От нашего посёлка до города через лес всего каких-то семь километров, но дачники предпочитают ездить по объездной дороге, хотя так получается в три раза длиннее. Говорят, что на участке короткой дороги через лес, прямо перед спуском в овраг каждый раз происходят какие-то неприятности. То колесо спустит, то двигатель заглохнет – да так, что только парой лошадей можно автомобиль из лесу вытащить. А другим автомобилем или трактором – никак, сами могут на той дороге застрять! Будто, в тех местах обитает самый настоящий леший, который и закрыл дорогу таким магическим способом. Ну да кто ж в наше время верит в сказки? Когда обосновался на старенькой даче по соседству с пасечником - дедом Филиппом, то почти неделю просидел там безвылазно, латая, подкрашивая и поправляя. Здесь в тишине и покое я собирался написать серию деревенских пейзажей. Ну а после косметического ремонта нужно было с соседями обзнакомиться. Одним словом – только через две недели смог в город вырваться. Мой "жигулёнок" хоть и старенький, да надёжный. Приятель автомеханик мне его каждую осень перебирает и, если понадобится, чинит. В общем, машинка у меня проверенная. Вот и рванул я, вопреки предостережениям деда Филиппа, короткой дорогой, которая частично проходит через лес. Июль был уже на излёте. Над степью стоял неумолчный гомон обитателей разнотравья, который не смог заглушить даже ровный гул двигателя. Солнце упорно карабкалось к зениту, нещадно накаляя крышу автомобиля, и я мечтал поскорее нырнуть в прохладу леса, быстро приближающегося навстречу. Кто-то из жителей посёлка, заготавливающих сено в поле перед лесом, остановился, заприметив мою машину. Опершись на косу, он долго смотрел вслед, а затем сокрушённо покачал головой и махнул рукой – я отчётливо увидел это в зеркале заднего вида. Не придав особого значения этому жесту, я принялся беззаботно насвистывать мотивчик старой детской песенки про зелёного кузнечика в траве. Серое полотно асфальта, окаймлённое поверху дрожащим знойным маревом, с ровным шелестом ложилось под колёса, приближая меня к заветной тени. Справа мелькнула группа тоненьких берёзок, одиноким островком стоящих перед самым лесом, и в следующее мгновение "жигулёнок" окунулся в зелёную прохладу. Ах, как стало хорошо! В открытые окна автомобиля хлынули живительные струи свежего воздуха. Запахло хвоей. Жизнь была прекрасна! Дорога плавно изогнулась влево, а затем вправо, огибая кряжистый дуб, нависающий огромными ветвями над трассой. Сразу за поворотом справа открылась, залитая солнечным светом, маленькая лужайка, в конце которой дорога ныряла в затенённый высокими деревьями овраг. Слева вплотную подступали старые сосны. Неожиданно что-то скрипнуло под капотом, двигатель дважды чихнул, автомобиль дёрнулся и встал, как вкопанный. Я чуть головой не грохнулся в лобовое стекло. Со всех сторон мгновенно придвинулась тишина. Вернее, мне так показалось, хотя на самом деле звуки присутствовали – щебетали лесные птахи, гудели стрекозы. Я несколько раз нетерпеливо повернул ключ в замке зажигания, но безрезультатно – двигатель не откликнулся ни единым звуком, даже попытки завестись не было. - Ерунда, какая… - пробормотал я, выбираясь из автомобиля. Открыв капот, заглянул внутрь в надежде увидеть слетевшую с аккумулятора клемму, отвалившуюся свечу зажигания или что-то подобное. Но всё было на своих местах. Тогда я вновь плюхнулся на водительское сиденье и предпринял ещё одну отчаянную попытку завести автомобиль – результат не изменился. - Вот не везёт, так не везёт! – воскликнул я и снова выбрался наружу. - Да уж, мациклетка – не кобыла, на ней судьбу по кривой не объехать… Ворчливый голос раздался рядом. От неожиданности я резко дёрнулся, попытался развернуться и неуклюже шлёпнулся на горячий асфальт. В двух шагах на обочине, опираясь на суковатую дубину, стоял невысокий старичок и сердито глядел на меня зелёными глазами из-под кустистых седых бровей. Курчавая, седая же борода окаймляла его обветренное лицо. Одет был незнакомец в простецкие холщовые штаны и рубаху, а голову венчала плетеная широкополая шляпа из соломы. - И чего это ты, мил человек, расселся тута без дела? – нетерпеливо спросил он. – Зачем в лес-то пожаловал? - Да я тут в город ехал… - промямлил я. – А машина заглохла… - И правильно! Нечего шуметь – лесных жителей пугать. Поднявшись на ноги, я отряхнул брюки и почему-то принялся оправдываться: - Да ведь и не шумел я вовсе… - Ежели не ты, так твоя мациклетка шумела. Я с недоумением посмотрел на старичка, и он сердито ткнул корявым пальцем в сторону "жигулёнка". - Ах, вот оно что, - усмехнулся я, сообразив, о чём шла речь. – Это не мотоциклетка, а автомобиль. - А мне всё едино: шумит – и всё тут! Понаехало всяких пришлых… никакого покою нету… Старичок почесал затылок, как-то лукаво глянув на меня из-под бровей, и добавил: - Вона и пчёлок распугал, почём зря – теперича с перепугу-то и мёду хорошего к зиме не принесут… На эти его слова даже не нашлось, что ответить. Старичок был не наш, не поселковский – это точно. Я там уже со всеми перезнакомился. А этот какой-то странный, и говорок у него тот ещё. Пока мы с ним беседовали, из травы у ног старичка высунулись настороженные серые уши, а за ними следом и любопытствующая мордашка зайца. Он посмотрел на меня, глянул вверх на моего собеседника и снова перевёл взгляд в мою сторону. Показалось мне или нет, но вроде бы в глазах косого сверкнули озорные искорки. Но что меня удивило больше всего, так это то, что заяц совершенно не боялся моего визави, да и меня, похоже, тоже. Пока я размышлял над этим, прилетели несколько пёстрых пташек и, усевшись на крышу автомобиля, словно зрители уставились на меня. Боковым зрением отметил ещё какое-то движение справа и резко повернул голову. Там, на краю кустарника стоял огромный лось, с любопытством прислушивающийся к беседе. Его челюсти монотонно перемалывали какую-то зелень. Повсюду шевелилась трава, выдавая скрывающихся в ней лесных обитателей. У меня было такое ощущение, что все они собираются сюда, чтобы послушать наш разговор. И тут мне припомнились рассказы жителей посёлка о лешем, который, якобы, обитает в этом лесу, и не даёт проезда автомобилям. Конечно же, я этому не верил, но вот сейчас был вынужден признать факт необъяснимого появления на лесной дороге этого странного дедули. Кстати, чем он так был расстроен? И что это он о пчёлах говорил?.. А! У меня же с собой был трёхлитровый бутыль с мёдом, которым я разжился у деда Филиппа, и теперь вёз его в качестве угощения друзьям в город. Но, судя по всему, сегодня туда я уже не попаду, а пожилому человеку настроение поправить было бы неплохо. - Сейчас, погодите минутку… Я шагнул к автомобилю и достал из багажника, завёрнутый в мешковину, бутыль с мёдом. Предварительно протерев его, бросил мешок обратно в багажник, а бутыль протянул старичку. - Вот, возьмите, пожалуйста. Может быть, это как-то подсластит ваше огорчение… Он цепко ухватил бутыль и с явным нетерпением поднёс его к глазам, рассматривая на просвет. Солнечный лучик, пробившись сквозь густую листву могучего дуба, пронзил бутыль насквозь и зажёг в нём горячую янтарную искру. - Хорош медок-то, видать, - одобрительно хмыкнул старичок. – С пасеки Филиппа, небось? - А как вы догадались? – удивился я. - Чего уж тут догадываться, - самодовольно усмехнулся мой собеседник. – Мне ведомо всё, что деется в округе. Да и на пасеке евойной я бывал не раз, токмо Филиппу про то не сказывай… - Не буду, - пообещал я. Неожиданно мне в голову пришла совершенно невероятная мысль: "А что, если?.. Абсурдно, нелепо, но почему бы и нет?!" - Послушайте, может быть, вы меня отпустите? – попросил я, мысленно обзывая себя болваном-фантазёром. – Я ведь вовсе не хотел шуметь и пугать кого-либо в лесу. Мне просто нужно было срочно в город, а по этой дороге быстрее. - Это уж точно, что быстрее, - согласился старичок. Он поднёс бутыль к самому носу, принюхался, зажмурившись от удовольствия, и констатировал: - Эх, хорош медок… может, ишо когда побалуешь старика… Открыв глаза, он окинул меня пристальным взглядом с головы до ног и произнёс: - Стало быть, так: можешь ездить по этой дороге. Токмо не части, а особливо никому не сказывай про нашу встречу. Да и не шуми без надобности, а то намедни тута шумел один, так теперича ужо нескоро в лес заявится по доброй воле… Старичок многозначительно помахал корявым пальцем, словно предупреждая. Позади что-то хрустнуло, и я непроизвольно оглянулся. Но это была всего лишь сухая ветка, упавшая с дуба на дорогу. Снова обернувшись к собеседнику, я с изумлением обнаружил, что он исчез. Вместе с ним куда-то самым загадочным образом внезапно подевалась вся живность, и только там, где минуту назад стоял лось, ещё качались ветви кустарника. Недоумённо пожав плечами и потоптавшись на месте, я снова забрался в автомобиль и неуверенно повернул ключ зажигания. Двигатель тотчас завёлся и умиротворённо загудел, как в старые добрые времена. Включив передачу, я аккуратно двинулся вперёд, особо не нажимая на педаль газа. "Жигулёнок" мягко скатился по спуску в овраг и резво выбрался из него с противоположной стороны. Вскоре лесной массив остался позади, а впереди показался город. Все свои дела я порешал быстро и к вечеру отправился в обратный путь. Добравшись до развилки дороги, остановился в раздумье. Ехать вправо – дальней дорогой долго, а короткой - через лес как-то боязно. Но всё же решил рискнуть. В сумерках лес казался угрюмым, но я не осмелился включать фары дальнего света, ограничившись ближним, и на педаль газа особо не давил. Двигатель работал негромко, но ровно. Когда огибал старый дуб, я на миг увидел знакомую фигуру. Но, возможно, мне лишь показалось. В посёлок въехал уже в темноте. Загнав автомобиль во двор, я пошёл закрывать ворота и нос к носу столкнулся с Фёдором – нашим поселковым трактористом, который попыхивал в темноте смятой папироской. - Эй, сосед, - обратился он ко мне. – Говорят, сегодня ты в город ездил через лес? - Ну… - Баранки гну, - хохотнул Фёдор. – Неужто проехал без приключений? Тамошний хозяин леса просто так никого не отпустит. - Смотря как себя вести, - попытался пошутить я. - А ты что, взятку ему дал? Физиономия Фёдора расплылась в самодовольной ухмылке. Вот не умею врать, а правду сказать – так ведь никто не поверит. Да я и сам не уверен до конца в том, что моя встреча со странным старичком не была случайным совпадением. Поэтому смущённо отвёл глаза. Но Фёдор тотчас учуял, что пытаюсь уйти от ответа, и уже серьёзно и настойчиво переспросил: - Так ты что, взаправду с тамошним лешим договорился? Я неуверенно пожал плечами и пробормотал: - Ну, как сказать…
"Как скучно жить без светлой сказки" Валерий Гаина
Ледяной ветер монотонно посвистывал среди голых ветвей спящих деревьев, заметая низкорослые кустарники пышными сугробами. Юркие снежинки призрачными роями мчались куда-то во тьму ночи. Изредка в разрывах низко ползущих туч мелькала бледная луна и тут же пряталась, словно испугавшись зимней стужи. На толстой ветке дуба-великана возле просторного дупла сидел старый филин, страдающий хронической бессонницей. Время от времени он глухо гукал и подслеповато таращился по сторонам. Здесь в самом сердце вековечного леса на поляне, окружённой разлапистыми елями, стоял крепкий бревенчатый дом, к которому тянулись два провода, выходящие из дупла дуба. Над трубой клубился дымок, который тут же срывал задира ветер и уносил в чащу. Снегу намело изрядно. Он поднялся уже почти под самые окна, в которых горел яркий свет. Снег лепился к стёклам, словно пытаясь заглянуть внутрь, но обессилено сползал вниз на сугробы. От двери с навесом к накрытому двускатной крышей колодцу вела широкая свежерасчищенная дорожка. На краю поляны качнулись нижние ветви елей и разошлись в стороны, пропуская кряжистую, чуть сутуловатую фигуру, закутанную в длиннополый тулуп. Внимательно оглядевшись по сторонам, неизвестный направился прямиком к дому. Услышав хруст, филин тотчас настороженно наклонился. Пытаясь разглядеть незнакомца, он ещё шире раскрыл и без того огромные глазищи, а затем изумлённо гукнул. Незнакомец на мгновение остановился, глянул вверх и, погрозив птице корявым пальцем, подошёл к двери. Переступив с ноги на ногу, словно набираясь смелости, он прокашлялся и постучал. - Входи, - донеслось изнутри. – Не заперто. В клубах морозного пара в дом ввалился припозднившийся гость. Быстро закрыв за собой дверь, он несколько раз попрыгал на месте, отряхивая налипший снег, а затем снял тулуп и повесил его на вешалку возле входа. У противоположной стены в печи обгорали толстые поленья, наполняя воздух ароматом сосновой смолы. Левее, в углу стоял массивный дубовый стол, покрытый зелёным сукном. На нём лежали старинные толстые книги. За столом в резном кресле с высокой спинкой сидел коротко стриженый моложавый мужчина лет тридцати. Его подбородок обрамляла лёгкая чуть курчавая борода. Он что-то писал карандашом. Справа перед ним возвышалась стопка уже исписанных листов. А слева под большой настольной лампой с матовым стеклянным абажуром сидел рыженький хомячок и весело грыз сухарик. Основанием лампы служил маленький дубовый пенёк с отверстием, как раз таким, чтобы в него мог пролезть зверёк. Пустотелый пенёк служил ему домиком. Хозяин и хомячок одновременно посмотрели на гостя. Тот был могучего телосложения. Одет в простецкую домотканую рубаху и такие же штаны. Длинные седые волосы пышной копной венчали его голову, плавно перетекая в усы и бороду. Собственно говоря, старик весь оброс волосами так, что только крупный нос торчал наружу, да лукавые зеленоватые глаза искрились из-под косматых бровей. - Проходи, Тихон, - предложил мужчина. – Только обувь оставь у двери, а то натопчешь мне тут… Вошедший стянул валенки и зашлёпал босыми ногами, направляясь к столу. Хозяин дома слегка поморщился и проворчал: - Ты опять босиком? Я же тебе носки сколько раз давал… - А нам, лешим не положено в носках всяких хаживать, - возразил старик. – Я вона и так портки с рубахой натянул, чтоб ты ко мне не цеплялся. - Да не цепляюсь я, - улыбнулся хозяин дома. – Просто нынче времена уже другие настали… цивилизация. Ты присаживайся. Мужчина указал на массивный стул, стоящий перед столом. Тихон осторожно присел на краешек, словно опасаясь, что стул развалится под ним, а затем устроился поудобней и заговорил: - Нешто нам без неё… этой твоей… ци-ли-ми-зации плохо жилось? Кадысь, бывало, от полузимника до снегогону в лесу тишь да благодать стояла. А нонче что? Понаехало