глаза теперь уже глядели сквозь слегка дымчатые стёкла очков. Но всё равно это был Вадик. А женщина… неужели это Зиночка? Старый рояль обомлел от радости. О нём вспомнили те, кого он любил больше всех! Они пришли к нему… эх, а он совсем расстроенный и даже не может ничего им сыграть без фальши… Вспомнив об этом, рояль совсем запечалился, и, наверное, поэтому не сразу понял, о чём говорят. А когда прислушался, то не поверил собственному счастью. - Давно пора было этим заняться, - говорил Вадик. – В горсовете обещали дать добро на открытие джаз-клуба в здании бывшего дома культуры. Да и друзья в стороне не останутся. - Конечно, - поддержала Зиночка. – Строительная фирма Серёжи, ну, который на саксофоне играл, с ремонтом поможет. Он обещал, когда узнал об идее создания городского джаз-клуба. - И Хоффмана отреставрируем, - уверенно добавил Вадик, бережно погладив клавиши. – Он ещё так звучать будет, что и в столице позавидуют! "Это он обо мне…" – с теплом подумал рояль. – "Ну, что ж, потерпим ещё немного, а уж потом тряхнём стариной на всю катушку!" Жизнь выходила на новый виток, и она была прекрасна.
Мои старики, вроде бы вполне приличные люди, только их всё время тянет меня учить, как нужно правильно жить. Иной раз возникает непреодолимое желание возразить и поспорить, но я молчу – всё равно ведь не поймут. Да и когда это такое было, чтобы старики понимали молодёжь?! Но вообще-то они мне особо не докучают – так, попросят иногда что-нибудь, я сделаю, они меня за это потом пол дня хвалят и благодарят – даже порой неудобно становится. По вечерам мы все вместе дружно смотрим телевизор. Мне, конечно, больше нравятся фильмы с погонями и приключениями, а ещё передачи про охоту. Но старики любят смотреть свои затяжные сериалы про страдания. Чтобы их не обижать, я делаю вид, что и мне интересно, и незаметно засыпаю в кресле. Подозреваю, они тоже делают вид, что этого не замечают. Так уж устроена жизнь, что нужно идти на компромиссы. В общем-то, пока молодой, она, то есть жизнь, прекрасна во всех своих проявлениях, хотя, иногда почему-то на душе становится так тоскливо, что хочется выть. Наш знакомый психолог говорит, что это особенности эмоциональных реакций переходного возраста, которые связаны с гормональными и физиологическими процессами. Это (по его словам) объясняет некоторую психическую неуравновешенность и резкие смены настроения от экзальтации к депрессии и наоборот. Честно говоря, я не очень-то понимаю, но, судя по всему, с возрастом это пройдёт. Кстати, на днях познакомился в нашем дворе с одной симпатичной милашкой. Ну и красотка, я вам доложу! У меня даже мурашки по телу побежали… ай! Вот ещё одна! А в целом, жизнь устроена отлично, вот только блохи иногда заедают...
Детские фантазии (стихи из одноименного мультипликационного сериала)
Что я люблю
Я люблю учить уроки, Чистить зубы, руки мыть, Помогать люблю сестрёнке, А ещё - послушной быть. Я люблю варить обеды, Гладить, чистить и стирать. В магазин ходить за хлебом И в квартире убирать. Я люблю, чтоб был порядок. А ещё хочу сказать: Что сильней всего на свете Я люблю… слегка приврать!
Великан
Из заморских дальних стран К нам приехал великан. Он съедает на обед Десять ящиков конфет, Три тележки шоколада, Два вагона мармелада, Шесть колбасок, семь сосисок И ещё ведро ирисок. Запивает лимонадом, Заедает виноградом. Пять минуток отдохнёт - И опять жуёт, жуёт... Что же делать? Как тут быть? Как обжору прокормить? И решила тётя Света Прописать ему диету. Великан диету съел И мгновенно похудел.
Шапка-невидимка
Если б у меня была шапка-невидимка, Вот бы мне завидовал мой приятель Димка! Я б мороженого ел Столько, сколько б захотел, Я б с утра и до обеда Не слезал с велосипеда. Я бы мог весь день гулять: Прыгать, бегать и скакать! Из рогатки бы стрелял, На заборе рисовал, Я б уроки не учил, Я б и так отличник был. У меня б тогда в журнале Лишь "пятёрки" бы стояли. Вот была бы красота! Жаль, что это лишь мечта...
