Пятница, 29.03.2024, 17:09
Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » ...И прозой » Больше+ » Камешки (цикл историй)
Камешки
LitaДата: Среда, 06.07.2011, 14:35 | Сообщение # 1
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
КАМЕШКИ
цикл историй


СПАСТИ МОТЫЛЬКА
Сказка-дар


ТЫСЯЧА МИЛЛИОНОВ СЕРДЕЦ
Сказка-случайность


ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНЫЕ ВЕЩИ
Сказка-благодарность


НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ ДРАКОНОМ
Сказка-печаль


ПОГОВОРИТЕ СО МНОЙ, МАСТЕР!
Сказка-познание


СМЕРТЬ КОРОЛЕВЫ
Сказка-память


ЧЕМОДАНЧИК С СЕРДЦАМИ ИЗ КАМНЯ
Сказка-опыт


РЕЦЕПТ ЧУДОВИЩА
Сказка-ответ


НАДЕЖДА – ДЫХАНИЕ
Сказка-душа


КАМЕШКИ
Сказка-быль



РАССКАЗАТЬ ДУШУ
Сказка-подарок


РЖАВЧИНА
Сказка-выбор


ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ
Сказка-игра


ПОЛЬЗА МЕЧТЫ
Сказка-улыбка



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:05 | Сообщение # 2
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
СПАСТИ МОТЫЛЬКА


Сказка-дар

Моему Мотыльку.


Маленький мотылек порхал вокруг свечи. Она качнула головкой пламени и сказала ему:
- Улетай! Ты же знаешь, что будет, если ты подлетишь слишком близко.
- Знаю, - сказал Мотылек, - но и ты знаешь, что я не могу не лететь на огонь, и знаешь, почему.
- Это так - сказала Свеча, - но если бы ты остановился хоть на мгновенье, ты бы понял, что этот мир - не для тебя.
- А для кого? Может быть для тебя? - без тени обиды спросил Мотылек.
- Нет, - сказала Свеча, - для того, кто наблюдает за нами со стороны.


...Крошечное живое существо - не больше ногтя мизинца, но такое красивое: тонкие белые крылышки, полные печального удивления глаза цвета морской волны, мохнатые лапки, от прикосновения которых ладо прохладно и щекотно.
- Что же ты, малыш? Как это тебя угораздило? - мягко упрекнула я, покачивая на пальце поникшего Мотылька.
- Не знаю. Я хотел перелететь через Дорогу, чтобы попасть на Ту сторону... но ветер был сильнее, он подхватил меня и понес, а потом ударил о дерево...
- Дерево не виновато, - тотчас вступилась я.
- О, я знаю...но если бы не это, я бы, наверное, достиг своей цели.
- Что же тебе понадобилось на Той Стороне Дороги?
Мотылек переступил мохнатыми лапками, снова пощекотав мне ладонь.
- Разве ты не знаешь? На Той Стороне трава зеленее, а солнце - ярче.
- Это очень простой ответ, малыш. Неужели того, что есть на Этой Стороне не достаточно для тебя, такого маленького?
Кажется, он обиделся - а может быть, мне это только показалось.
- Маленький я или большой - какая разница? На Той Стороне исполняются мечты.
Я грустно улыбалась. Мечты не должны исполняться легко, а потому Та Сторона всегда будет казаться привлекательней Этой.
- Послушай, малыш, - я не была бы собой, если бы не попыталась объяснить ему, - а ты не пробовал просто лететь над Большой Дорогой вместе с солнечным ветром?
- Это не приходило мне в голову, - Мотылек расправил и сложил неровные треугольные крылышки, - ведь это ты можешь остановиться и подумать. Я - нет.
- Но ведь когда-нибудь тебе все равно придется остановиться - твои крылья устанут или цветок у Дороги, один из многих, привлечет тебя...
Я замолчала, потому что услышала смех Мотылька - легкий, искренний; вместе с ним, казалось, смеялся весь мир: фантазийно-причудливые облачка в небесах, золотисто мерцавшие в солнечном свете пылинки, одуванчики, похожие на причесанных маленьких разбойниц.
- Я объясню тебе, если сумею, - отсмеявшись, сказал Мотылек, - я создан, чтобы лететь, даже если не вижу перед собой никакой цели; далекая или близкая - она не так уж важна для меня.
- Что же тогда - важно?
- Вся жизнь. И то, что трава на Той Стороне кажется зеленее, а солнце - ярче, и то, что Дорога не просто так зовется Большой и это что-нибудь да значит. И то, что ты всегда ищешь Большее, даже если уже нашел его.
- Жизнь ради жизни? - я чувствовала себя так, словно знала это, но позабыла, а слова Мотылька пробудили спящую память, - лететь, чтобы чувствовать себя живым?
- Конечно! - согласился чем-то очень довольный Мотылек, - и это - самая простая цель, какая может быть у такого маленького существа, как я, и у такого большого, как ты.

...Правда ли я хотела спасти Мотылька от всего, что он выбрал сам - от радости и печали жизни ради жизни и полета ради полета? В глазах его уже ярок был свет далекой и близкой цели, путь который слаще и притягательней самой цели. Никто из нас не спасется от этого. Быть добрым или быть злым - или слишком много или слишком мало. Но просто быть - всегда достаточно.
- Лети! - сказала я Мотыльку, чьи неровные треугольные крылышки трепетали от солнечного ветра, - лети, потому что все остальное - не я тебя, кроме свободы быть собой.
Его не нужно было просить и подталкивать. Мотылек уже летел, когда я начала говорить и путь его был тот же - на Ту сторону Дороги. А мой - по Этой Стороне, где трава была зеленой, а солнце ярким.
Пыльца с крыльев Мотылька до сих пор щекочет мне пальцы...

- Я больше не боюсь, - сказал Мотылек, порхая вокруг Свечи.
- Это доверие, - ответила Свеча, - и в этом нет ничего удивительного, ведь все мы не чужие друг другу.
- Доверие - это волшебство?
- Нет. И не спрашивай. Нам не нужно знать, чтобы верить. Даже тому, кто наблюдает за нами со стороны.
...Мотылек порхал, забыв обо всем и крылья его, легкие как сон звезды, заставляли огонь трепетать.

24 июня 1998 г
5 марта 2003 г.



Послесловие


ВОЛШЕБНОЕ

Бестрепетно, не сорясь и не споря,
Склоняясь в танце перед этой силой,
Я видела, как волновалось море,
И как волна вы высокий берег била.
Чуть искоса, как будто, в самом деле,
Лишь так увидишь странное, святое,
Мой взгляд ловил - вот птицы пролетели -
Волшебное, забыв, что есть простое.
В какой-то край, что не чета всем прочим,
Душа тянулась - дальше, выше, следом,
Не успевая...словно свежесть ночи
Или как дар, что никому неведом
Вдруг вспоминалось - было? будет снова?
И я блуждала в лабиринте Сада.
Того ли? Или может быть другого,
Не знающего ни греха, ни яда?
Там лев и ястреб спорили о праве,
Там лед с огнем друг друга понимали,
Там кто-то у ручья свой след оставил,
Но кем он был, мы так и не узнали.
Для каждого в свой миг случится чудо -
Цветенье яблонь и ночная свежесть
Или любовь, сказавшая - все будет,
И никогда не будет так, как прежде.
И было пламя, и лететь хотелось
Летела ли? Припомнить я не смею.
А вдруг мой выбор - робость, а не смелость?
Тоску в руках держу и в сердце грею?
Мне берегом идти бы без оглядки,
Шуршащие песчинки осыпая,
Ракушки собирать и как загадки
Загадывать волне свои желанья
Волшебным бы как явным любоваться,
Но тайное не зря зовется тайным
Что можешь им дышать - не надышаться,
Или сама стать для него - дыханьем.
А ключ один - поднять надежду-знамя,
Прильнуть, как к чаше, к миру золотому
И пить его, и танцевать как пламя
Свечи в окне, что путь укажет к дому.
20 марта 2007 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:06 | Сообщение # 3
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ТЫСЯЧА МИЛЛИОНОВ СЕРДЕЦ

Сказка-случайность


Мальчик шел по дороге, отчаянно топая и помахивая рукой - словно в ладони его был прутик, чтобы сбивать белые головки поздних одуванчиков. Увидев меня, он остановился и улыбнулся, словно старой знакомой.
- Привет!
- Привет, - не сразу нашлась я. Не часто со мной заговаривают маленькие мальчики.
- А чего ты тут ждешь? – спросил он, с любопытством оглядываясь вокруг.
- Какого-нибудь «экипажа», - ответила я, переминаясь с ноги на ногу на трамвайной остановке.
- Можно тогда я с тобой подожду?
Я кивнула.
- А я там был, - махнув рукой куда-то в сторону, сказал мальчик.
- И что же? – вдруг решила обидеться я, - там лучше, чем здесь?
Он смерил меня взглядом, в котором ясно читалось – такая большая, а не понимает простых вещей!
- Лучше бывает, только если хочешь, чтобы было лучше.
- Но ведь тогда нет разницы, где находиться!
- А почему она должна быть, эта разница? Человек счастлив, если он этого хочет.
Вот уж о счастье я могла бы рассказать ему много, очень много - если бы он не был просто маленьким мальчиком, пришедшим со стороны восхода.
Медленно садилось солнце, и первая звезда уже глядела вниз с темнеющего неба. Ветер приносил запах цветущей яблони - была весна, и она, казалось мне, продлится вечно.
- Счастье…счастье - просто жить. Нет ничего лучше жизни. – Кажется, эти слова были достаточно простыми для мальчика лет восьми.
- Конечно, – легко согласился он. – А ты любишь детей?
«Вот ты и попалась, - мысленно сказала я себе, - попробуй-ка ответить на это!»
- Очень люблю, - я подмигнула ему, - а разве не заметно?
- А ты не замужем?
Наверное, он все же хотел спросить, есть ли у меня свои дети, но постеснялся…
- Я не замужем. И детей у меня нет. Но я сказочница и знаю - нельзя не любить жизнь. А дети – это ведь лучшее, что есть в жизни.
Получилось ли у меня объяснить ему? Не знаю. Мальчик не казался ни смущенным, ни озадаченным, и он снова улыбался мне.
- А сказки твои, они о чем?
И в эту ловушку я тоже всегда попадаюсь – какой же сказочник откажется поговорить о своих сказках?
- Они все разные, но есть и о детях… Да, знаешь, таких очень много.
- Расскажи! – бесцеремонно потребовал мальчик, и в голову ему не пришло, что даже хороший сказочник – не всегда хороший рассказчик.
- Но это не так легко сделать…
- Почему? Ведь это твои сказки, ты знаешь о них все, что может быть легче?
- Я не умею рассказывать… боюсь, что начну путаться, и потеряется вся красота сказки.
- Ну, хоть что-нибудь!..
Я задумалась, но ненадолго. Бывают такие мгновения в жизни человека, которые он не забудет никогда. Бывают дни, наполненные до предела всем самым лучшим, что есть в жизни, дни, когда происходит невозможное. Такое случалось и со мной; каждое из этих мгновений-дней превращалось в историю.
У этого дня и у этого мальчика, подумалось мне вдруг, обязательно должна быть своя история… Я вдохнула вечерний воздух, и немного волнуясь (дети – очень взыскательные слушатели), повела свой рассказ:
- «Ночь еще не наступила, но звезды, первые звезды уже горели в небе, переговариваясь хрустальными голосами:
- Ах, как жаль, что наше время еще не пришло!..
- Всего лишь три шага осталось до ночи, но вечер не торопится сделать их, хоть это так важно для всех!
- Все дела завершены, все слова сказаны и осталось три шага до весны…
- Да, три шага до весны – это так мало!..
Старое, красивое дерево покачало кроной. Ох уж эти звезды! Только появятся в небе, как начинают болтать без умолку, словно и нет у них других дел.
- Три шага до весны, - проворчал Ворон, сидевший на ветке, - подумаешь – три шага до весны! Сколько их было, этих весен, сколько еще будет – и не говорите мне, что эта – особенная!
- Каждый раз ты говоришь так, - заметило Дерево, - но помнишь, что случилось в прошлом году? – и оно чуть-чуть наклонило свои ветки в сторону заката, откуда пришел однажды свет Чуда.
- Помню-помню, - отозвался Ворон, - но можем ли мы надеяться?..
- И можем ли отказаться от надежды? Свет ее так же прекрасен, как свет Чуда.
- Свет, который однажды погаснет, как всякий другой, – печально и мудро заметил Ворон. – Что толку в новой весне, одной из многих? Что проку в новой надежде?
- Ты не понимаешь? – удивилось Дерево, - ты, старый и мудрый – не понимаешь? Даже эти трещотки-звезды знают, что каждая весна одаривает чем-то тебя, и каждая надежда. Но дело не в подарках, какими бы они ни были, а в том что жизнь продолжается и все продолжает ее.
- А что, если прежде, чем просветлеют небеса, тебя срубят люди, или сломает ветер, или болезнь подточит твои корни – что тогда ты скажешь? Что тебе в новой надежде, в новой весне, если тебя не станет уже сегодня?
- Это тоже будет продолжением жизни. - Сказало Дерево. - Весну и надежду нельзя срубить и сжечь, они бессмертны – будь иначе, тысяча миллионов сердец оскудели бы, тысяча миллионов добрых дел никогда бы не были сделаны. И признайся – ты думаешь так же, старый друг!
- Конечно, - ответил Ворон, - потому что жизнь – вот настоящее счастье, потому что надежда - это чудо и еще потому, что три шага до весны – это все-таки очень мало.
Звезды продолжали болтать без умолку, не замечая, что всё, что ни есть на свете прислушивается вовсе не к их голосам. А когда взошла самая молчаливая из звезд - Полуночная, мир улыбнулся и сделал шаг навстречу новой надежде и весне».
- Красивая сказка, - сказал мальчик.
- Я дарю ее тебе… нет, не тебе, - поправилась я во имя справедливости, - всему, что слышало ее.
Была весна, и благоухание цветущей яблони наполняло воздух. Я оглянулась и увидела смутно белеющее в сумерках невысокое деревце. Казалось, оно дышит светом, нежным, как аромат его сияющих цветов, полнивший мое дыханье.
- Ну-ка, герой, слетай за цветочком! – неожиданно для себя самой попросила я.
Мальчик не удивился; как настоящий герой, он отважно ступил в заросли колючих кустов, перебрался через глубокую яму, дотянулся тонкой рукой до сияющей белизны, ухватил горсть ее и принес мне.
- Спасибо, - сказала я, прицепляя цветущую гроздь к дужке узорчатой брошки.
- Пить хочется, - вдруг сказал мой маленький герой.
...Сегодня мне почему-то захотелось взять с собой прозрачно-зеленую пластиковую бутыль с газировкой, похожую на старинную флягу. Она свободно поместилась в крохотной сумочке, и застегнув замок-молнию, я забыла о ней. И вот - мы встретились, два человека, один из которых испытывал жажду, а другой мог эту жажду утолить. Словно судьба в этот миг улыбнулась нам обоим этим чудесным совпадением.
Я достала и отдала ему свою «флягу». Не спрашивайте, что в этом чудесного. Встретить человека, которому можешь помочь – это всегда чудо. Как звезды в темноте, сердца наши зажигаются друг от друга. Только им нужно что-то, чтобы вспыхнуть впервые... Людям всегда нужны другие люди, а еще – тепло и забота и чтобы кто-то время от времени утолял нашу жажду, поднося нам чашку воды.
Тут, наконец, подошел мой «экипаж» на котором нужно было отправляться в место, не подходящее для добра. Мальчик сел в тот же трамвай лицом ко мне, но он больше ничего не сказал. Пять остановок и - ...
- Пока, - попрощалась я, и он махнул мне рукой, маленький мальчик, с которым мы никогда больше не встретимся.
Я и не знала как иногда трудно просто выйти из трамвая. Не хотелось оставлять его; впрочем он ведь остался не один - была еще и сказка. И свет тысячи миллионов сердец, бившихся не просто так, а друг для друга.
ночь 4 – 5 июля 2003 г.