всякого-разного… гудит, трещит, лес валит почём зря… Неровён час и до нашей глухомани доберутся – тадысь куды нам деваться? Леший подмигнул хомячку, внимательно слушавшему его, и продолжил: - Оно, конечно, можно и за тридевять земель махнуть, хоть и далековато будет. Говорят, там всегда тепло… да только я не шибко верю. Оно всегда там хорошо, где нас нету, да и то токмо до тех пор, пока мы тама не объявимся… - Ты, Тихон, не волнуйся. Всё будет хорошо, - произнёс хозяин дома. – Люди весь лес не вырубят. Ну да, приходится заниматься лесозаготовками – без этого пока никак. Но ведь на месте спиленных старых деревьев молодые сажают. - Это ж сколько годков-то пройдёт, пока они вырастут?! Нет, не нравится мне всё это… Хозяин смущённо отвёл глаза, словно именно он был виновен в вырубке леса, и предложил: - Послушай, может, с морозу рюмочку коньячку хорошего примешь? Отогреешься. Тихон укоризненно покачал головой: - Знаешь ведь: непьющий я, да и не положено нам… вот чайку с брусничным вареньем хлебнуть не откажусь, а хмельного ни-ни! Леший как-то лукаво ухмыльнулся и неожиданно спросил: - А ты, Дмитрий Данилыч, часом не замаялся в одиночестве тута цельными днями просиживать? Скукотища-то, небось… к людям не тянет? - Так я ведь пишу всё время, мне скучать некогда – такова доля писателей. Да и ты вот проведываешь иногда… Хозяин дома смущённо почесал в затылке и добавил: - И вот что, Тихон, просил ведь, чтоб по отчеству ты меня не величал, а то неудобно как-то… ты ж вон насколько меня старше будешь. - А тут не в старшинстве дело, а в уважении. Ты для нас, лесных жителев, как отец родной. - Ну, ты скажешь, - усмехнулся Дмитрий. – Понавыдумывали себе… - Так ведь кабы не ты, давно уж мы тута все сгинули бы. Про то всяк в лесу знает. Ты вон сказы про нас сочиняешь, веришь в нас, от того мы и не пропадаем. То всякому ведомо, что лесовики и прочие мни-флало-гичецкие… Запинаясь, Тихон старательно по слогам выговорил мудрёное для него слово и облегчённо вздохнул. - Мифологические, - машинально поправил писатель. - Вот именно… эти самые существа живут только за счёт веры человеческой! Дмитрий махнул рукой и поднялся из-за стола. - Ладно, сейчас самовар поставлю и варенье принесу, сказал он. – А ты поведай, чего слыхать в округе? Пока леший начал пересказывать последние лесные новости, хозяин дома растопил самовар и достал с полки в шкафу баночку с вареньем. Поставив чашку с блюдцем, ложку и баночку на стол перед гостем, он подошёл к печи и, присев на корточки, пошевелил кочергой приугасшие дрова. Огонь вспыхнул с новой силой, завораживая своим колдовским танцем. Голос лешего постепенно становился глуше и словно бы отходил на задний план. Дмитрий задумчиво глядел на осыпающийся жар с прогоревшего в печи полена. На память пришёл тот давний летний вечер, когда вместе с друзьями студентами филологического факультета он впервые побывал в этом лесу. Тогда, сидя у костра, они спорили по поводу мифов и старинных сказаний. Дмитрий сердился на приятелей, которые насмехались над ним из-за его веры в сказочных персонажей. А он всего лишь высказывал свою личную гипотезу о том, что лешие, русалки и прочие мифологические персонажи вполне могли существовать в старину, а, может быть, и сейчас прячутся где-нибудь в таёжной глухомани. Скорее всего, они избегают встреч с современными людьми, потому что привыкли жить старым укладом по-своему. Ведь существовали же динозавры – и это неопровержимый факт, хотя никто их живьём в глаза не видел. Но приятели и слушать не хотели, а лишь подшучивали над ним: - Ты у нас известный сочинитель сказок! Гляди, как бы тебя лесные девы в чащобу не увлекли, да там не заласкали… Рассердившись, Дмитрий ушёл в сторону от лагеря и уселся на замшелое бревно. Здесь на краю небольшой поляны он невольно залюбовался маленькими голубоватыми огоньками, которые медленно плыли над раскрывшимися ночными фиалками. В народе эти цветы ещё называли царскими свечками или попросту любками. Существовало древнее поверье, что клубни этих цветов обладают магической силой приворотного зелья. Медвяный аромат ночных фиалок слегка пьянил, и Дмитрий мечтательно прикрыл глаза. - Нравится наш лес? Чуть скрипучий голос раздался совсем рядом. От неожиданности Дмитрий вздрогнул и едва не свалился с бревна. Открыв глаза, он с изумлением увидел кряжистого незнакомца, стоящего всего в нескольких шагах от него. В темноте можно было разглядеть лишь силуэт. - Ты, милок, не пугайся. Тут тебе лиха никто не сделает. Судя по всему, незнакомец был настроен благожелательно, да и друзья находились неподалёку – меж стволов багровел отблеск костра, и доносились их весёлые голоса. Вот только непонятно было: откуда в этой глухомани объявился его собеседник? Ведь они с приятелями специально несколько дней пробирались вглубь леса, чтобы уйти подальше от цивилизации и пожить недельку "дикарями". - Я и не боюсь, - настороженно ответил Дмитрий. – Просто не заметил, как подошли… вы, наверное, охотник? - Какой же я охотник без ружья? – хохотнул незнакомый дедок. – Не, живу я тута. Дмитрий удивлённо округлил глаза. - Разве здесь люди живут? Ту же нет ни одной дороги поблизости. - Люди не живут, - согласился дед. – А я тут испокон веку обитаю. Это мои владения. Но не опасайся: ты, мил человек, про нас – лесных жителев хорошо говорил и правильно, так что тут тебя никто не обидит, а понадобится, так и пособим, ежели чего… Незнакомец сделал шаг вперёд и присел на пень. В ту первую встречу Дмитрий поначалу подумал, что каким-то чудом встретил неведомого отшельника. Но когда узнал, что беседует с самым настоящим лешим – хозяином этого леса, то поначалу даже засомневался в собственном здравомыслии. Одно дело – фантазировать и говорить о реальности мифических персонажей, и совсем другое – встретиться с ними лицом к лицу. Однако постепенно успокоился и почему-то поверил. Только друзья не дали толком поговорить – начали его звать, и тогда леший Тихон (как он представился) пригласил Дмитрия приехать сюда в одиночку. На прощание хранитель леса подарил юноше малахитовый шарик и сказал: - Береги его. Он открывает сердце для большой любви, да и оберег хороший от зла… После этого встал и, сделав шаг в сторону, исчез, словно растворился. Приятелям Дмитрий ничего не рассказал о той встрече, да и незачем – всё равно бы не поверили. По вечерам, когда оставался один, он зажимал в ладони подарок Тихона и согревал его. Через некоторое время малахитовый шарик согревался, и Дмитрию казалось, что он ощущает аромат лесной поляны, на которой познакомился с лешим, и слышит тихий шёпот листвы. А иногда перед его взором даже появлялись видения древнего леса. С тех пор минуло восемь лет. Давно ушли в прошлое студенческие годы. Постепенно Дмитрий стал популярным писателем – его издавали, книги пользовались успехом. Излюбленным жанром писателя было фэнтези. Каждое лето он говорил, что уезжает путешествовать, а сам забирался в глухие дебри леса и здесь в тишине и покое задумывал и писал новые истории. Леший Тихон со своими помощниками построили для Дмитрия добротный дом и вырыли колодец. Да ещё и каким-то чудесным образом снабдили обиталище электричеством. На вопрос, откуда оно в этой глухомани взялось, Тихон лишь посмеивался да лукаво щурился: - Тебя ляктричество интересует али откедова оно? Так ты ведь сам сказочник – вот и придумай… В доме было всё, что могло понадобиться для жизни: мебель, посуда. В кладовой полки ломились от разнообразных продуктов. Всё это доставлялось Тихоном или его помощниками. Так Дмитрий и жил: весь год в городе, а летом в лесу. Только нынче изменил своим привычкам. Захотелось настоящей зимней сказки, чего-то необычного. И теперь в ночь перед Рождеством он явно ощущал вокруг себя какую-то древнюю загадочную магию. Казалось, она витает в воздухе, и вот-вот произойдёт нечто невероятное, волшебное. Да и малахитовый шарик в последние дни стал показывать странные видения, в которых смутно угадывался незнакомый женский силуэт. Иногда казалось, что он вот-вот разглядит лицо, но каждый раз в последний момент видение ускользало. Писатель тряхнул головой, прогоняя наваждение, и расслышал окончание рассказа Тихона: - …а они шумят, трещат, по лесу на энтих своих штуковинах носятся, словно угорелые. Словом – суета бестолковая. Дмитрий вернулся к столу, налил в чашки чай и, усевшись на своё место, переспросил: - О ком это ты? Леший удивлённо откинулся на спинку стула. - Прости, Тихон, задумался я и не расслышал, о ком ты рассказывал, - пояснил писатель. – Не обессудь. - Бывает, - согласился леший, осторожно пробуя чай. – Меня так иногда перехватывает, когда былое вспоминаю, аж невмоготу… тоже ничего вокруг не слышу. А рассказывал я про энтих, ну, которые тута неподалёку понастроили изб всяких новых. - Это кто ж такие будут и откуда взялись? - Так я ж говорил тебе: в конце лета понаехали со всякими приспособами да и построили в лесу селение… как-то чудно обозвали – база чего-то там… - А, наверное, база отдыха? - Вот-вот… теперича носятся в лесу по сугробам, дымят. А штуковины ихние рычат хуже медведя по весне. - Так это, может быть, снегоходы? – предположил Дмитрий. - Как же, снегоходы, - проворчал Тихон. – Нешто они ходят, они ж носятся… ещё и огни свои колдовские пускают с грохотом и дымом, музыка гремит, ажно голова болит… спасу от них нет. Он замолк, пытливо поглядел на писателя и неожиданно спросил: - А чего это ты, Данилыч, всё один да один? Нешто пары себе сыскать не можешь, али хош всю жизнь бобылём прокуковать? Дмитрий удивлённо вскинул брови, затем смущённо опустил глаза и пробормотал: - Да я как бы специально не искал… а так… пока не встретил суженую свою… - А пора бы уже. - Тебе-то какая разница? Леший добродушно ухмыльнулся и с охотой пояснил: - Так, глядишь, мальцы-сорванцы пошли бы… мы б их тут всем лесом развлекали, растили, охраняли бы. Всё ж на свежем воздухе, на природе здоровья набирали бы, не то, что в вашем энтом городе. - Неужели, Тихон, ты думаешь, что они в лесу жили бы отшельниками? Дети должны общаться с другими детьми, учиться в школах, короче говоря – жить среди себе подобных. - Нешто я не понимаю, - согласился леший и мечтательно добавил: – Однако же время от времени могли бы и к нам в гости приезжать, как ты. Вот славно было бы. Я б коровку завёл, а то и две… Дмитрий усмехнулся. - Может быть, только что толку об этом говорить? - К тому и веду, что Коляда наступила, - неожиданно заявил Тихон. – Ну, там святочные игры всякие, гадания… ты ж сам знаешь. В обчем, сегодняшня ночка особенна, волшебна! - И что с того? - А то, что всяко может статься… глядишь – и гостей дождёшься. - Каких гостей? – изумился писатель. - Дык кто ж его знает, однако всё ж может всяко статься, - загадочно пообещал леший. – А мне пора, засиделся я у тебя. Надобно обход сделать да с боровиками пообчаться, порешать кой-чего, потому как назавтра делов много… Он заторопился, допил в несколько глотков чай и, обтерев усы, направился к двери. Сноровисто обувшись и завернувшись в тулуп, Тихон открыл дверь и, уже выходя наружу, обернулся, заговорщически подмигнул хозяину избы и посоветовал: - Ты бы, Данилыч, побрился… на всякий случай да переоделся. Аука ведь не зря старается… Дмитрий открыл, было, рот, собираясь что-то сказать, но дверь уже захлопнулась, и он остался один. Растерянно оглядев себя и проведя ладонью по бородке, он недоумённо пожал плечами – вроде, нормально одет. А что касается бороды, так он ведь всегда, когда в лес уходил, сознательно её отращивал, чтоб хоть в это время не бриться. И при чём здесь шалун Аука? За окном посвистывал холодный ветер, в печи потрескивали обгорающие поленья. А здесь было тепло и уютно. Наступила предрождественская ночь, которая обещала подарить новые сказочные сюжеты – так было всегда. Каждый год именно в эту ночь Дмитрию приходили в голову самые интересные идеи, которые потом постепенно превращались в рассказы, повести, а иногда даже в романы. - А что если взбодрить себя рюмочкой коньяку? С этими словами Дмитрий вышел из-за стола, открыл буфет и достал початую бутылку армянского трёхзвёздочного коньяка, которую привёз с собой. Он не был большим поклонником горячительного, но иногда любил побаловать себя каким-нибудь приличным напитком. Наполнив резную малахитовую рюмку, Дмитрий подмигнул хомячку, отсалютовал ему коньяком и зажмурился в предвкушении. Вдохнув аромат, он собрался уже выпить, когда в дверь снова кто-то постучал. Хомячок настороженно замер, а затем быстро юркнул в свой домик, прихватив недоеденный сухарик. Писатель снисходительно усмехнулся вслед зверьку и крикнул: - Входи, Тихон. Забыл что-то? Дверь распахнулась, и в избу несмело шагнул какой-то незнакомец. Он был ниже ростом, чем леший, и гораздо стройнее. Когда незнакомец стащил с головы пушистую шапку-ушанку, по воротнику его короткого полушубка рассыпались тёмные волнистые волосы, в обрамлении которых Дмитрий увидел миловидное личико. Ночной гость оказался весьма симпатичной девушкой. В её серовато-зелёных глазах притаилась настороженность. - Ой, извините, пожалуйста, за такое позднее вторжение! – неуверенно произнесла она. Мягкий слегка грудной голос девушки прозвучал чарующей мелодией. Дмитрий остолбенел от неожиданности. Потеряв дар речи, он смотрел на гостью во все глаза. Пауза несколько затянулась, и незнакомка легонько кашлянула. Словно просыпаясь, Дмитрий сделал шаг вперёд и неуклюже предложил: - Не желаете ли коньяку? Он протянул гостье рюмку, которую всё ещё держал в руке. - Благодарю. Не откажусь… Девушка выпила коньяк мелкими глотками. - Замечательно, - произнесла она. – Чувствую, что жизнь снова возвращается в моё иззябшее тело. Дмитрий отнёс рюмку к буфету, но, спохватившись, быстро вернулся к гостье. - Ох, простите меня за неуклюжесть, - воскликнул он. – Я несколько растерялся. Согласитесь, столь неожиданный визит в ночное время… - Я вам помешала? - Нет. Дмитрий в смущении взъерошил волосы на голове, решительно махнул рукой и заявил: - Да не слушайте вы меня. По собственной неуклюжести несу всякую чушь… на самом деле я очень рад. Раздевайтесь и проходите к огню. Он помог незнакомке снять полушубок и повесил его на вешалку из рогов сохатого. Туда же водрузил и шапку. Затем достал с полочки у входа войлочные шлёпанцы и поставил их на пол. Гостья ловко стянула меховые унты, обула шлёпки и выжидательно посмотрела на Дмитрия. - Прошу вас… Он жестом пригласил гостью поближе к печи и подвинул к ней кресло, целиком вырезанное из дубовой колоды. - Располагайтесь… кстати, меня Дмитрием