|
Летите на свет
|
|
| Lita | Дата: Пятница, 30.12.2011, 11:42 | Сообщение # 1 |
 Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| Надо бы написать - "отсюда пошла Лита", но это будет только лишь частью правды, потому что мой персонаж, странница по мирам и охотница за Красотой (по крайней мере так я представила ее впервые, 6 августа 2009 года) - мозаика, собравшаяся сама собой из многих частичек. Но Красота и охота за ней в сказке есть)
ЛЕТИТЕ НА СВЕТ
В золотистом свете факела и голубом - «вечной свечи», уцелевший витраж, мягко поблескивал каждым своим стеклышком. Шестигранники синего, оранжевого и зеленого стекла соединялись стальным переплетом безо всякой логики, без цели составить из них узор или картинку, но именно это и очаровало с первого же взгляда. Красота, дававшая единство стеклу и металлу, заставляла забыть о вечной разнице между металлом и стеклом.
- Красиво, - сказал Файну, и, поведя факелом из стороны в сторону, заставил блики плясать на стекле и переплете.
- Красиво, - согласилась Амриза, - и кто же созерцает эту красоту? С ног до головы покрытая пылью «похитительница лучшего» и ее чуть менее запыленный помощник.
- Ну да, - усмехнулся тонкими губами нежнолицый, похожий на прекрасного эльфа мальчишка, - не рыцарь в сияющих доспехах и ни принцесса, которым тут самое место. – Он бросил взгляд на захламленный пол, на ободранные стены и хмыкнул: - Но когда очередной бард придет к тебе за Красотой, ты же не пошлешь его в эту глушь, а просто отдашь то, что так ему нужно. И не потребуешь заплатить сияющей монетой за сияющую Красоту!
Амриза покосилась на него, но выговаривать не стала. Подумать только, на четыре года младше нее, а проявляет такую расчетливость! Когда ей было пятнадцать, она больше думала о Красоте чем, о монетах.
- Из тебя вышел бы гораздо лучший хайгарт, чем из меня, - заметила девушка почти ревниво.
Мальчишка не упустил возможность поддразнить подругу:
- Ты же терпеть не можешь это слово, которым нас называют все кому не лень!
Амриза пожала плечами.
- Не люблю. Но что делать, если это правда? Я - хайгарта, «похищающая лучшее», эдакая получародейка, с нюхом старой лисы, удачливостью заправского вора и парой врожденных способностей, от которых любому другому человеку не было бы никакой пользы. - Она махнула ладонью перед лицом, отгоняя назойливого комара, и закончила: - Охота за Красотой не даст ни почтения, ни богатства, зато мне будет, что рассказать моим детям и внукам.
- Риза, ты слишком молода, чтобы задумываться над такими вещами. Пройдет время и слово «хайгарта» будет звучать как почетный титул… а Великая Госпожа Смерть, в конце концов, забирает и короля и «похитителя лучшего», – с видом мрачного прорицания закончил мальчишка.
- А не слишком ли ты юн, чтобы думать об этом? – усмехнулась девушка.
Файну состроил уморительную мину, смешав на лице детскую обиду и взрослое негодование.
- У-у, придира!.. Не просто так тебя назвали Амризой – «Маленькой колючей ёлочкой».
Старая шутка заставила девушку улыбнуться.
- Спасибо, - безмятежно ответила она, - я тебя тоже люблю, но пора и делом заняться. Рассвет ждать не будет.
Факел и «вечную свечу», купленную в алхимической лавке, погасили – встававшее солнце давало самый лучший свет. Риза положила руку на плечо Файну, он же перехватил ее руку у локтя, оба обернулись лицом к вспыхнувшему от лучей рассвета витражу и затаили дыхание. Бледные лучи, проходя через стекло, становились ярче, и, казалось, даже теплее. Красота играла, пела, искрилась, Красота рассыпала драгоценные искры, те, что с легкостью зажигают сердца, и можно было собирать их горстями, как лесную ягоду землянику. Для этого они и пришли сюда. «Похитители лучшего», как пчелы - нектар с цветка, собирали Красоту, то чудесное, почти волшебное «нечто», чем привлекают истинная красота и гармония.
Амриза мысленно потянулась к невидимой «паутинке», которую ощущала легкой ритмичной дрожью в центре груди, словно там билось второе сердце - и медленно осторожно развернула ловчую сеть для Красоты. Ощущение было приятное - точно легкое пушистое одеяло накрыло Амризу. Файну ощущал все иначе - его сеть-«паутинка» разворачивалась с прохладным дуновением, похожим на утренний ветерок, насквозь продувавший грудь. Невидимая сеть и способность разворачивать и прятать ее были не заклинанием и не волшебством, а естественным врожденным даром, который и делал некоторых людей «похитителями лучшего».
Первая капля Красоты, разлитой в воздухе, осела на нити, и сеть провисла под ее тяжестью. Риза покрепче сжала плечо Файну, а он ее руку - только так и можно было устоять на ногах. Остальные капли были легки как пушинка, и от этой из легкости начинала кружиться голова, и хотелось взлететь. Искрящиеся капли Красоты источали легкое тепло и янтарный свет; он придавал всему в глазах Амризы золотистый отблеск, словно она смотрела через кусочек оранжевого стекла. Ловчая сеть по-прежнему оставалась невидимой, но собиравшуюся каплями Красоту можно было увидеть.
Все кончилось быстро – когда последняя из капель осела на ловчей сети, Красота погрузилась в сон, и янтарный отблеск мира иссяк. Сеть-«паутинка» тотчас сложилась, стянулась в тугой комок где-то очень близко к сердцу и почти перестала ощущаться.
- С ума сойти! – прошептал Файну, открывая глаза, золотые от внутреннего света.
Амриза, которая никогда глаз не закрывала, и удивлялась, зачем это делает Файну, похлопала его по щеке.
- Эй-эй, не увлекайся. Красота принадлежит всем, а не только тебе.
Глаза мальчишки снова стали голубовато-серыми.
- Пора поискать что-то посущественнее блестящих впечатлений, - согласился он. - Как насчет блестящих вещей?
- Как обычно. Ты налево, я – направо.
- Не согласен. Ты – налево, а я – направо. И там и там что-то есть, но мне больше нравится правый коридор.
- Как хочешь, Фай, - согласилась Амриза и шагнула в левый.
Это был большой замок. Точнее, когда-то это был большой замок. Теперь он представлял собой молодящиеся за счет укрывающей его зелени развалины, которыми никто не интересовался. Крыша у замка уцелела лишь местами, но стены еще стояли. Первым делом Амриза еще на подступах к замку проверила, нет ли в нем людей - развернула ловчую сеть и, посмотрела сквозь нее на замок. Очертания замка расплывались, размазывались, словно она смотрела сквозь воду, но то на что она глядела, начинало отблескивать: янтарем или золотом, или ярким белым светом сияли сокровища, жизнь – алыми точками или пятнами, и даже воздух светился – то нежно-сиреневым то голубым. Игра «отблесков» превращала мир в волшебный калейдоскоп, в цветовую загадку, которую можно разгадать, если знаешь ключ... Ничего крупнее мышей в замке не оказалось, а вот сокровища нашлись.
Разгадывать «отблески» было тяжелой работой; от яркости цветов у Амризы начинала кружиться голова, а глаза слезились, но Файну справлялся с этим не удивление легко. Ему хватало минуты, чтобы увидеть, понять и запомнить все интересное.
Файну был не только хорошим помощником для хайгарты, но и хорошим спутником. Несколько лет назад оставшийся без родителей после поветрия Желтой Смерти, он рад был уйти из родного города с «похитительницей лучшего», открывшей, что он обладает способностью «ловить Красоту». Со стороны они могли бы показаться одного возраста, особенно когда Файну надевал на лицо маску сосредоточенной серьезности; оба были светловолосы и имели спокойный характер, но только Амризе досталось неприметная внешность, а Файну был изящно красив. Девушка звала его братиком, а он ее - сестрой.
Пообещав себе найти сокровища быстрее него, Амриза принялась за дело. Развернутая сеть заставила мир сиять янтарем близких сокровищ; девушка пошла вперед, осторожно ступая по мозаичному полу, то разворачивая, то пряча «паутинку», чтобы уточнить направление. Спящая Красота ничуть не мешала, хоть, правда, и не помогала ей. Многих коридоров свет не достигал, и Ризе снова пришлось зажечь «вечную свечу», сделанную из какого-то очень твердого и очень тяжелого материала, не похожего на воск. Свеча горела ровно и бездымно и почти не убывала; можно было сделать ее свет ярче или слабее, стоило лишь встряхнуть тонкий карандашик свечи... Амриза искала место, где янтарный «отблеск» мира поглотит все остальные, и нашла комнату.
Комната была странной - стены ее украшали искусно вырезанные из голубоватого мрамора маски: старик, недовольно и недобро скрививший рот, девушка, словно в ожидании чуда, мальчишка, вечно произносящий удивленное «О!»... Полюбовавшись масками и глянув сквозь сеть в последний раз, Амриза свернула «паутинку» и подошла к маске узколобого тонкогубого мужчины. За ней прятались сокровища. Маска не снималась; механизм, если он тут был, заржавел и не работал. Девушка с большим сожалением подобрала с пола обломок мрамора и ударила по маске. Она не хотела ломать ее, к счастью это и не понадобилось - от удара маска отъехала в сторону, открывая тайник. В тайнике лежал мешочек с приятно округленными боками. Девушка вынула находку из укрытия, и торопливо дернув завязки, не рассчитала силы – горловина мешочка раскрылась, и крупные жемчужины рассыпались по мозаичному полу.
Амриза выругалась на птичьем языке ани, больше всего подходящем для ругательств из-за резких высоких звуков и принялась поспешно подбирать сокровище. Собрав всё до единой жемчужины в собственный кожаный мешочек, она ринулась назад почти бегом.
И не успела, еще издалека углядев, что Файну ждет ее на том месте, где они расстались. Его глаза сверкали, а руки сжимали что-то замотанное в плащ. Длинную, чуть изогнутую штуковину...
- Что у тебя там? – не выдержала Амриза, покачав перед носом паренька туго набитым мешочком и не достигнув никакого эффекта.