Послесловие


ГОЛОС

Миг, только миг и мне кажется – что-то случится
С миром, распахнутым настежь.
Снег ли пойдет? Отзовется ли спящая птица
Голосом – в чаще?
Каждый проходит свой путь, как там сердце ляжет,
Все повороты в сюжете.
Правда ли, ложь? Иногда даже сердце не скажет,
Истины скрытны, как дети.

Что-то случится. Рассвет, как начало дороги,
Стелет на землю границы.
Буду надеяться - станут надеждой для многих
Голос души, голос птицы.
Малое или большое - спроси, не ответят
Словом, дыханьем, движеньем.
Разве что голосом птицы, дремавшей на ветках
Перед рассветным сближеньем
С миром…
2 апреля 2000 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:10 | Сообщение # 4
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНЫЕ ВЕЩИ


Сказка-благодарность

Маме, бабушке.


Не говорите мне, что бывают вещи более важные, чем проснуться на рассвете и сказать с улыбкой: "Здравствуй, новый день!" Не говорите, что заботы не оставляют времени подумать о чем-то добром и простом. Не говорите что приходится меняться, хочешь ты того или же нет. Вы будете и правы и не правы; все это так - для того кто верит что не бывает иначе.

Однажды гусенице стало ясно, что искать себе еду и поглощать ее – это еще не все, что есть на свете; что ее мир не ограничен только этим, хотя, конечно же, он ограничен; что существовать только ради этого – глупо, ну прямо таки не по-гусеничьи! И вот она перестала ползать и жевать – просто потеряла всякое желание двигаться, и тогда эта странная для гусеницы мысль целиком захватила ее: а кем я могу стать, если захочу?
Она думала над этим, пока в глубине ее души родилось видение-ответ – золотисто-белые крылья, яркие цветы и теплый ветер, колышущий цветочное море. «Я могу стать бабочкой!» – поняла она и обрадовалась, но тотчас и огорчилась, потому, что не знала – как.
Но стоило ей задать себе этот важный вопрос, как она увидела, что должна для этого сделать, и сколько ей потребуется сил. «Ой, нет! – мысленно воскликнула Гусеница, - я должна буду отказаться от света и от всего этого мира на целых три недели – это же все равно, что умереть! Ах, почему обязательно нужно умереть, чтобы родиться обновленным?»


Я спрашивала себя о том же. Быть гусеницей – хорошо и уютно, круг твоих забот прост и понятен – движение, поиск пищи, немножко сна, и так – без конца. Накатанная колея – она ведь хуже болота… Но в час беды двое друзей покинули меня, несмотря на полупросьбу-полумольбу остаться. А потом пришли другие; они ломились в дверь, которую я держала руками – словно моя сила что-то значила против их силы; они рассуждали, как получить то, за чем пришли, и остаться притом безнаказанными. В конце концов, что им просто надоело и они ушли искать другое развлечение.
Что было? Ничего. Мне повезло. Но когда я не смогла объяснить вернувшимся друзьям, почему мне так плохо, – вот тогда я поняла что можно защититься от чужих людей, но не от тех, кто зовет себя твоими друзьями.

…Нитка за ниткой, виток за витком… Гусеница ткала свой кокон, окутывая собственное тело, и в этом было столько же радости, сколько и печали. Ей не хотелось прощаться со светом, который она никогда больше не увидит глазами гусеницы, но, начав, она уже не могла остановиться. И вот когда последний виток лег на свое место, когда свет погас для нее, она мысленно крикнула: «Прощайте, прощайте!» - всем зеленым листьям и веткам, прохладе вечеров, прячущейся в росинках, и солнечному теплу, и погрузилось в глубокий похожий на смерть сон.

Я знаю, что иногда это необходимо – и даже если считать иначе, так все равно происходит. Дом, поиск средств существования, труд и отдых – привычный круг разрывается, и тебя выталкивает в пространство, где властвуют совсем другие законы. Там нет разницы, гусеница ты, или человек; но никто и никогда не даст тебе верного совета, как выстоять, кроме одного: ДЕРЖАТЬСЯ, ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ! Даже если радость и счастье осыпаются шуршащей шелухой, и остается только боль... Но боль проходит, и когда-нибудь ты забудешь о ней, хотя сейчас не можешь представить себе такого. Боль не относится к действительно важным вещам – и в этом все дело.

Гусеница проснулась бабочкой – или нужно сказать, что Гусеница умерла, а Бабочка – родилась? Я не знаю, но вот так оно все и было, и верить в это сердцем – куда лучше, чем видеть все своими глазами. Глаза ведь могут обмануть, а сердце – никогда. Крылья новорожденной Бабочки были легки и красивы, и, подсушив их на солнце, она отправилась в первый, самый счастливый полет.
Вокруг было нимало бабочек, и уж конечно, внизу было много гусениц, и не помышлявших о том, что они могут стать бабочками, но все же каждая из них была – единственная и неповторимая. А круг забот, который объединяет всех нас… Что ж, он всегда был и будет; но всегда быть гусеницей и не давать себе превратиться в бабочку – что это за странный выбор?..


Не говорите мне: нельзя думать только о высоком, и одними мечтами не проживешь…Никто не захочет жить только мечтами, пока есть такие замечательные вещи, как рассвет. Я верю в чудо; я благодарна вам, милые мои родные, за то что вы берете на себя так много обычного, обыденного, чтобы у меня было время мечтать. Любовь - самая важная вещь на свете, не правда ли?
28 апреля 2003 г.


Послесловие


СРОК

…Но когда-нибудь все-таки это случится:
Поднимая глаза, не узнаешь свой мир ты.
Все порушены связи, все стерты границы,
Теплый ветер приносит запах хвои и мирта.
Тот фонарь, что над дверью - в знакомстве луною…
Нет, не видишь, не знаешь тому объясненья.
Если это сегодня случится со мною,
Я узнаю, кто прав и отброшу сомненья.

Тишина не для всех. Если верить боишься
Ничего не найдешь ты и не потеряешь.
Но к каким горизонтом так жадно стремишься,
Что друзей и врагов позади оставляешь?
Оглянись. Для чего тебе дальние дали,
Все сокровища севера юга, востока,
Если где-то тебя нежным именем звали,
Где одной лишь любви не назначено срока?
26 декабря 2000 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:13 | Сообщение # 5
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ ДРАКОНОМ

Сказка-печаль


Старый-старый мультфильм:
- Бунтовщик повержен! – возглашает с высокой каменной стены старик в белом халате.
Но за его спиной с грохотом разламывается стена драконова замка, и в проломе встает темнокожий мальчик с огромным мечом… Толпа внизу, у стен, приветствует победителя радостными криками; грозный замок, лишившись хозяина, разваливается как карточный домик…
Может быть дело в драконе, или в этом мальчике, но меня не оставляет чувство, что все было совсем не так.

Старый дракон умирал. Сила еще бродила в нем, и было ее много, но больше всего – того знания, той Мудрости, что передается от дракона к дракону. И вот что все сильней беспокоило его – он не имел детей, и хотя бы сейчас, умирая, обязательно должен был передать кому-то древнюю Мудрость, чтобы она не потерялась. Кому – было неважно. Даже люди, говорившие, что никто из них не хочет быть драконом, порой совершали поступки, достойные Крылатого Зверя… И дракон ждал, затаив в глубине своего сердца старость и болезнь, мечтая лишь о том, чтобы не стать первым, чья Мудрость и сила пропадут безвозвратно. И он дождался.
Мальчик вошел к дракону без меча, который ему настойчиво предлагали взять – к чему меч, если зверь все равно полумертв и бессилен? – и остановился перед его огромной, ощетинившейся костяными шипами головой. Он глядел на дракона, а дракон смотрел на мальчика, и каждый ждал, что первым заговорит другой. Наконец, поняв, что вот и пришел тот, кто ему нужен, Крылатый Зверь начал плести сеть из слов.
- Ты пришел убить меня? – спросил он без тени беспокойства.
- Нет, - вздрогнув, ответил мальчик – уж очень велика была сила драконова голоса. – Тебя убьет старость, кто посмеет взять на себя ее право? Я пришел, чтобы узнать – каким ты был на самом деле? Разное говорят люди, но хорошего я не слышал о тебе, словно до сих пор не было на свете зла ужасней тебя. Так ли это? Был ли ты всегда жесток, или иногда милосердие просыпалось в тебе?
- Я был жесток, да, и я был милосерден… Но мое милосердие – милосердие Зверя, по человеческим меркам оно не лучше жестокости. Я был зол, когда хотел, и добр, если это мне нравилось, но и в том и в другом я был тираном, и правил этой землей как тиран.
- Да, ты был тираном… Люди, птицы и звери – и даже сама земля! – все платили тебе дань, чтобы избежать гибели от твоего огня или твоей ярости. Но скажи, ты сам выбрал это? Иного занятия ты не знал, кроме как быть тираном?
- Я – дракон, - с гордостью и силой произнес Зверь, - никакое другое занятие не было бы достойно меня. Людям пристало копаться в земле, добывая у нее и с нее все для себя – а разве они спрашивают землю, сладко ли ей отдавать им свои плоды и своих детей? Так и я никогда и никого не спрашивал, а просто говорил – это нужно мне, и получал все, что хотел. Ты считаешь это неправильным? Но ты слаб и слабость твоя повелевает тобой… Вот если бы ты был силен и управлял своей силой, то понимал бы - никакая цена не будет слишком высокой за то, что тебе нужно.. И если ты захочешь, я могу дать тебе силу.
- Мне не нужна никакая сила, - сказал мальчик, отступая к выходу.
- Ты просто боишься, - поддразнил его дракон, страшась потерять единственного, кто пришел к нему, и свой шанс, - разве ты – не иной, чем другие? Никто из людей не осмелился прийти ко мне, а ты отважился на это и на большее. Спрашивать ответа с Крылатого Зверя! Возможна ли большая дерзость? И не просто так я предлагаю тебе силу. Посмотри на людей, ты, который один из них! Никто не хочет быть драконом, но каждый мечтает стать им.
- Как так? – удивился мальчик, снова приближаясь, - сила, которую ты предлагаешь мне, может сделать человека драконом? Что значит – не желать быть драконом, но мечтать стать им?
- У меня не так много времени, чтобы отвечать на все твои вопросы… Моя сила не ПРЕВРАТИТ тебя в дракона, но СДЕЛАЕТ им. Ты будешь жестоким и милосердным, добрым и злым; ты будешь править людьми, как правил я, ибо станешь сильнее всех тех, кто в глубине души лелеет мысль о силе, но не отваживается прийти и взять ее. Ты должен решать и решать быстро.
Мальчик застыл как изваяние.
- Я слишком мало знаю о твоей силе – и то только лишь с твоих слов. Могу ли я верить им? И если вправду дракон может быть не только жестоким, но и милосердным, не только злым, но и добрым, почему никто не хочет быть драконом?..
- Потому, что это великая ответственность – быть сильнейшим, потому что одними лишь добротой и милосердием править нельзя и иногда приходится совершать поступки, за которые будешь проклинаем в трех поколениях. Потому, что куда как легче ползать в грязи и выполнять приказы, чем самому отдавать их. Но ты прав, и сила, которую ты возьмешь у меня, станет твоей силой, и ты сможешь сделать с ней ВСЕ, ЧТО ПОЖЕЛАЕШЬ. Ну, ты согласен?
- Согласен! – отбросив колебания, воскликнул мальчик, - много добра я смогу сделать с твоей силой и никто не остановит меня!
Дракон усмехнулся; из его больших желтых глаз, смотревших в глазах мальчика, потекла золотым потоком звериная сила…
- Ты будешь нести добро, уверенный в том, что знаешь, как лучше для всех, как должно быть - согласно твоим понятиям о мире; ты будешь нести всем собственную правду, считая ее высшим благом для всех, и никто никогда не остановит тебя. Это и значит БЫТЬ ДРАКОНОМ.


…Иногда сила дракона просыпается и во мне, и тогда моя правда вступает в конфликт с правдой других, мало чем отличающийся от настоящей кровопролитной войны. Иногда – я защищаюсь от тех, кому кажется, что он лучше знает, как я должна жить и что делать. И в этой войне не важно, кто победит, потому что в итоге проиграют все. Иногда мне кажется, что я тоже дракон, и я пугаюсь того, кем могу стать с этой силой. И ни один дракон на свете не признает, то сила – это всего лишь сила, и есть она или нет, не так уж важно.
4 мая 2003 г.


Послесловие


* * *

Я не хочу говорить ни о чем,
Просто прийти и уйти и остаться,
Тихо с надежного края сорваться
Радугой, ветром, песней, дождем.
Я не хочу говорить ни о чем.

Что-то случается, это же ясно,
Если забытые истины внове,
И, как отрава драконовой крови,
Сила в крови – и горька и опасна.
Что-то случается, это же ясно.

Миром враждующих не разделить.
Дать бы им мир, чтоб они поделили,
Только кому по плечу «или-или»,
«Да» или «нет» за других говорить?
Миром враждующих не разделить.

Красками новыми стоит писать
Каждую радугу, вечность и повесть,
И, пробуждая всесильную совесть,
Больше покоя себе не давать.
Красками новыми стоит писать.

Странная сказка, путь без конца,
Я не желаю в этом признаться
Но научиться прощать и прощаться
Легче, чем снять злую маску с лица.
Странная сказка, путь без конца.
25 февраля 1998 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:16 | Сообщение # 6
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ПОГОВОРИТЕ СО МНОЙ, МАСТЕР!