зовут. - Очень приятно. А меня зовут Валентина. Можно просто Валя. Она опустилась в кресло и принялась растирать замёрзшие ладони, с любопытством разглядывая помещение. На её щеках постепенно начал проступать лёгкий румянец. Дмитрию показалось, что девушка несколько раз бросила на него странный взгляд – такой, словно они уже где-то встречались. Да и ему она казалась знакомой, но откуда - припомнить не мог. - Скажите… Валя, каким образом вы очутились в этой глуши ночью, одна? – спросил Дмитрий. – Насколько я знаю, поблизости никто не живёт. - Я тоже так думала, пока не наткнулась на ваш дом. Гостья снова посмотрела на него каким-то странным взглядом, и Дмитрий не удержался от вопроса: - Извините, мы раньше встречались? Может, где случайно? - Нет. - А мне показалось… - Это мне показалось, вернее, приснилось… странно. Я приехала на новую базу отдыха, чтобы провести здесь праздничные дни. - А, так вот откуда вы здесь появились. Но это довольно далековато, - искренне удивился Дмитрий. – К тому же и ночь на дворе… - Так я ещё после обеда выехала покататься на снегоходе вместе с друзьями. Мы там дурачились, катались, ну и… каким-то образом я заблудилась. - Как это случилось? - Не знаю. Сама не заметила, как осталась одна. А тут ещё и снегоход заглох… я его и так, и этак пробовала завести, а он ни в какую. И тут мне показалось, что я услышала из-за деревьев голоса друзей и, вроде бы, шум снегоходов. Я пошла на звук… звала, кричала… мне казалось, что кто-то откликается, и я снова шла на голоса… - Нужно было оставаться возле снегохода, тогда вас могли бы найти по следам. - Это я уже потом сообразила. А тогда мне казалось, что вот-вот, сейчас я выйду на очередную поляну и увижу друзей. А потом как-то быстро стемнело, и пошёл снег. Я попыталась вернуться назад по собственным следам, но их уже замело… Девушка сокрушённо вздохнула и виновато развела руками. Тёмная волнистая прядь упала на глаза. Валентина лёгким движением руки убрала её и с надеждой посмотрела на Дмитрия. "Какая нежная у неё ладонь", - подумал он, а вслух произнёс: - Это просто чудо, что вы набрели на мой дом. - Я тоже об этом подумала. Просто не верится, но такое ощущение, что меня нарочно привели именно сюда. Просто мистика какая-то… - В каком смысле? - Ну, я же не знала, куда идти. К тому же растерялась, да и, честно признаться, испугалась. А тут слышу, какой-то голос издалека вроде бы аукает – вот и пошла на него… решила, что всё же лучше двигаться, чтоб не замерзнуть. Голос аукает – я иду, а догнать не могу, словно он от меня убегает. Вот так и добралась до этой поляны. Гляжу: среди еловых ветвей огонёк пробивается. Я на него пошла и вот здесь оказалась… Девушка умолкла и смущённо опустила глаза. Это было так мило и естественно, что Дмитрий невольно залюбовался ею. На какое-то время воцарилась тишина, сквозь которую пробивалось лишь приглушённое завывание метели, да лёгкое потрескивание дров, обгорающих в печи. - Ну, что ж, кажется, я догадываюсь, чьих рук это дело, - произнёс Дмитрий. - Наверное, это Аука вас сюда заманил. - Кто-кто? - Аука – дух леса, помощник лешего. Он любит голову морочить, отзываясь с разных сторон. Известный шалун. Валентина изумлённо вскинула глаза, но затем понимающе усмехнулась и покачала головой: - Ах, вы меня, конечно же, разыгрываете... нет, голос раздавался всё время с одной стороны – это я точно слышала. Но, наверное, это просто ветер так шумел в ветвях деревьев, а мне показалось. - Может, и ветер, - с сомнением в голосе согласился Дмитрий. – Хотя, сдаётся мне, что встреча наша не случайна. Вон и Тихон как-то так загадочно говорил, мол, жди гостей… - Кто такой Тихон? - Да… один мой хороший знакомый… живёт здесь неподалеку… - Но на базе говорили, что поблизости нет ни одного поселения. Нас в этом уверяли. - Так оно и есть. В этих местах только я периодически бываю, да ещё Тихон обретается… Дмитрий немного замялся, заметив выражение недоумения на лице Валентины, и пояснил: - Ну, он типа отшельника что ли… - А, ну, тогда понятно… Девушка с весёлым любопытством оглянулась вокруг. Её взгляд задержался на книжных полках, затем скользнул по письменному столу и снова остановился на хозяине дома. - На базе отдыха, наверное, сейчас паника, – предположила она. - Надо бы им сообщить, чтоб не волновались. У вас есть мобильный телефон? - Это не поможет, - признался Дмитрий. - Здесь нет связи, поэтому придётся до утра подождать. А уж с рассветом я доставлю вас на базу… - А снегоход имеется? - Нет, и поверьте, что это не самый надёжный вид транспорта в зимнем лесу. - Да, в этом я убедилась на собственном опыте, - согласилась Валентина. - А что же у вас имеется? - Лось. - Что? Самый настоящий лось? – удивилась девушка. - Именно так. У него даже имя есть – Мефодий. - А где же вы его держите? - Нигде не держу. Он со своим семейством тут неподалеку обитает, а когда мне нужно, я его зову, и он приходит. Валентина с недоверием посмотрела на Дмитрия и осуждающе покачала головой. - Вы меня, наверное, разыгрываете… - предположила она. - Зачем же? Вот утром сами всё увидите и убедитесь, - пообещал хозяин. – Кстати, поездка на санях по заснеженному лесу – это просто невероятная сказка. Я сам до сих пор не могу к этому привыкнуть. - Вы, Дмитрий, необычный человек, - тихо произнесла девушка, с возрастающим удивлением глядя на него. - Живёте в лесу… один… у вас семья есть? - В каком смысле? - Ну, жена… дети… родственники какие-нибудь. Должен же у вас кто-то быть?! - Ах, в этом смысле. Ну, от всей родни у меня лишь тётка осталась в Пскове, и то мы с ней видимся не часто… - Дмитрий неловко пожал плечами, затем, спохватившись, торопливо добавил: - Ах, да, у меня ещё Гоша имеется. - Кто это? - Мой хомячок, всюду со мной ездит… Он указал на лампу, у основания которой из норки осторожно выглядывал пушистый зверёк. Заметив, что на него обратили внимание, Гоша тотчас спрятался. - Хорошенький, симпатичный малыш, – улыбнулась Валя. - Значит, вы не женаты? - Не привелось как-то… Дмитрий пожал плечами. Затем, спохватившись, хлопнул себя по лбу и воскликнул: - Эх, ну и балда же я! Заговорил вас, а сам даже и не угостил ничем. Сейчас я ужин приготовлю. - Нет-нет, спасибо, я не голодна, - торопливо запротестовала девушка, но под пристальным взглядом Дмитрия её щёки залились румянцем. Он шутливо покачал головой. - Неужели вас в лесу уже кто-то угощал? Валентина смущённо опустила голову. - Я так и думал, - констатировал Дмитрий. – Сейчас, я быстро… - Тогда я вам помогу. Девушка встала и поглядела на хозяина дома, ожидая подсказки. - В таком случае, достаньте посуду из шкафчика и расставьте на столе, - Дмитрий указал на буфет, рядом с которым стоял небольшой обеденный стол с двумя стульями. – А я пока кое-что из кладовой принесу. Кстати, я ведь тоже ещё не ужинал. К тому же сегодня необычный вечер. Помните - у Гоголя "Ночь перед Рождеством"? Так что у нас будет сегодня праздничный ужин… Он вышел в соседнюю комнату, откуда вела дверь в кладовую, а девушка занялась сервировкой стола. Она достала из буфета и расставила резные тарелки, достала нож и вилки. Заметила на полке большую деревянную вазу с замысловатым узором, наполненную пирогами, и тоже поставила её на стол. За окном усилился ветер. Слышно было, как он завывает в печной трубе, пытаясь проникнуть в тёплый дом и выстудить его. Но поленья весело потрескивали в печи, и жаркое пламя гнало холод прочь. Валентина подошла к окошку и подышала на стекло. Ледяной узор подтаял, образовав небольшое пятнышко, сквозь которое можно было поглядеть, что творится снаружи. А там уже вовсю мела метель. Даже ближайшие к дому деревья не были видны. В снежной круговерти мнились тёмные силуэты, словно извивающиеся в каком-то замысловатом танце. Да ещё казалось, что во тьме мерцают чьи-то глаза. Девушка зябко передёрнула плечами и резко обернулась на скрип половиц – это вернулся Дмитрий. Опустив на стул деревянный разнос, он принялся сгружать с него на стол какие-то горшочки и казанки, накрытые крышками. - Любопытная у вас посуда, – улыбнулась Валентина. – Такое не часто увидишь. - Что вы имеете в виду? - Ну, вилки и ложки обычные, а вот тарелки все деревянные с резным орнаментом, явно ручной работы. Потом все эти горшки, казанки и чашки – они же все из обожженной глины. Да и самовар, как я заметила, весьма древний. - Ну, так в этом как раз нет ничего удивительного: ножи, вилки и ложки я с собой привёз, а остальную посуду мне Тихон подарил, - пояснил хозяин. - Он большой умелец по части рукоделия. Кстати всю мебель в доме тоже Тихон сделал. - А пироги кто вам печёт? – лукаво прищурилась девушка. - Это я уж сам научился, - добродушно усмехнулся Дмитрий. – Тут особого ума не нужно. Он посмотрел Валентине прямо в глаза, смущённо почесал затылок, а затем осторожно предложил: - Давай перейдём на "ты", а то немного неловко, что ли, словно на каком-то официальном приёме… Валентина улыбнулась и с радостью согласилась: - Я не против. Мне и самой несколько неуютно при таком общении. Гораздо лучше по-простому. - Вот и здорово. Тогда присаживайся к столу. Дмитрий налил в рюмки понемногу коньяку и предложил выпить за знакомство. После этого он подвинул ближе к гостье тарелку с грибной солянкой и пироги, а сам занялся нарезкой сыра. При этом он украдкой поглядывал на Валентину, чувствуя, как его сердце по какой-то неосознанной причине замирает в сладкой истоме. Прошло-то всего ничего, как в доме появилась эта девушка, а он, кажется, уже успел в неё влюбиться. Это было как-то странно. "А ведь это именно её образ показывал мне в последнее время малахитовый шарик" – внезапно подумал Дмитрий. Иногда на него накатывало и тогда приходило ощущение собственной ненужности, одиночества закоренелого холостяка. Тогда он согревал в ладонях малахитовый оберег, подаренный Тихоном, и перед ним, словно во сне, представало видение той единственной, ради которой он готов был бы изменить всю свою жизнь. Но видение это всегда было нечётким, расплывчатым, а вот сейчас сфокусировалось. Попробовав грибы и отметив, что приготовлены они отменно, девушка с любопытством посмотрела по сторонам и спросила: - Откуда у тебя электричество берётся? Вряд ли сюда в лесную глушь провода тянули. Наверное, генератор? - Нет, генератора здесь никогда не было. Лесные жители не любят лишнего шума. - Тогда откуда же оно берётся? - Из дупла старого дуба. Тихон оттуда проводку привёл. - Ерунда какая-то… - Ну, почему же? У меня всё прекрасно работает - Как? - Я и сам не знаю… работает и всё. Тихон сказал, что сделано в лучшем виде, и я ему верю. Он вообще может чудеса творить, да ещё и помощников у него полный лес. Валентина с недоверием поглядела на Дмитрия. - Ты говоришь со мной, как с маленьким ребёнком. Словно нас окружают всякие сказочные персонажи… - Ну, если бы ты здесь пожила, то сама бы убедилась. Девушка смущённо улыбнулась и неожиданно спросила: - А ты что, приглашаешь? Теперь уже смутился Дмитрий. Хотел было перевести разговор в шутку, но что-то словно подтолкнуло его, и неожиданно для самого себя он выложил всё, о чём только что думал. Слова признания лились торопливо, словно боясь не успеть. А Валентина слушала, изумлённо глядя на молодого человека. И чем дольше он говорил, тем чётче проступали в её глазах радостные искорки. - Когда увидел тебя, сердце ёкнуло, и я понял, что ты именно та девушка, о которой неосознанно мечтал. Вот такие дела… - закончил свой рассказ Дмитрий. – Хочешь, верь, а хочешь – нет, но я правду сказал, а ты уж решай. И он замер в ожидании, боясь поднять глаза, чтобы не встретить насмешливый взгляд. Ему казалось, что девушка сейчас расхохочется. Но вместо этого Валентина протянула руку и ободряюще прикоснулась к его ладони. - Значит, всё это не случайно, - неожиданно спокойно произнесла она. - Что ты имеешь ввиду? – удивился Дмитрий. - Ну, когда я вошла в дом, разве не было у тебя ощущения, что мы раньше где-то встречались? - Да. Я даже спросил тебя об этом. - Вот именно. Только ты не знаешь, что я-то как раз тебя видела. - Когда и где? - Прошлой ночью… Дмитрий удивлённо вскинул брови, а затем криво усмехнулся. - Шутишь, да? - Нет, я и в самом деле видела тебя вчера ночью… во сне. Честно-честно. Когда на базу приехала, то ложась в первую ночь спать, по народному поверью прошептала: на новом месте приснись жених невесте. Ну, и… ты мне приснился… - Вот так дела… Дмитрий растерянно почесал в затылке. Молодые люди смущённо глядели друг на друга, не зная, что сказать. И в этот момент неожиданно появился осмелевший Гоша. Он взобрался по ножке стола, шустро подбежал к пробке от бутылки и, перевернув её, заглянул внутрь, а потом по очереди посмотрел на Дмитрия и Валю. Девушка осторожно погладила хомячка, и он жизнерадостно пискнул. В его глазках-бусинках сверкнули озорные искорки. Валентина предположила: - Кажется, он что-то хочет сказать. - Наверное, предлагает нам выпить на брудершафт, - пошутил Дима. – А почему бы и нет? Ты не против? - Вообще-то я почти не пью, но… сегодня ведь особый случай, и ночь сказочная… правда? * * * Словно по волшебству метель начала стихать. Снег пошёл мелкий и ровный, а в разрывах туч замерцали жемчужные звёзды. Под окном дома стояли двое – один кряжистый в тулупе, а второй помельче, будто бы в меховом комбинезоне. Из-за своего маленького роста он не доставал до подоконника. - А чего там деется, чего? – подпрыгивал от нетерпения Аука, пытаясь хоть краем глаза заглянуть в окошко. Тихон легонько хлопнул ладонью помощника по макушке, чтобы угомонился, и с напускной строгостью проворчал: - Мал ишо. Тебя это не касается… да и меня тоже. Но, не удержавшись, добродушно ухмыльнулся, подмигнул и добавил: - Мы тута чего надо было, сделали. Теперича – дело молодое… а нам пора хозяйство дозором обойти. Надобно проследить, чтоб никто не проказничал. Ночь-то ведь праздничная, Предрождественская, значится, в лесу порядок должон быть.
Полузимник – русское народное название ноября Снегогон (ещё – Ручейник) – русское народное название апреля Аука – дух леса, любит морочить голову, отзываясь с разных сторон
Ага) Ощущение как от чудесной песенки: "Не бойся сказки, бойся лжи, А сказка - сказка не обманет. Тихонько сказку расскажи - На свете правды больше станет"
Ну или: Если веришь, или знаешь просто - Чудеса возможны, жизнь - чуднАя, Слушай мир, не задавай вопросов, Вглядывайся, увидать желая Большее. И сердце не обманет, В Рождество придет к тебе, быть может Так, что мир твой ярче сделать сможет - Так простое сразу сказкой станет. Всегда рядом.