Считалка
Раз, два, три, четыре, пять... Начинаю я считать. Раз - порвал рукав рубашки, Два - разбил на кухне чашки, Три - залил полы чернилом, На четыре мыл их мылом, Пять - сломал у кресла ножку, Шесть - учил купаться кошку, Семь - дразнил свою соседку, Восемь - выбрался на ветку, Девять - с дерева упал, Десять дней потом хромал. Так учился я считать, Даже стыдно рассказать. Получилась, как ни жалко, Невесёлая считалка...
Сладкий сон
В поле сказочных чудес Место есть секретное - Там поднялось до небес Дерево конфетное! Ровно через пять недель Поспевает карамель, А за нею мармелад И, конечно, шоколад. Леденцы звенят на ветке И с начинкою конфетки. Зреют всевозможные Вкусные пирожные. Я к зефиру потянулся И... нечаянно проснулся. Жаль, что это был лишь сон - Очень нравится мне он!
Непоседа
У меня с утра заботы - Много сделал я работы: Почитал немного книжку, Причесал чуть-чуть братишку. Поливал цветы на грядке, Искупал котёнка в кадке, Посолил на кухне кашу, Подразнил соседку Машу, С индюшонком поигрался, А потом к реке подался: Пять минуток порыбачил - Прибежал опять на дачу. Заглянул в гнездо кукушки, Угостил щенка ватрушкой. Помогал немножко деду... Почему ж я непоседа?!
Мечта
Когда я стану взрослым, Всё будет очень просто! Я буду жить, как захочу, К примеру - в космос полечу И буду прыгать по Луне - Тогда никто не скажет мне, Что так вести себя нельзя, Что должен быть послушным я. Потом вернусь к себе домой, А там обед, само собой, - Сплошные шоколадки, Ситро и мармеладки. Вот это будет жизнь тогда - Сплошные праздники всегда! Жаль, что придётся долго ждать. Ну а пока… пора мне спать...
Мы готовимся в полёт
Шум весёлый во дворе - Есть забота детворе: Мы готовимся в полёт - Дружно строим самолёт. Принесла Алёна веер, Это будет наш пропеллер. Бритва папина - мотор. На крыло пойдёт забор... От часов приклеим стрелки. Для колёс возьмём тарелки, Вот и всё... ещё чуть-чуть - И пора нам в дальний путь! Приготовились взлетать - Тут же нас позвали спать. Ладно, мы чуть-чуть поспим, Ну, а утром полетим!
Хитрые игрушки
Интересно, что игрушки Делают, когда ложусь я спать? Может быть, они украдкой Начинают оживать? Кукла Даша примеряет Яркий праздничный наряд, На дуде медведь играет, Маршируют зайцы в ряд. Негритёнок ест бананы, Бегемотик - баклажаны. А весёлые мартышки Дружно вслух читают книжки. Эти хитрые игрушки Веселятся и галдят. Но лишь стоит мне проснуться, Затихают и молчат!
Чепуха
На сосне лиса сидела, Мимо колбаса летела. Заяц с мостика нырял - От морковки удирал. Караси, расправив сети, В них ловили дядю Петю. Кот Василий сено ел. Воробей ослом ревел. Вдоль по улице гулял Пятитонный самосвал. На него из переулка Вдруг напала злая булка. Громко пели рыбы хором. Танцевали под забором Слон, мартышка и блоха - Вот так вышла чепуха!