Сказка-познание


Я открываю ее с надеждой и опасением. Новая книга – новый путь. Куда меня уведут прихотливые переплетения сюжета и воля Мастера, давшего жизнь своим героям? Станут ли эти герои близкими мне и дорогими? Захочу ли я потом, когда-нибудь, вернуться ко всему, живущему под многоцветной, блестящей обложкой? В конце концов, как выбрать книгу, одну из многих?
«Если не знаешь, с чего начать – начни сначала». Попробовать?
Обложка. Глянцевый блеск, упругая твердость, имя автора, название, рисунок… смотрю во все глаза, пытаясь узнать как можно больше через прикосновение и созерцание. Художник – мастер своего дела, а может автор так вдохновил его. Имя автора мне незнакомо, и это ужасно интригует. Кто знает, какие глубины откроет мне это новый Мастер? Какую истину я прочитаю между строк? «Истины, словно плохо прокрашенной материи, хватает лишь на одно поколение. Для другого она уже выцвела». Кто? Тудор Аргези.
Название простое и запоминающееся. Читать аннотацию – портить себе аппетит и обзаводиться несбыточными надеждами. Так что – пусть будет сюрприз. Даже если я разочаруюсь потом, радость ожидания чуда здесь и сейчас, когда я держу в руках новую книгу, всегда будет моей.
Поднимаю обложку – неповторимый запах нетронутых страниц, вопросы, ответы, радость и печаль. Именно сейчас чьи-то жизни впервые встают перед глазами моего сердца. Кто они, эти новые для меня люди, пока еще незнакомцы? Один, сказавший – «Всегда есть что-то, что не влезает в придуманные человеком схемы», другая, подумавшая – «Жизнь прекрасна, но красива ли она?» и тот третий, который все больше молчит? Какие испытания выпадут им, как это изменит их и чему научит? Как это изменит меня, предпочитающую всем приключениям мирный уют любимого кресла?
«Корни дерева уходят глубже сердца земли, а в кроне его ночуют звезды. Каждый живет в своем мире, неизвестном другому. Но стоит ли спорить о том, чья правда – истинна: правда глубины или высоты, корней или кроны? Доверие и понимание создают равновесие» - случайно выхваченное взглядом из текста...
Ах, какая беспечность – брать в руки книгу и надеяться, что, прочитав ее, останешься неизменённой, что творение Мастера когда-нибудь отпустит тебя!.. Это безумно опасно, доверять словам. Сила их так велика, что, еще не купив книгу и даже не приняв решение обязательно сделать это, я уже счастлива. Как замечательно будет забраться с ногами в кресло, взять томик в руки и поговорить с Мастером через его творение! Радость прикосновения к новому миру так же бесценна, как улыбка:
Вижу рассвет,
Похожий на первое счастье.
Кто остановит надежду?
И хочется вновь все отдать
За улыбку ребенка.
Чье? А есть ли разница?
Иногда – о, как часто! – случается чудо, и Мастер говорит со мной. Я смеюсь или плачу, и в сердце моем что-то звучит тревожно и гулко, как Колокол Моря. То БОЛЬШЕЕ, что подарила книга, помогает мне справиться с трудностями внешнего, реального мира. Звучит невероятно, я знаю. Придуманные люди помогают непридуманным… Но выдумывать что-то, чтобы похвастаться я не хочу. Бывают книги, на которые сердце откликается стихами:
Как много сил отдашь простому шагу –
Исправить то, что не смогла понять!
Нет, не дано ни королю, ни магу
Меж человеком и судьбою встать.
Не протянуть руки, чтоб сквозь туманы
Коснуться отдаленных берегов.
Не исцелить заклятьем этой раны,
Что косы сделает белей снегов.

Кто ты, какая ты? Никто не скажет,
Всяк видит то, что по сердцу ему:
Святую жрицу, чародейку даже,
В себе несущую и свет и тьму…
Пусть даже так – тебе ль стыдиться дара,
Волшебница? Несешь его как стяг,
В крови своей смирив огонь пожара
Другим огнем, раз можно только так.

Желания и помыслы людские –
Пыль на ветру, песчинка в жерновах.
Слова звучат, не добрые, не злые –
Как ты они, и есть ли смысл в словах,
Когда в одно лишь только стоит верить?
Пусть это боль – возьми ее, возьми:
Любовь нельзя ни взвесить, ни измерить,
Ни поделить на доли меж людьми.

Прищурившись, из-под руки ты глянешь
На свет, который чист и невесом.
Смеяться ли теперь иль плакать станешь,
Труд завершив, не слыша голосов?
Вот чаша, пей, и утолится жажда,
Все будет понято и прощено.
И ничего, что может быть однажды
Другим пройти дорогой той дано.
Но ты, но ты… вот это тоже сила –
Отчаянье, надежда, песнь и молвь.
Сплетая все, что есть и все, что было
Огнем среди огня живет любовь.
Кому это? Моргейне и Мэрион Зиммер Брэдли, автору «Туманов Авалона».
Я отчаянно трушу всякий раз, когда приходится выбирать – не между добром и злом, правдой и ложью, а так, как это бывает в жизни. Вот почему сейчас, держа в руках книгу, я почти в отчаянии – вдруг автор не захочет или не сумеет поговорить со мной и мне придется сражаться за понимание каждой строчки? Вдруг я сама не сумею поговорить с ним? Печаль и радость смешаны в чаше моего сердца…
Прочь сомнения! Они выпьют мою решимость и я уйду из книжного магазина, так ничего и не купив, а по дороге стану терзаться от сомнений – а что, если я потеряла что-то важное?..
…Кто поможет мне, кто подскажет, как быть?.. И тогда я снова отрываю книгу и бросаю взгляд на первую попавшуюся строчку. Снова стихи:
Мерно плывут облака,
В соединенье рождая
Картины далеких миров.
И я доверяюсь бескрайнему небу
Ради надежды стать большим.
И разве это не ответ?
Я могу поставить купленную книгу на книжную полку и забыть о ней на время. Беспечность или заботы дня, не позволят мне тотчас вкусить этого плода. Но время настанет, я выключу компьютер, устав колошматить монстров и исправлять ошибки, заберусь в любимое кресло и открою пестрый том. Человеку немногое нужно для счастья, но это немногое должно быть настоящим.
…Поговорите со мной, Мастер!..
29 января 2004 г.


Послесловие


МИР КОТОРОГО НЕТ

Будут сумерки вновь. Силуэтами птиц
Снова небо расчерчено – осень не ждет...
Ты отважен и смел, нарушитель границ,
Но куда тебя эта тропа приведет?
Ты не веришь в рассвет, и живешь вопреки
Всем преданьям, пугающим вечною тьмой.
Но слезою с ресниц и запястьем с руки
В мир полуночный скатится долгий покой.
Знаешь тайну? Нет грани меж ночью и днем,
Только то, что мы сами сомненьем зовем.

Что же дальше? Ты входишь в открытую дверь…
Мир которого нет – он не призрак, не сон.
Шаг за шагом… и шепот – то «верь», то «не верь»
И развилкой, как трещиной, мир разделен.
Да и сам ты поделен: желаний не счесть -
И какое из них ты решишь исполнять?
Настоящее, знай же, одно лишь и есть,
Что не просто найти и легко потерять.
Оглянись – и пропало. Вернись – не найдешь.
То как дар, то как ношу его ты несешь.

Ты устал? Отдохни, время есть до утра.
На ладони роса, или это – звезда?
Что-то завтра придет, что-то – было вчера,
А надежда и выбор - пусть будут всегда.
Даже птицы летят, возвращаясь в тепло,
Даже тени к ночному выходят костру.
Мир, такой, как он есть, не добро и не зло.
А туманы в ночи и роса поутру.
И тобою проложен мерцающий след
Что других приведет в мир которого нет.
19.09.96



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:18 | Сообщение # 7
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
СМЕРТЬ КОРОЛЕВЫ

Сказка-память


Та, Что Приходит За Всеми, забирает нас одного за другим, и никто никогда не слышал, чтобы Она возвращала взятое.
Долго-долго я думала, что ошиблась, что ты просто спишь, но глаза твои, бабушка, уже видели совсем иной мир и смотрели они в него пристально, не отрываясь. Без конца открывались и закрывались двери, уходили и приходили какие-то люди, а я думала о том, как мало ты позволяла любить тебя. В шесть часов утра ты ушла, так и не дав узнать тебя лучше. На самое важное почему-то всегда не хватает времени. Хватило ли его тебе, родная?
«… И вот теперь она лежит здесь, неподвижная и холодная, ей больше ничего от нас не нужно, а прежде мы не всегда желали дать ей то, о чем она просила. Так помолимся о понимании друг для друга, о том, чтобы все успеть, пока есть еще время, и о ней, которой мы больше ничего не можем дать, кроме наших молитв…» Помолимся за ушедших…

Королева умерла. Она лежала на своем роскошном ложе тихая, неподвижная, и это казалось самой неправильной вещью на свете. Королева была стара, но до последних дней она почти не давала себе отдыха; она путешествовала, не доверяя посланникам и лично заключая самые важные договоры; она любила выращивать цветы, и в королевском саду не было цветов прекраснее ее роз. Она осталась править в одиночестве, когда ее Король погиб на войне, и даже не знала точно, что он умер - корабль, на котором он возвращался домой, пропал, и никто не видел его обломков. Королева долго искала его, но так и не нашла, а вместе с ним пропала и отданная любимому частица ее сердца.
Советники и придворные обступили последнее ложе Королевы, и каждый предлагал погруженной в печаль Принцессе, единственной королевской дочери, что-то свое.
- Королева любила блеск и богатство, - сказал Первый Советник, - нужно одеть ее в самое дорогое и яркое платье, какое только есть на свете, а гроб ее обязательно должен быть из золота.
- Гроб из золота? – возмутился Второй Советник, - даже десять рабов не смогут унести его, а яркое платье затмит ее посмертную красоту. А главное, Королева не любила ненужную роскошь и пустые удовольствия…
- Ты хочешь сказать, что она была скупа? Если это и так, то лишь потому, что она заботилась о королевстве больше, чем о себе! И как ты смеешь порочить нашу Королеву? Ваше Высочество, - Первый Советник обратился к Принцессе, - прогоните прочь этого человека! Королева не терпела его и я думаю, она не хотела бы, чтобы он топтался у ее смертного ложа!
- Королева не любила лжецов! – воскликнул Главный Министр, - она никогда не прислушивалась к вашим советам, а только к моим! Прочь отсюда, низкие люди! Не смейте осквернять чистоту нашей Королевы!
- Королева была святой! – воскликнул другой придворный, - нужно объявить всеобщий траур, и на три года запретить все забавы и увеселения, улыбки и мечты!
- Нужно срезать все цветы, что только найдутся в стране, - сказал королевский садовник, - и заставить всех девушек королевства вырезать лепестки из бархатной бумаги, чтобы усыпать ими последний путь Королевы и ее могилу.
- А на надгробии нужно написать стихи о том, что она была самой прекрасной, самой умной королевой на свете! И на три года запретить всем художникам рисовать что-либо, кроме портретов нашей Королевы!
Каждый предлагал свое; многие были уверены, что слышали это из уст самой Королевы, и только маленький Шут, сидевший на полу, молча плакал о своей повелительнице. Королевская дочь заметила это не сразу, а только тогда, когда все придворные, наконец, замолчали, и стало тихо.
- А что думаешь ты? – спросила она Шута, - как должно похоронить Королеву?
- Я не думаю ни о чем, - ответил Шут, продолжая плакать, - Королева ничего не говорила мне о своей смерти. Но от меня она слышала всегда лишь правду, не стану я лгать и вам.
Он обвел взглядом толпу разряженных в черное с серебром придворных.
- Королева не была святой, она была человеком, совершала ошибки и оступалась, но всегда только она сама решала, что ей делать. Она могла быть и мягкой, и суровой… и среди нас нет ни одного, кто мог бы сравниться с ней.
Придворные осуждающе зашумели, кто-то кликнул стражу, но Принцесса встрепенулась и поднялась со своего места.
- Ты прав, маленький Шут, - сказала она с печалью и гневом, - живая, Королева никому не позволяла решать за себя. Она не позволяла даже оказывать ей знаки внимания и любви, не принимая их от меня и моих детей. Но теперь, когда она не может остановить вас, вы жаждете проявить свою власть хоть над ее мертвым телом. Так не бывать этому! Королева была моей матерью, и я выполню ее последнюю волю!
Придворные молчали, удивленные этой вспышкой и только маленький Шут тихо тронул принцессу за руку.
- Госпожа, - сказал он, - вы правы, но не судите их слишком строго. Эти люди, так же как и вы, чувствуют себя брошенными и осиротевшими. Их одиночество больше всего, что они знали до сих пор, а еще больше их гордость. Они никогда не признаются в том, что вместе с Королевой потеряли часть самих себя.
И Принцесса снова посмотрела на придворных. Что же она увидела? Эти люди были глубоко несчастны и те, чьи глаза оставались сухими, обливались слезами в душе. Они любили Королеву, каждый по-своему, они готовы были драться за ее внимание, за пару добрых слов из ее уст, пока она была жива. И они готовы были драться сейчас - за право в последний раз что-то сделать для нее.
- Я сделаю так, так она хотела, - повторила Принцесса мягче, - но если кто-то сможет что-то подсказать мне, я буду благодарна ему.
Лица придворных разгладились, взгляды смягчились, и каждый по очереди тихо и почтительно поведал принцессе о том, что думал. Некоторые давали хорошие советы, многих вещей Принцесса просто не знала, и простые слова сочувствия утешали ее в горе.
А когда все закончилось, и усталая Принцесса опустилась на трон и сняла со своей головы тяжелую материнскую корону, она увидела рядом маленького Шута.
- Ты был помощником моей матери, - сказала она, - будешь ли ты и моим помощником?
- Да, моя госпожа, - ответил маленький Шут, - я обещаю вам говорить всегда одну лишь правду, какой бы горькой она не была. Только и вы сами должны говорить себе правду, Ваше Величество.
- И тогда я буду счастлива? – спросила Принцесса, а вернее – новая Королева.
- Нет, - ответил Шут, - но вы научитесь быть справедливой и милосердной и никогда, что бы ни случилось, не забудете о сострадании. Для королевы и для любого человека это значит очень много…


Мертвые учат нас тому, чему не могут научить живые.
Вместе с каждым человеком уходит его мир, целая эпоха, похожая на легенду. Разве мы слушали, когда нам рассказывали о годах молодости, о счастье и несчастье? Разве мы находили время просто посидеть рядом с кем-то близким и дорогим? И как мало из того, что могли отдать, мы отдали! Та, Что Приходит За Всеми, ставит все на свои места.
А может, мы еще успеем научиться прислушиваться к голосу маленького Шута, говорящего с каждым из глубины его живого сердца?..
3 февраля 2004 г.


Послесловие


ПОЛЕТ ДУШИ

Далеко-далеко, там, там - за границею,
Дня, что ушел прочь,
Улетает душа синей птицею
В лунную ночь.
По небесным тропинкам скользит невзначай
Позабыв про дела.
Только что она знает про ад или рай
Если в Мире жила?

Вот покой, вот поток… что тебе, ясная,
Не торопись, постой!
Может, станешь волшебною сказкою
Может мечтой?
Сокровенной, как слезы ребенка, как смех,
Дар тепла и огня,
Путеводною звездочкой в небе для всех,
И сестрой для меня…

Верю, встретится ей сон на перекрестие
Тысяч дорог-дней.
Как встречаются смерть и бессмертие –
Что уж нужней.
Я не спорю, она – никуда не спешит,
Не спешит уходить.
Даст коснуться душой окрыленной души
И ее отпустить
Далеко-далеко…
12 октября 1996 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:20 | Сообщение # 8
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ЧЕМОДАНЧИК С СЕРДЦАМИ ИЗ КАМНЯ

Сказка-опыт


…Это просто случается, и ничего с этим не поделать. Словно сердца наши вдруг становятся каменными и, ведомые ими, мы совершаем поступки, о которых потом жалеем. Скребущее чувство – то ли гнев, то ли печаль - становится таким сильным, что мы решаем, наконец, взять все в свои руки, и меняем того, кто меняться не хочет. Против его воли, но согласно своей – ведь нам и только нам известно, что нужно для счастья этому человеку. И очень легко оказывается забыть, что люди способны творить настоящие чудеса.