Обычно холодные равнодушные звёзды сейчас мерцали мягко и приветливо. Казалось, они весело подмигивали, словно чему-то радуясь. Да, сегодня всё изменилось. Весь мир перевернулся с ног на голову. Джереми Флинт с каким-то ранее не изведанным тёплым чувством перевёл взгляд на маленькую голубую планету, окружённую полупрозрачным атмосферным ореолом. В иллюминаторе комфортабельного межгалактического лайнера она казалась хрупкой и беззащитной на фоне чёрного космоса. Это была древняя колыбель человечества. "Как давно я не был на Земле", - с грустью подумал Джереми. Почти два столетия минуло с тех пор, когда он – тогда ещё двадцатилетний юноша, записался добровольцем в отряд энтузиастов, отправлявшихся покорять дикую природу недавно открытых планет на краю спиральной галактики в созвездии Волосы Вероники. Разрыв отношений с родственниками и разочарование в собственной любви послужили толчком, забросившим его так далеко от дома. Жизнь в окраинной колонии была нелёгкой, однако именно там он положил начало своей межгалактической финансовой империи. В одном из одиночных разведывательных походов Джереми случайно наткнулся на невероятно богатое месторождение природных алмазов. Он обнаружил его в лабиринте гор Судьбы на планете Тесса. Каким образом его пропустили геологоразведчики первой волны, так и осталось загадкой. Вернувшись на базу, Флинт никому ничего не сообщил. Набравшись терпения, он трудился до ломоты в пояснице, собирая по крохам средства, необходимые на покупку участка в горах и приобретения лицензии на право разработки там полезных ископаемых, если таковые найдутся. Когда пришло время, Джереми за стандартную сумму оформил в межпланетном патентном бюро все полагающиеся документы и стал обладателем обширной и, как тогда всем казалось – абсолютно никчемной, горной территории. Всего через десять лет "Арлетт Инкорпорейтед" стала известна практически во всей обитаемой части Вселенной. Свою будущую экономическую империю Флинт назвал в честь единственной девушки, которую когда-то любил. Как оказалось, он обладал фантастическим талантом финансиста и всегда точно знал когда, куда и сколько нужно вложить, чтобы наверняка получить прибыль. Корпорация разрасталась, поглощая мелких конкурентов и постепенно приобретая влияние во всех сферах экономики. В настоящее время Флинт мог бы позволить себе купить несколько звёздных систем, но это его абсолютно не интересовало. С некоторых пор Джереми Флинт ощутил, что теряет интерес к жизни. Обладая невероятной экономической мощью, он финансировал весьма дорогостоящие научные изыскания собственной лаборатории геронтологии. Лучшие умы нескольких галактик работали над этой проблемой и добились определённых успехов. Свидетельством тому скоро должен был стать двухсотлетний юбилей самого Флинта. Пока ещё долголетие могли себе позволить лишь единицы. Но в будущем наука обещала сделать его более доступным. Однако долголетие не было бессмертием, и мегамагнат всё же постепенно старел. В последнее десятилетие он почувствовал, что устал. Взглянув на свою жизнь отстранённым взглядом, Джереми неожиданно осознал, что не видит в ней смысла. За два столетия он так и не обзавёлся семьёй и детьми, а сейчас уже и не хотел – время ушло. Ему некому было передать то, что он создал за эти годы. Тогда Джереми попытался разыскать хоть каких-нибудь родственников. Но оказалось, что за два столетия дерево рода Флинтов усохло, и он остался один на всём белом свете. Уныние и тоска охватили Джереми, и он начал чахнуть. Известнейшие психологи пытались пробудить в нём интерес к жизни, но они были бессильны, впрочем, как и все остальные, кто пытался хоть как-то расшевелить старика. Он угасал. Но неделю назад словно яркая вспышка озарила небосвод его жизни. С далёкой Земли пришло известие о том, что у него есть родственники – внуки его правнуков. Это известие ошеломило Джереми Флинта настолько, что он несколько дней ни с кем не разговаривал. Оказывается, у Арлетт – его первой и единственной любви был от него ребёнок, а он об этом даже не подозревал. Вот по этой-то неизвестной ему линии и отыскались совершенно случайно очень далёкие потомки. О них было известно лишь то, что это мальчик и девочка, подобранные патрулём внешней косморазведки. Их нашли на краю астероидного поля Крабовидной туманности. Единственные их родственники – родители погибли, успев поместить новорожденных в спасательный модуль. Частная космическая яхта, к которой был приписан модуль, принадлежала семейной паре, являвшейся весьма отдалённой роднёй Джереми Флинта. Настолько дальней, что тогда никому и в голову не пришло сообщать ему об этом. Теперь же, по прошествии десяти лет, когда мегамагнат пустился в поиски родственников, эта история всплыла. Но узнать имена мальчика и девочки не удалось. Все воспитанники земного Центра для малолетних детей, лишившихся родителей, начинали жизнь с "чистого листа". Им давали новые имена, а данные, предшествующие их появлению в центре, строго засекречивались, чтобы все были в абсолютно равных условиях. Получение доступа к этой информации мог одобрить лишь Трансгалактический наблюдательный совет. Джереми Флинт решил отправиться на Землю и, во что бы то ни стало отыскать детей. Уже на подлёте к планете-прародительнице он связался по голографическому коммуникатору с ведущим экспертом Института человека – профессором Риши Кумаром. Посреди каюты возникло трёхмерное изображение мужчины средних лет, облачённого в голубоватую тогу. Доброжелательно взглянув на вызывающего, он приветливо улыбнулся и произнёс: - Приветствую вас, господин Флинт! Чем могу быть полезен? - Профессор Кумар, мне нужно выяснить кое-что о воспитанниках земного Центра для малолетних детей, лишившихся родителей. - А что конкретно? - Мне нужна информация о том, кто из этих детей является моими родственниками. Приветливая улыбка на губах профессора погасла и он осторожно возразил: - Но вы же знаете, господин Флинт, что информация о воспитанниках закрыта. - Меня это совершенно не интересует, - раздражённо бросил магнат. - Я хочу абсолютно точно знать, кто из них мой потомок. - Определить, кто именно из воспитанников центра является вашим дальним родственником и возможным наследником, представляется весьма затруднительно… - Что вы хотите этим сказать, - нахмурился Флинт. – Вы что, не можете провести анализы на степень родства путём сравнения ДНК? Ведь это очень просто. - Ну, как сказать. Во-первых, для этого необходимо взять образцы ткани или крови у всех детей, так как анализ ДНК является сравнительным… - Ну, так возьмите. Я оплачу все расходы с лихвой. Профессор снисходительно улыбнулся и, неодобрительно покачав головой, продолжил: - Во-вторых: Трансгалактический наблюдательный совет по делам несовершеннолетних никогда не даст разрешения на проведение подобного теста над всеми детьми центра, так как он нарушает святое право каждого человека на личную тайну происхождения. Флинт от нетерпения даже слегка притопнул ногой и воскликнул: - Но ведь это особый случай! Профессор Кумар и бровью не повёл. Заложив руки за спину, он принялся расхаживать вперёд-назад, словно на лекции для студентов, на ходу разъясняя: - Кроме того, особо не вдаваясь в специфику, хочу добавить, что количество совпадающей ДНК измеряется в усредненных процентах. Скажем, ребёнок и родитель имеют пятьдесят процентов общего ДНК, дедушки и внуки — двадцать пять, двоюродные братья и сёстры, примерно, двенадцать процентов, а троюродные — меньше трёх. Ну, это так, грубо… Старик протестующе поднял ладонь, прерывая лекцию генетика. Он в задумчивости наморщил лоб, затем неуверенно спросил: - Значит, получается, что на каком-то этапе родство людей теряется вообще? Профессор виновато развёл руками. - Я не понимаю. Объясните, пожалуйста, - попросил Флинт. - Ну… если сравнивать ДНК прадеда и правнука, то статистическая взаимосвязь со временем перестаёт быть линейной. С добавлением каждой новой степени родства она становится всё более неопределённой… - Профессор, вы хотите убедить меня в том, что современная наука не может абсолютно точно определить родство? Риши Кумар строго посмотрел на собеседника испытующим взглядом, обречённо вздохнул и признался: - Послушайте, господин Флинт, в принципе уже на уровне семи поколений вклад некоторых из предков в генофонд падает до нуля. В генетическом смысле они уже даже не являются предками… На секунду замешкавшись, словно от неловкости, он всё же выпалил: - Да не всё ли вам равно, находятся в этом центре ваши весьма далёкие родственники или нет? Ведь вы никогда не общались с их предками и до сего дня даже не имели понятия об их существовании. - Это моё дело, - раздражённо проворчал Джереми. - Безусловно. Однако наблюдательный совет никогда не даст разрешение на взятие анализа у всех детей. Но, даже если бы такое произошло, всегда остаётся шанс на ошибку – ведь слишком много поколений сменило друг друга… Старик в задумчивости опустил голову. Приняв его реакцию за замешательство, профессор язвительно ухмыльнулся и добавил: - И в самом деле: какая вам разница? По факту все эти дети вам чужие, даже вероятные пра-пра-пра… какие-то там внуки. Я бы на вашем месте даже не задумывался. - Уж позвольте мне самому решать, - вскинулся Флинт. - Что ж, благодарю, что вы обратились за помощью в наш медицинский центр, - на лице профессора вновь расцвела дежурная улыбка. - Всегда рады помочь такому влиятельному и уважаемому человеку. Счёт за проведенную консультацию мы отошлём в ваше представительство на Земле… - Да-да… свяжитесь с ними, оплата будет произведена незамедлительно. Всего доброго. Профессор открыл, было, рот, собираясь ещё что-то сказать, но Джереми быстро нажал на сенсор, и голограмма погасла. Он снова повернулся к иллюминатору и принялся пристально вглядываться в маленький голубой шарик, подаривший Вселенной человека. В голове старика роились мысли, оттесняя друг друга. Он хмурился, покусывал губы, мял пальцы рук. Внезапно Джереми замер, его взор просветлел, и он спокойно произнёс: - А ведь профессор и в самом деле прав: какая мне разница?
* * * Широкая тропинка плавно скользила между стройными деревьями, кроны которых о чём-то перешёптывались высоко над головами двух мужчин, медленно идущих по дендропарку Центра для малолетних детей, лишившихся родителей. Из-за цветущих кустов жасмина доносились восторженные детские голоса, смех и шум искусственного водопада. Одним из собеседников был профессор Риши Кумар. Второй мужчина по имени Джонатан Пасториас оглянулся на шум голосов и мягко улыбнулся. - Согласитесь, господин Кумар, - обратился он к собеседнику. – Мы с вами совершили во всех отношениях добрый и гуманный поступок, от которого выиграли абсолютно все. Спасибо вам за помощь. - Рад, что смог быть полезен, - кивнул профессор. – Хотя, честно говоря, вначале я немного сомневался. Но меня привлекло несколько необычное название вашей компании: "Когда жизнь теряет смысл". Почему вы не рекламируете её? - О, тогда бы это потеряло смысл, простите за каламбур, - ответил Пасториас. – Наша компания организована энтузиастами, главной целью которых является тайная помощь людям, разочаровавшимся в жизни. Мы помогаем им найти новую цель, наполнить жизнь смыслом. - Да, получилось прекрасно, - согласился профессор. – Кстати, а вся эта история с юношеской любовью и дальними пра-пра… потомками имеет под собой основание, или это всего лишь легенда? - Этого я не могу вам открыть, - усмехнулся Джонатан. - В нашем деле всегда присутствует некая доля риска. Но в данном случае всё было очень тщательно просчитано по психологической матрице Джереми Флинта. Он и в самом деле сильная и цельная личность, к тому же один из богатейших людей межгалактического содружества. Но одиночество почти сломило его. Зато теперь Джереми Флинт добровольно взял на себя заботу и полное обеспечение земного Центра для малолетних детей, лишившихся родителей. Он нашёл в этом смысл жизни. Знаете, что он заявил репортёрам? - Нет, последние новости я пропустил… - Джереми Флинт сказал, что для него нет разницы, кто чей потомок. Он решил взять под свою опеку все центры для одиноких детей и посвятить всю оставшуюся жизнь тому, чтобы помочь этим детям выйти в большую жизнь. Прожив столько лет, он только сейчас понял, что все дети – это наши дети. А все люди являются родственниками, пусть и очень дальними, потому что все мы из одной семьи, имя которой - Человечество!
Немного доброты... простая мысль, Родившаяся вдруг, внезапно, сразу... И обретает смысл пустая жизнь И сердцу веселей, и ярче Разум. А что чуть-чуть не так все... Что ж, пускай! Добро и доброта нужны всё чаще А радость, что рождает в сердце Рай - Она быть может только настоящей. Всегда рядом.
Рассветный туман медленно плыл над сонным прудом, цепляясь за верхушки камыша. Было очень тихо. Из-под белой лилии выглянула веселая зеленая мордашка. Это был маленький лягушонок Тарасик. Он повел глазками туда-сюда и, убедившись, что никого поблизости нет, выбрался на лист водяной лилии. Устроившись на нем поудобней, лягушонок звонко запел:
Я в пруду играю, Песню напеваю: Раз, два, три, четыре, пять… Интересно мне узнать, Где зимуют раки? Кто такие "бяки"? Почему дремучий лес Вырастает до небес?..
- Эй, Тарасик, чего это ты с утра раскричался, аж в ушах звенит? – донеслось из камыша. Лягушонок испуганно умолк и уже хотело, было нырнуть в воду, когда увидел, как из тины выглянул дед Рапух. - А... это вы, дедушка, - успокоился лягушонок и сразу же поинтересовался: - А что – петь запрещено? - Пой себе на здоровье, - ответил дед Рапух, - только будь осторожен, так как здесь неподалеку рыбак сидит! - А что это такое - рыбак? – удивился Тарасик. - Не "что", а "кто"! – заметил Рапух. – Это человек, который сидит на берегу с палкой в руке. - А для чего? - Да кто его знает… наверное, хочет что-то поймать – может, какого-нибудь зазевавшегося карася... - Вот было бы здорово, если бы этот рыбак выловил прожорливую Грымзу! – с надеждой промолвил Тарасик. - Да уж, это было бы неплохо... – согласился старый Рапух, осторожно озираясь вокруг. – Лучше уж иметь дело с людьми, чем с этой проклятущей щукой! Лягушонок с любопытством придвинулся поближе: - Дедушка, а, дедушка! Вот мне очень интересно: а где же эти люди живут и чем занимаются? Пока Тарасик расспрашивал дедушку, вокруг них уже собралось много лягушат, да и несколько взрослых, так как все обитатели пруда очень любили послушать рассказы старого Рапуха. Даже мышка Явлинка и ящерица Шпинька прибежали и устроились поблизости на бугорке. Дед Рапух задумчиво почесал затылок и развел лапами: - Я точно не знаю, но слышал, будто люди живут в больших городах, где полно каких-то высоченных домов. Сам я этого не видел, но мне племянница рассказывала - она в том городе в луже живет... - Что же они там делают, эти загадочные люди? – поинтересовалась лягушка Рашка. - Племянница говорила - по улицам гуляют, а дома кофе пьют и смотрят какой-то там телевизор... У Тарасика от любопытства даже глазки заблестели. - Эх, вот бы мне попасть в город! – мечтательно произнес он. - Я тоже кофе хочу... - Тю-ю, глупенький... – дед Рапух от неожиданности чуть не свалился в воду с кочки, на которой важно восседал. - И зачем тебе это кофе? Наше дело лягушачье, сиди себе в пруду и квакай, сколько влезет! Но Тарасик, если уже что-то надумал, то так и сделает. - Пойду, - решил он, - посмотрю на рыбака, а, может быть, и в город вместе с ним подамся… - Тарасик! Что ты такое надумал! Опомнись! – подняли шум лягушки. Да куда там: упрямый лягушонок поскакал по широким листьям лилии к берегу и вскоре скрылся в тумане. Вдогонку ему бросилась лишь лягушка Рашка. Дед Рапух горестно вздохнул, нырнул в воду и обиженно зарылся в ил. Лягушки еще немного погалдели и расползлись кто куда. Мышка Явлинка и ящерица Шпинька побежали вдоль берега, пытаясь догнать и остановить Тарасика. Тем временем лягушонок выбрался на берег и прыгнул к рыбаку в соломенной шляпе, который дремал, сидя у воды. - Ого, какой великан! Как же я буду с ним разговаривать? Он меня, наверное, и не услышит... – растерянно прошептал лягушонок. - Эй, Тарасик, возвращайся лучше домой... – тихонько позвала его Рашка. - Нет, сначала побываю в городе. Наверное, там очень много интересного! Тарасику было невтерпеж попасть в человеческий город. Поэтому, немного подумав, он быстро забрался в сумку, которая лежала рядом с рыбаком, и там притаился. Спустя некоторое время рыбак проснулся, что-то недовольно проворчал и, подхватив сумку, отправился восвояси. В сумке было темно и душно. Свернувшись в углу, Тарасик представлял себе, как будет степенно прогуливаться по улицам большого города, а потом пить кофе и смотреть телевизор. Правда, на самом деле лягушонок пока еще не знал, что это такое, но очень надеялся, что это что-то очень