В комнате за журнальным столиком в низком кресле сидел мужчина в костюме с галстуком. Он сосредоточенно перебирал бумаги, делал в них какие-то пометки шариковой ручкой и периодически поглядывал на циферблат наручных часов. Приоткрылась дверь и в неё вошёл второй мужчина с кожаной папкой в руке. Робко подойдя ближе, он замер в ожидании, с надеждой глядя на сидевшего за столиком. Но поскольку на его появление не было никакой реакции, второй мужчина решил привлечь внимание к своей персоне: - Э… здравствуйте! - День добрый… - откликнулся первый мужчина, не поднимая головы. - Здесь проводится собеседование? - Да. Проходите. Первый мужчина сделал приглашающий жест в сторону кресла с другой стороны столика и снова вернулся к своим бумагам. Второй нерешительно переступил с ноги на ногу и снова попытался обратить на себя внимание: - Кхм… здравствуйте! - Ну, как бы здоровались уже… - Можно присесть? - Да ради Бога! - Спасибо. - Не за что… Второй присел на краешек кресла, выждал какое-то время и наконец, несмело произнёс: - Э-э… хорошая погода сегодня, не правда ли? Первый мужчина с удивлением поглядел на собеседника и раздражённо передёрнул плечами: - Чего в ней хорошего? Дождь с утра льёт, как из ведра… За окном действительно шёл монотонный затяжной дождь. Второй беспомощно улыбнулся, но всё же решил не сворачивать с намеченной темы: - Но ведь это лучше, согласитесь, чем засуха… по крайней мере, для посевов, - пробормотал он. - А вы что, агроном? Второй в растерянности развёл руками: - Почему вы так решили? - Ну, вы же о посевах беспокоитесь. - Я?! - Ну, не я же. - Нет, я никакого отношения к сельскому хозяйству не имею. Просто хотел как-то начать разговор… - А-а… Первый мужчина снисходительно усмехнулся и, явно потеряв интерес к собеседнику, снова склонился над бумагами, что-то вычёркивая и исправляя. Второй с тревогой подался вперёд, пытаясь заглянуть в бумаги. Он даже слегка привстал. Его собеседник поднял голову и неожиданно встретился взглядом со вторым, который тотчас смущённо отодвинулся и начал оправдываться: - Понимаете, я не хотел бы, чтобы у вас обо мне сложилось превратное мнение. - Какое значение имеет моё мнение о вас? - Но ведь, некоторым образом, у нас сейчас происходит собеседование. Не так ли? Оба с туповатым выражением уставились друг на друга. На лице первого проступила извиняющаяся улыбка. Он хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул: - Ох, извините! Я сразу как-то и не сообразил… закопался тут в бумагах… Второй сочувственно улыбнулся: - Да ничего, я же понимаю! Наверное, с утра у вас уже было не одно собеседование? Его собеседник торопливо возразил: - Нет, нет… вы первый, с кем я сегодня разговариваю! Второй с сомнением пожал плечами. - Странно, а мне казалось, что на эту вакансию должно быть очень много желающих… - И я так думал, - с готовностью подхватил первый. - Поэтому и постарался, на всякий случай, подготовить по максимуму все бумаги, которые могли бы вас заинтересовать. Второй смущённо потупился: - Право слово, не стоило себя так утруждать… - Ну как же, как же?! Позвольте не согласиться. Если нам придётся работать вместе, на что я, честно говоря, очень надеюсь, то хотелось бы, чтобы с самого начала в наших отношениях всё было открыто и прозрачно. Ведь это, как мне кажется, залог взаимопонимания между начальником и подчинённым?! - Полностью придерживаюсь точно такого же мнения. Я, например, всегда лояльно относился к руководству… - И я тоже! Ведь руководитель, безусловно, несёт ответственность за весь коллектив. Ему сложно, и поэтому он нуждается в поддержке и понимании подчинённых… - Поверьте, вы во мне не разочаруетесь… - Ах, что вы говорите?! Дай Бог, чтобы вы во мне не разочаровались – и я приложу к этому максимум усилий! Второй смущённо покраснел и опустил глаза. - О… о таком начальнике я и мечтать не смел… Он открыл свою папку, достал из неё несколько бланков и опустил на журнальный столик перед собеседником: - Вот, пожалуйста… Первый с готовностью взял их, внимательно прочитал, затем с недоумением взглянул на собеседника и вернул ему бумаги. - Для чего вы мне это дали? - Ну… чтобы вы ознакомились с заявлением о приёме на работу… если собеседование закончилось? - Наверное, вам виднее, закончилось оно или нет… - осторожно заметил первый. – Но я не понимаю, зачем мне нужно читать чужое заявление о приёме на работу? Второй недоверчиво заглянул в бумаги и снова протянул их первому. - Это вовсе не чужое заявление, - улыбнулся он. - Вот моё имя, фамилия, подпись, сегодняшнее число… - В каком смысле? - В самом прямом. Это моё заявление о приёме на работу в ваше учреждение. Кажется, я всё правильно написал… Первый снова пробежал взглядом заявление, затем изумлённо откинулся на спинку кресла и воскликнул: - То есть, вы хотите сейчас сказать, что сами явились сюда на собеседование?! - Безусловно. Насильно меня никто не приводил… - Нет, я имею ввиду, что вы тоже соискатель на должность? От этих слов у второго медленно отвисла челюсть. Он растерянно пробормотал: - А разве не вы начальник?.. Неужели тоже… В это время дверь приоткрылась, и в комнату заглянула дородная секретарша. Окинув присутствующих прохладным взглядом, она строгим голосом осведомилась: - Кто следующий к руководству на собеседование? Кирилл Иванович уже заждался…
И до последнего надеялась, что женщина - эта не Та Что Приходит За Всеми...