- Привет, привет! – улыбающийся человечек в ярком костюме остановился в дверях таверны и поставил на порог маленький дорожный чемоданчик. Наверное, он был очень тяжелый - когда лица сидевших в таверне отвернулись от человека с чемоданчиком, его лицо стало пустым и усталым. Но в тот же миг он совладал с собой и, спрятав пустоту за улыбкой, подхватил чемоданчик и прошел к ближайшему столику, за которым сидели старый моряк, мальчик лет четырнадцати и молодая женщина.
- Привет, привет, - повторил он, ставя чемоданчик на стол, - не желаете ли купить мой товар?
- А что ты продаешь? - спросил моряк, попыхивая трубкой.
- Вещь, нужную время от времени каждому человеку, - бродячий торговец щелкнул застежками чемоданчика и открыл его, - сердца из камня.
В самом деле, чемоданчик был полон сердец, больших и маленьких; одни были сделаны из простого серного камня, какого много на любой дороге, другие - из оникса и бирюзы, опала и обсидиана, и даже из каменного угля…
- Для чего они нужны? – спросил мальчик.
- Для того, чтобы иногда заменять нам наше собственное сердце, - ответил торговец сердцами, - когда ты не можешь сказать «нет» другу, когда нужно принять жестокое решение, когда не можешь или не хочешь бороться с собой, каменное сердце незаменимо. С ним намного легче отказать другу, расправиться с врагом, а уж бороться собой и вовсе не придется, ведь камень не знает сомнений. И стоят эти сердца совсем дешево.
- Но разве они могут всегда заменять настоящее?
- Они созданы для того, чтобы делать это, когда нам труднее всего.
- Отчего же? – улыбнулся моряк, - разве простое человеческое сердце хуже каменного?
- Оно слабее, - устало объяснил торговец, - очень многого живое сердце просто не умеет, а что умеет – часто делает не к месту и не ко времени. Разве не случалось вам жалеть о том, что в тяжелую минуту ваше сердце предает вас, сжимаясь от страха или от боли? Разве не случалось так, что оно разрывалось от любви или от ненависти – а чаще и от первого и от второго?
- И, каменное сердце будет отчаянно-храбрым? – переспросил моряк, кажется, он не верил торговцу сердцами.
- Оно будет любым, каким захочет его хозяин. Все дело в том, что каменное сердце не знает ни страхов, ни чувств, а значит оно совершенно.
- Но каменное сердце не будет знать и любви? – спросила женщина.
- Ах, госпожа, что такое любовь? Просто чувство, которому мы даем власть над собой. Любовь – лишь игрушка в руках холодного ветра. Человек, имеющий каменное сердце сам будет властелином себе и никакое чувство, даже самое сильное, не сделает его рабом. Это сила…
- Это слабость, - не согласилась женщина, - и одиночество.
- А что хорошего в любви, приносящей разлад во внутренний мир человека, в любви, ставящей все с ног на голову?
Женщина мечтательно улыбнулась – она была влюблена и знала ответ.
- Любовь расширяет границы твоего мира, она дает тебе крылья и делает самым счастливым человеком на земле…
- А потом она проходит, и ее место занимает пустота, - перебил торговец, – разве не так?
- Нет. Там, где была любовь, никогда не поселится пустота, если только ты не разрешишь ей это. Но сердце…
- Сердце только ищет повода, чтобы побеспокоить своего хозяина! Любовь слишком горяча для него, ненависть – слишком холодна, ярость остра и ранит так больно и глубоко, что эти раны никогда не заживают, а обида – самая горькая отрава. Перед всем этим – так ли ужасно одиночество каменного сердца?
Трое за столиком молчали – женщина, мальчик и даже моряк, оставивший на время свою трубку.
- Что ж, – наконец сказал он, - я купил бы у вас одно из этих сердец, когда был молод и беспечен, как раньше. Прежде сердце доставляло мне много хлопот; особенно когда я хотел одного, а сердце велело мне говорить и делать совсем другое. Но знаете, я был счастлив именно тогда, когда слушался своего сердца.
Торговец сердцами обиженно поджал губы и перевел взгляд на женщину.
- А вы, госпожа? Вам тоже не нужно сердце из камня?
- Нет, - она тряхнула головой, - скажи, разве ты сам пользуешься этим товаром?
- Конечно, нет! – отчего-то возмутился торговец, - но это лишь потому, что я приручил свое человеческое сердце, и он стало таким же послушным, как каменное.
Торговец посмотрел на молчавшего мальчика, окинул взглядом зал таверны и всех, кто сидели за столиками и со вздохом закрыл чемоданчик. Он понял, что ничего никому здесь не продаст.
Он уже стоял на пороге, когда кто-то тронул его за руку. Торговец обернулся и увидел мальчика.
- Господин, - спросил мальчик, - а вашими сердцами может пользоваться любой человек?
- Конечно. Ты хочешь купить?
- Не для себя, для младшей сестры. Она ужасно капризная и жуткая трусиха. Стоит сестре увидеть в доме паука, как она поднимает крик, - мальчик поморщился, - я хотел бы подарить ей сердце, которое сделает ее смелой.
Торговец улыбнулся и снова отрыл чемоданчик.
- Вот это подойдет, - сказал он, доставая из выемки сердце из голубого камня, - и оно наверняка понравится твоей сестре.
Сердце красиво блестело в неярком огне свечей, мальчик зачарованно кивнул. Кажется, он подумал о том, что и сам не прочь иметь такое.
- А сколько оно стоит? – спросил он.
- Возьми даром, - предложил торговец, - только объясни сестре, что она должна носить его с собой – видишь, тут есть дырочка для шнурка, чтобы можно было повесить его на шею - иначе это не подействует.
- Я скажу ей, - согласился мальчик, беря сердце из рук торговца и пряча его за пазуху. Оно совсем не было холодным.
- Ну, прощай, – сказал торговец, захлопывая чемоданчик, ставший чуточку легче, - ты сделал хороший выбор.
И он вышел прочь; все, кто сидел в таверне, проводили его взглядами и тотчас забыли о нем. Разные это были взгляды, но ни в одном из них не было желания сменить живое сердце на каменное.


Где он бродит сейчас, этот торговец, с непостижимо тяжелым чемоданчиком, в котором спрятаны каменные сердца? Сколько их он уже продал людям, облегчив свою ношу? Я знаю, в том, что мы не всегда добры друг к другу, виноваты не каменные сердца, а мы сами. Это мы делаем выбор - и говорим горькое и злое, когда нужно подбодрить и утешить, отталкиваем, когда нужно поддержать. Это мы выбираем простой путь, на котором не нужно понимание, а только лишь – цель, близкая или далекая, к которой можно идти, сметая все преграды. Как легко было бы обвинить во всем человека с чемоданчиком, в котором никогда не иссякает запас каменных сердец! Но ведь это был бы поступок недостойный человеческого сердца, для которого любовь слишком горяча, а ненависть чересчур холодна.
Пустота не войдет в твое сердце, если ты не позволишь ей, а если позволишь – она поселится там навсегда. Ненависть и любовь, надежда и ярость – все утонет в ней и уже ничто и никогда не сделает тебя счастливым. И даже если каменное сердце достанется тебе даром, цена за него будет слишком высока.
6 ноября 2004 г
.


Послесловие


СКАЖИТЕ…

Скажите мне, кто я, какою я стану?
Озлоблюсь ли дико, устану, отстану?
Что там, на пути, мне воздвигнут стеною
Враги и друзья, отыгравшие - мною?
Стою, онемев, потеряв направленье –
Не биться же лбом, не кричать в исступленье…
Вот кто-то шепнул мне: «Склонись перед нею,
Стена эта станет опорой твоею».

Скажите, пока я еще не сказала
Что «да» слишком много, а «нет» слишком мало,
Скажите – что стену слагает собою?
Надежда? Отчаянье? Счастье земное?
Ломать ли ее словно злую неволю,
Остаться ли рядом, продолжив собою
Её монолит? Но сказало мне сердце:
«На эту ли стену тебе опереться?»

Скажите, все стены, что против движенья,
Не этой ли серой стены отраженье?
Ладони прижму – и пойму, и заплачу.
Какое несчастье! Какая удача…
Её не сломать, «равнодушье» ей имя,
Я вижу, она между мной и другими,
Как будто иного уже и не надо:
Так просто, когда меж сердцами преграда…

Скажите, смогу ли, окрепнув душою,
В себе совладать я вот с этой стеною?
Ведь стоит споткнуться, чуть-чуть ошибиться –
И трещина в сердце твоем зазмеится.
И вот уже речь ни о тьме, ни о свете –
О верном вопросе и честном ответе
О праве быть рядом в дни битв и агоний,
О том, что ладонь поместится в ладони…
26 октября 2002 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:22 | Сообщение # 9
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
РЕЦЕПТ ЧУДОВИЩА

Сказка-ответ


Бывают мгновенья счастья, когда мир держит меня в добрых ладонях, каждой улыбкой напоминая, что я любима. Тогда мне кажется, что у меня есть крылья. Нет никакого секрета в том, что счастливым быть просто. Нет его и в том, что долго быть счастливым не получится. Мгновение солнечной ясности сменяется сомнением – а вдруг все не так? Где-то и в чем-то я просто не заслужила такого счастья…
Первое сомнение – первая трещина в стенах золотого Замка Безмятежности. По дороге, проложенной им, придут и другие, приведя с собой вину и печаль. И замок падет, крылья станут неудобной тяжестью за плечами, не меньшей, чем тяжесть всего, что я уже сделала, всех слов, сказанных не от большого ума – в гордыне и злости, и поступков совершенных только ради себя…

Человек, который когда-то был Героем, брел по Лабиринту. В Лабиринте жило Чудовище, но, как ни странно, бывший Герой вовсе не думал о нем. «Человеку, совершившему то, что свершил я, неважно, что ждет его впереди»,- сказал он себе, оставляя все свое оружие перед входом в Лабиринт.
Его окружала темнота, которая была то горькой, то сладкой; вкус ее постоянно менялся, как менялись мысли человека, который когда-то был Героем. «Я совершил Преступление, - думал он сначала, - я заслужил тьму, что вокруг меня». Но в душе его тоже была темнота, и бывший Герой скоро понял, что она страшнее. Только один огонек еще светил ему – надежда, что хоть когда-нибудь он будет прощен. Но огонек этот был так мал, что ничего не освещал, и не будь его - ничего бы не изменилось.


Все начинается с меня самой. Вот я сделала что-то такое, чего нельзя исправить, и честная моя, беспокойная совесть, вечная труженица, начинает теребить меня. «Как ты могла? Глупая, глупая…» Я знаю, что не могла и знаю, что глупая. Надо идти и извиняться, предлагать помощь тому, кого оттолкнула, просить прощения у того, кого обидела. Но даже после этого остается осадок и неудобное, скребущее чувство - как сухая корка, которую грызешь в темноте. Да сесть бы, поговорить, разобраться во всем! Слишком часто нам не хватает на это ни времени, ни терпения.

Времени у него было сколько угодно; бывший Герой шагал по бесконечным коридорам и не пытался запомнить дорогу. «Если я и заблужусь, какое это имеет значение?» - тусклая мысль мелькнула и пропала, не принеся с собой ни радости, ни печали.
Наконец, его странствия закончились на пороге большой, неярко освещенной каменной пещеры с потолком-сводом. В центре ее за столом сидело, зарывшись в книги, Чудовище; книги были на столе вокруг него, и на полу, и на полках по стенам пещеры. В их окружении странное существо показалось бывшему Герою старым человеческим мудрецом. Но вот оно шевельнулось и подняло голову, покрытую темным мехом, с большими плоскими ушами и глазами цвета янтаря и Герой увидел его таким, каким оно было в глазах любого смотрящего. И что-то сказало ему – Чудовище обладает собственной мудростью и книги тут не при чем.


Если бы я могла исправить все свои глупости, то стала бы самым счастливым человеком на свете. Но жизнь нельзя переписать или поставить на паузу, чтобы было время подумать. Может, мои ошибки все-таки научат меня быть внимательнее, терпеливее, добрее, а если я снова озлоблюсь – это будет только мой выбор. Никто не в ответе за него, никто не виноват, кроме меня самой; только прощать себя я никак не могу научиться.

- Заходи, садись, - сказало Чудовище, и Герой огляделся – в пещере не было ни стула, ни скамьи и, пожав плечами, он просто подошел ближе, осторожно обойдя все попавшиеся на пути стопки книг.
- Все очень просто, - сказало Чудовище, заметив его минутное замешательство, - если бы ты захотел сесть, то нашел бы куда.
- Может быть, - согласился Герой, - но мне все равно.
- Человеку не может быть все равно!
Бывший Герой пожал плечами; он рассматривал хозяина пещеры, который разглядывал его.
- Разве ты что-то можешь знать об этом? Ведь ты не человек.
Чудовище не обиделось.
- Но я знаю, как быть человеком. Здесь тоже все очень просто. Разве тебе на пути не встречались чудовища, похожие на людей и люди, похожие на чудовищ? Разве ты не умеешь отличать одних от других?
- Я знаю, кто такие чудовища, - ни мгновения не колеблясь, сказал гость, - ведь мне приходилось убивать их.
Чудовище долго молчало, прежде чем ответить на это:
- Может быть, ты расскажешь мне об этом?
- Тебе любопытно? – усмехнулся бывший Герой.
- Нет, - сказало Чудовище, и по шкуре его прошла волна дрожи, поставившая дыбом его короткую шерсть, - мне страшно. Что, если я думаю о себе лучше, чем я есть?
- Как и все мы, - вздохнул Герой, - но послушай, вот что я думаю и вот что открыла мне жизнь. Чудовище – это тот, кому безразлично - делать зло или добро, лишь бы только это позабавило его или принесло ему пользу. Чудовище – тот, в чьих руках красота легко превращается в оружие, чьи подарки – двусмысленны, чьи желания – ветер в листве, но только им он следует всю свою жизнь. И чудовище – тот, кому не нужны ни надежда, ни любовь.


Надежда – корабль на волнах жизни, любовь - гавань, которую он ищет в бушующем море. Против них – стеной, ураганным ветром, Бездной – ненависть. Сжимающая сердце, калечащая душу, вырастающая из самого малого семени – непонимания, слова брошенного в упрек, лжи. Ненависть – такое же дитя жизни, как радость и гордость, искренность и вера. Кому нужна ненависть? Страшные вещи случаются с нами, и вот эта - из таких. Нам почему-то нравится рассказывать друг о друге скверные истории.
…Но – за все, что ты сделал другим и себе - можешь ли ты ненавидеть кого-то кроме себя?

- Ты многое знаешь о чудовищах, и это знание ранит тебя, - сказало существо за книжным столом.
- Конечно. Ведь во мне есть что-то от чудовища, иначе я не совершил бы того, что совершил.
- Что же ты совершил?
Герой удивленно смотрел на собеседника – он успел забыть, что перед ним не человек, а монстр, говорящий человеческим языком.
- Прости, я не стану говорить об этом даже с тобой. Я ненавижу себя за то, что сделал – вот и все, что я могу сказать.
- Так нельзя. Ненависть к самому себе заставляет тебя быть жестоким и к себе и к миру. А мир – он ведь как зеркало, всегда отражает то, что ты приносишь ему.
- Я привык, - пожал плечами Герой.
- Нет! – воскликнуло Чудовище, словно ребенок в отчаянии, - не надо привыкать! Лучше быть машинально милосердным, чем привычно жестоким. Ошибку можно исправить, потерянная надежда отыщется, и утихнет боль. Все зависит от того, во что ты веришь.
- Но вера ослепляет, - не согласился бывший Герой. – Она-то и погубила меня. До последнего мгновения я верил, что все делаю правильно, хотя творил зло. Даже и сейчас вера, притулившаяся на краю сердца, не оставляет меня.
- Во что же ты веришь?
- В то, что прощение для меня все же возможно, хотя сделанного уже не исправить.
Чудовище шевельнулось и поднялось из-за стола, книги посыпались с края столешницы, но никто из двоих не заметил этого.
- Ты должен научиться прощать себя. Даже за то, что другие не смогут тебя простить. Пока тебе не все равно, пока тебе нужны прощение и понимание, пока ты задумываешься над этим, ты не станешь чудовищем. Не быть равнодушным – это и значит быть человеком.