Файну не обратил на ее находку никого внимания. Одной рукой придерживая свое сокровище, он развернул его. Складки плаща скрывали дугу желтоватой кости, украшенную потрясающими до совершенства узорами – переплетенными друг с другом лианами с острыми хищными листьями.
- Лук, - немного запоздало поняла Амриза. - Вечность, какой большой!
- И вовсе нет, - возразил Файну, - и не спорь, ты же не разбираешься!
- Вот еще. Но за эту штуку, пожалуй, можно получить нимало, если продать ее.
Файну заметно спал с лица.
- Продать? Странные мысли приходят в твою голову, сестренка. Посмотри на его «отблеск»! Ни ты, ни я никогда не видели ничего подобного!
Немного встревоженная его горячностью, она глянула на лук сквозь паутинку. И лук ответил, да так, что Амризу шатнуло от буйства красок ударивших по глазам и разуму, ослепивших ее и словно обжегших. Файну ошибался – она уже видела нечто подобное и знала, что означает такой фейерверк: в луке была какая-то магия, а магия вещь опасная.
- Будь осторожен, если собираешься таскать это с собой, - сказала Амриза, пережидая боль в висках и шум в голове - последствия цветового удара.
- Не волнуйся, - улыбнулся Фай с явным облегчением, - ты многому научила меня за эти три года, и я не наделаю глупостей.
Три года… немалый срок для человека, которому пятнадцать лет и ничуть не меньший для того, кому уже почти двадцать. Сколько лет Амриза бродила по дорогам, извилистым дорогам хайгарты? Она не знала этого, так же, как не знала, есть ли у нее родители и где они сейчас.
Назад шли довольно бодро – надо было успеть до темноты в ближайший город, а они и так подзадержались в замке. Амриза была довольна своей находкой и с тревогой поглядывала на ставшего тихим и задумчивым спутника. Места были пустынные, но нападения разбойников они не опасались – «дорожные братья» по неведомой причине уважали «похитителей лучшего» и обычно не трогали их. Впрочем, однажды им случилось встретить разбойников, которым было наплевать, кого грабить. Оказавшись перед лицом угрозы, Файну и Амриза просто вытряхнули на грабителей Красоту из своих сетей. Такое и привычного, готового к этому человека ошеломляет, а на разбойников подействовало как крепкий удар по голове; четыре негодяя просто упали на травку там же, где стояли - с совершенно счастливыми лицами и слезами радости на глазах. На ближайший час они перестали угрожать кому бы то ни было, и девушка и ее спутник смогли спокойно уйти...
...Город встретил их огнями, зажженными ввечеру, а первый же постоялый двор распахнутыми дверями, над которыми покачивалась внушительных размеров вывеска, изображавшая синего цвета свинью на подносе. «Синий хряк» – так назывался этот приют для странников. Хозяин взял с них недорого и предоставил хорошую комнату, за которую стоило заплатить и побольше. Ближе к полуночи, обсудив планы на завтра, Риза и Файну пожелали друг другу легких снов и улеглись спать.
На следующее утро они посетили половину ювелиров города, прежде чем наткнулись на человека, который предложил достойную цену за жемчуг. Сбыв его с рук и получив за все горку любимого ею серебра, девушка собралась, было, вернутся в гостиницу, но Файну дернул ее за рукав.
- Постой. Я подумал - глупо носить лук завернутым в плаще. Надо купить к нему хороший чехол.
- Придется искать кожевенную лавку… или оружейную, не знаю, что лучше. Может, обойдешься? Город огромный, мы кучу времени потратим, даже если первый же прохожий направит нас на верный путь. Я хайгарта, а не следопыт...
- Могу я помочь вам, господин и госпожа? – произнес красивый, низкого тембра голос и незнакомый мужчина лет сорока, шагнул к ним с края тротуара. Лицо его было приятным и простым, одежда – добротной, хотя и не новой.
- Меня зовут Ниорх, я случайно слышал ваш разговор и могу указать вам верное направление.
Амриза осмотрела его с ног до головы прежде, чем ответить:
- Возможно. - И тут же и невежливо перешла на птичий язык ани, на котором хорошо было не только ругаться, но и делиться со спутником соображениями в присутствии посторонних, - твое мнение?
- Ему что-то от нас нужно, - ответил Файну на том же языке, - по-моему сразу отказываться от помощи не стоит.
Девушка кивнула, согласная с этим. Сама по себе готовность помочь не внушала ей подозрений, но вот так неожиданно и главное – вовремя…
- Мне нужен чехол для лука, - сказал Файну, получив одобрение подруги, - лучший.
Ниорх на миг задумался, сведя брови.
- Вообще-то я нездешний, но…
- Нездешний? – возмущенно перебил Файну, - и собрался показывать дорогу нам, таким же нездешним? Нужен ли нам такой проводник, сестренка?
Но девушка покачала головой.
- Не суетись, братик. Ты же слышал, что он сказал «но».
- Но я знаю, кто обеспечит вас необходимым, - наконец-то закончил фразу Ниорх, - идемте. Мастер Густо обитает неподалеку.
По извилистым и узким, по широким и прямым улицам они добрались до каменного строения с широко открытыми воротами. Слуга провел их внутрь под сень высокой крыши на столбах; здесь на полках стойках и крюках лежали или висели всевозможные поделки из кожи.
Мастер Густо, кряжистый, невероятно красивый старик с острыми глазами, широкими плечами и едва наметившейся сединой в черных как смоль волосах, с улыбкой предложил пришельцам посмотреть его товар. Когда Файну объяснил ему, чего хочет, мастер слегка нахмурился.
- Чехлы к таким вещам лучше всего подбирать с примеркой. Не зная размеров…
- Я помню размер, - сказал мальчишка – и смогу выбрать точно. Только мне нужен самый лучший чехол.
Мастер Густо погладил окладистую бороду.
- Тогда пройдем вот сюда. Тут выставлены самые добротные и самые дорогие мои изделия… но думаю, цена – последнее, что вас волнует, как и должно быть, когда человек хороший хозяин своим вещам.
Он начал снимать со стеллажей всевозможные изделия, и показывать их поближе, давая ощутить упругость пропитанной особыми маслами кожи, и ни с чем не сравнимый ее запах. Файну остановил свой выбор на простом, но качественном чехле для лука, спросил у мастера цену, и, не моргнув глазом, отдал большую часть их общего серебра. Амриза слегка нахмурилась, но решила оставить все эмоции на потом, когда они вернутся на постоялый двор и останутся одни.
Однако по дороге что-то словно подтолкнуло ее, и она заговорила, забыв о присутствии третьего – навязчивого проводника Ниорха, который, получив свое «спасибо», шел с ними.
- Мне нравится твое умение выбирать лучшее, братик, однако ты оставил нас без средств и без возможности немного отдохнуть, прежде чем приняться за поиск новых.
Мальчишка беспечно пожал плечами.
- С тобой и не такое бывало. Помнишь ту рубиновую брошь? Ты прикипела к ней настолько, что, не отступаясь, выложила все наши деньги.
Амриза слегка покраснела.
- Да, но потом-то я продала ее… и даже чуть дороже, чем купила. Она показалась мне знакомой, может быть, я видела такую во сне, а может быть в детстве. Ты знаешь, что от таких вещей нельзя отказываться. А ты свою находку продавать не собираешься.
- Конечно, нет. Стоило ли тогда проявлять о ней такую заботу? Не грусти, сестренка, тут наверняка есть еще один «замок с привидениями». В конце концов, мы можем продать нашу Красоту.
- Никогда! – возмущенно воскликнула Амриза, - лучше я буду босой и голодной, чем… чем совершу такое!
Довольный тем эффектом, который произвели его слова, Файну примирительно вскинул руку, не занятую ношей:
- Я же просто пошутил!
До самого дома они либо молчали, либо болтали о пустяках. Ниорх не отставал, но в их разговоры не встревал и только у дверей гостиницы нарушил свое молчание:
- Я могу вам предложить нечто большее. Вы ищете Красоту, а там, куда я иду, есть Красота и не только она.
Это второе замечание заинтересовало Файну.
- Сокровища?
- Может быть. Это… замок, там может быть все что угодно.
- Он далеко?
- Да, к сожалению. Несколько дней пути, если верхом. Но, кажется, вы предпочитаете пешие прогулки. - Немного виноватый вид Ниорха усыпил подозрения Амризы. – Я не хочу навязываться, госпожа, но поверьте, он стоит того, чтобы вы на него взглянули.
- Лошади нам только мешали бы, - заметила девушка, словно не услышав последних слов Ниорха, - к тому же они недешевы.
- Эй-эй, сестренка, не говори так, а то он решит, что мы бедные, - вмешался возмущенный Файну. - Красота и бедность несовместимы, господин Ниорх. – И тут же перешел на язык ани: - Мы примем его предложение, сестренка? Скажи «да», а отказаться будет нашим правом. Как пить дать, по пути попадется пара интересных мест, где мы сможем его покинуть.
Амриза кивнула и обратилась к Ниорху:
- Мы согласны. Но сами понимаете, это соглашение ничем нас не связывает.
- Понимаю, - кивнул Ниорх, - и согласен с этим. Когда вы будете готовы, буду готов и я.
Они отправились на следующий день с утра, когда запаслись всем необходимым. Много ли нужно троим странникам, привыкшим к скверному характеру дорог и погоды? Ниорх, так же как и хайгарта и ее спутник, не отягощал себя ничем лишним – легкая сума, добротная одежда и удобная обувь, вот и все. Пока осень была теплой, можно было позволить себе быть беспечными.
Три дня пути прошли безо всяких приключений. На четвертый они встретили барда, бродячего песнопевца. Он приветствовал хайгарту, которую узнал по гильдейскому знаку - серебряной загогулине с перламутром, которую девушка носила в качестве серьги, и показал странникам дорогу к пустующему охотничьему домику, где они могли переночевать. Амриза терпеть не могла спать под открытым небом даже в теплые ночи лета. К счастью, всегда и везде находились люди, готовые приютить странников на ночь, а в местах, где люди не селились, им нечего было делать. И всегда - и очень быстро - находился тот, кому можно и нужно было отдать похищенную Красоту. Прекрасное, за которым охотились Амриза и Файну, обязательно должно было стать еще чьим-то достоянием. Именно для этого, а вовсе не ради поиска сокровищ, они и колесили по свету. Собранный ими «нектар» Красоты мог быть отдан любому, кто нуждался в ней. Нередко это были целители – Красота способна была исцелять и тела и души.