замечательное, может быть, даже волшебное. Сумка мягко покачивалась, убаюкивая лягушонка, и он не заметил, как уснул. * * * Как только рыбак исчез вдали, из воды вылезла испуганная лягушка Рашка, села на маленький бугорок и начала тихонько плакать. Неподалеку от нее из-под куста появились запыхавшиеся Шпинька и Явлинка, а с другой стороны прилетел воробей Цвирик. Они приблизились к Рашке и начали ее расспрашивать: - Ой, Рашка, почему ты плачешь? - Что случилось? - Беда... Тарасик в переплет попал... – пригорюнилась Рашка. - В какой? – подпрыгнула Шпинька. - Он к Рыбаку в сумку прыгнул, а тот его в город понес... – ответила Рашка. - Как теперь Тарасика освободить? Цвирик сначала чуть на землю не упал от неожиданности, но потом подумал и предложил: - Нужно Тарасика вернуть... - А как это сделать? – хором спросили Рашка и Явлинка. - Мы же не можем в город попасть - это очень далеко... – развела лапками Шпинька. Воробей гордо расправил крылья и промолвил: - А я на что?! Видите, которые у меня крылья! Я за одну минуту до города долечу... Ждите меня здесь... Цвирик подпрыгнул в воздух и полетел к городу, а Рашка, Шпинька и Явлинка махали ему вслед лапками. Спустя несколько минут воробей прилетел к высокому многоэтажному дому, в дверь которого как раз входил рыбак. Цвирик сел на куст и начал было наблюдать, но вдруг его накрыла большая тень. Поглядев вверх, воробей испуганно подпрыгнул и бросился наутек, потому что его хотела поймать злющая и коварная ворона Каргона. - Ой, спасайте!!! – закричал Цвирик. - Зр-р-ря, зр-р-ря кричишь - попался хитрец! Вот я тебя сейчас... – хрипло прокаркала Каргона и чуть было не схватила воробья, но он подлетел к какому-то сарайчику и в последний миг успел юркнуть в маленькую щелку. Каргона попробовала заглянуть в сарай. Сверкая злым глазом, она старалась и так, и эдак, но ничего не увидела в темноте. Тогда ворона удобнее устроилась на ветке и принялась ждать. - Никуда ты не денешься от меня! Попался, все равно вылезешь... Воробей дрожал в темноте, но постепенно успокоился и начал озираться вокруг. В противоположной стороне сарая он заметил свет и осторожно подкрался к нему. Это была дырка в стене. Цвирик тихонечко пролез в нее и, не замеченный Каргоной, улетел на крышу дома и там притаился. * * * Проснулся Тарасик оттого, что больно обо что-то ударился. Он украдкой выглянул из сумки и вытаращил от изумления глаза – еще никогда в своей маленькой лягушачьей жизни не видел он такого чуда. Это была огромная пещера с множеством разнообразных необыкновенных вещей (оно и понятно - где же лягушонок мог увидеть в своем пруду стулья, кровать, или часы, не говоря уже о телевизоре). Тарасик выбрался из сумки и, прыгнув в сторону, залез под полку для обуви. Он украдкой выглянул из-под нее и начал следить за тем, что происходило вокруг. - Дедушка, а что ты принес интересного? – выбежала к дедушке девочка и, заглянув в сумку, разочарованно вздохнула. - Извини, Оксанка, но я сегодня ничего не поймал. Может, в другой раз повезет... – ответил рыбак, виновато разводя руками. - Ну, ничего, - улыбнулась девочка. - Присаживайся, дедушка, к столу, сейчас будем кофе пить и смотреть телевизор. Тарасик от радости едва не выскочил из-под полки, но вовремя опомнился. "Вот сейчас посмотрим, что это оно такое – кофе и телевизор..." – подумал он. Лягушонок внимательно следил за девочкой, которая наливала в чашки какую-то коричневатую жидкость – это, наверное, и был кофе. Потом она нажала красную кнопку на блестящем ящике, и тот внезапно засветился. В ящике появилась женщина. Она добродушно улыбнулась и сказала: - Здравствуйте, малыши и взрослые! Сегодня мы приготовили для вас интересный фильм о жизни рыб и животных океана. Смотрите его... Вместо женщины возникли высокие белопенные волны, которые привольно гуляли по необъятному водному пространству. - Вот это пруд! – Тарасик даже замер от восторга. – Наверное, там целое лягушачье царство могло бы разместиться... Тарасик так увлекся удивительным зрелищем, что неосмотрительно высунулся из-под полки. Вдруг он ощутил на затылке чье-то дыхание. Лягушонок резко обернулся и заледенел от страха. Неведомое мохнатое чудовище наклонилось над ним и, высунув красный язык, с любопытством обнюхивало. Тарасик прыгнул в сторону. Глядь – а навстречу ему какой-то лягушонок летит, за которым тоже мохнатое чудище гонится. Ляп-с! Лягушата столкнулись в воздухе и упали на пол. Тарасик снова подпрыгнул, но удирать уже было некуда. Он прижался к прозрачной стене, которая разделяла лягушат, закрыл глаза и задрожал, готовясь погибнуть, так как чудовище было уже рядом. Откуда же было Тарасику знать, что прыгнул он в зеркало, и второй лягушонок был его собственным отражением. А страшное чудовище – это обычный щенок, который очень хотел с кем-нибудь поиграть. Он понюхал Тарасика и радостно тявкнул. Лягушонок едва не умер из испуга. Ничего не видя от страха, он поскакал наугад, протиснулся в какую-то щель под шкафом и там притаился. Щенок подбежал к шкафу и, весело тявкая, начал царапать пол. Ему очень хотелось познакомиться с зелененьким лягушонком. - Чего это Булька разлаялся? – удивилась девочка. - Наверное, на улицу хочет, - ответил дедушка. - Может, пойдем и погуляем вместе с ним? - А что - пойдем! – согласилась Оксанка. - Тем более, что сегодня такая замечательная погода. Она спрыгнула с кресла, выключила телевизор и подхватила на руки щенка, который протестующее заскулил. Дедушка взял газету и вместе с девочкой вышел из квартиры. Наступила тишина. Убедившись, что никого не осталось, лягушонок осторожно выполз на свет. "Вот здорово! – обрадовался он. - Никого не осталось. Значит, теперь я хозяин этой волшебной пещеры. Сейчас буду смотреть телевизор!" Тарасик подобрался к телевизору и начал подпрыгивать вверх, пытаясь нажать красную кнопку. С пятого или шестого раза это ему удалось. Заиграла музыка, и экран засветился - на нем появились музыканты. Тарасик вылез на кресло и с удовольствием разлегся в нем. Но вскоре ему наскучило слушать песни, и он начал маяться от скуки. - Наверное, нужно выпить кофе... – решил Тарасик. Он прыгнул на стол, где стояли две чашки с остатками коричневой жидкости, не раздумывая, залез в одну из них и попробовал на вкус кофе. - Фу, какое оно горькое! – воскликнул лягушонок. - Надо быстрее рот пополоскать. Тарасик выскочил из чашки, которая от толчка упала со стола и разбилась, и подался на поиски воды. Перепрыгнув через порог, лягушонок оказался на балконе и боязливо глянул вниз. С высоты девятого этажа смотреть было очень страшно. Голова у Тарасика закружилась. Он попятился назад, зацепился за порог и упал на спину. Быстро перевернувшись, Тарасик прыгнул обратно в комнату, но запутался в занавеске. В это время в комнату влетел воробей Цвирик. - Что ты здесь делаешь, Тарасик? – спросил он. - Я... вот... запутался... – кряхтя и дергаясь в занавеске, ответил лягушонок. – Помоги мне, пожалуйста... Воробей ухватил край занавески, и потянул ее к себе, освобождая Тарасика. Выпутавшись и немного отдышавшись, лягушонок принялся вместе с Цвириком исследовать другие комнаты. Попав на кухню, Тарасик посмотрел вверх и заметил кастрюлю, которая стояла на плите. Он подумал, что там может быть вода. Лягушонок прыгнул на стул, с него - на стол, где рассыпал соль, оттуда – на кухонный шкаф, а уже с него - в кастрюлю и попал... в суп! Суп был еще немного горячий, поэтому Тарасик выскочил из кастрюли, как пробка из бутылки. Вытаращив глаза, лягушонок закричал: - Ой, спасайте! Сварился! Оставляя за собой мокрые пятна, Тарасик быстро поскакал прочь из кухни и попал в ванную комнату. - Быстрее, быстрее, Тарасик! – суетился возле него воробей. - Прыгай в воду! Почувствовав запах настоящей воды, Тарасик изо всех сил прыгнул вверх и плюхнулся в ванну. - Ох, наконец-то! – обрадовался лягушонок, ныряя в чистую воду. - Я уж думал, что совсем пропал! Цвирик сел на край ванны и повел разговор: - Слушай, Тарасик, чего это ты здесь в воде разлегся? Может, лучше домой пойдешь? Лягушонок с удовольствием плавал, понемногу остывая, и начал вслух размышлять: - Эта человеческая пещера какая-то неправильная. Все здесь не так, как должно быть! Я представлял себе, что кофе – это что-то очень вкусное, как мошкара. А она горькая... Телевизор скучный... Вокруг – сухо: ни тебе пруда, ни болота... Вот только здесь и нашел воду, да и то не такая, как в пруду… нет ила, водорослей, друзей-лягушат... Даже перекусить ничего... - Но ты же сам хотел попасть в город! – заметил Цвирик. - Нет, не хочу я тут жить! – решил Тарасик. – Верно говорил дед Рапух: нет в мире ничего лучшего, чем наш пруд. Пойду-ка я домой. - Тогда быстрее собирайся, а то скоро хозяева вернутся... - Сейчас я уже буду вылезать... Лягушонок решительно перевернулся на живот и попробовал вылезти из ванны, но не тут-то было! Белая стена ванны была скользкой и высокой. Как только Тарасик не подпрыгивал, как не старался, но ничего у него не получалось. - Чего это ты не выбираешься из ванны? – забеспокоился Цвирик. - Не могу... очень высоко... - испуганно ответил Тарасик. - Ну-ка, погоди, сейчас я тебе помогу... Воробей попробовал вытащить из воды лягушонка, но у него не хватало сил. Он совсем запыхался и устало сел на край ванны. - У меня уже сил нет... Может, позвать кого-нибудь на помощь? – предложил Цвирик. - Что же делать? – заскулил лягушонок. - Неужели я теперь всю свою жизнь буду в ванне сидеть? Вдруг щелкнула дверь. Это вернулись с прогулки Оксанка, ее дедушка и щенок. Булька сразу забегал по квартире, виляя хвостиком и вынюхивая все закоулки. - Ты только посмотри - телевизор работает! Неужели мы забыли его выключить? – удивился дедушка. - Не может быть, - возразила внучка. - Я хорошо помню, как его выключала… Девочка заглянула в комнату и всплеснула ладонями. - Ой, дедушка! Здесь чашка разбита, и занавеска с окна сорвана... - А из кухни в ванную комнату какие-то пятна ведут, да и на столе соль рассыпана…Что здесь случилось? Вдруг из ванной комнаты донеслось жалобное "ква…" Дедушка с внучкой заглянули в ванную. Навстречу им вылетел перепуганный Цвирик и шмыгнул в открытое окно. - Ой, какой маленький лягушонок! – изумилась девочка, глядя на дрожащего от испуга Тарасика. - Как он здесь очутился? - Наверное, когда я сидел на берегу пруда, этот лягушонок забрался в сумку, а я не заметил и принес его домой. - Что же мы с ним будем делать? – спросила Оксанка. - Посмотри, как он дрожит. Наверное, замерз... - Это от испуга. Здесь для него все непривычно... – успокоил дедушка. - Давай отнесем его к пруду! Тарасика посадили в стеклянную банку и отнесли на окраину города. Едва лягушонок увидел родной пруд, то от радости выпрыгнул из банки и поскакал к воде. Дедушка с внучкой немного посмеялись и отправились домой. Так закончилось путешествие в город любознательного лягушонка. Встречать отважного путешественника собрались все обитатели пруда. Сидя на кочке в окружении своих друзей, Тарасик с гордостью рассказывал о своих удивительных приключениях. В конце он сказал: - Чудесно и хорошо в чужих краях, но нет в мире ничего лучшего чем... - Сы-ыр! – восторженно воскликнула мышка Явлинка. - Нет! - Может быть, пшено? – спросил Цвирик. - Не угадал! - Тогда, наверное, мошкара? – предположила лягушка Рашка. - И это не так... хотя и вкусно... - заметил Тарасик. - А что же тогда? – не выдержала ящерица Шпинька. Тарасик поучительно поднялся кверху лапку. Все затаили дыхание, внимательно слушая лягушонка. Тарасик обвел всех взглядом, улыбнулся и сказал: - Нет в мире ничего лучше, чем... родное болото! Всегда рядом.
В далекой Австралии, неподалеку от реки Дарлинг, там, где с вершин гор Большого Водораздельного хребта сбегают мелкие речушки, сливаясь в один широкий поток, живет веселый и любознательный кенгуренок Джампи. Он дружит с потешным медвежонком-коала Тендером, быстроногим страусенком Раннером, кротом Кропсом и попугаем-хвастунишкой Филом. Каждый раз, когда друзья собираются вместе, с ними обязательно случаются какие-нибудь приключения. Однажды ранним утром Мама-кенгуру мирно беседовала с Соседкой, собирая молодые побеги эвкалипта. - Ах, какое сегодня чудесное утро! – восторженно воскликнула Соседка. – Воздух ароматный, а день обещает быть солнечным… - Да, утро прекрасное... – согласилась Мама-кенгуру. - Но мне не дает покоя тревожное известие из-за реки... - Какое известие? – поинтересовалась Соседка. Но Мама-кенгуру не успела ответить, потому что сумка на ее животе задергалась, и из нее появилась заспанная мордашка маленького кенгуренка. Он сладко зевнул и с любопытством огляделся вокруг, восторженно хлопая ресницами. - Всем доброе утро! – сказал кенгуренок. Он проворно выбрался из сумки и прыгнул в сторону эвкалиптовой рощи, виднеющейся невдалеке. - Эй, Джампи! Ты куда направился? – окликнула его Мама-кенгуру. - В рощу, к друзьям – они уже, наверное, давно меня ждут... - Не уходи далеко! Говорят, на том берегу реки видели дикую собаку Динго! Услышав тревогу в голосе мамы, Джампи остановился и насторожил ушки. - А кто это? – осторожно поинтересовался он. - О! Это злой и кровожадный зверь! – испуганно прошептала Соседка, торопливо озираясь по сторонам. – Хорошо, что Динго не может перебраться на наш берег… - Да, это наш самый главный враг! – озабоченно добавила Мама-кенгуру. - Маленьким кенгурятам лучше не попадаться ей на глаза! - Хорошо, мамочка. Я не попадусь! – заверил ее Джампи и беззаботно направился в рощу.
В это время на поляне, окруженной деревьями и кустарником, попугай Фил учил летать страусенка Раннера. Рядом с ними сидел медвежонок Тендер. Он жевал листик и с интересом наблюдал за происходящим. Страусенок бестолково топтался на месте, безуспешно пытаясь взлететь. Перед ним, заложив крылья за спину, сердито прохаживался Фил. - Нет, это никуда не годится! – заявил попугай. - Нужно шире загребать воздух крыльями и чаще ими махать... Вот, как я! С этими словами Фил подпрыгнул и завис в воздухе, хлопая крыльями. Раннер попытался сделать то же самое, но у него снова ничего не получилось. - Видно мне летать не суждено... – огорченно вздохнул страусенок. - У меня ноги работают лучше, чем крылья... Медвежонок задумчиво посмотрел на Раннера, потер лапкой лоб и предложил: - А ты попробуй махать ногами… Раннер обрадованно подпрыгнул и принялся быстро-быстро молотить ногами по воздуху, но и это не помогло – он тут же шлепнулся на землю. Неожиданно из-за куста выпрыгнул Джампи и, споткнувшись о страусенка, покатился к ногам попугая. Он тут же вскочил и радостным взглядом обвел друзей. - Привет, ребята! Чем вы тут занимаетесь? - Да вот, Фил учит Раннера летать... – проворчал Тендер. - Я тоже хочу научиться! - восторженно заявил кенгуренок. Попугай подозрительно прищурился, заглянул за спину Джампи и озабоченно потер крылом клюв. - А где твои крылья? – поинтересовался он. Джампи оглянулся и растерянно пожал плечами: - У меня их нет... - Чем же ты махать будешь? Может быть, хвостом?! Все дружно рассмеялись. - А можно, я буду махать ушами? – смущенно предложил кенгуренок. - Да, ушки у тебя хорошие... – рассудительно заметил Тендер. - Только на них далеко не улетишь! - Это точно… - добавил страусенок. - Тут крылья нужны! Джампи вздохнул и печально опустил глазки. Внезапно у его ног взрыхлилась земля, и из образовавшейся норки выбрался крот Кропс. Он близоруко прищурился и радостно воскликнул: - Наконец-то я вас нашел! - Кропс обвел друзей пристальным взглядом и озабоченно спросил: - Эй, Джампи! Почему ты такой печальный? - Фил гордо шагнул вперед и расправил крылья, демонстрируя их присутствующим: - Потому что у него нет таких крьльев, как у меня! Крылья - это самое главное! На них можно улететь куда хочешь! - А куда, например? – полюбопытствовал Раннер. - Попугай в растерянности почесал затылок и развел крыльями: - Ну... я не знаю... куда-нибудь... – он решительно отмахнулся. - Неважно! Главное - это крылья! - А мне и с лапами неплохо… - обиженно пропыхтел Тендер. - Я могу по деревьям лазать! - А я быстро бегаю... – заявил страусенонк. - Причем без всяких там крыльев! Джампи печально опустил ушки и грустно промолвил: - Я ничего не умею: ни бегать, ни летать, ни по деревьям лазать... Кропс повертел головой, прислушиваясь к разговору, затем поудобней устроился на холмике свежевырытой земли и произнес: - Не вешай нос, Джампи! Каждому из нас дано особое умение. Вот я, например, лучше всех рою подземные хода! - А я ?! Какое у меня умение? – с надеждой посмотрел на крота кенгуренок. - Ты лучше любого из нас прыгаешь! Тебе ничего на стоит перепрыгнуть через высокий куст! - Подумаешь - куст! – пренебрежительно фыркнул Фил. - Я, например, могу даже через рощу перелететь! - А если будет нелетная погода? – предположил Тендер. - Как это - нелетная? – попугай в растерянности даже