«Так просто?» – спросила бы я у Чудовища; и тут же умолкла бы, потому что уже знаю – многое на свете только кажется простым. Может, поэтому так неожиданно тяжело отпускать от себя свою вину. Иногда это происходит само собой, когда уже нет сил беспокоиться. Но это – разве это прощение? Забвение не приносит облегчения. А когда я нахожу время подумать над всем, что меня беспокоит, то всегда отыскиваю ответы, такие же простые и верные, как рецепт чудовища. Прощение без понимания – кому оно нужно?
Всегда лишь мы сами выбираем, во что нам верить.

Улыбкой на улыбку – таким вышло их прощание.
- Я всегда буду ждать тебя здесь, - сказало Чудовище Герою, - тебя и других.
- Я понимаю, - ответил он. – Я вернусь, когда исправлю причиненное зло и когда научусь прощать себя. Есть лестницы, по которым ты можешь подняться только сам, какими бы крутыми они ни были, есть слова, которых никто за тебя не скажет.
Он вышел из Лабиринта навстречу солнцу и свету. Герою многому предстояло научиться – кроме того, что он уже знал и умел. Ведь убивать чудовищ – вовсе не самое важное дело на свете. Куда важнее – самому не стать чудовищем.


27 июля 2005 г.


Послесловие


ГРААЛЬ

Как многие, наизусть знаешь дорогу свою,
А нужно ли это тебе – ты сам не смог бы сказать.
Шаг за шагом, на север, запад, восток иль юг –
К цели дающей право и мечтать и дерзать.
Верный твой конь под седлом и затупился твой меч.
И во что бы ни стало надежду нужно сберечь.
Пусть выбора нет – сам ты выбрал и ночь и путь.
Будь же кем хочешь, только слепым не будь.

Сложно и просто – как всякий путь у дверей
Этот закончен. Стук в закрытую дверь.
Можно подумать, что нету тебя храбрей,
Но храбрость – всего лишь слово, верь ты, или не верь.
Всего лишь слово пока, не ответив на вызов твой,
Не станет светлее небо над своей головой,
Тот ли ответ? Ведь ждал ты Гласа из высоты.
Но тишину нарушить имеешь право лишь ты.

Вот ты входишь, по гулким позлащенным полам,
Солнечный свет растворяет пыль и испуг.
Кажется где-то рядом, кажется, где-то там…
Да будет благословенно спасительное «и вдруг»!
И вдруг – это словно дар и счастьем заполнен вмиг
Весь мир твой, больно глазам, шепот звучит как крик:
«Я отыскал тебя!» – ты слышишь, на север ушла гроза…
Делай что хочешь, только не открывай глаза!

Не открывай, когда коснешься рукой своей,
Не ведая больше страха, и не боясь труда.
Чаша не тяжела ли? Как ты мечтал о ней,
Лишь ангелы знают да тот, кто первым пришел сюда.
Ведя свой путь–шаг сквозь тишину и даль
Бессонницей мучаясь так, что спасением только Грааль…
Что же ты стал на пороге – неси его в мир вновь,
С осадком на дне, в котором вместе боль и любовь.
21 июня 2000 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:24 | Сообщение # 10
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
НАДЕЖДА – ДЫХАНИЕ

Сказка-душа


Нельзя быть счастливым взаймы. Ты можешь сидеть взаперти и хмуриться, а можешь ступить не нее и – дорога, дорога! – она поведет тебя к самому горизонту. В этом пути ты получишь дар, нужный тебе как дыхание. Но кто думает о дыхании, пока ничто не мешает дышать?
Ступи на дорогу, и рядом с тобой, сколь бы долгой она ни была, всегда будет надежда. А кроме нее - доверие моста и ярость ветра, холод отчуждения и пламя дружбы… Если спутники вдруг решат оставить тебя – отпусти их. Спутники-отступники, уставшие оскальзываться на тонком льду ваших неровных отношений, пусть идут и делают выбор, за который в ответе только они.
Ты можешь стать кем хочешь, когда никто не мешает тебе. Высока цена такой свободы; если можешь начать все снова, потому что прошлое уже не держит тебя – сделай это. Но полностью свободен только тот, кто никому не нужен. Добро ли зло такая свобода – решай сам. Но себя нельзя победить даже в споре.
Вот сейчас ты узнал о поражении, но это еще не все. Любой дар, что будет дан тебе, ты можешь обратить себе на пользу. Или не делать этого. Только если скажешь «нет» надежде – тогда ты действительно проиграешь.
Пусть ненависть к себе самому не отравляет тебя. Чаша надежды всегда полна, хотя может казаться неполной. Не мечом и не словом ты завоюешь эту победу. Нужна ли тебе победа взаймы? Надежда – единственный колодец, из которого можно пить вечно. Открывая это – побеждаешь.
А если цена покажется тебе слишком высокой, вспомни о той дороге, что привела тебя к колодцу, и о силе жажды, не оставляющей ни на миг. Все, что у тебя есть, все, что ты чувствуешь – это еще не ты. И даже твоя свобода. Но свобода – это ты сам. Подумай об этом и заплати свою цену надежде - просто за то, что она есть. За все остальное заплатит надежда. И дыхание в твоей груди уже никогда не стеснится.
Видишь, как все просто? Жажда твоя всегда будет сильна и где тот колодец, чья вода утолит эту жажду? Только надежда знает. Пусть она и подскажет тебе.

16 декабря 2005 г.


Послесловие


ВЕСЫ

Уходящий – уходит, свободе своей потакая.
Золотая листва – это осень в остывших глазах…
Можно сломанный мост починить, и стихи, не сжигая
Оценить на особых, безгрешных, как правда, весах…
Но нельзя ли поверить – что искренне слово живое,
Не просить доказательств и клятв, не ругать за грехи?
Впрочем, ладно. В надежде всегда недостаток покоя,
Тем же самым, увы, очень часто страдают стихи.

Счастье так мимолетно. Лишь тени бестрепетно лягут
На дорогу, на плечи истрепанным старым плащом…
Пусть. Поэтам нельзя безнаказанно комкать бумагу,
Ненаписанных строчек пугаться и звезд под дожем.
Каждый вберет сам, прикрываясь тоской и любовью,
Веру или неверье другому поставит в вину,
Чтобы кто-то, опять подчиняясь простому условью,
На весы эти бросил надежду и тишину...
23 февраля 1998 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:26 | Сообщение # 11
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
КАМЕШКИ

Сказка-быль

Карманы ребенка вечно полны чудесных и странных вещей… Повзрослеть – значит еще и отказаться от этого и перестать заполнять карманы находками. Слепота взрослого – видеть только то, что хочешь видеть, слепота ребенка – не видеть того, перед глазами...
Словно камешки со дня ручья, я достаю из глубины моего сердца истории и сказки. Я не хочу взрослеть, и доверяю ребенку, который живет во мне - когда-то давно он научил меня любить жизнь.

Вот яблоко... Оно слишком велико, чтобы обхватить его ладонями. Но если сумею сделать это, я и сама стану больше. Вот мир - я не могу охватить его взглядом. Но если смогу - он станет тесен для меня. Иногда любовь такова - она делает сердце большим, а мир - тесным.

Сказка – это не ложь, это такая особенная правда для тех, кто любит играть с цветными камешками. Но сокровища детства быстро тускнеют, теряя ценность в глазах взрослого, которым становится каждый ребенок. Так, подобно камешкам, вынутым из воды, порой тускнеют мои истории; правда жизни и правда сказки не могут прийти к согласию.
Тогда я возвращаю подобранное туда, откуда взяла, опускаю обратно в воду, в надежде, что истории-камешки вновь заиграют яркими красками. Иногда просто нужно оставить все как есть. Даже если твои карманы и твое сердце пусты – не нужно жадничать, ведь у тебя есть целый мир.

«Ах, - подумал Змей, глядя на яблоко, - и почему я раньше не замечал его? Ведь оно – одно на этом дереве, не похожем на другие». Он обвился вокруг ствола и принялся, чуть покачиваясь, размышлять о разном. Яблоко, как бы ни привлекало оно Змея, могло подождать, а мысли - нет.
Но Змей едва успел углубиться в размышления, как услышал голоса, доносившиеся из глубины Сада. Ему стало любопытно и, оставив дерево, Змей спустился на землю, чтобы взглянуть на новых обитателей Сада, которые, как и он, умели говорить.
Мужчина и Женщина гуляли по Саду, не расставаясь ни на минуту, может быть, потому что еще не знали, что такое возможно. Змей старался не попадаться им на глаза, ибо, непохожие, они настораживали его, но вскоре любопытство пересилило опасение. Он подполз к ним, и они остановились, глядя на него с удивлением – ведь в Саду не было подобных ему.
- Кто ты? – спросили они.
- Я Змей, хранитель мудрости
- А что такое мудрость?
Змей задумался.
- Все, что вы видите вокруг, обладает заметными свойствами и качествами, а еще имеет скрытую сторону. Понимать это – и есть мудрость.
- Значит все, что мы видим, имеет еще один – тайный облик и смысл? – спросил Мужчина.
- Да, - ответил Змей, - и странно, что вы не подумали об этом раньше.
Женщина посмотрела на Мужчину, и тот кивнул в ответ на этот взгляд.
- Раз ты хранитель мудрости, значит, можешь распоряжаться ею, как хочешь? Не поможешь ли ты и нам обрести мудрость? За это мы дадим тебе все, что ни пожелаешь.
Змей не торопился с ответом; что-то по-прежнему настораживало его в новых обитателях Сада, но что-то и привлекало его в них. Возможно - стремление знать, которое было естественным для самого Змея.
- У меня есть Сад, где я ни в чем не нуждаюсь - а я знаю уже, что бывает нечего пить и есть, и нечем согреться в холоде! – и мне ничего не нужно, только узнать, для чего вам мудрость.
- Для того же, для чего она тебе – видеть сокрытые свойства вещей, - ответил Мужчина. - Все с самого начала было слишком хорошо, чтобы не иметь подоплёки, и я хочу знать, какова она.
- А я просто хочу знать, - добавила Женщина, - пусть мне не будет от этого никакой пользы.
- Что ж, я только напомню вам о цене, – сказал Змей, - вы будете знать и видеть простое и сложное, но часто видение и знание будут приносить вам боль и печаль, а не только счастье и радость. Если вы готовы к этому, я подскажу, как обрести мудрость.
Двое кивнули.
- Пойдите в самое сердце Сада и отыщите там Дерево. Оно единственное такое и вы узнаете его, как в свое время узнал и я. Отведайте его плодов и обретете мудрость.
Женщина поблагодарила Змея и, взяв Мужчину за руку, отправилась на поиски Дерева. Змей смотрел ей вслед и думал: «Как хорошо, что для каждого в этом саду есть свое собственное особенное Дерево...»
А потом он заметил, что над Садом собираются тучи, и подумал о другом: «Есть мир за пределами Сада, мир, о котором мне ничего не скажет моя мудрость. Покинуть Сад, чтобы узнать то, чего я еще не знаю, разве это не мудро?»
И он сделал так, как решил, чтобы вернуться позже, и совсем забыл о яблоке, которого так и не отведал.
Время никогда не проходит бесследно, но так или иначе, оно всегда проходит.
Когда Змей вернулся в Сад, он нашел его пустым и обнаружил новое для себя – в Саду не случилась да, наверное, и не могло случиться никаких перемен. Это было скучно. Проведя лишь час в своем прежнем пристанище, он понял, насколько целое лучше части, и решил вернуться в мир за пределами Сада.
Только одного он хотел – узнать вкус яблока, что так понравилось ему. Змей скользил по траве меж деревьев, приближаясь к тому единственному, которое все еще привлекало его памятью о яблоке. Но яблока не было на дереве, и в траве его не было тоже... «Все-таки эта Женщина оказалась мудрее меня, – подумал Змей, уползая из Сада. - Она выбрала лучший из плодов, который выбрал бы я сам».
В покинутый всеми Сад вошла Осень. Она меняла зелень на золото и золото на серебро ради самой жизни; мудрость ее была в том, что неизменны лишь перемены...

Мои детские сокровища, сделавшие меня той, что я есть - маленький керамический лев с отбитым хвостом, качели, приближавшие небо, ослепительный одуванчиковый луг, сплетенная моими руками «коса» из осенних листьев, яркая колючесть бенгальского огня, трескотня кузнечиков в пыльной траве знойного летнего дня, ароматная тень новогодней елки...
Сокровища эти никогда не потускнеют. А главным из них был, есть и будет ребенок, живущий во мне, требовательный и беспечный, безжалостный и всемогущий; ребенок с карманами, вечно полными разноцветных камешков со дна души.
12 апреля 2000 г.
29 мая 2006 г.


Послесловие


МЕЧТАЯ

Мне двадцать лет и я учусь летать.
Подумайте - такого не бывает!
Но кое-кто дивным давно летает,
Так почему крылатой мне не стать?

Крылато - жить! Как музыке - звучать
Дождям идти, словам - сплетаться в сказки...
Не верю я в печальные развязки,
Умею лишнего не замечать...

Себя так просто верой обмануть,
Но сердце пусть советом мне поможет.
Раз ты крылат - оно крылато тоже
Но иногда совсем не в этом суть.

От сказки тоже можно вдруг устать
Мечта же не предаст и не обманет.
Она вторым крылом мне, знаю, станет,
Когда я все же научусь летать.
22 сентября 2001 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:28 | Сообщение # 12
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
РАССКАЗАТЬ ДУШУ

Сказка-подарок


…Расскажу, расскажу. Есть истории, которые приходят ко мне в лучшие из моих дней и зовутся литами. Лита – какое-то особое чувство и слово; может быть, я придумала его для своих сказок, а может, оно и существует в одном из бесчисленных языков. Для меня лита – «душа». Душа какого-то события или чувства, отраженная – если только можно отразить душу – в простых словах. Лита - когда с тобой случилось что-то, ощущаемое необычайно трепетно; в ней остается запечатленной душа дня-мгновенья. Одна из лит, подаренная мне в ночь моего дня рождения, зовется «Ракушка и свиток», лита простого и сложного. Вот она.