Файну отдавал Красоту первым - она была желанным даром для творцов, а для «похитителя лучшего» - ношей. Чем дольше хайгарт хранил в себе Красоту, тем тяжелее она становилась. Амриза была старше и привычнее, она могла выдержать ее без вреда для себя гораздо дольше.
Бард ожидал, грея руки у разожженного очага.
- Красоты всегда не хватает, - заметил он, выдавая свое нетерпение, не бывшее впрочем, ни оскорбительным, ни удивительным.
- Красота – хрупкий цветок в руках человека, – сказал Ниорх, - яркий свет, на который летят мотыльки. Тот, кто ищет ее, мечтает только о ней, а тот, кто нашел – не знает, что с ней делать.
- Как ты говоришь! – бард достал из поясного кармашка пачку бумаги, палочку для письма и дорожную чернильницу, - я должен записать твои слова. Не был ли ты бардом, уважаемый?
Ниорх засмеялся.
- Если бы я был бардом, дороги, конечно, отрастили бы себе ноги, чтобы бегать быстрее звука и не слышать моих песен. Ты угодил пальцем в небо, друг.
Но бард был очень доволен, он «подхватил на перо» и эти его слова и, отложив писчие принадлежности, с ожиданием посмотрел сначала на Ризу потом на Файну.
Мальчишка подсел к нему, поерзал на постеленном на лавку плаще, устраиваясь поудобнее, и протянул барду открытые ладони. Тот положил на ладони мальчишки свои; Файну закрыл глаза.
Амриза достала из сумки флакон с желтовато-серым порошком и открыла его, приготовив для Файну, который сейчас разворачивал свою сеть-«паутинку» над бардом; капельки Красоты мгновенно пробуждались и соскальзывали с нитей, когда рядом оказывался тот, кто нуждался в Красоте...
Бард восторженно вздохнул, принимая их. Амриза знала - по рассказам некоторых людей, одаренных ею Красотой - что он сейчас чувствует радость и необычайный прилив вдохновения. Тот, кто принимал Красоту, получал в дар кусочек чуда и радости. Тот, кто отдавал, ощущал опустошение и потерю. Это была обычная цена «похитителя лучшего»: носить в себе Красоту было нелегко, но отдавать ее – куда тяжелее.
- У-ух, - выдохнул мальчишка, закончив и свернув ловчую сеть. - Не первый же раз, а все никак не привыкну!
- И никогда не привыкнешь, - заметила Амриза, и протянула ему пузырек с порошком, - на, понюхай.
- Может не надо? – с надеждой спросил мальчишка – я неплохо себя чувствую и без «слез полыни».
- Давай-давай, не спорь. Сам знаешь, что бывает, когда отдаешь Красоту на ночь глядя. Бессонница и головная боль тебе обеспечены, а нам еще и завтра идти. Не хватало только удовольствия нести тебя на руках!
Файну нюхнул «слез полыни» и трижды громко чихнул.
- Я что, когда-нибудь жаловался?
- Кажется, нет… И лучше не начинай. Терпеть не могу жаловаться сама и тебе не позволю!
Мальчишка усмехнулся.
- Видите, господин бард? Она из меня веревки вьет, а ведь всего-то на четыре года старше!
Но барду уже было не до него; с глазами полными золотого сияния, он лихорадочно писал строку за строкой на своих листочках.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 30.12.2011, 11:44 | Сообщение # 2 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| Через полтора дня конец дороги предстал перед ними в виде красивого трехэтажного дома на берегу моря. Белокаменный, с чистыми ясными окнами, он удивительно подходил этому месту, полному шума и шепота волн. Только странная пристройка слева – нечто нелепое, похожее на дома, как строят их маленькие дети, портила картину.
- Вот мой дом. Добро пожаловать.
Амриза и Файну остановились.
- Готов признать это замком… но, по-моему, там для нас слишком людно, - игнорируя приглашение Ниорха и самого Ниорха, сказал мальчик. Он успел раньше Амризы глянуть сквозь сеть и узнать, что белокаменный дом весьма густо населен. И он не промедлил обратить внимание Амризы на еще одну вещь:
- И я не вижу здесь других замков.
- Я все объясню вам и покажу обещанный замок, если вы согласитесь хотя бы до вечера побыть моими гостями, - спокойно ответил Ниорх.
Амриза задумалась. Во всем этом было что-то тревожное.
- Вам никто не говорил, что невежливо так настойчиво приглашать в гости? - спросила она, надеясь, что Ниорх либо рассердится и перестанет настаивать, либо захочет объясниться. - В любом случае я не работаю по заказу.
- Понимаю, - проводник и хозяин белокаменного дома едва заметно улыбнулся - очень серьезной улыбкой человека, который вынужден вернуться к трудному делу после недолгого отдыха, - ты решила, что я хочу нанять вас на поиски сокровищ. Нет, хайгарта, я клянусь солнцем, жизнью и Той, Что Приходит За Всеми, мне не нужны никакие сокровища. Я отдам в твои руки тайну… и в руки тайны отдам тебя. Это будет нелегко, и, может быть, даже больно… можешь уйти, если хочешь, пока не вошла в мой дом, но тогда уже будет слишком поздно, потому что там – не тайна, но цепь, что прикует тебя к ней. Пока свободна – делай то, что милее тебе.
Амриза усмехнулась.
- Напугать меня легко, господин Ниорх. Но так же легко поймать на крючок притягательной сладкой тайны. Хорошо, мы пойдем с вами, но не потому, что решили поддаться вам, а потому что мне кажется, у вас не очень-то есть выбор. В этом мало вашей воли, и это интригует меня.
Файну посмотрел на спутницу, точно собираясь возразить, но вместо этого кивнул и встал поближе к подруге, словно вот прямо сейчас ей грозила нешуточная опасность, и он, во что бы то ни стало, должен был защитить Амризу.
Встретили их приветливо – ворота распахнулись настежь, и расторопные слуги и служанки увлекли Файну в одну сторону, а Амризу - в другую – принять ванну с дороги и облачиться в чистое.
Амриза собиралась переодеться в свое запасное платье, но, увидав предложенный ей наряд, передумала. Простое белое с голубым платье было красивым и удобным, достаточно длинное, чтобы соблюсти приличия, но и не волочащееся по полу. Проворная служанка ухитрилась уложить ее выгоревшие под солнцем волосы в высокую башню, увитую цепочкой с листиками и цветами. Увидав себя в зеркале, девушка обомлела, потом, резко тряхнув головой, попросила служанку убрать это безобразие. Служанка надула губы, но послушалась. Через час всей этой возни девушку проводили в маленькую гостиную. Столик из розового дерева поблескивал серебряным прибором – ужин на троих остывал в одиночестве. Впрочем, нет, Ниорх уже был здесь. Он стоял спиной к двери и глядел в окно. Тонкие, почти невесомые занавески колыхались за его спиной как крылья.
- Посмотри, - предложил он, не оборачиваясь, но как-то узнав, кто вошел, - вот он, тот замок, что я предлагаю тебе.
- И которому предлагаете меня, - добавила Амриза.
Она неспешно подошла к окну, на ходу поправляя сместившийся головной обруч, и застыла в шаге от открывшейся перед ней картины. Ниорх чуть подвинулся, но отходить не стал.
- Боги и Бездна! – прошептала девушка, - но это же… это же море. Как он может…. На чем он держится?
- Ни на чем, уважаемая хайгарта. Ему не нужна опора.
Девушка хотела ответить, но дыхание перехватило, и она промолчала.
В самом деле, слова были бессильны и пусты перед этим. За окном до самого горизонта плескалось дивное, бесконечное море, над которым невесомо парил в пламени заката сияющий замок. Он мог бы показаться облаком, опустившимся к самой воде, если бы не балконы и башенки, мостки и галереи, колоннады, лестницы и переходы, точно вылепленные из света... Алые, сиреневые, лиловые сполохи вспыхивали в глубине его стен и гасли. Замок казался огромным сердцем, живым, трепещущим и чутким. Небо над ним алело, волны тянулись – и не могли дотянуться к подножью этого чуда или могли, но не смели коснуться его, и мерно покачивали отражение замка – все, чем они сумели завладеть. И море, и закат не могли сравниться с этим. И ничто не могло.
- Если это реальность пусть меня до отвала накормят персиками и бросят на съедение персиковой кошке! – поделился мыслями невесть откуда взявшийся Файну.
- Ты и прав и не прав… а что такое персиковая кошка?
Мальчишка заулыбался.
- Уж-жасная тварь. Страшно любит персики, и на запах их может прийти из какой угодно дали. Только вот плавать не умеет и боится воды, а больше ничего. Но вы хотели рассказать о замке. Что он такое?
- Алая Печаль. Так его называют.
- Я слышала о нем в городе, – Амриза, поглощенная созерцанием, не заметила, как изменился ее голос. – И люди не устраивают сюда паломничества, чтобы поглядеть на эту красоту?
- Нет, госпожа, - отозвался Ниорх, - Алая Печаль существует больше ста лет, и давно не рождает желания взглянуть на нее, а только сказки и сплетни. Люди привыкли. К тому же замок виден лишь на закате и ночью.
- Все равно странно. Это… это же чудо. Нигде на свете нет такой красоты…
Слова были сказаны, и сразу же пришло странное чувство: что-то не так. Красота замка была совершенной и мучительной. Глаз не мог оторваться от созерцания, разум тонул в восхищении, но сердцу, способному видеть больше, становилось больно от этой красоты. И ловчая сеть не тянулась к ней, хотя сейчас она должна была биться и трепетать от желания уловить Красоту. Неопознанное скребущее чувство, сжимавшее горло, давившее на грудь, отвращало Амризу от мысли попытаться развернуть сеть против ее воли. Файну кисло сморщился и потрогал щеку, как будто у него вдруг заболели зубы.
- Чего-то не хватает, - на долю секунды опередив Ризу, сказал он.