глаза вытаращил. - Дождь будет идти - разве не понятно?! - Ну и что? - А то, что у тебя крылья намокнут, и ты не сможешь летать. А Джампи может прыгать в любую погоду! Кропс назидательно поднял вверх лапу и добавил: - К тому же летать очень опасно - можно упасть и разбиться! - А я не боюсь, не боюсь! – хвастливо выпятил грудь попугай. - Мне любые опасности нипочем! - Ой! Вспомнил об опасности! – неожиданно воскликнул Джампи. - Мама сказала, что на другом берегу реки появилась дикая собака Динго! От этого сообщения страусенок мгновенно спрятал голову в песок, а Тендер проворно вскарабкался на эвкалипт. - Кар-р-раул! Спасайся, кто может! – заметался в панике Фил. Он прыгнул в куст и начал там трястись от страха так, что дрожал весь куст. - Ха-ха-ха! – рассмеялся Кропс. - Эй, Фил - трусишка! Ты чего испугался? Джампи сказал, что Динго на другом берегу реки, она сюда не доберется! Фил недоверчиво выглянул из куста, смущенно отряхнулся, выбрался на полянку и снова принял гордую позу. - Вовсе я не испугался... Подумаешь, какая-то Динго! – заявил он. - Зачем же тогда в куст прятался? – проворчал медвежонок, спускаясь на землю с дерева. - Я и не прятался вовсе. Просто... у меня там было срочное дело! Вот! - Ну конечно. Так мы тебе и поверили... - рассмеялся Кропс. Он подошел к Раннеру и постучал по земле: - Эй, птичка, выходи! Тут нет никакой опасности… Или у тебя тоже срочное дело?! Раннер выдернул голову из песка, как пробку из бутылки, потоптался на месте, тревожно оглянулся и дрожащим голосом поинтересовался: - А где же Динго? Джампи махнул лапкой в сторону реки. - Там, далеко... Давайте пойдем и посмотрим на нее?! Все испуганно переглянулись. Тендер смущенно опустил глаза и начал оправдываться: - Вообще-то мне уже домой пора... а то мама будет ругать… - И мне тоже пора... – торопливо добавил страусенок. - А у меня зрение плохое! –заявил крот. - Зачем мне идти, если я все равно ничего не увижу?! Фил злорадно ухмыльнулся: - Ага, струсили! Надо мной смеялись, а сами - чуть что и сразу в кусты! - По кустам прятаться - это ты у нас мастер... – напомнил ему медвежонок. - Ну и не надо! И без вас обойдемся! Правда, Джампи?! - расхрабрился Фил. Джампи примирительно улыбнулся и сказал: - Не ссорьтесь, друзья. Мы с Филом сами сходим на берег реки, а вам все потом расскажем... - Может быть, лучше не ходить?.. - с сомнением произнес Раннер. Но Джампи его уже не услышал. Он весело и беззаботно прыгал вслед за попугаем, который полетел к реке. Долго ли - коротко, но вскоре Фил и Джампи оказались на берегу. На противоположной стороне реки берег был пустынным. - А где же Динго? - разочарованно протянул кенгуренок. - Где, где...ясно где! Она, наверное, увидела нас, испугалась и удрала. - хвастливо заявил попугай. - Знаю я этих динго - они все трусливые! Внезапно рядом затрещали кусты, и раздалось злобное рычание. Оглянувшись, друзья с ужасом увидели Динго, которая готовилась прыгнуть на них. - Т-т-ы же г-говорил, что она на д-д-другом берегу реки... - заикаясь от страха пролепетал Фил. Он шарахнулся в сторону, едва не сбив Джампи с ног, а затем, суматошно хлопая крыльями, взлетел вверх. Динго прыгнула за ним, но лишь впустую лязгнула зубами, хватая воздух. Тогда разбойница повернулась к окаменевшему от испуга кенгуренку, облизнулась и, грозно ворча, направилась к нему. - Джампи, улетай! - закричал Фил, впопыхах забыв, что тот не умеет летать. - Ой! Что я говорю?! Убегай !!! Неожиданно вспомнив все, чему его учила мама, Джампи со всех ног бросился наутек. Его сердечко билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Кенгуренок прыгал так высоко и далеко, как никогда раньше. Но рычащая Динго не отставала от него. Впереди дорогу преградила широкая и глубокая расщелина. Джампи зажмурил глаза и, оттолкнувшисъ изо всех сил, отчаянно прыгнул вперед. Он летел, летел... и приземлился на другой стороне расщелины. Неожиданно грозное рычание позади сменилось отчаянным визгом. Джампи оглянулся. Динго прыгнула, было, следом за кенгуренком, но не смогла перемахнуть расщелину и свалилась на дно. Злобно рыча, она бросалась на стены, пытаясь выбраться, но всякий раз съезжала вниз, понапрасну вспарывая когтями землю. К тяжело дышащему Джампи подлетел попугай и принялся швырять в Динго камешки. - Вот тебе, разбойница! Вот тебе, негодяйка! - возмущенно вопил Фил. Внезапно он остановился и вполголоса с опаской спросил: - А она не выберется оттуда? - Нет, расщелина очень глубокая. - ответил Джампи. - Жалко, а то я бы ей показал, как маленьких обижать! - снова разошелся попугай. - У-у... морда клыкастая! - Ладно, Фил, - принялся утихомиривать его Джампи. - Успокойся. Динго нам уже не страшна. Пусть сидит в яме. А нам пора возвращаться... Мама, наверное,беспокоится… С этими словами кенгуренок отправился домой. Фил последний раз швырнул в Динго камешек и полетел за Джампи, громко возмущаясь. - Послушай, Фил, - попросил кенгуренок. - Давай не будем говорить маме о том, что случилосъ, чтобы она не волновалась? - Как это, не будем?! - возмутился попугай. - Мы же победили Динго! Мы - герои! - Нет, Фил. Нам просто повезло. Если бы не яма, то даже страшно подумать, что могло бы случиться! А все получилось из-за того, что я не послушался маму... - Ну, как хочешь... - нехотя согласился Фил. - Хотя лично я считаю, что повезло Динго. Если бы не яма, уж я бы ей задал жару! Джампи ничего не ответил, а лишь усмехнулся про себя. Кенгуренок и попугай расстались на полпути к эвкалиптовой роще. Фил полетел к друзьям, рассказать о случившемся, а Джампи поспешил к маме. На прощание он крикнул: - Скажи Тендеру, Кропсу и Раннеру, что завтра я хочу сходить к болотам. Говорят, что там на берегу растут чудесные сочные побеги... - Ну и что? Подумаешь - побеги... - А еще там созрели сладкие ягоды... - Какие? - Фил даже замер на мгновение. - Неужели и в самом деле сладкие?! - Отправишься с нами - узнаешь! - пообещал Джампи и поскакал к маме. День уже клонился к вечеру. По саванне поползли густые тени, отбрасываемые вершинами гор. После страхов и волнений умаявшийся за день кенгуренок забрался в мамину сумку и, облегченно вздохнув, уснул. Ему снились белоснежные шапки гор и берег какого-то огромного водоема, на который медленно и лениво накатывались волны. Малыш даже не подозревал, что ему снится берег Тихого океана, а впереди его ожидают новые приключения...
Как-то сидел дед Филипп возле дома, дремая на солнышке, да и надумал себе сплести новые лапти. Как решил - так и сделал. Лапти вышли добротные, крепкие. Полюбовался ними дед и поставил в уголке под скамейкой, а сам пошёл к соседям в гости. Лаптям было скучно стоять без дела, вот Левый лапоть и говорит Правому: - Слушай, друг, чего это мы здесь сидим в темноте? - А что же нам делать? - ответил Правый. - Будем ждать, пока дед Филипп нас оденет. - Ага, а если он этого не сделает, то что - так и будем скучать? Нет, я не согласен! Левый немного подумал и предложил: - Айда гулять! Пойдём - на белый свет поглядим, может, найдём себе хозяина, который будет нас носить? - А что - пошли! - согласился Правый. Он осторожно выглянул из-под скамейки. В доме никого не было, и лапти пошлёпали себе на улицу. Горделивый Петух, который важно прогуливался по двору, увидев лапти-самоходы, от неожиданности так и шлёпнулся на землю, изумлённо глядя на них. - Это чудо - так чудо! - растерянно пробормотал он. - Лапти сами по себе пошли... А Левый и Правый, соскакивая со ступеньки на ступеньку, выбрались во двор и подались через огород к лесу - только их и видели. Идут они, идут, вдруг навстречу им Суслик бежит. - Стой! - позвал Левый лапоть. - Одень нас, Суслик, будем вместе путешествовать. Суслик осторожно понюхал лапти, рассмотрел их со всех сторон и отказался: - Нет, вы для меня великоваты будете! И побежал себе дальше, а лапти пошли искать ещё кого-нибудь. Спустя некоторое время попали они в глубокий тёмный овраг. Там на груде прошлогодней сухой листвы храпел Серый Волк. Правый лапоть придвинулся к нему поближе и начал будить: - Эй, господин Волк, проснитесь! Расплющив мутные глазищи, разбойник прохрипел: - Кто это мне спать не даёт?! - Это мы, лапти, - дружно ответили Левый и Правый. - Чего это вы по лесу шатаетесь?! - Мы себе хозяина ищем, - объяснил Левый. - Может вы нас оденете? А мы вам будем служить верой и правдой… Волк от такого предложения сперва растерялся, а потом как зарычит от злости: - Вы что, совсем глупые или меня за дурака принимаете?! Где это вы видели волка в лаптях?! Ну-ка прочь с моих глаз, а не то я вас сейчас в клочья раздеру! - щёлкнул клыками Волк. Лапти от испуга бросились бежать да так, что за ними листья вихрем закружились. Выскочив из оврага, они оказались на большой солнечной лужайке и решили немного отдохнуть. Только устроились среди беленьких цветочков - вдруг слышат: кто-то продирается через заросли и при этом песню напевает. Затрещали кусты, и на лужайку вышел Медведь. Он был в хорошем настроении. Приблизившись к широкому пню, Медведь, покряхтывая, уселся на него, рядом с собою поставил корзину со спелой земляникой и начал угощаться, что-то бормоча себе под нос. - Видишь, какой Медведь добрый и большой, как наш дед Филипп, - прошептал Левый. - Может, он захочет стать нашим хозяином? - Так спроси его! - ответил Правый. - Уважаемый господин! - обратился Левый к Медведю. - А не нужны ли вам новые лапти? Медведь осмотрелся и радостно взревел: - Ещё бы! Лапти мне по душе! Сейчас я вас примеряю… Он наклонился, ухватил Правый лапоть и начал натягивать его на лапу. Но медвежья лапа была очень большая, ещё и с толстыми когтями. Лапоть затрещал и как заверещит: - Ой–ё-ёй! Спасайте! Сейчас тресну! От неожиданности Медведь выпустил лапоть, который вскочил и бросился наутёк. Левый - вслед за ним. Они помчались так, что и не заметили, как оказались на берегу ручейка. - Всё! Больше не хочу искать хозяина! - отдышавшись, заявил Правый. - С меня хватит! Левый немного подумал, а потом предложил: - А давай мы поплывём по ручью к реке, а там и до моря рукой подать... Увидим дальние страны! - Это дело! - поддержал его Правый. - Я согласен... Прыгнули лапти в ручей и поплыли по течению мимо густых камышей, воображая себя настоящими кораблями. Спустя некоторое время на них взобрались весёлые лягушата и начали громко петь. Ох и хорошо, ох и весело было лаптям! Но недолго. Первым пришёл в себя Правый. - Что-то мне стало тяжело плыть, - забеспокоился он. - Подошва начала промокать. Так недолго и утонуть. Нет, не хочу я больше сам путешествовать... Возвращусь лучше домой и буду ждать, пока меня дед Филипп оденет. Левый ничего не ответил, но молча подался за Правым к берегу, так как чувствовал, что и сам скоро пузыри будет пускать. Лягушата нырнули в воду, а лапти выбрались на берег, немножко обсохли и пошлепали обратно. Вернувшись домой, они украдкой шмыгнули через порог и забрались на свое место. Угомонившись, Левый с облегчением вздохнул: - Наконец-то мы уже дома! Чего это нам здесь не сиделось?! - Мы же хотели путешествовать! - напомнил ему Правый. - Да-а… но теперь без деда Филиппа мы и шагу не сделаем, а то ещё в какую-нибудь передрягу попадём... Лапти устроились поудобнее и примолкли, ожидая того времени, когда они вместе с дедом Филиппом отправятся странствовать по окрестностям.
В дальнем пыльном углу вагонного депо на ржавых рельсах стоял старый Трамвай. Он вспоминал свою безвозвратно ушедшую молодость, когда ещё бегал по улицам, весело звеня и сверкая яркой краской на гладких боках. Но пришло время, и в депо появились новенькие трамваи, а его загнали в тупик, где и оставили коротать старость в одиночестве. Часто старый Трамвай тяжело вздыхал, жалуясь на свою судьбу: - Когда-то я ездил по улицам и возил пассажиров, которые терпеливо ожидали меня на остановках. Ах, сколько интересных и замечательных историй узнавал я каждый день от них! Вот это была жизнь! А теперь я никому больше не нужен... День за днём проходили однообразной чередой. Трамвай грустил. Но однажды, тёплой летней ночью он тайком выехал из депо и тихонько покатил по улицам спящего города. Вдруг впереди показался одинокий пешеход. "Наверное, это пассажир, который где-то задержался и теперь добирается домой пешком." - подумал Трамвай. Он догнал пешехода и, тихонько звякнув, открыл дверь. - Вот это сюрприз! - обрадовался пешеход. Он с благодарностью уселся на сиденье, и вагон покатил дальше. Всю ночь Трамвай ездил по улицам, подбирая прохожих и развозя их по домам, а перед рассветом вернулся в депо. На следующую ночь всё повторилось, а потом ещё и ещё раз. Скоро все жители города узнали о ночном Трамвае. В любую погоду он выезжал из депо и трудился до самого утра, напевая песенку:
Дилинь-бом, дилинь-бом... Темнота за окном. Одиноко бредёт По путям пешеход. Он домой опоздал И, наверно, устал. Заходи поскорей И не стой у дверей! Мы поедем с тобой Через город ночной. Темнота за окном. Дилинь-бом, дилинь-бом...
Однажды о ночном Трамвае узнал строгий Начальник депо. - Как это так?! Кто разрешил ездить ночью по улицам и шуметь?! - рассердился он. - Немедленно прекратить это безобразие! Со старого Трамвая сняли колеса, и теперь он беспомощно лежал в углу. Так прошел день, за ним второй. А на третий день к строгому Начальнику пришли люди и спросили: - Почему перестал ездить ночной Трамвай? - Потому, что не положено! - ответил Начальник. - Ночью спать нужно, а не кататься! К тому же старый Трамвай поломан... - А давайте мы его сами отремонтируем и заново покрасим?! - предложили люди. - Ну что ж, я не против, - подумав, улыбнулся Начальник. - Раз уж все так просят, то пусть будет по-вашему! Через несколько дней старый Трамвай было не узнать. Он сверкал чистыми стёклами, а ярко выкрашенные бока блестели, отражая весёлые солнечные лучи. С тех самых пор каждую ночь по улицам спящего города, тихонько позвякивая, ездит старый Трамвай. А ранним утром, вернувшись в депо, он отдыхает до вечера, вспоминая тёплые слова благодарности ночных пассажиров. Всегда рядом.
Неподалёку от овощной фермы деда Филиппа, на пышно цветущем лугу высится одинокий глиняный холм. Холм себе - и холм, очень даже обыкновенный. Да вы и сами его, небось, сто раз видели, когда переходили по узкому мостику через радостно журчащий ручей. Вот как раз справа он и возвышается. Сколько раз, бывало, другие фермеры говорили деду Филиппу: - Давай-ка, сосед, сровняем этот холм, а то из-за него и твой дом не видать... Однако старый Филипп лишь посмеивался в седые усы: - Мне холм совсем не мешает, а даже, наоборот - от чересчур любопытных глаз укрывает. Соседи только плечами пожимали, удивляясь его чудачеству, но особо не настаивали, так как своих хлопот хватало. Между песчаной тропинкой, что ведёт прямиком на ферму, и глиняным холмом привольно раскинулись густые заросли злющей-презлющей крапивы, подступающие к группе молодых берёзок. Дальше за цветущим лугом, на котором ровными рядами стоят аккуратные пчелиные ульи, высокой тёмной изгородью поднимается до самых небес Дремучий лес. По его краю тянется глубокий сырой овраг с крутыми отвесными стенами, куда впадает ручей, омывающий восточную сторону глиняного холма. А уже за ручьём, который обитатели холма называют Гремящей водой, пролегает огромный и загадочный Неведомый мир. Вы меня спросите, почему же он загадочный, да ещё и к тому же неведомый? Ведь каждому прекрасно известно, что там расположены соседские фермы, а ещё дальше – большой современный город! Конечно, всё это так. Об этом известно всем мальчишкам и девчонкам в округе. Но вот обитателям глиняного холма это невдомёк... Кто они такие, эти обитатели?! Ах, да... чуть, было, не забыл об этом рассказать. Обитатели глиняного холма - самые обыкновенные зверушки, птички и насекомые. Но это только на первый взгляд обыкновенные. На самом деле они не совсем обычные. Так уж сложилось, что с давних пор здесь селятся миролюбивые, любознательные и чуточку романтичные представители живого мира природы. Наверное, потому, что дед Филипп убеждённый вегетарианец и выращивает у себя на ферме одни лишь овощи и фрукты, обитатели глиняного холма никогда не едят друг друга и питаются исключительно растительной пищей. Вот бы удивился случайный прохожий, если бы увидел, как мирно беседуют Синица и Гусеница. А чего, например, стоит невероятное зрелище сладко спящей Лягушки под надёжной охраной её верного друга Ужа! Одним словом, такого нигде не увидишь... Уж кто-кто, а дед Филипп об этом знает наверняка, но молчит хитрец, лишь лукаво щурится и посмеивается. В мирной жизни обитателей глиняного холма иногда происходят любопытные, а порой и весьма поучительные истории. Так уж случилось, что некоторые из них стали мне известны. Сейчас я их расскажу, а слушать меня или нет - это уже ваше дело...
История прожорливой гусеницы или Проблема похудения.