…Это было не к месту и не ко времени – как обычно и случается, но вопрос уже был задан, и я должна была ответить на него, иначе никогда уже мне не было бы покоя.
- Послушайте, - сказала я тем, кто всегда задает вопросы так, что я готова бежать за ответом хоть на край мира, - я расскажу вам историю…
Слова разлетались, как осенние листья. Сияла полная луна, изморозь и лунный свет серебрили траву, упрямо не признававшую осень - осенью. Мне нужно было немного времени – куда меньше, чем нужно траве, чтобы признать Правду Перемен – «все проходит»… Немного времени, чтобы понять, о чем и как рассказать друзьям.
- Человек шел по берегу моря. Песок шуршал под его ногами, неохотно принимая на себя следы - ведь никто не любит изменяться - и радуясь волнам, стирающим их во мгновение ока. Человек не спешил, ведь спешащий всегда опаздывает, и, в конце концов, он остановился, посмотрел вокруг и сел на теплый камень, думая о чем-то очень простом.
Вокруг не было ничего, особенного, но на все, что он видел, приятно было смотреть: на море до самого горизонта, где волна догоняла волну, на белый и желтый песок и тени на нем, на мудро молчавшее небо. Но просто сидеть – этого путешественник не умел; он стал доставать из своих карманов разные вещи и рассматривать каждую из них. Здесь, на берегу моря, берегу души, многие из вещей казались ему удивительными и незнакомыми.
Вот камешек… человек не помнил, на какой из дорог подобрал его, но все это время он был со ним, такой же странник, как и он сам. Где-то и как-то для него стало важным взять это камешек с собой… но время прошло, и важность эта осталась в прошлом. Человек улыбнулся и, размахнувшись, бросил камешек в море. «Вот так всегда – мы платим тем, что уже было за то, что еще не случилось, и я расстаюсь с частичкой своего прошлого ради надежды на будущее».
Следующей ему попалась струна. Когда-то путешественник нес с собой инструмент, но потерял его, а запасная струна осталась, затерянная в бездонном кармане. Она могла еще пригодиться ему или кому-то другому, и человек отложил ее в сторону… Потом он увидел нож и, взяв его в руки, принялся обтачивать кусок дерева, поднятый с песка. Из дерева получались тонкая фигурка – мальчик прижимает к груди что-то, зажатое в кулаке. Нож и фигурка отправились обратно в карман.
Порой сложно было выбрать, что сделать с той или иной вещью, порой это было так просто, что рождало улыбку. Последним он взял в руки бумажный свиток, на котором когда-то начал писать стихотворение. Вот с этим было сложнее всего – как всякое незаконченное дело, стихотворение тревожило, а уже написанные слова были настолько частью жизни человека, что он не решился бы никому прочесть их. А с другой стороны - стихи эти принадлежали миру, подарившему человеку вдохновение - в шелесте песка, журчании воды, смехе ребенка. Из каких простых и сложных вещей, подобно тем, что заполняли его карманы, он сложил свое стихотворение? Из каких вещей, подобных этим, все мы слагаем свою жизнь?
Словно кто-то окликнул его вдруг – человек оглянулся и увидел на песке в нескольких шагах от себя засыпанную песком ракушку. Он встал со своего камня, подошел и поднял ее; рука легко и естественно приняла прохладную тяжесть нежданного дара. «Когда-то она была живой и принадлежала морю, но волны вынесли ее на берег… интересно, зачем? Не для того ли, чтобы я теперь нашел ее и так получил что-то, чего мне очень недоставало?» Это могло быть так, ведь простое и сложное так же перемешаны в этом мире, как радость и печаль, и без одного нет другого. Человек поднес ракушку к уху и услышал шум моря, глубокий и мерный, ничуть не отличавшийся от того, который он слышал от самого моря.
«Почему я решил, что ракушка мертва? – спросил он себя, - она жива и море дарит мне ее вместе с шепотом своих волн. Я не могу взять с собой море, когда уйду отсюда, но ракушку возьму. Что же я могу подарить морю в ответ?»
Он посмотрел на свои руки, одна из которых все еще держала свиток, развернул его и, дописав стихотворение, прочел его вслух. Порой шум волн заглушал его слова, но он знал – море слышит его так же хорошо, как он слышит море. Слова на его устах были живыми, как и ракушка в его руке.
«Простые вещи слишком сложны для меня, - думал путешественник, унося с собой дар моря, и часть себя оставляя взамен его, - а сложные слишком просты. И дело не в выборе между добром и злом, «да» и «нет», ракушкой и свитком, и не в том, что я должен выбирать, потому что могу выбрать…. То, что нужно мне больше всего, то, что важнее всего для меня – это сама жизнь. А она и сложна и проста».
- И это правда! – воскликнула я, завершая свой рассказ. Я не была тем человеком у моря, но тоже нашла свою ракушку и свои слова.
Луна по-прежнему светила, а трава серебрилась – у меня впереди было достаточно времени, чтобы решить, куда я пойду и кем стану. Есть много простого и сложного, чего я пока не знаю, но неизвестного станет чуточку меньше за новым поворотом моей дороги. А может быть, я встречу там того человека из сказки о ракушке и свитке…

Это не просто случилось – моя душа ответила душе мира, предложившей мне глубокое переживание, и ответила так, как ей привычно - стихами:
Надежда всегда права, а радость – ее сестрица.
Ракушку возьмешь с песка – и бросить уже невмочь.
Когда-нибудь где-то там обещанное случится,
И будет сиять луна навстречу душе всю ночь.

Но я не хочу «тогда» и «там» не хочу я тоже,
Мне нужно – здесь и сейчас, чтоб сердце нашло слова,
Чтоб счастье – как первый снег, чья свежесть рвет и тревожит
Привычную духоту, которой дышал едва.

Мне надо вот как сейчас – с радостью без причины,
С душою, легкой, идти по пути примет.
Рифмованную волну – из строк то кратких то длинных
Ловить и писать стихи, в которых и смысла нет.

Но может там есть Любовь? Быть может, и вы найдете,
Ракушку на берегу, и друга, что не уйдет.
Тогда – и жизнь зазвучит на самой прекрасной ноте,
И вновь захочешь не плакать – идти вперед и вперед.

Счастье… рядом всегда, разлуки не признавая.
А то, что оно далёко - ты это придумал сам,
Чтоб было зачем шагать за горизонт без края,
Где счастье любого ждет «когда-нибудь, где-то там».

И будет сиять луна, а выпавший снег – искриться,
И силы, что есть в тебе, растратишь по пустякам…
Надежда – Белый Цветок, а счастье – Синяя птица –
И пестрой ракушкой радость ляжет к твоим ногам!

…Иногда что-то случается - душа человека и душа мира, как два зеркала, поставленные лицом к лицу, начинают отражаться друг в друге. Тогда становится возможным даже это – рассказать душу, поверить в чудо…

12 – 13 октября 2003 г.
4 июня 2006 г.


Послесловие


* * *
Стремительно, непостижимо – скажи, что так не бывает,
И я отвечу – что только этим живу –
Снежинкою на ладони мое самомненье тает,
Уверенность тайная, что порой на помощь зову.

Непониманье – итог. Жаль – не жалостью, а тоской,
Потому что – не уловить, когда в какое мгновенье
Встало оно и тотчас стало – тобой,
Требуя властно полного повиновенья.

Будет борьба – что тебе в той борьбе?
С непониманьем сладить разве сумеет слово?
Может, только надежда на помощь придет к тебе,
Только она и ничего иного.

Всем нам нужна любовь. Шепот как заклинанье…
Между Бездной и Небом нимало лежит путей.
Хоть где-то хотя б когда-то обрести пониманье –
Не зла ни добра и даже не врагов и друзей –

Пусть только себя. Много это иль мало?
Что еще есть у нас, махнувших на мир рукой?
Путь дневной, вечерний привал и ночная усталость,
Часто надежда и никогда – покой.
1 июля 2005 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:33 | Сообщение # 13
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
РЖАВЧИНА

Сказка-выбор


Я не задавала этого вопроса – мне бы и в голову не пришло спрашивать о смысле моей жизни – зачем знать то, что чувствуешь? Но трое, долгое время непритязательно шутившие со мною, вдруг ответили на него - так, что я потеряла желание шутить. Ответ был – против всего, что я знаю, что я люблю, во что я верю, против самой моей души. Можно и нужно было уйти раньше, не дожидаясь, пока острые, но безобидные шутки (если только острое может быть безобидным) превратятся в это. Я не ушла. Я даже читала им стихи, пытаясь объяснить что-то, предлагала представить себя не здесь и сейчас, а где-то и кем-то еще, чтобы краски мира стали ярче, чтобы жизнь улыбнулась, не скалясь...
Я был странником в темной глуши,
Я был парус, гонимый ветрами,
Я был светом от лампы в ночи,
Я был старого волка глазами.

Я был свет и был тьма наяву,
Я был малой, но быстрою речкой,
Я был сеном и влагой в хлеву,
Я был плачущей в комнате свечкой.
Но мои собеседники не хотели ничего этого. Каждый из них точно знал кто он, и для чего. И вот это они и пытались мне объяснить - теми словами, какими пользовались всегда, пытались обратить меня в свою веру, научить настоящей жизни. Передо мной были – фанатики, а я зачем-то пыталась им рассказать, что для меня – счастье. И вот так мы говорили друг с другом, не понимая друг друга; каждое мгновение такого разговора было мукой и сердца наши разъедала ржавчина непонимания. В мире, где каждый из нас – фанатик своей собственной веры, очень много ржавчины...

Четверо и один сошлись на перекрестке дорог ранней весной, когда свежестью и юностью веяло от мира. Сошлись и остановились, не видя вокруг весны, а только друг друга.
- Вот так так! - с неприязнью сказал первый, - что это за мир, где нельзя идти своей дорогой, чтобы не встретить на ней еще кого-то?
- Кто тебе сказал, что эта дорога – твоя? – возмутился второй.
- Молчите вы, оба! – хором воскликнули третий и четвертый, - и дайте нам пройти!
Только последний не стал кричать и ругаться. Когда свара чуть поутихла, он сказал:
- Это счастье, что мы встретились, такие непохожие. Мы сможем многому научить друг друга.
Четверо как один посмотрели на него.
- Счастья нет, - сказал первый.
- А если б было, его не хватило бы на всех, - поддакнул второй.
Третий и четвертый кивнули, соглашаясь.
- Счастья нет? – с улыбкой повторил последний, - что же тогда я несу в своей суме?
Долгое молчание связало четверых. Да, они были непохожими сколь только можно, но вот что их роднило: каждый понял вдруг, что все это время искал лишь счастье.
Последний поправил ремешок сумы на плече и шагнул прочь.
- Постой! – воскликнул один из четверых, - как же оно выглядит, твое счастье?
- Обыкновенно. Если смотреть на него в солнечный день, оно звонкое и блестящее, хотя и пропускает свет, если держать в ладонях и подбрасывать в воздух - оно и легкое и тяжелое, только ронять его не стоит, потому что оно хрупко и может разбиться. Но – главное! – зависть, ненависть, алчность съедают его, как ржавчина. Так что тот, кто ненавидит, не сможет быть счастливым.
Четверо слушали его с жадным вниманием, но каждый слышал свое. Первый думал, что счастье в суме последнего – это золото, звонкое и блестящее, второй - что это волшебное зеркало, исполняющее все желания владельца, третий увидел обещание абсолютной власти, а четвертый - бессмертия.
- Простой! – снова воскликнул кто-то из них, - что ты станешь делать с ним?
- Я отдам его тем, кого встречу, - ответил он, - тем, чьи сердца не знают ржавчины и смогут быть счастливыми. Я найду того, кто возьмет счастье из моих рук просто так, не думая о его цене, и никогда не бросит его в грязь.
Четверо застыли, потрясенные и оскорбленные, - а потом подступили к последнему, протягивая жадные руки к суме на его плече. В том, что они хотели сделать, они были единодушны.
- Отдай! – воскликнули они. – Отдай его нам!
Они боялись, что пятый уйдет, унеся их счастье, и что больше они не увидят даже тени его. Но он снял суму с плеча, осторожно положил ее на землю и отступил в сторону.
Восемь рук разом потянулись к суме. Восемь рук подняли ее и перевернули, вытряхивая на землю ее содержимое. Сума была легка, и как будто пуста, но пустота, высыпаясь, зазвенела и засверкала, затлела искрой в серой пыли и вспыхнула огнем. Четверо не успели подумать, как будут делить одно счастье на всех; первый увидел золото и упал на колени, подбирая рассыпавшиеся монеты, второй схватил в руки волшебное зеркало и громко выкрикнул одно из многих своих желаний, третий и четвертый впитывали власть и вечность каждой частицей души и тела… Они не заметили, как и когда исчез последний - им больше не было до него дела.
Но прошло совсем немного времени, прежде чем блеск счастья поутих, и они снова стали замечать друг друга. Взгляды четверых встретились, и недобрые то были взгляды. Владелец золота вдруг подумал, как он был глуп: богатство его растратится и не останется от него ни единой монетки. Вот будь у него волшебное зеркало, он был бы действительно счастлив. Владелец зеркала, пресытившись своей игрушкой, с завистью поглядывал на того, кто стал бессмертным. Бессмертный зло косился на первого с его золотом, ибо, при всем своем бессмертии, он все еще был нищ. И только получивший власть не желал больше ничего, но подозревал всех в желании отнять у него его счастье.
Счастье было разным для каждого, а ненависть – одна на всех. Она проросла ржой сквозь сердца и превратила в рыжие хлопья, бесполезные, как грубое слово, и золотые монеты, и зеркало, и даже власть и бессмертие. С сердцами, полными ржавых чешуек, четверо были самыми несчастными людьми на свете. Со злобой и ненавистью первый бросил горсть ржавчины в лицо второго, третий и четвертый сцепились в яростной драке. Пока они сварились, вернулся последний; он поднял суму, брошенную на обочине, суму, что снова была полна, и пошел по дороге прочь. Так просто это было – идти к далекому горизонту и чему-то такому близкому, что, как надежда, прикасается к самому твоему сердцу, и неподвластно никакой ржавчине.

Я пообещала себе, что больше не позволю втянуть себя игру грубых намеков и злых шуток. Не позволю ржавчине уничтожить мое маленькое счастье. Каждый сам выбирает. Счастье – простое утро, когда улыбчивое солнышко заглянет в окно; ты вспомнишь, как много у тебя интересных дел и засмеешься. Счастье – вечерняя прохлада после знойного дня, красивая музыка, вдруг коснувшаяся слуха, удачная покупка, приятый спутник. Счастье – лампа под самодельным абажуром, книга в руках и кошка на коленях. Счастье – понимание, и поддержка тех, кто тебя понимает, и - надежда.
Я был многим, но не был собой,
Я угадывал в мире все знаки,
Я хочу, чтоб Господь был со мной,
Чтоб Господь был во всем ЭТОМ с нами. *
И: «Счастье подобно стеклянной башне, его нельзя взять силой, но можно получить в дар». Слишком просто? Простые вещи, они часто самые лучшие. Простая улыбка разглядит морщинки на лице, а счастливая улыбка – морщины в душе. Старость – это тоже ржавчина…

28 июля 1999 г.


*Стихи принадлежат Орлову В.


Послесловие


ТАМ

Бывают дни – багровая луна
Петлистые пророчит времена,
И в центре неба, где всему исток,
Родится смысл, как слово – между строк.
Бывает так – назад не посмотреть,
Есть две тебя, и это – жизнь и смерть,
А солнце чуждо душам и мечтам,
Светящее еще кому-то – Там.
Вне праздника и будней нет числа
Попыткам отличить добро от зла,
Нарочным снам, намереньям благим
Стать даже Здесь нездешним, стать другим.
Но есть закон. Он не позволит вить
От прочих обособленную нить,
Отказываться от возможных благ…
Но мы-то знаем – Там совсем не так.
И тем больнее знать, что все пройдет –
Багровая луна и тонкий лед,
Листва на ветках и журавль в руках.
И солнце, разорившись в пух и прах
Сойдет на нет, и новый день – сойдет,
Ведь только Там – совсем наоборот.
…В ликующей измене слов и дел
Как этот мир ту вечность разглядел?
18 августа 1998 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:36 | Сообщение # 14
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ

Сказка-игра


Веришь ли ты голосам, которые звучат в тебе? Они говорят: «Сегодня ты был молодцом», или - «Нет, ты не прав», а иногда – «Надейся!». Одни поступки заставляют чувствовать себя героем, другие – злодеем, а каким тебя видят другие - кто знает?
Пойдешь ли ты против голосов, что звучат в тебе, или согласишься с ними? Найдется ли у тебя время заглянуть в тот маленький-большой мир, что живет тебе?