- Да, не хватает. Чего-то важного и это рвет мне сердце, - Риза, наконец, отвернулась от окна, почти против своей воли, и все же – согласно ей.
- Взглянув на эту красоту, люди навсегда теряют интерес к жизни, - сказал Ниорх. - Одни погибают от тоски, другие бросаются в море, третьи сходят с ума. По счастью это действует не на всех и все-таки их много слишком много, тех, кто хоть раз увидев замок, не может жить без него. Мне не было и года, когда мои родители были отравлены красотой Алой Печали и погибли из-за нее.
Дверь маленькой гостиной отворилась, и вошел старый седой человек в длиннополой мантии неопределенно-темного цвета. Лицо его было сморщенным, как печеное яблоко, а глаза – ясными, совершенно не подходящими ни к его облику, ни к каркающему голосу, который раздался мгновение спустя:
- Это они? - Старик глянул на Амризу, потом на Файну и поднял глаза ни Ниорха.
«Старый ворон» – мысленно назвала его девушка.
- Да, Высокий. Девушка-хайгарта и ее помощник.
- Хорошо, - Высокий (несомненно – Высокий Маг) подошел на шаг ближе к Амризе и усмехнулся краешком губ, – Старый Ворон… неплохо для первого раза - угадать мое второе имя. Можешь так и называть меня.
Девушка покраснела.
- Скажи, знаешь ли ты, как слушать, не слыша и смотреть, не видя?
Амриза растерялась.
- Не знаю. Обычно ведь нужно совсем другое – слышать, не слушая и видеть, не глядя.
Старик кивнул и посмотрел на Ниорха – сверху вниз, и неведомо как это получалось при его невеликом росте.
- Что ж, если она признаёт это, я смогу научить ее. Сам знаешь, каково учить тех, кто решил, что знает все.
Ниорх почтительно склонил голову. Амриза мельком отметила это почтение и снова повернулась к окну. Алая Печаль, мучительно прекрасная, неудержимо влекла взгляд. Душа тянулась к красоте Алой Печали, а коснуться ее не могла...
Чьи-то тяжелые руки легли ей на плечи. Другие – руки старика – защелкнули на ее запястьях по браслету, широкому обручу сиреневого металла. Первое их прикосновение обожгло холодом; через мгновение девушка уже не чувствовала браслетов.
- Это миренит, - сказал Старый Ворон, - ты, конечно, будешь возмущаться и спорить, но миренитовые браслеты - единственный способ удержать тебя от безумства. Ни у кого из нас нет времени и желания постоянно следить за тобой. Я не знаю, сколько часов или дней понадобится, чтобы видение опьянило тебя… оно опьяняет даже меня.
Он поднял руку, на которой блестело миренитовое запястье.
- Видишь, я ношу тоже, как и Ниорх. И ради собственного блага. Я Маг, ты хайгарта, мы можем понять друг друга.
Пока он говорил, удивление и возмущение в душе Амризы медленно переплавлялись во что-то другое, не столь жгучее. Металл называемый миренит или стужник, таил в себе смертоносный холод и убивал одним прикосновением, насквозь промораживая живое и неживое. Но он же излечивал болезни легких и сердца, заживлял раны. Для этого нужно было, чтобы рядом с маленьким кусочком металла находился большой, а лучше целое месторождение: оно перетягивало на себя холод, оставив маленькому кусочку миренита лишь целебные свойства. Миренит был редок и страшно дорог, но использовать его можно только рядом с месторождением. Должно быть, поблизости отсюда была миренитовая жила, от которой Амриза теперь не могла далеко удаляться.
Девушка вздохнула.
- Понимаю. Мне вовсе не хочется остаться без рук, правда жаль, что иначе никак нельзя, - она вдруг заметила, что на Файну никто не надел браслетов, и с тревогой взглянула на Мага.
- Ему ничего не грозит, - улыбнулся Ниорх. - Это можно было понять по первым словам твоего друга, когда он увидел замок.
- Ага, - мальчишка неожиданно подмигнул Ниорху, - а Ризка, конечно, схватилась за голову, подпрыгнула до потолка, и пропела «какая-красота-какой-ужас»?
- Почти угадал, - кивнул Ниорх.
- Ну ладно, - вздохнула Амриза, - теперь я не сойду с ума и не брошусь в море. Но зачем же я вам нужна?
- Чтобы разгадать загадку Алой Печали. Что она есть и для чего она, - ответил Старый Ворон, - я пытался сделать это с помощью магии, но магия ничем не помогла мне.
- Но почему я?
- Потому что красота замка – сеть для наших душ, а дело хайгарты – ловить Красоту. Потому что мы беззащитны перед этим, а ты вооружена против этого, – Ниорх кивнул на видение за окном. - Но по одному твоему слову я сниму с твоих рук браслеты, и ты уйдешь, куда пожелаешь.
Девушка сомкнула руки, звякнув миренитовыми браслетами, и отошла от окна.
- «Не тайна, но цепь, что прикует тебя к ней»… Это больше чем правда, господин Ниорх. И цепь тайны слишком прочна, чтобы так сразу разорвать ее. Понимая это, я понимаю так же, что браслеты, в самом деле, нужны. Но почему вы не рассказали обо всем еще в городе?
- А ты бы поверила, скажи я все сразу?
- Конечно, - быстро ответила девушка и так же быстро поняла, что поторопилась. – Не знаю. Наверное, нет.
- Здесь живет человек, который побывал внутри Алой Печали, - сказал Старый Ворон, - мы не знаем, как, но надеемся, что тебе это удастся тоже. Вот только тот человек вернулся безумным. Даже имя свое он потерял и больше не отзывается на него, а мы зовем его Лукавый Шут. Потом вы сможете поговорить с ним, если захотите.
- И вы собираетесь послать Ризку туда, откуда возвращаются сумасшедшими? – возмущенно воскликнул Файну, - не соглашайся, сестренка!
- Слишком поздно, братик. Я уже пообещала себе, что попробую помочь им.
- Ну, вот, я так и знал, - он покосился в сторону окна. – И что ты в нем нашла?
- Он прекрасен.
- Прекрасен? - с ревнивой обидой повторил Файну. – Можно подумать мы не видели ничего лучше этого! Тоже мне, несусветное диво…
- О красоте нельзя сказать, как о чем-то обычном, Фай - лучше, хуже… Она - как ладонь, что поднимает к солнцу твою душу.
Мальчишка уже всем своим видом выражал недовольство.
- Ну что с тобой делать?..
- Ничего, - улыбнулась Амриза, легкая перепалка вернула ей бодрое расположение духа, и окончательно избавила от чар замка, - я же «маленькая колючая ёлочка».
Старый Ворон тут же оставил их. Ниорх предложил гостям сесть за стол. Добравшись до содержимого тарелок, Амриза поняла, насколько же она голодна. Понадобилось полчаса, чтобы она насытилась, а Файну и того оказалось мало. Ниорх был сдержан, не проявляя особого аппетита, и ни о чем не расспрашивал гостей.
На следующий день Амриза заинтересовалась домом, так не похожим на чудо, проявлявшееся каждый вечер за его окнами, и попросила Ниорха показать ей все. Ниорх охотно согласился.
Начав с верхнего этажа, они спускались все ниже и ниже, заходя в комнаты и залы. В доме были и картины и статуи, были и витражи. Самыми красивыми девушке показались лестницы из пестрого мрамора, причудливо изгибавшиеся, с потрясающими резными перилами. Идти по ним было легко и приятно, от каменных ступеней исходило ощущение доброты. Несмотря на то, что в доме жило не много людей, здесь не ощущалось запустения или заброшенности.
Файну таскался за ними и откровенно скучал. Картинами, витражами и лестницами он совершенно не интересовался. Когда экскурсия закончилась, Амриза спросила хозяина о той нелепой постройке, что, примыкая к дому, портила вид.
Ниорх объяснил существование этого странного полудома-полусарая:
- Там живет человек, который вернулся из Алой Печали, Лукавый Шут...
- Да уж, - проскрипел раздраженный голос, - я там живу. Ведь где-то мне надо жить, не так ли?
Амриза, Файну и Ниорх обернулись. В нише прятался невысокий человечек в причудливой одежде с глазами огромными, как две луны на бледном лице-небе. Впрочем, когда он выбрался из тесной ниши и разогнул спину, Амриза поняла что не такого уж он и низкого роста. Морщины, старческая прозрачность кожи и лишенные уверенности движения… Лукавому Шуту можно было дать и шестьдесят и восемьдесят лет.
- Это я, Лукавый Шут, шут своего короля, - усмехнулся он, - как поживаете, Ваше Величество?
- Хорошо, мой друг, - с улыбкой ответил Ниорх, - мои гости хотели бы побывать в твоем жилище. Разрешишь ли ты это?
Амриза собиралась возразить - она не хотела тревожить больного человека и не напрашивалась к нему в гости, но она опоздала.
Лукавый Шут поклонился.
- Могу ли я отказать тебе, мой король? Благородная госпожа…
Он протянул Ризе сухую костлявую руку с невероятно длинной ладонью, и девушка приняла ее, как руку галантного кавалера.
- Я провожу вас, моя госпожа.
Амриза, смущенно следуя за проводником, заметила, что Ниорх не пошел с ними. Файну заметил тоже и только пожал плечами. Вряд ли их оставили бы наедине с опасным безумцем.
Шут привел их к дверям странной постройки, которые запирались на несколько висячих замков. Гремя железными ключами, он отпирал их один за другим, и тяжело, со звоном, ронял на землю. За дверью был длинный темный коридор, пройдя по которому они оказались в маленькой комнате.
- Вот мой дом, – сказал Шут, в точности повторив слова Ниорха, и как-то по-особому махнул плоской ладонью.