На обрывистом восточном склоне глиняного холма в зарослях шелковичного кустарника как раз наступило время обеда. Зашевелились, пробуждаясь от полуденной дрёмы, молодые гусеницы и отправились на поиски вчерашних листьев. Уже давно было заведено, что в качестве еды гусеницы использовали те листья шелковицы, которые выросли за прошлый день, а новые ещё клейкие молодые листочки не трогали. Поэтому кустарник всегда выглядел свежим и зелёным. К тому же в поисках вчерашних листьев гусеницам приходится много двигаться, а это для них очень полезно, чтобы не толстеть. Ведь каждому известно, что когда приходит время, гусеницы превращаются в куколок, из которых потом появляются хрупкие изящные бабочки-красавицы с радужными крылышками. Вот и нынче - все гусеницы дружно отправились на обед. Лишь одна из них - толстая и ленивая осталась на старом месте, жадно поглядывая на аппетитный молодой листочек. - Эй, Толстуха, - окликнула её соседка. - Поползли с нами! - Вот ещё! Делать мне больше нечего... - отозвалась ленивая гусеница. - Мне и здесь хорошо! - Как тебе не стыдно?! Ты же знаешь: мы обязаны двигаться, чтобы сохранить фигуру! - возмутилась подруга. - А куда ж она денется, эта фигура?! - насмешливо фыркнула Толстуха. - Придёт время - появится и у меня. Мне похудеть ничего не стоит, раз - и готово по высшему классу! Я ещё так порхать буду, что все вокруг позавидуют! - Глупая ты, Толстуха! - с сожалением покачала головой соседка. - Когда придёт время в бабочку превращаться, ты не то что порхать, даже взлететь не сможешь! - Ладно, ладно... Это мы ещё посмотрим... - отмахнулась Толстуха, лениво зевнула и демонстративно повернулась на другой бок. Её соседка сокрушенно вздохнула и, дергаясь и складываясь гармошкой, поспешила за подружками. - Ползают тут разные... - раздражённо проворчала Толстуха. - Совсем уже замучили меня своими бестолковыми советами... Гусеница нетерпеливо огляделась по сторонам и, никого поблизости не заметив, с жадностью отгрызла изрядный кусок сочного зелёного листа. Хрустя и причмокивая от удовольствия, она мечтательно зажмурила глазки, а когда снова открыла их, то едва не подавилась от испуга. Прямо на неё с живым любопытством уставился огромный немигающий глаз. Это оказалась шустрая синичка Рипли. Узнав её, Толстуха облегчённо перевела дух: - Уф-ф... Как ты меня напугала, Рипли! Разве можно вот так неожиданно подкрадываться?! Я чуть, было, не умерла со страху! Синица осуждающе покачала головой и, переступив с лапки на лапку, произнесла: - Со страху ты не умрёшь, а вот от обжорства запросто можешь лопнуть, как мыльный пузырь! Гусеница поморщилась, как от зубной боли, и недовольно пробормотала: - Что это вы все ко мне пристали - не пойму?! Листочков вам жалко, что ли? Внезапно Толстуха замерла на месте, вытаращив от изумления свои маленькие глазки, словно осенённая внезапной догадкой, а затем возмущенно затараторила: - Как же это я сразу не догадалась?! Вот, оказывается, в чём дело! Просто вы все мне завидуете! Рипли едва не свалилась с ветки от такого неожиданного и нелепого предположения. - Да ты что, Толстуха, белены объелась или на солнце перегрелась?! Кто ж тебе завидует и в чём? - Да! Да!! Да!!! - уверенно и упрямо заявила гусеница. - Вы завидуете тому, какое у меня гладенькое лоснящееся брюшко! Толстуха перевернулась на спину и, выставив напоказ свой надутый, как воздушный шар, животик, принялась его любовно поглаживать короткими мохнатыми лапками. - Глупая ты, Толстуха! - рассердилась синица. - Наступит время, и ты ещё об этом пожалеешь, да поздно будет! Рипли взмахнула крыльями и улетела, возмущённо посвистывая. - Ну, наконец-то советчики оставили меня в покое! - самодовольно объявила гусеница и с громким хрустом вгрызлась в молоденький листочек. Через некоторое время от него не осталось и следа. Толстуха с сожалением покосилась на пустое место, где ещё совсем недавно зеленел листок, и принялась за следующий. Когда вернулись остальные гусеницы, то дружно ахнули: - Куда же подевались все листья, под которыми мы прятались от жарких солнечных лучей? - Ничего страшного, - лениво отозвалась Толстуха. - Всё равно уже скоро вечер наступит, и солнышко спрячется на ночь. А утром новые листочки вырастут - ещё сочнее и вкуснее сегодняшних! - Это ты их съела! - набросились на неё подруги. - Как тебе не стыдно, обжора ненасытная?! - Ну, подумаешь, полакомилась листочком - другим... Что тут страшного? - огрызнулась Толстуха. - Не стоит и шум подымать! И вообще мне ваши упрёки и советы не нужны! Я буду самой первой красавицей, а уж то, что я умнее всех вас вместе взятых, так об этом и говорить не стоит! Подруги обиделись на неё и решили с лентяйкой и обжорой больше не разговаривать. С тех пор так и повелось: все гусеницы с утра расползались по окрестным веточкам в поисках вчерашних листьев, а Толстуха оставалась одна. Правда она не очень-то и жалела об этом. Ведь теперь её уже никто не трогал и не мешал вволю объедаться. День проходил за днём. Постепенно гусеницы одна за другой начали прятаться в укромных местах и превращаться в куколок. Одна лишь Толстуха всё никак не могла остановиться. Она ела и ела дни напролёт, становясь все толще и ленивее, пока и вовсе не смогла двигаться. Наконец наступил долгожданный день, когда бывшие подруги Толстухи выбрались из своих коконов и, расправив лёгкие крылья, весело запорхали над цветущим лугом, радуя глаз разнообразной яркой окраской. - Ах, как красиво! - мечтательно вздохнула Толстуха. - Пожалуй, пора бы уже и мне превращаться. И тут к своему ужасу она наконец-то заметила, что её гладенькое брюшко давно уже превратилось в огромное толстое брюхо, которое не сможет поместиться ни в один кокон. Толстухе стало ужасно стыдно. Ведь она так хвасталась, что будет порхать лучше и выше всех, а на самом деле стала похожа на разбухшую колоду. С большим трудом потащила Толстуха свое толстое брюхо вниз по ветке и спряталась под корнями кустарника. Здесь в темноте и сырости, скрываясь от позора, она голодала, чтобы похудеть и лила горькие слезы. - Ну почему я не слушалась советов?! Дура я дура! Вон подруги уже летают, а я сижу в темноте, как червяк... Бр-р-р!! Ну, ничего, я ещё первой красавицей буду! Конечно, без любимых лакомых листочков Толстуха вскоре начала к своей радости худеть, через некоторое время покрылась коконом и приготовилась превращаться в прекрасную бабочку. "Вот подруги удивятся, когда увидят меня во всей красе, вот позавидуют!" - с нетерпением мечтала Толстуха. Прошла неделя. Бабочки игриво кружили вокруг шелковичного кустарника, где они провели дни своей юности в облике гусениц. Внезапно из-под корней выпорхнула бледная рыжая бабочка с невзрачными крыльями, совершенно лишенными расцветки. - Кто это? - замерли от неожиданности бабочки. - А вот и я! А вот и я! - хвастливо заверещала Толстуха, резко и неуклюже дёргаясь из стороны в сторону. - Как я вам нравлюсь? - Это же обжора Толстуха! - хором воскликнули бабочки и тут же запели дразнилку:
Толстуха - рыжуха Пузатое брюхо! Очень любит жевать, Не умеет летать! Ты ленивая сестрица - Не хотим с тобой водиться!
Ох, как стыдно и обидно стало Толстухе! А деваться-то некуда - сама виновата: не слушала добрых советов, да ещё и зазналась вдобавок! Присела она на веточку, сложила крылышки и заплакала. Что тут делать? Пожалели бывшие подружки Толстуху. Собрались они в кружок, посовещались и решили её простить. Всё-таки мучилась, страдала и в конце концов похудела - для этого ведь тоже сила воли нужна! - Ладно, так и быть - будем с тобой дружить, - сказали они. - Только больше не зазнавайся и не ленись! С тех пор Толстуху не узнать. Она постоянно порхает вокруг шелковичного куста и объясняет молодым гусеницам, почему нельзя объедаться и лениться, и что из этого может выйти. Правда она так и осталась толстенькой и рыженькой невзрачной бабочкой, но зато теперь все её уважают, а особенно молодые гусеницы, и Толстуха по-своему счастлива. Всегда рядом.
На южном краю глиняного холма, у самых корней молодой берёзки жил-был муравьишка по имени Крипс. Ну, конечно же, он жил не сам по себе, а в большом муравейнике вместе со своими братьями и сёстрами. Как известно, у муравьиной семьи дел - невпроворот: о молодом потомстве нужно постоянно заботиться, запасы на зиму собирать, чтоб было чем в холода малышей кормить, да ещё и следить, чтобы враги не застали врасплох. Словом, хлопот - полон рот. Вот поэтому и бегают муравьи туда-сюда целыми днями. Как-то раз, весной, возвращаясь в муравейник, Крипс тащил на себе сухую хлебную крошку, которую раздобыл в доме деда Филиппа. Он очень устал, потому что путь был долгим, да и ноша нелегка. Это для нас, людей, от дома фермера до холма всего минута ходьбы, а муравьишке на это понадобилось несколько часов. До входа в муравейник оставалось совсем недалеко, и Крипс решил последний раз передохнуть. Он опустил крошку на землю, оглянулся по сторонам и тихонько запел шутливую песенку про паучка, которую сочинял по дороге:
Однажды старичок-паучок Отыскал в траве пятачок, Купил баночку варенья, Всех позвал на угощенье!
Молодая зелёная травка уже покрыла склоны холма. На шелковичном кустарнике влажно поблёскивали сочные клейкие листочки. Повсюду распускались первые весенние цветы. Крипс полюбовался на эту красоту и уже взялся, было, за крошку, чтобы тащить её дальше, когда его внимание привлёк необычный плоский и гладкий камешек. Вернее, камешек-то был самый обыкновенный, если не считать того, что он... шевелился! Муравьишка сперва даже не поверил собственным глазам. - Эй, скорее все сюда! - громко закричал он. Со всех сторон начали сбегаться обеспокоенные муравьи, пытаясь выяснить причину тревоги. Вскоре приковылял и старый муравей - дедушка Грувс. Он сердито проворчал: - Чего это вы тут разгалделись? - Я живой камень обнаружил... - принялся смущённо оправдываться Крипс, указывая на плоский камешек. - Ну и... немного разволновался... В это время камешек вновь пошевелился, слегка приподнялся и опустился на землю. - Эх вы, несмышлёныши! - укоризненно промолвил дедушка Грувс. - Это, наверное, какое-то растеньице к солнцу пробивается, а камень ему дорогу перекрыл. Вместо того чтобы шуметь попусту, лучше бы помогли ему! Муравьишки дружно бросились к шевелящемуся камешку, окружили его со всех сторон, поднатужились и, оттащили в сторону. На том месте, где он только что лежал, из-под земли выглядывал маленький бледно-зелёный росток Вьюнка, который тянулся к солнышку, расправляя нежные листочки. - Ну, вот и всё в порядке, - подытожил дедушка Грувс, а затем скомандовал: Сделали доброе дело, а теперь - марш за работу, нечего тут зря рассиживать! Трудяги-муравьи тут же разбежались кто куда по своим делам. Однако Крипс не забыл о цветочном ростке. Он ежедневно выкраивал хоть несколько минут для того, чтобы навестить его. Муравьишка приносил в скорлупе семечки капельку воды, и тщательно поливал растеньице, которое поднималось всё выше и выше, обвиваясь вокруг ствола берёзы. Вскоре на его стебельке раскрылся первый нежный бледно-розовый граммофончик. - Ух, ты, как красиво! - восхитился Крипс. В это время неожиданно раздался тоненький голосок: - Спасибо тебе, Крипс! Ты заботился обо мне, как самый настоящий друг. Цветок опустился к самой земле и замер перед муравьём. - Смело забирайся на меня, я покажу тебе окрестности с высоты, - сказал он. Крипс быстренько вскарабкался на цветок и тот поднялся вверх. У муравьишки от восторга даже дух перехватило. Он ещё никогда в жизни не видел весь луг целиком. С тех пор Крипс каждый день наведывался к своему другу Вьюнку и подолгу сидел на цветке, любуясь окрестностями родного муравейника и мечтая. Незаметно прошла весна, день за днём - пролетело знойное лето, а за ним и осень наступила. Вьюнок стал совсем большим, а цветов на нём теперь было видимо-невидимо. Однако Крипс загрустил, запечалился. - Что же теперь будет, Вьюнок? - спросил он однажды. - Скоро зима наступит, и ты... замёрзнешь. Как жаль, что ты не можешь жить глубоко под землёй в муравейнике. У нас там тепло и уютно... Вьюнок засмеялся, словно хрустальный колокольчик зазвенел, а потом сказал: - Не волнуйся, Крипс. Когда наступят холода, и мои цветы засохнут, достань из них семечко и спрячь у себя в муравейнике, а весной посадишь в землю - и я снова вырасту. - Вот здорово! - обрадовался муравьишка. - Значит, в следующем году мы с тобой опять встретимся и будем дружить! - Ну конечно! - заверил его Вьюнок. Постепенно дни становились короче и короче. Пожелтела трава, завяли цветы. Дружная муравьиная семья заканчивала последние приготовления к зимовке. В один из таких дней Крипс, как обычно пришёл проведать друга. - Привет, Вьюнок! - воскликнул он, но ответа не услышал. Листья цветка пожухли и сморщились. Крипс догадался, что пришло то время, о котором говорил Вьюнок. Он подождал ещё несколько дней, пока лепестки совсем высохли, а затем выбрал самое лучшее семечко и унёс его в муравейник. Там Крипс бережно упрятал семечко Вьюнка в сухом и тёплом уголке, и сам улёгся рядом с ним в зимнюю спячку. Муравейник надёжно запечатали до весны. Белая хозяйка зимы - колючая метель наметала на лугу высокие сугробы. Весь глиняный холм занесло по самую верхушку. А Гремящая вода замёрзла и покрылась толстой коркой узорного льда. Но Крипс ничего этого не знал. Он сладко спал и видел в добрых снах своего цветущего друга. Сколько бы ни злилась зима, а и ей пришёл конец. Снова зазвенел оттаявший ручей. Набухли на кустарнике молодые почки. Радостно защебетали птицы. Пришла пора открывать муравейник. Дождавшись, когда весеннее солнышко полностью растопило снег и хорошо прогрело землю, Крипс выбрался из муравейника и посадил семечко Вьюнка неподалёку от входа. Он заботливо взрыхлял землю, поливал, и вскоре появился молоденький росток. Теперь уже осталось ждать не долго. Едва распустился первый цветок, как муравьишка услышал знакомый голос друга: - Привет, Крипс! - Привет, Вьюнок! Как я рад тебя снова видеть! - воскликнул он. Весело сияло тёплое солнышко, и друзья опять были вместе.