Однажды повстречались Ведьма и Принц. Они затеяли разговор, но не было сказано и десяти слов, как оказалось, что собеседникам не хватает для понимания.
- Хорошо же, - решила Ведьма, уставшая от того что все сказанное ею Принц понимает по-своему - и наоборот, - давай расскажем друг другу по истории, ибо чувствую я, что иначе нам никогда не разрешить нашего спора.
- Разве мы спорим? – удивился Принц.
- Конечно. Твой личный опыт заставляет тебя слышать то, чего я не говорила и мой играет со мной ту же шутку. Только не спорь - и в тех словах, что ты еще не сказал, я услышу что-что-то свое.
Принц улыбнулся:
- В тебе есть скрытое от взгляда достоинство и благородство, раз ты думаешь не только о себе самой, и ценишь такую вещь как понимание.
- Что же ты можешь предложить мне в обмен на мое сокрытое достоинство и благородство? – смутившись от его слов, спросила Ведьма.
- Правду. Все думают, что я храбр, но я труслив, ибо боюсь себя. Все говорят мне: «Ты герой», но я чувствую себя запутавшимся ребенком. Мое сердце открыто навстречу любви, но я еще никогда не любил. Наверняка ты, знающая подлинную ненависть, знаешь и подлинную любовь.
- Знаю, - легко согласилась Ведьма, - но пусть это останется моей тайной. Все равно никто никогда не поверит тебе, если ты скажешь, что Ведьма может любить. Но ты другой, ты можешь и должен понять меня. Многие говорят: «я добр», «я благороден», «я правдив», ведь это так легко, верить, что ты добр и благороден, и что ложь и грязь мира не касаются тебя. Ты же был суров к себе. Расскажи же свою историю и пусть она будет правдой или ложью, по твоему усмотрению, а после я расскажу свою.
- Хорошо, - кивнул Принц. - Я расскажу о том, чего не видел, но что, наверное, было на самом деле.

Однажды Смерть посетила Сочинителя. Он, как всегда занятый своими творениями, не заметил ее прихода, пока не поднял голову от пергамента.
- О, вот уже и ты! – воскликнул он. - Сколько же лет прошло с того дня, когда я родился?
- Достаточно. Твое время пришло. Впрочем, я вижу, ты начал новую сказку, - заметила Смерть, - хочешь закончить ее?
- Конечно! – с жаром воскликнул Сочинитель, - ведь это будет лучшая из моих сказок! Уже сейчас я люблю ее и знаю, что другие полюбят тоже.
Смерть улыбнулась – ее позабавило наивное детское тщеславие этого человека.
- Тогда я дам тебе отсрочку, - сказала она, - ради той сказки, которую ты пишешь, ради ненаписанных слов. Слова прекрасны, если идут от сердца.
- Спасибо тебе! – воскликнул Сочинитель, но ее уже не было.
Он лихорадочно бросился писать. У Сочинителя то и дело кончались чернила и ломались перья, но он управился в три дня и, перечитав написанное, отложил рукопись. Автор был доволен – сказка вышла на славу. Но Смерть не пришла ни в тот день, ни на следующий и тщетно он ждал ее возвращения.
Чувствуя себя странно – ему никогда еще не приходилось скучать! – и мечтая хоть как-то скоротать время, Сочинитель взял чистый лист и начал писать снова. Вдохновение нахлынуло волной - из-под его пера стали выходить строки волшебной поэмы.
Увлеченный, он не заметил, как в разгар работы появилась Смерть.
- Идем, - сказала она, - я вижу, ты закончил свою сказку.
- Да, - ответил он, - но вот передо мной стихи, которые никто никогда не закончит…
Смерть склонилась над его плечом и прочла несколько строчек.
- Это достойно того, чтобы быть законченным, - согласилась она, - поэтому я могу дать тебе еще немного времени.
- Мне нужны только этот день и ночь!
- Хорошо, - ответила Смерть, - я приду к тебе завтра.
И она ушла. Сочинитель уселся за стол и продолжил писать.
Он исполнил обещание и закончил поэму до утра, но Смерть не явилась к нему. Прождав весь день и поняв, что она снова запаздывает, он потянулся к бумаге, но понимая, что произойдет, остановил себя.
Несколько дней Сочинитель ждал, не приближаясь к письменному столу, но на четвертый сдался и взял в руки перо. Двенадцать прекрасных песен написал он, а на тринадцатой Смерть снова пришла к нему, и все повторилось, ибо последняя песня осталась незавершенной.
Так случалось снова, снова и снова, и всякий раз Сочинитель встречал Смерть без страха, ибо знал, что и на этот раз она даст ему отсрочку. Но вот однажды, ожидая ее прихода, он почувствовал, что пуст и ему больше не о чем писать. Это было так странно и страшно, потерять тот внутренний огонь, что горел в нем! И когда он понял, что не сумеет зажечь его снова, то позвал Ту, Что Приходит За Всеми. Смерть пришла немедля, тихая и властная; Сочинитель упал перед ней на колени и заплакал:
- Как жаль, что ты не забрала меня сразу! Тогда я ушел бы счастливым, не узнав, что бывает такая пустота!
Смерть приблизилась и положила руку ему на голову. Не было на свете таких слов, которые могли бы обидеть ее.
- Идем со мной, - сказала она, - покой вернет тебе потерянное вдохновение, а вместе с ним вернётся и жизнь, ведь для тебя вдохновение и есть жизнь. И в этой, новой жизни, я заберу тебя в срок.
Так и случилось. Сочинитель умер и родился вновь, полный песен, стихов и сказок. Но они все были только об одном – о жизни и смерти. А впрочем, разве не все истории - об этом?..

Ведьма улыбнулась.
- Это хорошая история, - сказала она, - если ты хотел сказать, что у каждого из нас есть выбор и даже Смерть понимает и уважает это.
- Каким же будет твой рассказ? – спросил Принц.
- Я расскажу тебе о нас, - ответила Ведьма. - В этой истории каждый найдет то, что ему по душе. Слушай же!
«Однажды повстречались Ведьма и Принц...»


Возьми близкий тебе образ и поиграй им. Стань таким, каким мечтал, стань – играя. Дух игры – во всем. В том, что жизнь иногда похожа на чудо, и в том, что голоса твоего сердца никогда не умолкают. Они будут твоими партнерами по игре – или твоими противниками, если пожелаешь. А голос твоей надежды слышен не только тебе.
Игра, как и сказка, разрушает стены в душах людей. Да, те, кто рядом с тобой, могут не понять твоего изменения и осудить его, а ты, устыдившись, можешь признать их правду - своей. Не поступай так с собой – не лги себе чужой правдой, и не давай другим обманывать себя.
Играть – не значит лгать и притворяться. Играть – находить самого себя там, где раньше не приходило в голову искать. Игра – мириады образов между героем и злодеем; каждый из них научит тебя чему-то важному.

Он был Героем, одним из тех, кто истребляет чудовищ, избавляя мир от зла.
Однажды ему сказали – в яблоневом саду поселилась Гарпия, она безжалостно уничтожает плоды чужого труда. Страх был в глазах говоривших; Герой, не медля, отправился в тот сад.
Гарпия сидела на ветке старой яблони; в облике ее не было ничего устрашающего - черты лица Гарпии были чертами дикого существа, чуждыми красоты, как ее понимают люди. Герой подошел ближе, разглядывая ее.
Гарпия видела его, но не спешила улетать. Сорвав яблоко, она легким и точным движением бросила его Герою.
- Возьми! Оно сладкое, а я не люблю сладких яблок.
Медовый аромат наполнял сад; Герой понял, что здешние яблоки – сладкие, все как одно.
- Зачем же тогда ты прилетела сюда? – спросил он.
Гарпия сверкнула темными звездами нечеловеческих глаз и ответила:
- Ты – человек, ты – не поймешь.
- Я – Герой, - сказал он с гордостью, ни мгновения не сомневаясь, что может гордиться своим выбором пути, и тотчас вспомнил, зачем пришел в этот сад, - ты знаешь, я должен убить тебя.
- Почему? - чуть склонив голову спросила Гарпия.
Вопрос был наивен и жесток. И его задала та, которой было не все равно, почему она должна умереть, раз уж это неизбежно.
- Потому что уничтожаешь плоды, выращенные не тобой и не для тебя, - сказал Герой.
- Это неправда. Где ты видишь следы уничтожения, храбрый Герой? Я спустилась сюда с неба не для того, чтобы что-то делать или не делать чего-то.
- Для чего же тогда?
- Ни для чего. Даже если я отвечу тебе, ты - человек, ты - не поймешь.
- Тогда я должен убить тебя, потому что ты – зло! – теряя терпение, воскликнул Герой.
- И это тоже неправда, - сказала Гарпия. - Почему я – зло, если не делаю зла? Объясни, что можно и нужно называть злом, потому что я не понимаю тебя.
- Не понимаешь? Разорять чужие сады и дома - это зло. Похищать младенцев и пить их кровь – это зло. А еще - зло, пролетая над городами, осенять их своим крылом, принося моровые поветрия и болезни.
Глаза Гарпии стали бездонно-темными.
- Непонимание и ложь - вот зло, больше которого не существует, – сказала она с отчаянием. - Да, иногда, поздней осенью, нас тянет к людям, как мотыльков на свет. Да, мы любим подниматься так высоко, что тень наша на земле становится не больше макового зерна и опускаться так низко, что крылья задевают травы. Да, мы едим сырое мясо. Но никому из нас не дано приносить на крыльях болезни или исцеление и никогда мы не воровали младенцев. Люди видят в нас отражения своих страхов, но мы – такие, как мы есть, так же, как и вы.
Герой слушал с удивлением и непонимание – ведь Гарпия говорила, защищая свой род, как делал бы человек!
- Даже если ты не делаешь зла, я должен убить тебя, потому что люди страшатся одного твоего вида, - наконец ответил он, не думая о другом смысле этих слов.
- А вот это – правда, - серьезно согласилась Гарпия; гребень на ее голове встопорщился, хищные крылья раскрылись и когтистые лапы процарапали борозды на толстой яблоневой ветке. Она взлетела и описала круг над Героем.
- Ты убьешь меня, храбрый Герой, если поймаешь! - крикнула она и полетела прочь, удаляясь на север, в сторону моря.
Герой вышел из сада, вскочил на коня, и, проследив взглядом полет Гарпии, помчался в погоню.
Три дня и три ночи он шел по ее следу и начал уставать. Вместе с усталостью пришло сомнение: быть Героем – добро, а быть Гарпией – зло? Ничто не подтверждало этого, но ничто не подтверждало и обратного. Его глаза слезились от солнца и ветра, конь спотыкался, и вскоре Герой покинул седло и, взяв коня под уздцы, пошел пешком.
Крылатой Гарпии тоже нужно было отдыхать, и Герой постепенно настигал ее, устававшую в небе не меньше, чем он на земле. Гарпия летела к морю, соленое дыхание которого уже чувствовалась в порывах ветра.
Иногда Герой терял след, и снова находил его – порой Гарпия подолгу парила на одном месте и Герою казалось тогда, что она ждет его, а случалось, что она танцевала в небе и тогда он не мог оторвать от нее взгляда.
Море дышало соленой свежестью, ощутимой в каждой пряди ветра, но на пути к нему простерлась пустошь, заполненная каменными обломками с гранями острыми как надежда или отчаяние. Пустошь не хотела пропускать Героя, и любой другой не стал бы спорить с волей мертвых камней, но он не мог позволить себе отступить.
Сомнения терзали Героя все чаще, и воспоминания о прошлых победах виделись сейчас в ином свете. Может быть, причиной была острая пустота вокруг, а не парившая в небе Гарпия, умевшая танцевать среди облаков…
Однажды Гарпия приснилась ему, и у нее, приснившейся, он спросил «Что же есть зло?» «Все зависит от веры, - ответила она, - если ты веришь, что Гарпия – зло, она будет злом для тебя, и сам ты изменишься, если изменится твоя вера. Но помни – зло есть не только снаружи, но и внутри - в каждом из нас. Может быть, однажды злом назовут тебя и по твоему следу отправят Героя».
Герой не хотел верить в это, но вера его больше не зависела лишь от него. Сомнение не было чудовищем, достойным малых раздумий и простого решения, и потому он не мог так просто справиться с ним. Острые камни пустоши изрезали его одежду и обувь, голод и жажда шли за ним по пятам, и конь его пал, но Герой не оставил преследования.
«Ты – мое сомнение, - думал он о Гарпии. - Если я, наконец, убью тебя, то избавлюсь от сомнений, и снова стану таким, как был. Люди будут уважать меня за то, что я сделал, а не за то, чего я никогда не узнал бы, если бы не ты».
Приняв такое решение, он продолжал охоту.
Еще восемнадцать дней он преследовал Гарпию, такую же усталую и голодную как он сам, а на девятнадцатый, наконец, вышел к морю. Неспокойным оно было, как душа Героя. Гарпия пыталась лететь над морем, но ураганный ветер сносил ее обратно к берегу. Она поднималась и опускалась, отчаянно борясь с ветром, но стихия, конечно же, была сильнее. В конце концов, ветер смял ее и швырнул в волны у самого берега. Гарпия ударилась о воду и пошла ко дну. Недолго думая, Герой бросился к ней и вытащил из воды - он был Героем, а обязанностью Героя было не только уничтожать зло, но и помогать тем, кто попал в беду. Даже понимая, что должен будет убить ее после того, как спасет, он не мог поступить по-другому.
Гарпия долго не приходила в себя; ветер, дувший с Моря, был холодным и пронизывал до костей насквозь промокшего Героя. Он развел костер, в свете огня вглядывался в лицо Гарпии и спрашивал ее и себя: «Почему? Почему ты дразнила меня, танцуя в небе? Почему не напала ночью, и каждый раз, когда я терял след, сама попадалась мне на глаза? Если ты думала о смерти, то почему не позволила ветру и Морю взять твою жизнь, а боролась с ними?»
Он оставил ее лишь на час, чтобы посетить замеченную неподалеку деревню, оказавшуюся пустой, а, вернувшись, увидел, что Гарпия улетела.
Но она снова приснилась ему ночью. «Почему ты ушла?» – спросил он. «Потому что так нужно. Ты Герой, а я Гарпия и каждый должен быть на своем месте. Наши миры соприкасаются так же редко, как и наши сомнения, а после того, как ты спас меня, я сомневаюсь, что Герой – это тот, кто знает лишь добро и зло и ничего – между ними». Герой так удивился ее словам, что проснулся и тотчас увидел в небе над собой парившую Гарпию. Заметив, что он пробудился она прервала полёт и опустилась в маленьком лесу неподалеку. Герой подобрал оружие и последовал за ней.
Этот лес, словно живой, дышал и разговаривал с Героем тысячей разных голосов. Листья, опадавшие с деревьев, шептали и шуршали; роса, осыпаясь, звенела то жалобно, то беззаботно, тропинка охотно ложилась под ноги, но никуда не приводила. Всю ночь без сна он бродил по лесу, а на рассвете Гарпия вышла к нему из чащи, и остановилась в нескольких шагах перед ним. Темные крылья бессильно висели, а темный взгляд ее таил сожаление и надежду.
- Чего ты ждешь, храбрый Герой? – спросила она, - и почему не сделаешь того, что должен, если веришь что это – твой долг?
- Что-то не дает мне, - честно ответил он , - Может быть, то, что в моем сердце нет ненависти к тебе, хотя, что еще кроме ненависти может вызывать такое существо как ты?
- Не обманывай себя, - сверкнула глазами Гарпия. - Нет на свете ни одного существа, которое любили бы все или все ненавидели, и нет ни одного, никем не любимого.
- Ты хочешь сказать, что на земле есть кто-то, кто любит тебя? - удивился Герой.
Гарпия засмеялась:
- У меня была мать, и она любила меня. И хотя теперь ее нет, я надеюсь, что найдется кто-то, кто полюбит меня снова... Научившись любить, невозможно разучиться, и знаешь почему? Потому что никто не захочет этого.
Запутанный и удрученный, Герой потянулся к своему луку.
- Ты зло, - твердо сказал он, - только одно я хотел бы понять – почему в твоих глазах – лишь сожаление?
Гарпия качнула головой и развернула широкие черные крылья, бросившие тень на лицо человека.
- Ты – Герой, – сказала она, - ты – не поймешь.
- Я постараюсь понять, – пообещал он. - Скажи мне!
- Я сожалею о том, что сделала твой простой мир таким сложным, – сказала Гарпия, шагнув навстречу собственной тени. – Я разбудила в твоем сердце сомнения, которые заставят тебя говорить с каждым, кого ты должен будешь убить, а ведь герои не задают вопросов… Ты не сможешь и дальше быть безупречным Героем. Если можешь, прости меня.
Руки человека снова потянулись к оружию.
- Ты ошибаешься, - сказал он. – Я Герой и останусь им, что бы ни случилось.
Ветер подхватил эти слова и унес в глубину леса, взамен принеся звук, что заставил Героя и Гарпию прислушаться с удивлением и непониманием.
- Ребенок, - сказала Гарпия, - это плачет ребенок.
Их глаза снова встретились. О чем подумали они, что заставило их броситься в чащу через заросли колючих кустов и сети плюща? Там, запутавшаяся в зарослях, билась и плакала худенькая оборванная девочка. Гарпия подоспела к ней первой и отвела в сторону колючие ветки, а Герой вынул ребенка и шипастого гнезда.
- Откуда ты здесь? – спросил он, - ты потерялась?
Но девочка была слишком маленькой и еще не умела говорить; ее платьице превратилось в лохмотья, в спутанных волосах застряли сухие веточки и репейник. Она плакала и пыталась вырваться из рук Героя, пока Гарпия не окутала их обоих своими крыльями и с горловым курлыканьем, приятным и музыкальным, не погладила ребенка по голове.
- Наверное, она из той деревни, что была здесь когда-то, – сказал Герой. Но деревня пуста,
- Прошлой весной все умерли от какой-то болезни, - откликнулась Гарпия.
Герой смотрел на девочку, которая прильнула к его груди, наконец-то успокоившись, и сомнение снова овладевало им. Он мог бы отвезти ребенка к другим людям, но едва ли девочка выдержала бы путь через пустошь камней.
- Что же мне делать? Я – Герой и не могу оставить ее, но я не умею обращаться с детьми.
- Это не так просто, как все, к чему ты привык, - улыбнулась Гарпия. - Но я немного знаю об этом, и готова помочь тебе. Правда, я всего лишь Гарпия – а ведь ты не захочешь, чтобы я воспитала ее как Гарпию? Поэтому рядом с ней должен быть кто-то из ее рода, и, к тому же, мне нужна будет помощь.
- Ты просишь о помощи или предлагаешь ее? – удивился Герой, - как это может быть, чтобы мы вместе воспитывали ребенка?
Гарпия смотрела на него с улыбкой в которой, как и во всем ее облике, не было ничего устрашающего.
- Я Гарпия, но я – женщина, - с гордостью сказала она, - может быть эта девочка и будет тем существом, которое полюбит меня.
И тогда Герой почувствовал, что мир вокруг него снова стал простым и ясным, и сомнения покинули его. У него появилась цель, слишком важная, чтобы тратить время на раздумья о том, что есть добро, а что зло. Это было странно, но это – было. Он вспомнил об этом – в последний раз, и больше уже не вспоминал никогда.
- Ты - человек и ты - Герой, - сказала Гарпия, - я думала ты не поймешь. Но ты понял.
…В заброшенном селении возле леса живут человек и гарпия, которые воспитывают найденную ими девочку. Дни и годы идут один за другим, но никто из них не жалеет об этом. И даже если Герой и Гарпия спорят о чем-то, девочка становится между ними, и все споры тотчас стихают, ведь она одинаково любит обоих и одинаково любима обоими. Иногда Гарпия улетает куда-то очень надолго, но она всегда возвращается, помня о тех, кого оставила в маленьком домике возле леса. Она учит девочку тому, чему учат своих детей все матери, человеческие или чудовищные, а Герой смотрит на них обеих и ему кажется, что он счастлив.
Иногда это ощущение становится таким сильным, что он начинает петь и говорить без остановки, рассказывая о самом лучшем, что было в его жизни. И каждый раз оказывается, что счастье выше любых слов, и больше целого мира, особенно когда ты делишь счастье с другими.