Это могло быть домом только для того, кто безумен. Покосившийся стол посреди комнаты, крошечные похожие больше на щели ниши, неровные углы, кривоватые стены, и всюду полочки, шкафчики и странные сооружения из дерева, металла и камня, для которых так сразу не подберешь названия. Одно представляло собой нечто среднее между открытым стеллажом и небольшой кроватью, другое походило на кукольный домик с тремя стенами, но без крыши, высотой по пояс взрослому человеку... Полки, стеллажи и шкафчики заполняло множество разнообразных вещей, целых и сломанных, обернутых тканью и бумагой, перевязанных шнурками, покрытых толстым слоем пыли и как будто бы только что положенных на место. Амриза и Файну оглядывались с недоумением и жалостью. Лукавый Шут пытался построить свой быт из вещей, среди которых ему было бы хорошо и уютно. Так поступает любой разумный человек, но Шут был безумен и потому создал вокруг себя жалкое подобие уюта, нечто хрупкое, ущербное. Риза едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Ни она, и никто на свете не мог помочь этому человеку и сам он не мог помочь себе.
Файну нарочито громко откашлялся, прогоняя неуверенность.
- Послушай, ты правда был в Алой Печали? Как ты попал туда… и что там, внутри?
- Там? - повторил Лукавый Шут, - там – свет и свет, и вопросы. Вопросы-чудовища, которые, набрасываются на тебя. Все яркое, стены и потолок. Можно блуждать всю жизнь, но вопросы… они требуют от тебя того, что ты дать не можешь. А потом все заканчивается, потому что ты устаешь и больше не хочешь восхищаться. Слишком яркий огонь приманивает души, но не может согреть. Красота – всегда наполовину зло, наполовину добро. В ней столько же правды, сколько и лжи...
Лукавый Шут сел в плетеное кресло, издавшее похожий на плач скрип, притих и погрустнел.
Риза толкнула Файну локтем:
- Не приставай к нему, ты же видишь... – шепнула она.
Ее шепот привлек внимание вроде бы задремавшего в своем кресле Лукавого Шута. Он посмотрел на своих гостей прищурившись, словно в глаза ему бил яркий свет и произнес неожиданно сильным и красивым голосом и так словно пытался в чем-то убедить их:
- Да, я не был ростком. Я не знаю, как к небу тянуться,
У меня нет корней, и не будет цветка,
И легка моя ноша. Наверное, слишком легка
Раз она заставляет согнуться,
Хоть я не был ростком.
Я не буду зарей. Я жалел бы и света и жара,
Потому что всего не хватает на всех.
Ничего никому не давать – это дар, а не грех,
Правда он, как и прочие, дан мне не даром.
Никогда я не буду зарей.
Я хочу быть свечой - не лететь, забываясь и злясь,
Жить, сжигая других, но не видя, что это жестоко.
Но пока каждый миг мой - повторенье урока,
Научившего жить ничему не учась,
Я не буду, не буду свечой.
Он смотрел на них, словно ждал ответа. А, не дождавшись, отвернулся и спрятал лицо в ладонях замер в нелепой и неудобной позе. Девушка и мальчишка тихо вышли, оставив его наедине с самим собой.
С этого дня для Амризы начались уроки Старого Ворона. Маг рассказывал ей все, что знал об Алой Печали. Прежде, чем впервые возникнуть над морем, замок появлялся то в одном, то в другом месте и нигде не задерживался надолго; его звали Исчезающим Замком и принимали за мираж или видение. Все что Маг смог узнать об этих появлениях и исчезновениях, все слухи и все легенды он пересказывал девушке. Но даже Старый Ворон не знал, как Лукавый Шут попал внутрь замка, а от самого безумца можно было получить лишь один ответ – замок пришел к нему на закате. Маг учил ее «смотреть, не видя», он давал ей упражнения, на сосредоточение, дававшиеся Ризе легче прочего, потому что что-то подобное она и делала, работая с сетью и Красотой, учил представлять себя в центре вращающегося мира, мысленно рисовать картины, и дышать в особенном ритме, помогавшем сосредоточению. Он играл с ней в «верю - не верю», учил трезво оценивать и описывать все, что она видит, отдаляясь от любых чувств. Так же он учил ее вообще не думать, давая разуму отдых.
В этом не было ничего магического и, к сожалению, ничего простого. День за днем Старый Ворон натаскивал ее в своих дисциплинах, и даже когда Риза чувствовала себя полной до краев, уроки продолжались. Она не бунтовала – бунтовал Файну, которого никто на уроки не звал, и который по-прежнему жутко скучал. Временами он упражнялся на берегу, стреляя из своего лука раздобытыми где-то стрелами, иногда приставал к Старому Ворону с просьбой научить его какому-нибудь заклинанию, или просто бродил по дому, ни разу не задержав взгляд на замке за окном. Его волновало только одно – есть ли в Алой Печали сокровища. Попытавшись взглянуть на замок сквозь сеть, он потерпел поражение, как и Амриза, и к тому же заработал чудовищную головную боль на несколько часов. Спас его Старый Ворон, натерший ему виски какой-то мазью, от которой голова у мальчишки перестала болеть.
Лишь однажды Амриза попыталась спорить со своим невольным учителем:
- Вы так и не научите меня чему-то более полезному, чем запирать свой ум на замок? Я же просто трачу время зря!
Старый Ворон, оказавшийся на деле въедливым стариком, стал еще больше похож на птицу, давшую ему имя.
- Лукавому Шуту нет и сорока, - сказал он, - в замок он вошел, будучи крепок и телом и разумом, а вернулся таким, как вы видели его. Не лучше ли потратить время зря, чем повторить его судьбу?
Повисло потрясенное молчание. Файну открыл рот, но так и не нашел слов. Амриза нашла – одно единственное:
- Понимаю.
- Едва ли, - заметил Старый Ворон с оттенком изощренного ехидства в голосе, - потому что до сих пор ты мало что взяла из того, что я пытаюсь дать тебе.
Когда очередной урок закончился, Маг вдруг обратился к Файну:
- Я слышал, ты носишь с собой какой-то особенный лук. Могу я посмотреть на него?
Файну немного подумал и, сходив в свою комнату, вернулся с луком в чехле, который подошел к нему как родной. Отстегнув верхнюю часть чехла, он вытащил на свет свою находку. Старый Ворон осмотрел лук, не прикасаясь к нему, и недовольно пождал губы.
- Не могу сказать, что тебе не повезло, хотя и везением это тоже не назовешь. Предназначение этого лука – убивать чудовищ. Рано или поздно его судьба станет твоей судьбой, и ты не сможешь жить иначе, чем находя и истребляя по всему свету воплощения людского ужаса.
- Тогда это то, что нужно! – довольно кивнул Файну. - Ваш сумасшедший бормотал о каких-то чудовищах в замке, значит, Амризе не помешает моя защита.
Лицо Старого Ворона потемнело еще больше.
- Забудь то, что я сказал тебе, потому что ты никуда не идешь.
- Но как же?.. – воскликнул мальчишка, - почему мне нельзя пойти с Ризой? Она будет искать разгадку тайны, а я – подстреливать монстров!
- Вот поэтому и нельзя, - сказал старый Маг, и стремительно развернувшись, вышел вон.
Каждый раз, когда замок появлялся вновь, прекрасный и трепетный, Амриза замирала у окна. Не смотреть на эту красоту было выше ее сил, и выше – смотреть. Не раз и не два она шла к морю навстречу замку, пока холод миренита на запястьях не останавливал ее. Придя в себя, она возвращалась в дом, и продолжала любоваться замком из окна, пока сердце не начинало болеть, а глаза - слезиться.
Однажды девушка засомневалась в себе.
- Что я могу? Где мне искать корни тайны, которую никто не может разгадать больше ста лет? И смогу ли я вынести ношу тайны, которая тяжелее любых сокровищ?
Эти ее слова услышал Ниорх, и должно быть они напомнили ему о том, что Риза до сих пор не назвала цену своих услуг.
- Мы еще не говорили о награде, - заметил он. - Какую ты предпочтешь? Золото, серебро или что-нибудь волшебное? Я поговорю со Старым Вороном, и если это будет в его силах…
- Что? – Риза нимало удивилась теме разговора, - при чем тут награда? Ни золото, ни серебро не помогут мне понять, что и как я должна сделать. Нет, господин Ниорх, не забивайте себе голову чепухой и дребеденью.
- Когда-нибудь тебе надоест колесить по дорогам в поисках Красоты, и ты захочешь иметь свой дом в этом мире, - возразил Ниорх. - Для этого пригодится и золото, и серебро, и медь.
- Золото, серебро и медь слишком тяжелая штука чтобы носить их с собой, а дома у меня нет. Пока нет, - девушка улыбнулась, - но когда-нибудь обязательно будет. И когда я стану серьезной и усталой, когда у меня появится желание бросить охоту за Красотой - вот тогда я стану набивать карманы безо всякого зазрения совести. А пока - пусть мой кошель будет так же легок, как моя душа.
Девушка думала, что этот день никогда не настанет, но он настал. Ниорх вошел в ее комнату, серьезный и строгий.
- Сегодня вечером, - просто сказал он. - Старый Ворон сказал, что больше ничего не может дать тебе.
Хайгарта кивнула.
Ниорх взял ее за руки, слабо нажал пальцами, и браслеты со щелчком раскрылись.
- Я по-прежнему готов дать тебе любую награду, - сказал он, - даже если Алая Печаль полна невиданных сокровищ.
- Сокровища обычно не стоят того, чтобы о них говорить, - улыбнулась Амриза, поднося поближе к глазам ставшие такими легкими руки. - Лучшая награда для меня не в золоте и серебре, а в дорогах, которыми я иду, и в людях, которых встречаю.
- Понимаю.
- Едва ли, - голосом Старого Ворона в одном из его ехидных состояний ответила Амриза, - но я буду ждать на берегу и, если сумею, войду в замок, есть там сокровища или нет.
Вечер пришел очень быстро. Сборы Амризы были коротки – она переоделась в свое старое походное платье, повесила на пояс флягу с водой, свечу и огниво положила в поясной кармашек – вот и все. Она понимала, что не стоит задерживаться в замке дольше, чем длится ночь - ей совсем не хотелось исчезнуть вместе с ним, если конечно она вообще сможет попасть в замок. Не дожидаясь заката, она отправилась на берег.
Море было прекрасно, завораживающая игра его волн приковала к себе взгляд и душу Ризы. Ниорх и Старый Ворон не навязывали ей своего общества, но конечно неугомонный Файну не мог просто так отпустить свою сестренку. Он пришел на берег и сел с нею рядом.
- Идешь? – спросил он, - если найдешь там сокровища, не забудь прихватить их с собой.