Недалеко от старой пихты, на Глиняном холме, возле которого весело журчит прозрачный ручеёк, жили-были три соседки: мышка Явлинка, лягушка Рашка и ящерица Шпинька. Хотя по характеру они были очень разные, но жили дружно и всегда помогали друг другу. Каждый вечер собирались соседки на верхушке холма, чтобы поболтать или попеть песни. Мечтательная мышка Явлинка, глядя на далёкие мерцающие звёзды, восторженно шептала: - Ах, как мне хочется жить среди звёзд! - А какая от них польза? - удивлялась ящерица Шпинька. - Разве под их светом согреешься, как, например, под солнцем?.. - И к тому же они, наверное, совсем не вкусные, - добавляла Рашка, почёсывая животик. - Ну и что, зато они очень красивые! Такие хрупкие и нежные... - настаивала мышка. Но подруги её не слушали. Однажды, прогуливаясь, Явлинка, как всегда, замечталась и даже не заметила, как оказалась далеко от своей норки – на самом краю холма. - Где это я? – опомнилась мышка, испуганно озираясь вокруг. Она подняла мордочку вверх и неожиданно шлёпнулась на землю от изумления. Вверху над нею медленно покачивались от лёгкого ветерка цветы барвинка, похожие на голубые звёзды - Ой! Неужели это звёздочки?! - обрадовалась Явлинка. Мышка ещё никогда не видела таких цветов, поэтому и решила, что это самые настоящие звёзды, которые растут, как обычные цветы. Немного подумав, Явлинка выкопала небольшой барвинковый корешок и, бережно прижав его к себе, быстренько побежала домой. Она так спешила, что совсем не смотрела под ноги. Неожиданно мышка за что-то зацепилась и упала на землю. Быстро вскочив, она осмотрелась по сторонам - из больших развесистых лопухов торчал хвост ящерицы Шпиньки. Это за него зацепилась Явлинка. - Эй, Шпинька, что ты здесь делаешь? - позвала мышка. Но ей никто не ответил. - Спит она, что ли? - пожала плечами Явлинка. Схватив хвост ящерицы, она дёрнула его к себе. Неожиданно легко из лопухов выскочил только хвост, а самой Шпиньки не было. Растерянная Явлинка приложила его к корешку барвинка и во весь дух помчалась домой. Взобравшись на холм, запыхавшаяся мышка бросилась к Рашке, которая отдыхала после обеда, ласково поглаживая лапкой свой пухлый животик. - Ой, Рашка, с нашей соседкой случилась беда! - воскликнула Явлинка. Лягушка от испуга даже подпрыгнула и вытаращила свои и без того большущие глазищи. - Квак это? - спросила она. - Не знаю. От неё только хвост остался. Я нашла его в лопухах... - Уф-ф… - с облегчением вздохнула лягушка. - Как ты меня напугала! Это Шпинька, наверное, сама его бросила, чтобы не мешал. - Как же можно без хвоста?! - ужаснулась Явлинка. - Квак... квак... Очень просто! Вот у меня, например, нет хвоста - и ничего – живу! - ответила Рашка. В этот момент зашуршала трава, и из неё выглянула ящерица Шпинька. - О чём это вы здесь спорите? – поинтересовалась она. - Вот тебе и на! – обрадовалась Рашка. – А Явлинка переполох подняла, что с тобой что-то случилось, потому что она твой хвост нашла... - Ерунда... Просто мне старый хвост надоел. Я себе новый отращу. А что это ты держишь, Явлинка? Наверное, ещё чей-то хвост нашла? – улыбнулась Шпинька. Мышка положила на землю корешок и начала объяснять: - Это не хвост, а корешок! Я его посажу возле норки – и из него вырастут звёзды. - Зачем? – пришла в изумление Рашка. – Только время будешь зря тратить... Лучше бы мух ловила! - Вот это дело! – поддержала её Шпинька. – А звёзды твои, наверное, никогда и не вырастут... Но Явлинка их не послушала. Она выкопала возле своей норки ямку, положила туда корешок и присыпала землёй. Потом нашла ореховую скорлупку и принялась носить в ней воду из ручейка и поливать корешок барвинка. Сначала Шпинька и Рашка только наблюдали за мышкой, но когда появились первые ростки, ящерица не выдержала: - Может, и в самом деле вырастут звёзды? Нужно помочь Явлинке. - А что, если нужно, то и поможем. Подруги мы или нет?! – согласилась лягушка. Она тоже начала носить воду, набирая её за щеки. А Шпинька разрыхляла землю, чтобы корешкам барвинка легко дышалось. Так они и трудились втроём, с нетерпением ожидая, когда расцветут звёзды. И вот, наконец, настало время – распустились сразу три хрупких бутона. - Смотрите! – воскликнула Рашка. – Они и в самом деле, как звёзды! - Почему же они не светятся? – разочарованно спросила Шпинька. - Наверное, потому, что звёзды начинают светиться лишь вечером, - предположила Явлинка. - Надо подождать, пока стемнеет… Три подружки уселись под цветами, ожидая, когда наступят сумерки. Солнце потихоньку катилось к горизонту. Постепенно тени от растений начали удлиняться. Повеяло вечерней прохладой. И вот, наконец, солнечный диск нырнула за горизонт, и всё вокруг погрузилось во тьму. На небе замерцали первые звёзды, а из-за леса медленно выплыл серебристый месяц. - А наши звёзды почему-то не светятся... - грустно вздохнула Рашка. Вдруг один из цветочков барвинка засиял бледным светом. За ним второй и третий... - Засветились, засветились! – радостно воскликнули подруги. Это светлячки, которые забрались в цветы, включили свои фонарики, так как им очень понравились цветы барвинка. С этого времени так и повелось - каждый вечер собираются Явлинка, Рашка и Шпинька возле цветов. Обнявшись, подруги с нетерпением ждут, когда засияют барвинковые звёзды и тихонечко поют песни, которые сочиняет мечтательная мышка Явлинка.
Моросящий дождь уныло напевал мелодию холодного осеннего блюза, меланхолично выстукивая нотки по гофрированному навесу над стеклянной дверью. Иногда налетающий порывами резкий ветер срывал капли с навеса и швырял их в лица редких прохожих. Немного сутулясь и придерживая локтем сползающий с плеча рюкзачок, Макс быстро взбежал по ступеням, оглянулся на залитую вечерними огнями мокрую улицу, чему-то усмехнулся и быстро распахнул дверь, за которой находилась небольшая, но очень уютная студия звукозаписи. Здесь было сухо и тепло. Дежурный охранник на мгновение оторвался от чтения какого-то замусоленного журнальчика. Взглянув на вошедшего поверх очков, он снова углубился в изучение заинтересовавшей его страницы. - И вам доброго вечера, - пробормотал Макс. Охранник всё так же молча кивнул. Расписавшись в журнале прихода, молодой человек прошёл по коридору и остановился перед дверью, над которой светилась надпись "Не входить – идёт запись!" Взглянув на ручные часы, он убедился в том, что пришло время его смены, и в этот момент надпись погасла. Открыв дверь, Макс вошёл в студию. Повернувшийся вместе с креслом, звукорежиссёр Влад стащил с головы студийные наушники и радостно воскликнул: - Ну, Сканерс, дождались наконец-то! - Я вроде бы вовремя, - удивлённо пожал плечами Макс. - А никто и не спорит, - согласился Влад. – Просто я уже замучился сегодня с этими безголосыми певичками, желающими, чтобы я сделал из них, как минимум, Паулу Уэст или Кристину Агилеру. Представляешь?! - Да уж, нелегко тебе приходится, - посочувствовал Макс. Он пожал Владу руку и, сняв курточку с капюшоном, повесил её на крючок у двери. Затем открыл рюкзак и достал стопку листов с распечатанным текстом. Бегло пролистав их, Сканерс поднял вопросительный взгляд на звукорежиссёра. - Ну что, начнём? - А ты музыку принёс? Влад выжидательно уставился на Макса. - Ах, да, чуть не забыл… Максим обернулся к рюкзаку, порылся внутри и вытащил диск в потёртой пластиковой коробочке. - Вот, держи, - он протянул его Владу. – Юля постаралась. Там есть несколько суперских треков. - Да, повезло тебе с женой: ко всем своим положительным качествам она ещё и музыку обалденную пишет. Когда твой голос сплетается с её мелодиями, даже я порой заслушиваюсь и улетаю. А уж я-то всё это столько раз слышал… Звукорежиссёр взял диск и бережно вставил его в плейер. Да, он был прав. Макс и сам неоднократно во время начитывания текста под музыку Юли словно погружался в некий магический поток слова и звука. Казалось, закрой он сейчас глаза и тут же открой – окажется в том воображаемом мире, о котором шло повествование в очередном рассказе. Раньше они с Юлей всегда ходили на запись вместе. Но с тех пор, как появился сынишка, она по вечерам сидела с ним дома. Сканерс был чтецом-декламатором и, как поговаривали, весьма незаурядным. При этом работал он совершенно в другой сфере, а начиткой рассказов занимался по вечерам в свободное от работы время и совершенно бесплатно. Это немного удивляло его знакомых и друзей, которые были уверены, что своим голосом он мог бы прилично зарабатывать. В принципе они были правы. Но тут присутствовал один маленький, но очень важный для Макса нюанс: занимаясь озвучкой бескорыстно, он мог себе позволить начитывать только те тексты, которые нравились ему самому. Сканерс отбирал их лично, интуитивно повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему чувству. Знакомясь с очередным новым рассказом, Макс ощущал мысли автора, пробивающиеся сквозь строки. Иногда они бывали очень слабые, но всё же интересные. Тогда Сканерс усиливал их, пропуская через себя и очищая от лишних шероховатостей. Когда всё это преобразовывалось в озвученный текст, обрамлённый волшебной музыкой Юли, рассказ превращался в нечто магическое, способное психологически воздействовать на слушателей. В этом Макс и сам убеждался неоднократно. Обычно по окончании записи звукорежиссёр и ребята из соседних тон студий, заходившие "на огонёк", сидели, словно в трансе. Правда и сам чтец после записи чувствовал себя выжатым, как лимон. Ему казалось, что он опустошён полностью, и осталась лишь внешняя хрупкая оболочка. Обычно после записи он отдыхал на старом диване в контрольной комнате, а Влад отпаивал его ароматным зелёным чаем с бутербродами. - Ну-с, прошу вас сударь, - провозгласил звукорежиссёр, склоняясь в шутливом поклоне и открывая дверь в небольшую вокальную комнату, отгороженную двойным панорамным стеклом от операторской. Войдя в комнатку, Сканерс опустил стопку печатных листов на узкий стол. Два верхних листка он установил на пюпитре, а сам поудобней устроился на высоком стуле, чтобы можно было легко и свободно дышать. Привычным движением правой руки он сдвинул с глаз светловолосую прядь, а левой притянул к себе микрофон. Это был его любимый Audio Technika AT2050, способный передавать все тонкости манеры исполнителя. Надев наушники, Макс прикрыл глаза, отрешаясь от внешнего мира. Влад уже назубок знал и помнил необходимые параметры. Пока Сканерс готовился, он сноровисто выставил на микшерном пульте положения движков, подал в наушники фоновую музыку, написанную Юлей, и замер в ожидании. Эта процедура неизменно повторялась каждый раз. Макс медленно открыл глаза и начал читать: "Сухой восточный ветер упрямо бил в лицо, словно насмехаясь над упорным путником. Въедливая пыль забивалась под складки плаща, норовя проникнуть под рубаху и прилипнуть к разгоряченному усталому телу. Занудливый дождь кончился ещё на прошлой неделе, и земля высохла, покрывшись растрескавшейся коркой, на которой лишь изредка виднелись чахлые кустики жалкой поросли. Не зря эту местность окрестили Пустынными степями. Здесь почти ничего не росло, а зверья и подавно не водилось. Приложив руку ко лбу козырьком, воин прищурился. Там впереди, едва заметно для глаза проблескивала водная поверхность, сливаясь с ровной степью…"
* * *
Время пролетело незаметно. Когда Сканерс перевернул последнюю страницу текста, часы показывали десять часов вечера. Сняв наушники, он вышел из комнатки и обессилено плюхнулся на диван. - Ну что, чайку, как всегда, - засуетился Влад. Но Макс устало покачал головой. - Нет, дружище, не сегодня… к тому же обещал Юле не задерживаться. Так что – пойду… Он решительно поднялся с дивана, надел курточку и, подхватив рюкзачок, направился к двери. Уже на выходе Сканерс обернулся и промолвил: - Вроде бы сегодня неплохо получилось. - Ещё бы, - подхватил звукорежиссёр. – Впрочем, у тебя всегда получается неплохо. - Ладно, ты там подчисть, что надо… может, кое-где паузы подрежь… ну, ты знаешь. Завтра продолжим – осталась последняя глава. Вскинув ладонь в прощальном жесте, Макс покинул студию. На улице было прохладно и сыро, но дождь закончился. Очистившееся небо, усыпанное бисером мерцающих жемчужных звёзд, с холодным любопытством смотрело на человека, спускающегося по ступеням. Остановившись на последней ступени, Сканерс поглядел вверх, и подмигнул звёздам. - Ну, что, так и будем молчать? - Это вы мне? – испуганно шарахнулась в сторону девушка, проходившая в этот момент мимо. - Извините, - успокоил её Макс. – Не хотел пугать. Это я не вам… - Но… здесь больше никого поблизости нет. - Это я им… Сканерс ткнул пальцем вверх и, повернувшись, зашагал в сторону остановки. Девушка провела его всё ещё испуганным взглядом, затем посмотрела вверх, недоумённо пожала плечами и направилась в другую сторону.
* * *
Денис Иванов – старший лейтенант воздушно-десантных войск, вернее, то, что от него осталось, лежал в постели. Собственно говоря, последние годы это было его единственным занятием, потому что ничего другого не оставалось. Тогда, семь лет назад после ужасного ранения и сложнейших операций приговор врачей прозвучал, как выстрел в упор, не оставивший никаких надежд. Жизнь без движений и слепота до конца дней. Если бы только он мог прервать это бесполезное существование в постоянной темноте, но… слушать, размышлять да тихо шептать – вот и всё, что он ещё мог… Родных и близких у Дениса не нашлось. Он воспитывался в детском доме, поэтому его единственной семьёй была армия. Но и её после ранения он лишился. Наверное, его сознание уже давно погрузилось бы в беспроглядную пучину мрака безумия, если бы не одна радиостанция, которую он постоянно слушал в течение последних лет. Однажды сердобольная санитарка нашла для него радиостанцию "Мир слова и звука", на волнах которой постоянно звучали радиоспектакли и аудиорассказы. Поначалу Денис даже не обращал внимания на мягкий шумовой фон радиоприёмника. Но однажды прислушался и неожиданно для себя заинтересовался. Он уже и не вспомнил бы, с какого именно рассказа всё началось. Его привлёк голос, постоянно меняющийся, в зависимости от того, за какого персонажа говорил чтец. Иногда это был скрипуче-старческий голос, иногда в нём появлялись раскатистые басовитые нотки. Порой казалось, что он вот-вот рассмеётся или заплачет. Впрочем, перечислять варианты тембральных окрасов можно было бы довольно долго, но главное было не в этом. Голос был живой… по-настоящему живой. Он увлекал и заставлял отключиться от окружающего мира, погружаясь в мир повествования, увлекая за собой туда, где до этого бывала лишь фантазия автора. Да ещё и сопровождающая музыка, написанная девушкой с каким-то странным псевдонимом, который Денис всё никак не мог запомнить... эта музыка усиливала эффект. Даже, когда голос умолкал на какое-то время, чарующие звуки мелодий продолжали удерживать слушателя в мире повествования. У голоса тоже был странный псевдоним – Сканерс, но Денис его запомнил и с нетерпением ждал очередной встречи. В последнее время голос вёл повествование о мужественном воине-страннике, восставшем против сил тьмы. Это был большой роман, но, как ни жаль, он близился к завершению. Денису очень нравился главный герой. Он чувствовал с ним настолько близкую связь, словно сам являлся частью воина. Но время расставания неуклонно приближалось: вот-вот в эфир должна была пойти последняя глава… Мягко прозвучала музыкальная заставка, предваряющая заключительную часть полюбившегося романа. Мелодия плавно перешла из мажорной в минорную пентатонику*, но при этом непостижимым образом сохранила яркие светлые вкрапления, более присущие мажорному звучанию. Появилось едва уловимое ощущение зарождающейся реальности, и возник голос. Затаив дыхание, Денис безоглядно последовал за ним в мир, где бесстрашный воин вступил в неравную схватку с тьмой… Дежурная медсестра, стоя у окошка, с любопытством глазела на стайку воробьёв, дерущихся за корку хлеба во дворе военного госпиталя, поэтому не сразу обратила внимание на изменившееся звучание аппарата, регистрирующего процессы жизнедеятельности. Оглянувшись, она с испугом уставилась на монитор, по экрану которого медленно плыли ровные линии, сигнализирующие о полной остановке сердца и мозговой деятельности. А голос из радиоприёмника продолжал своё повествование: "…и было дивное видение над землями Вальгарда. Словно неведомый мастер соткал на закатном небосводе величественный гобелен, на котором женщина неземной красоты в слепяще-белоснежных одеждах медленно шла по скорбному полю брани, осторожно склоняясь над погибшими и вглядываясь в их лица. И столько грусти и сострадания было в её печальном взгляде, что казалось, вот-вот небеса прольют на затихшие равнины свои чистые вечные слёзы… Молчаливо, словно слуги, за женщиной следовали два безликих крылатых существа, чьи имена Забвенье и Покой. За их широко распростертыми крыльями следовали седые сумерки, покрывая тела павших морозным саваном. А замыкала свиту ночь – за нею угасал закат, и меркло дивное виденье, уступая место вечным звездам… Если бы Странник это видел, он бы сразу признал в прекрасной женщине Хозяйку Лунного озера. Но, увы, не мог он этого увидеть. Быть может, лишь откуда-то из дальних и неведомых миров, по бескрайним дорогам которых ему предначертано было странствовать – на то он и Странник, избранный свыше… быть может, но нам уже об этом не узнать…" Вырвавшись из оцепенения, медсестра выбежала из палаты, чтобы позвать дежурного врача. На постели осталось лежать бездыханное изувеченное тело. Но, странное дело: суровые, даже мрачные черты лица этого человека разгладились, словно в последний момент он увидел нечто, подарившее ему светлую надежду.
* * *
Жаркий степной ветер слегка сушил губы, но Денис не обращал на него внимания. До озера оставалось совсем немного – там он утолит жажду. После этого - прямиком к Джунхаргским горам, где обосновались немногочисленные гордые поселения. Именно там, среди свободолюбивых людей, Денис надеялся найти свою новую судьбу и смысл жизни. А может, и любовь, которую он не успел испытать в прошлой жизни… Поправив притороченный за спиной двуручный меч, бывший старший лейтенант ВДВ привычным походным шагом двинулся вперёд, пробормотав с благодарностью: - Прощай, Сканерс, и… спасибо.
* Пентатоника - звуковая система, содержащая пять ступеней в пределах одной октавы, расположенных по большим секундам и малым терциям.