- Вы что, сговорились с Ниорхом? Сокровища, сокровища… мне бы понять, что надо делать…
Только тут она заметила, что Файну принес с собой свой лук с новенькой тетивой и стрелами.
- Ты собрался пострелять?
- Может быть, - пожал плечами мальчишка, - просто хотел отвлечь тебя немного от мыслей о замке.
Он с решительным видом взял одну из стрел, наложил на тетиву и прицелился куда-то в сторону.
- Не надо. Не надо ничего делать и ничего говорить, - попросила Амриза, - давай просто посидим в тишине.
Файну покосился на нее; казалось, он готов был обидеться, но отложил в сторону и обиду, и лук, и стрелы.
…Иногда разговор лучше всего помогает скоротать время, иногда же – молчание. Казалось, прошло лишь несколько минут, но вот уже закатное солнце коснулось краем горизонта, и замок возник над морем, как волшебное видение. Легко поднявшись на ноги, Амриза подошла к кромке прибоя, и задумалась. Как же попасть туда?
- Попробуй позвать его, - посоветовал Файну, - просто позвать, вроде как «я здесь, иди сюда».
- Что он тебе, собачка, чтобы прибегать на зов? – засмеялась девушка, хотя мысль и показалась ей интересной.
Она посмотрела на замок, паривший над морем, и мысленно попросила: «Приходи, я жду тебя».
Все случилось так быстро, что она не успела ни увидеть, ни почувствовать никакого движения; просто алый солнечней диск вдруг стал ярче, а потом оказалось, что это не солнце сияет ей прямо в глаза, а приблизившийся замок, и розовая лестница спускается к ее ногам. Девушка подняла глаза от ярких, светящихся ступеней - вблизи замок был еще прекрасней, и он ждал ее.
Хайгарта шагнула на лестницу.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 30.12.2011, 11:44 | Сообщение # 3 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| Перила лестницы были на ощупь как прохладный шелк, то гладкий, то шершавый. А внутри, за распахнутыми настежь дверями был свет, море розоватого, новорожденного света, такого же удивительного, как только что пришедшая в мир жизнь. И были звуки, эхом-отголоском, словно легкое прикосновение к невидимым струнам, и ароматы – хвои и мяты, и свежескошенной травы.
Войдя, Амриза разом позабыла обо всем, оставленном позади, опьяненная и очарованная дышащей, сияющей красотой. Здесь не было ни факелов, ни светильников, но светился сам воздух и стены играли цветными сполохами, похожими на волны небывалого моря.
Девушка осторожно, точно на хрупкое, ступала на гладкий пол и шла, осматриваясь по сторонам. Потолки замка обманывали взгляд – казалось, до них можно дотянуться рукой, если стать на цыпочки, а в следующее мгновение – что они выше, чем само небо; под ними плыли, едва не сталкиваясь, вихрастые облачка. Стены то светлели, то темнели, на них появлялся узор или рисунок - Риза не успевала рассмотреть, как все исчезало. Она приложила ладонь к стене, а когда отняла ее, увидела на ней темно-розовый отпечаток своей ладони. Легкие яркокрылые бабочки взлетали и опускались на цветы, которые вырастали из пола; нет таких цветов на свете, разве что там, где не живут люди и не летают птицы и даже земляные черви не роют своих ходов... Откуда-то звучало пение птиц, но птиц не было видно, как и ручьев или фонтанов, наполнявших журчанием коридоры.
Это было похоже на мозаику – свет, запахи и звуки, складывавшиеся в единое полотно. Но увидеть его целиком девушка не могла. Взгляд выхватывал отдельные его части и ни на чем не мог задержаться. Восхищение захлестывало ее, накрывало с головой, мешало запоминать увиденное, мешало думать о чем-то еще, кроме окружающей ее красоты. Красота эта опьяняла как вино, но оставляла прогорклый осадок, и чувство, заставлявшее поеживаться. Что-то было не так с этой красотой...
Амриза остановилась, закрыла глаза и медленно проделала очищающее разум упражнение. Это помогло. После того, как она снова двинулась в странствие по замку, глаза ее уже не ловили жадно каждую вспышку цвета на стенах, восхищение поутихло, возвращая Амризе способность размышлять и оценивать то, что она видит. Большие комнаты и маленькие залы были обставлены изысканно-вычурной мебелью, неприветливой и неудобной на вид. От ярких ковров рябило в глазах. Попадались залы с колоннами и залы с зеркалами; в одном из них стояло что-то вроде трона – высокое кресло из хрусталя или стекла, поблескивающее острыми гранями. Один вид его заставил Ризу ощутить холодок.
Она слонялась по замку на манер пушинки, беспорядочно носимой ветром с места на место. Кроме нее тут никого не было, и от этого здешняя красота поблекла в ее глазах еще больше. Красота не может, не должна существовать сама для себя… Заставлявшее Ризу поеживаться чувство становилось все сильнее, и все чаще давала о себе знать усталость. Решив отдохнуть, девушка присела на скамейку, стоявшую в коридоре, но та неожиданно шатнулась, ее ноги-лапы подкосились, и Риза оказалась сидящей на полу. Поднявшись девушка увидела, что скамейка развалилась на несколько кусков, и удивившись, как смогла разломать ее, поднялась и продолжила свой путь.
Впрочем, надолго ее не хватило. Она вошла в первую же попавшуюся комнату - огромный зал с бархатными креслами и зеркалами, осторожно присела на край кресла, вызывающе роскошного, как и все в замке и тут же вскочила. Кресло повело себя еще хуже скамейки - оно осело мягкой пористой кучкой. Девушка наклонилась и потрогала нечто, похожее на губку не держащую прежней формы – вот из чего было сделано то, что казалось темным деревом и бархатной обивкой. Риза прикоснулась к одному из шкафов, и ощутила ту же неприятную податливость. Ничего не поняв и не найдя отдыха, она вышла прочь и больше уже не заходила в комнаты с их странным миром яркого и дорогого убранства, умирающим от одного касания.
Стены в этой части замка, точно составленные из осколков льда, отражали ее как угловатую фигуру похожую на плохо сделанную куклу, нелепо дергавшуюся в руках неумелого кукловода; гладкий, но не скользкий пол, не отражал ничего; разноцветный многоликий свет, перемешанный с такими же многоликими запахами, настораживал. Трезво оценивая окружающее, она видела все меньше красивого, но все эти цветы из пола и облака под потоком продолжали настырно лезть в глаза.
Теперь Амриза почему-то то и дело оказывалась в тупиках, попадала мимо дверей и беспомощно останавливалась перед тем, что минуту назад было или казалось выходом в новый коридор. Ориентиры, видимые глазами, обманывали ее, предлагая взгляду то, чего нет. От этого было мучительно и тревожно.
Частью той неправильности, от которой щемило сердце, было полное отсутствие окон, и девушка могла лишь догадываться о том, что в мире за стенами замка давно уже наступила ночь. Спать не хотелось, только усталость донимала все сильнее, и душа была точно переполненная чаша. Ощущение незримой ноши заставляло Амризу идти все медленнее, все тяжелее и, в конце концов, властно повелело остановиться и сесть на пол, обняв колени руками. Идти дальше значило переступить через себя…
Вот тогда-то на нее и обрушились те самые вопросы-чудовища, о которых говорил Лукавый Шут, бессвязные, настойчивые, в которых она не понимала ни слова, точно кто-то пытался говорить с ней на чужом языке. Казалось, здесь - заповедник вопросов, в котором они вырастают из неведомых семян. Риза пыталась понять и ответить хоть на один, но так и не смогла. И вопросы обрушивались на нее с новой силой, волна их затопила сердце и разум девушки.
Отчаявшись совладать с потоком вопросов, она воспользовалась еще одним упражнением Старого Ворона и закрыла свой разум. Это помогло, но как-то странно. Слова растаяли, будто снежинка в тепле, а вместо них зазвучали глубокие и сильные, почти музыкальные звуки. Словно кто-то родной, но бесконечно далекий звал ее голосом, прекраснее которого могла быть одна только жизнь. Слышать этот «зов» было мучительно и больно; Амриза, не выдержав, решилась прервать сосредоточение, и облегченно вздохнула, не услышав ни одного вопроса и избавившись от наводившего тоску «зова».
Отдохнув немного и попив воды из фляги, она встала и отправилась дальше, продолжая почти сказочное путешествие человека, ищущего «то, не знаю что». Ясно было, что вот так, без цели, она может блуждать вечность и вечность. Риза призадумалась. Больше всего на свете ей хотелось сейчас выглянуть наружу и увидеть небо, усыпанное яркими звездами, перебирающее волнами море, и берег… Может быть, Файну на берегу. Амриза вспомнила о том, как ушла - не оглянувшись, бросив своего братика, и устыдилась. Мальчишка, наверное, так и остался на берегу, ждать ее возвращения.
Приняв решение, она отправилась искать окно. Розовый, зябкий свет, прежде казавшийся Амризе восхитительным, пугал и путал ее, делая таинственными самые простые вещи. Стены в коридоре, которым она шла, были украшены мозаичными узорами из кусочков изумрудного и алого, золотистого и синего цветов… Риза вспомнила витраж в старом замке; воспоминание подействовало на нее как глоток горячего вина после долгого пути сквозь метель. Вот какая она, подлинная красота, скромная и простая, безо всякого изъяна, без ущербности, которая превращает здешнюю красоту в чудовищное уродство...
Пол под ногами слабо колыхнулся, стены задрожали, и девушке показалось, что они падают на нее вместе с волнами неистового тяжелого света. Риза вскрикнула, невольно заслоняясь руками, и услышала откуда-то громкое восклицание на птичьем языке ани. Световая волна обдала ее и схлынула. Подождав немного и убедившись, что стены не собираются падать, она бросилась к повороту коридора, из-за которого долетело птичье ругательство.
Там стоял Файну, торопливо натягивая на свой лук тетиву.
- Вот ты где, сестренка, - сказал он облегченно.
Спрашивать, как он сюда попал, было глупо, и она просто смотрела на него в ожидании.
- Ну, не мог я отпустить тебя одну в такое место! - тут же признал мальчишка. - Не мог видеть, как ты уходишь околдованная этим замком, забывшая хотя бы рукой мне махнуть! С тобой же все что угодно может тут случиться!
Девушка вздохнула; нет, она была рада тому, что больше не одна в замке, только вот Старый Ворон не учил Файну защищать свой разум.
- Послушай… здесь и в самом деле опасно. Нет, я не то хотела сказать. Ты ничего не слышал? Никаких голосов, запахов?..
Мальчишка покачал головой:
- Запахи? Тут вообще ничем не пахнет. И поживиться нечем, даже здешняя мебель как будто сделана из плохо пропеченного хлеба. А голоса - не стану я обращать внимание на такую чепуху и дребедень.
Девушка улыбнулась – похоже, Файну ничего не грозило здесь, и надо было подумать об этом раньше. Пару раз в своих путешествиях ей случалось видеть привидение, а Фай в том же месте не видел ничего, и даже пытался убедить ее, что привидений не существует. Во что он верил – так это в себя и в Амризу.
- За что я люблю и уважаю тебя, братик – ты всегда рядом, когда ты нужен с твоим острым умом и здоровым скептицизмом… Но что теперь с тобой делать? Прогнать – так ведь не уйдешь.
- Не уйду. Хотя тут нет ни сокровищ, ни монстров.
- Похоже, что так. Но тогда - зачем все? Зачем зажигать солнце, если оно не может ничего осветить?
Стены вспыхнули ярче; в глубине одной из них проступили контуры фигур двух людей, которые шли, разговаривая. Движение было медленным и голоса говоривших то и дело опережали движения их губ. Файну и Амриза следили за ними взглядом, а потом пошли следом за медленно, но верно ускользавшими по сияющей стене фигурами, рассказывавшими им историю этого места.
- Я знаю тайну света и тьмы, истины и лжи, воли и неволи, - говорил высокий статный мужчина, глядя с обожанием на девушку, которая шла вместе с ним по замку. - Я сделал для тебя дом – из белой податливой ткани мечты, заставив ее затвердеть не заклинаниями, но волей человека, что готов на все ради своей любви; из чистого небесного сияния, из множества твоих отражений и всего самого прекрасного, что есть на свете. Серебро в нем - серебро чистого сна, а золото – то самое, что родится под радугой; коридоры его наполняет пение птиц и журчание родников, хотя здесь нет ни птиц, ни родников. Красота этого дома будет достойной оправой твоей красоте.
Девушка – прекрасная как солнце, сначала улыбнулась, а потом нахмурилась.
- Признаю, ты угодил мне. Я довольна твоим подарком, но помни - я не терплю рядом с собой уродства. Люди приходят издалека, чтобы посмотреть на меня, и они должны видеть меня в окружении красивых вещей. К тому же я не люблю скуки.
- Замок будет изменяться по твоему желанию, - уверил влюбленный красавицу, - я дал ему душу, сделанную из закатного света, чтобы он мог лучше служить тебе, душу способную понимать твои чувства и выполнять твои желания. Замок сияет как солнце, и только само солнце может погасить его блеск и затмить его красоту, ибо ничто на свете не может сравниться с солнцем, кроме тебя, моя любовь. А еще он способен переноситься с места на место, выбирая самые красивые места на свете. Ты никогда не заскучаешь в таком доме.
Но тут в одной из комнат девушка увидела статую, которая повторяла ее черты.
- Что это? – спросила она, - кто эта жалкая соперница, не способная затмить собой мою красоту?
- Это ты, - в замешательстве ответил чародей, - я создал ее, чтобы любоваться тобой, когда тебя нет рядом.
- Отвратительная уродливая копия! - топнула ногой девушка. - Так вот какой ты видишь меня и хочешь, чтобы другие видели такой же? Нет в мире никого прекраснее меня, и никакая статуя не сможет это передать! Истинная красота, как моя, увековечивает сама себя, ведь жалкими были бы попытки повторить ее!
Он и моргнуть не успел, как красавица выбежала вон, и побежал следом за ней. Опустевшие коридоры замка пульсировали мягким неровным светом...
Сияющие фигуры, перемещавшиеся по стене коридора, привели Амризу и Файну к высокой резной двери и тут исчезли - может быть, потому что была рассказана вся история, которую видели эти стены. Амриза и Файну переглянулись и, отворив незапертую деверь, вошли.
Комната за дверью оказалась небольшой, но зато в ней помимо мебели, бывшей вызывающе роскошной даже в своей простоте, был камин со сложенными в нем дровами. Файну с радостным возгласом кинулся к очагу - зажигать огонь он любил даже больше, чем искать сокровища.
- Надеюсь, эти дрова настоящие и будут гореть, - ворчал он без злости, перекладывая поленья по-своему, вперемешку со щепой и кусочками коры, снятыми с одного из поленьев. Через минуту комната осветилась веселым живым огнем.
Часть комнаты была отделена от остальной тяжелой бархатной портьерой с кистями. Заинтересовавшись, девушка подошла и отодвинула занавес. Там на невысоком круглом постаменте стояла статуя, словно высеченная из идеальной белизны, а вовсе не из камня. Высоко поднятая голова с развевающимися волосами, тонкие руки, колышущееся от невидимого ветра платье… Трудно и легко было признать в ней показанную стенами красавицу. Трудно, потому что статуя все-таки не была живой, как бы ни казалась ею, и легко, потому что оригинал и копия были похожи в главном – в гордости своей красотой.
- Интересно, - заметил из-за ее плеча Файну, - это та самая?
- Наверное, да.
Мальчишка подошел ближе, молча постоял возле статуи, и с решительным видом задернул бархат.
- Лучше бы создатель замка поставил здесь чудовище. Самое жуткое, что может представить воображение, все-таки лучше, чем это.
Амриза не возразила. На статую, как и на замок, хотелось смотреть не отрываясь, но когда тяжелый бархат скрыл ее, девушка ощутила себя обманутой. В том, что сначала представлялось красивым и даже совершенным, не было ни капли красоты и совершенства.
Мальчишка, вернулся к огню, сел на корточки перед камином, Амриза присоединилась к нему. Созерцание огня успокаивало мятущуюся душу. Файну протянув руку, коснулся деревянного завитка обрамления камина. Кажется, он хотел огладить плавный изгиб темного дерева, но завиток отломился и остался у него в руке. Не знай Риза, как хрупко все, что находится в замке, она пожурила бы его за неосторожность. Фай немного помял в руке обломок – как глину или мягкую губку, и бросил в огонь. В тот же миг пламя вспыхнуло так ярко и жарко, что оба отпрянули, чтобы не обжечься.
- Ух ты… - потирая место, на которое он неудачно приземлился, мальчишка ухмыльнулся, - так вот чем надо кормить огонь!
- Даже и не думай, - предупредила девушка, переводя дух, - весь замок спалишь.
- Может быть так будет лучше. Может это все, что мы можем сделать, Риз.
Что-то шевельнулось на стене. Амриза увидела, как вздувается бугорок размером с кулак взрослого человека, и мгновение спустя сквозь него пробился темный кривоватый стебель. Стебель заканчивался крупным бутоном и все тянулся и тянулся, вырастая из стены, словно ему не было конца. Бутон раскрылся ярко-алым цветком и тут же по комнате поплыл густой медовый аромат.
Амриза прикоснулась к переставшему, наконец, расти цветку, пальцы прилипли, но она легко освободила их, испачкавшись в чем-то прозрачном.
Стена снова вздулась бугорком и еще одним, и еще. Потолок не отстал от стены и тоже стал прорастать цветами, и каждый следующий был больше предыдущего.
Рост цветов больше не останавливался. Свисающие с потолка, со стен, растущие из пола они оставляли людям в комнате все меньше и меньше места. Самый крупный из них был размером с бочку и рядом с ним уже проклюнулся из пола новый, еще крупнее. Амриза и Файну не сговариваясь, шагнули к двери, решив покинуть странную комнату.
Но двери уже не было видно из-за цветов. Риза и Фай попытались срывать стебли, но они не рвались и не ломались, но липли к рукам, пачкая ладони прозрачным густым соком. В комнате становилось тяжело дышать; пропитанный медом воздух забивал горло, жег глаза, от едкого липкого сока начали гореть руки. Файну вскрикнул - один из цветов опустился на него и полностью скрыл мальчишку в алой чаше цветка. Мальчишка вырвался из плена, разорвав лепестки, схватился за свой лук. Пока Амриза пыталась еще воевать с цветами, закрывшими дверь, он наложил стрелу на тетиву и выстрелил. Стрела ушла в цветочное море, рост цветов на какое-то мгновение остановился – и мальчишка выпустил еще одну, и еще…
Цветы повисали, пригвожденные, а потом рассыпались в пыль и на их месте не вырастало новых. Файну с неузнаваемо-искаженным лицом продолжал стрелять. Стрелы вонзались в стены по самое оперение, и только одна почему-то отскочила, и в движении обратном тому, которое придал ей стрелок, чиркнула острием по руке Ризы. Девушка вскрикнула.
Файну услышал ее крик, услышал и остановился. Амриза стояла, сжимая ладонью руку, из-под пальцев ее капала кровь.
Мальчишка тихо охнул и уронил лук. Неловкими руками достав из поясной сумки бинт, он принялся торопливо перевязывать ее рану.
- Прости… - шептал он, не поднимая головы. – Прости. Прости… Не знаю что на меня нашло.
- Кажется, мы все же отыскали тут чудовищ, - очень грустно сказала Риза, тронув повязку.
Она огляделась. Жалкие остатки цветов свисали со стен и потока, валялись под ногами, мертвые, нелепые. Воздух все еще был слишком густым, но уже не жег легких. И дверь, хоть и не была видна под наросшими на ней цветами, все таки угадывалась, так что можно было нашарить среди стеблей и листьев дверную ручку и выйти...
Сияющие стены стали тускнеть так же стремительно, как до этого прорастили цветами и в одно мгновение погасли вовсе. Остался только свет от огня в камине.
- Похоже, он понимает нас, этот замок… - с опаской и любопытством сказал Файну, - Перед тем как в потолок коридора чуть не рухнул мне на голову, я подумал, какое тут все уродливое.
- А я – о том, что настоящая красота - не такая, - в голосе девушки было сожаление, словно она чувствовала себя в чем-то виноватой перед Алой Печалью. - Но мы же «охотники за Красотой», мы никогда не отступали перед ней. Даже перед такой... Человек построил для своей возлюбленной дом из облаков и мечты, полный красоты столь же текучей и неверной, как облака. Странной красоты, отвращающей и притягательной, сухой и жесткой, как алмаз, яркой как алмаз… А дом этот, кажется, стал не нужен им обоим.
- Ты думаешь, они так больше и не вернулись? - Ни он, ни она не подвергали сомнению предложенный им рассказ, без оговорок поверив в показанную стенами историю.
- Наверное. А может быть, замок сам не стал ждать их возвращения.
- Ну да, - Файну потер лицо, запачканное соком. – И его душа, сделанная из закатного света, начала тосковать по людям и придумала, как заманивать их красотой. Поэтому замок тычет ею в глаза каждому, кто смотрит на него, и сводит с ума, которого у него самого нет.
Риза покосилась на него почти с упреком.
- Неисправим!
- Неисправим, но прав. Эти слова как брат и сестра или как мы с тобой… Знаешь, я завидую тебе. Ты веришь в такие вещи, которые я даже представить себе не могу. Поэтому тебе достаются приведения и тайны, а мне - припрятанные сокровища и тайники. Но тут даже ты не увидишь ни одного призрака... – он почесал переносицу и поправил сам себя, - все, что тут есть – это тень, призрак красоты и жизни. Обман...
Задернутый занавес шевельнулся и медленно, словно нехотя, приподнялся. Статуя, прятавшаяся за занавесом, стояла, придерживая тяжелый бархат белой каменной рукой, и смотрела... Смотрела на двоих темными провалами на месте глаз, безднами глубинной тьмы, отражающими пылавший в камине огонь.
- Кто?.. – спросил ровный, бесцветный голос. - Зачем? Почему?.. – фигура говорила, не разжимая губ. - Что? Как?..
Она шагнула с постамента, отпуская полог, опустившийся за ее спиной, сделала еще один осторожный шаг, точно привыкая ходить, но потом остановилась и замерла. Ризе показалось, что она ждет ответа и что именно невозможность получить его не дает ей подойти ближе.
Оживление каменной девушки не пугало хайгарту, и вопросы ожившей статуи ее не смущали: она хотела ответить, просто не знала – как.
- Нет, - вдруг сказал Файну.
Он обращался не к белой фигуре, а ко всему замку.
Затрещало пламя в камине, словно тоже хотело что-то сказать.
- Твоя красота… неправильная, - повторила вслед за Фаем Амриза, как и он, обращаясь ко всему, что здесь. – Настоящая красота – росток, который тянется к свету и солнце, дающее свет ростку и свеча на окне, маяк для мотыльков. Но никто не заставляет росток тянуться к свету, солнце - светить ростку, а мотылька – лететь к свече. Красота – это радость.
- Красота – это я, - впервые связно произнес голос Алой Печали и белая фигура шевельнулась – так человек принял бы горделивую позу, но в ее движении была тень неясной угрозы.
- Красота – не только свет, но и тепло, и радость – тоже тепло, - сказал Файну.
Он протянул руку в сторону огня, и каменная девушка поняла это по-своему. Она сделала движение, плавно, точно плывя по воздуху, переместилась к камину и протянула ладонь, словно хотела взять немного огня; пламя заплясало, обвиваясь вокруг мраморных пальцев.
- Свет? – сказал голос, в котором звучало что-то горькое и беспомощное, - тепло?
Риза вновь ощутила жалость. Какой же одинокой должна быть душа дома, полного мертвой красоты, созданного, чтобы ублажить тщеславную красавицу, брошенного или забытого, но по-прежнему считающего себя эталоном красоты! Не было на свете ничего, столь простодушного и коварного, как Алая Печаль, и ничего столь прекрасного и уродливого, но может быть, это одиночество сделало ее такой.
Тяжело и осторожно в сети хайгарты шевельнулась просыпающаяся Красота; никогда прежде она не вела себя как живое существо. Девушка-статуя обернулась, словно почувствовав что-то; темные бездны ее глаз, смотревших на Амризу, оживали, наливаясь теплой синевой.
- Дай мне, - тихо, и – впервые! - с глубоким чувством, сказал голос, - дай…
Красота Ризы рвалась с ловчей сети и девушка уже ничего не могла поделать с этим; просто одна Красота тянулась к другой, пусть даже – живая к мертвой. А может, потому и тянулась, что для живой Красоты было невыносимо существование мертвой сестры. Так успела подумать Риза, перед тем как сеть развернулась – не маленькой «паутинкой», а прозрачным полотном, безграничным как небо или море, способным накрыть собой весь мир...
Если бы Файну не поддержал ее, Риза бы упала, но он был рядом, и как всегда угадал сделать нужное мгновением раньше, чем успел понять, что надо сделать. Красота хлынула водопадом разноцветных капель, заливая, затапливая все вокруг, так, что досталось и замку, и Фаю, а какая-то часть Красоты вернулась к Ризе.
И следом, точно притянутые за связывающую их нить, хлынули воспоминания. Самая первая ее Красота – алые, как истина, лучи из-за рассветного горизонта, и бегущие по небу розовые, сиреневые, золотые волны… Маленькая сценка, которую она видела когда-то на площади города; мужчина, женщина и двое детей рассказывали о жизни, смерти и любви... Человек, который нес на руках маленькую девочку, что не была ему дочерью. Вместе с ней он искал родных девочки, потерявших свое дитя во время стихийного бедствия... Кружка воды, невозможно вкусной, щекочущей нёбо пузырьками: однажды Риза ухитрилась заболеть, и Файну проделав немалый путь, принес ей воду, которую называли «живой»… Одно воспоминание тянуло за собой другое, и Риза была счастлива, что их так много.
И Файну тоже был во власти этого; если бы сам он начал вспоминать, то не вспомнил бы и половины того, что вернулось к нему сейчас отголосками-эхами прошлого. Доброта, милосердие, любовь, надежда, понимание… все это тоже было Красотой, способной вдохновить, исцелить.
Когда капли Красоты рассеялись в пространстве замка, освободив сеть от живой тяжести, Риза прислушалась к себе, и вздохнула с облегчением, поняв, что «слезы полыни» не понадобятся ей. Душа был легка, светла и чиста, умытая потоком отданной Красоты. Свернувшаяся сеть теплым комочком, похожим на спящего котенка, затаилась в груди, и тихо вибрировала, словно мурлыча от удовольствия. Статуя-девушка шевельнула высоко поднятой головой, словно собиралась кивнуть, благодаря, и, вспыхнув голубоватым светом, рассыпалась сияющими завитками.
Горел огонь в камине, было тепло и тихо. Файну вдруг наклонился, поднял брошенный лук, и резким движением сломав его – так легко, словно он был сделан из трухлявого дерева – подошел к очагу и бросил обломки в огонь. Живое пламя приняло их и через минуту от колдовского лука не осталось даже памяти.
- Не пожалеешь? - тихо спросила Риза.
- Никогда – уверенно ответил мальчишка, - идем, сестренка. Нам больше нечего тут делать.
Он могли бы заблудиться в Алой Печали именно сейчас, когда на глазах у них все менялось – неуловимо, стремительно, властно – так мертвое оживает, так семя прорастает цветком – но не заблудились. Стены то и дело становились прозрачными, и сквозь них они видели зреющее рассветом небо и берег. Пол под ногами тоже становился как из стекла, столь чистого, что казалось, его нет вовсе. Впервые ступив на такое, Риза охнула, испугавшись, что свалится в море, бившееся, казалось, прямо под ногами. Но прозрачность оставалась крепкой и твердой, только они все равно заторопились покинуть Алую Печаль.
Лестница выплеснула их на берег, где сидела на камне одинокая фигура, и тут же замок отдалился, отплыл вдаль, оставаясь видимым, но все больше становясь похожим на призрак. Сидящий был Ниорх; он встал и пошел к ним, а потом остановился, глядя на замок. И тогда – только тогда – они тоже оглянулись. В свете встающего солнца, впервые не прятавшийся от него, замок был прекрасен. «Летите на свет», - тихо и нежно говорил он, как говорит душе и сердцу любая красота – и доброта, и милосердие, и надежда – если только они настоящие. «Наверное, больше никто никогда не назовет его Алой Печалью», – вот о чем подумала Риза. Замок исчезал медленно, позволяя чуть-чуть полюбоваться собой, но не требуя ни восхищения, ни поклонения.
- Как думаешь, он появится снова? – спросила девушка - а в сердце ее звучал совсем другой вопрос: «Думаешь, мы все сделали правильно?»
- Ага, - откликнулся Файну, отвечая на оба.
- Что вы сделали? – очень спокойно, без тени оскорбления недоверием, спросил Ниорх; кажется, глаза его все еще видели исчезнувший замок.
- О, не спрашивайте, - приняв невероятно загадочный вид и успев толкнуть локтем открывшую было рот Ризу, сказал Файну, - а мы не будем спрашивать вас, в самом ли деле вы король.
Ниорх усмехнулся в ответ, оторвав, наконец, взгляд от моря. Для того, кто захотел, такая улыбка была бы ясным ответом.
- Кто угодно может назвать человека королем такой земли, как эта… Разве я похож на короля?
Файну состроил недовольную мину.
- Этому вы у Старого Ворона научились - запутывать собеседника в его же словах!
- И он был рад, что я научился у него хоть чему-то… Может быть, вы останетесь?
- Остаться? – Риза поняла, что им предлагают остаться навсегда, и удивилась – они ведь уже говорили о чем-то похожем, и о том, что покой не будет для них наградой, - может быть ненадолго.
Файну согласно кивнул. Он был таким же непоседой, как и она.
Море шелестело и сияло, накладывая волну на волну как искусная вышивальщица накладывает стежок на стежок яркой шелковой нити, превращая плоское в объемное. Позади были солнце и море, и надежда, впереди – белый дом, где жили Маг Старый Ворон и безумец Лукавый Шут.
- А недолго – это сколько? - спросил любопытный Ниорх.
13-14 июля 2000 г. 30 декабря 2006 г.
Всегда рядом.
|
| |
| |