В тебе так много всего, что ты и сам не понимаешь – как все это может уместиться в твоем внутреннем мире. Если бы твои достоинства и недостатки можно было разложить по полочкам как музейные экспонаты… По залам музея своей души ты мог бы бродить бесконечно. Бродить и выбирать – что ты хочешь видеть в себе и чего не хочешь. Возьми с полки один предмет. Что это? Честность. Она немного потускнела от прикосновений и оказалась совсем не легкой, но она же - не только ноша, но и награда. А вот это… меняющее очертания и не поймешь, на что похоже. Кажется, это уверенность в себе, а может быть самоуверенность, а может спесь. А это щедрость, а это вот – прижимистость. Как много их, сокровищ, на которые никто не покусится… Но – ох! – кто бы украл мои трусость и лень!..

Однажды Вор забрался в дом к Сказочнику, предполагая поживиться. Жаль, он не знал, что в этом большом доме, где много воздуха и света, нечего взять. Драгоценных безделушек Сказочник не держал, утварь была самой простой – деревянная посуда и подсвечники из меди, а единственная шкатулка хранила очиненные перья.
Побродив немного по дому и поняв, что добычи ему не будет, Вор приблизился к столу, и увидел стопку тонких исписанных листков. Он взял первый из них и прочел – это была сказка, и наверно это была хорошая сказка, потому что за первым листом Вор, не отрываясь, прочел и второй и третий. Восторг, восхищение и удивление переполнили его.
«Как можно сделать такое со словами? – думал он, - выстроить их в порядке, который вынимает душу у читающего, а после возвращает ее на место измененной? Как возможно создать такою красоту и такую печаль, играя звуками, что не так уж и сильны в человеческом языке?»
Руки его, протянутые к очередному листу, дрожали от волнения – он не мог вспомнить ничего, что привлекало бы его с такой силой! - а душа трепетала. И он совсем забыл бы, кто он и зачем пришел сюда, если бы не старые часы. Они прозвонили трижды, напоминая, что скоро вернется хозяин, и Вор очнулся.
«Пусть я больше ничего не унесу отсюда, потому что здесь нет ничего более ценного, - подумал он, складывая и убирая в сумку пачку исписанных листов, - но уж это-то я заберу с собой. Во-первых, я так и не успел дочитать сказку, а во-вторых, я все-таки Вор и никто не отменял на сегодня моего призвания…»
Придя к себе домой, он, отложив другие дела, сел читать украденную сказку и слова вновь заворожили его, вынули душу и наполнили его сердце радостью и грустью, отчаянием и надеждой. Когда же последнее слово было прочитано, и душа его вернулась на место, Вор почувствовал сожаление и печаль. Он жалел о том, что взял себе это сокровище, свершив самое ужасное воровство в своей жизни.
«Завтра же, - решил он, - я проберусь в дом Сказочника и верну рукопись на место. Это слишком большая ноша для одного человека, все эти радость и отчаяние, счастье и печаль. Я должен избавиться от нее, пока еще не поздно!»
Жаль, что он не догадывался – некоторые поступки невозможно исправить.
Но на следующий день в доме Сказочника был праздник, к нему пришли друзья и, конечно же, это помешало Вору по-воровски пробраться в дом, чтобы вернуть рукопись. А войти как все, ибо в тот день двери дома Сказочника были открыты настежь, он не решился. И на следующий день тоже, и даже на следующую неделю.
Много раз за эти дни он видел Сказочника, и тот совсем не казался расстроенным и подавленным осознанием невосполнимой потери. Удивляясь этому, Вор откладывал возвращение рукописи. «Как странно, неужели он до сих пор не обнаружил пропажу, а если обнаружил, неужели до сих пор не понял, что потерял? Разве возможно, чтобы он, творец, совсем не заботился о своих творениях, столь прекрасных, что даже я признаю это?»
Он вовсе не подумал о том, что для Сказочника это была всего лишь одна из сказок. «Это несправедливо! – несколько дней спустя сказал себе Вор, - я собираюсь вернуть ему то, что он совсем не ценит! Потеряв сокровище, я не находил бы себе места, а он смеется и шутит с друзьями… Ну, что же, пусть тогда каждый останется при своем!»
Жаль, он не вспомнил и о том, что сказка не может принадлежать ему одному, как не принадлежит и одному Сказочнику, написавшему ее ради многих, чьи сердца примут радость и печаль, отчаяние и надежду.
Так проходили сначала недели, потом месяцы, а после и годы. Вор читал и перечитывал украденную сказку, и не переставал восхищаться ею, и удивляться беспечности творца, не озабоченного судьбой своего творения. А еще он начал завидовать ему за то, что Сказочник мог в любое мгновение придумать еще одну сказку, а он, Вор, мог только украсть.
Однажды ему показалось, что сказка не полна; он не смел добавить к ней ни слова, но сел за стол, взял бумагу и карандаш и принялся рисовать. Его спящая душа проснулась, и рисунки, выходившие не бумаге, получались непростыми. Не каждый мог бы сказать, хороши они или плохи, но тот, кто имел бы возможность прочесть украденную сказку, оценил бы их по достоинству.
Удивляясь прорвавшейся в нем жажде творения, Вор вставил рисунки между листов сказки, и украсил некоторые страницы цветастыми завитушками, а потом отнес сказку к переплетчику, чтобы тот сделал обложку.
Неизвестно, читал ли переплетчик сказку, но обложка книги, которую он сделал, как нельзя лучше подходила именно к этой сказке. Бывший Вор заплатил ему и, радостный, унес книгу домой.
С тех пор не проходило и дня, чтобы он не открывал книгу и не перечитывал любимые места, от чего в его душе просыпались радость и печаль, отчаяние и надежда.
Однажды девочка-бродяжка заглянула к нему на огонек, попросив хлеба, и Вор впустил ее в дом, накормил, напоил и оставил ночевать. Раньше он никогда не поступил бы так, ведь он был Вором, тем, кто привык брать, а не давать, и это было его призванием. Но девочка была тихая и ласковая, и она вызывала в сердце Вора ту же горькую сладость, что и сказка. Он оставил ее жить у себя, и однажды прочел ей сказку, а уж после этого не посмел выгнать бедняжку из дома, и девочка была довольна таким оборотом.
Нельзя сказать, чтобы и Вор не был счастлив этим. Вопросы ребенка отнимали у него много времени, все остальные хлопоты – еще больше, но они открывали ему незнакомые до сих пор стороны жизни.
Девочка-бродяжка стала ему дочерью и никогда до этого жизнь его не была такой странной, такой трудной и такой полной. Он был Вором, и душа его была душой вора, привыкший оценивать все в золоте, серебре и меди. Но вот это он оценить не мог, ибо теперь смотрел на мир глазами счастливого человека.
Для него существовала только одна книга на свете – его сказка, а для его приемной дочери были и другие, так что скоро в доме Вора появилось множество разных книг, которые он мог читать.
Конечно, он был Вором и не привык отдавать, но именно это и делал уже много лет подряд – а потому мир отвечал ему взаимностью. Однажды он понял, что любит эту жизнь просто за то, что она есть, и что жизнь любит его, и это наполнило его сердце еще большим счастьем.
Счастливый человек не размышляет долго; так однажды он все же решился сделать то, что должен был много лет назад.
Листы рукописи, забранные в переплет, пообтрепались, но слова на них остались столь же искренними и простыми. Он пришел в дом Сказочника и, положив книгу перед автором, сказал, глядя в глаза творца:
- Возьми ее и прости меня, если сможешь.
- За что я должен простить тебя? – удивился постаревший Сказочник.
- За то, что я сделал и за то, чего не сделал. Я украл у тебя лучшую из твоих сказок, не зная, что она изменит меня, сделав жизнь яркой и чудесной. И еще за то я должен попросить прощения, что решил, будто ты ничуть не заботишься о своих детищах.
Сказочник улыбнулся.
- Ты ошибся дважды. Ты ничего не крал у меня, а я ничего не терял, ведь все, что я написал, предназначено другим, и я все равно отдал бы написанное людям. А лучшие из моих сказок еще не написан; каждый верит в то, что лучшее, что он может сделать еще впереди, и я тоже. Мне жаль, что ты думаешь иначе, и я счастлив, что сказка изменила тебя. Для меня это значит, что она удалась.
Вор отступил, чувствуя себя пойманным в ловушку.
- И ты даже не посмотришь на свою сказку, не прочтешь ни строчки?
- Я бы сделал это, - улыбнулся Сказочник, и тотчас печаль появилась на его лице, - если бы не боялся, что эта сказка и вправду окажется лучшим, что я могу создать и тогда жизнь моя потеряет смысл. А если она окажется плоха, и я разочаруюсь – будет еще хуже. Прошу тебя – отдай ее другим или возьми себе. Тогда для меня она всегда останется сказкой, которая изменила человека.
И Вор не стал спорить, поняв, в чем его ошибка.
- Я прочту ее стольким людям, скольким смогу, - пообещал он, уходя и унося с собой книгу. – Может быть, тогда сказка отпустит меня, и я приду к тебе за новой.
Было это или же этого не было никогда? Никто не знает, кроме Вора и Сказочника, так хорошо и так просто понявших друг друга.


Рано или поздно герой и злодей уступают место чему-то другому. Не такому интересному и яркому, быть может, но такому же глубокому и честному.
Ненависть – сколько ее ты сможешь вынести?
Любовь – насколько сильно ты позволишь себе любить? «То, что не наполнится любовью, уже не наполнится ничем и никогда…»
Гордость - маленький зверек, заплутавший в большом темном лесу. Он не может пересадить лес в другое место, и со страху становится зверем гордыни.
Умеренность… или скаредность? «Где нет меры, там ничего нет. Где нет ничего, там нет и меры»
Надежда, что как струна – токая и острая, тронь и порежешься.
И многое еще, так многое!.. Словно лепестки цветка твоей души. Что из этого принадлежит злодею, а что – герою? Не может быть зла от того, что не рождает противоречия в сердце.
Веришь ли ты голосам, которые звучат в тебе? Они всегда правдивы, потому что некому научить лгать твое сердце и твой разум. Для бросившего камень есть только круги на воде, для камня – падение на дно, для воды – круги и волнение. Каждый знает лишь то, что происходит с ним самим. Целое – всегда больше.
Не говори мне, что в тебе нет ничего от злодея. Не думай, что в тебе нет места герою. Так не бывает. А если не веришь – спроси у тех, кто любит тебя. Они ответят тебе так просто, как только смогут. Быть может, ответ будет таким, что на долгую минуту забудешь дышать и то, что раньше нанизывалось цветными бусинами на нить бытия, и было украшением жизни, станет камнем на шее. А может, от этих слов камень превратится в песок и исчезнет без следа. Если чудеса еще случаются, именно это и произойдет.
Пусть это будет просто игрой, от которой нет никакой пользы, а только радость. Игра - такая маленькая вещь, и может даже, ты до сих пор не знаешь, что с ней делать…
Поиграем?..
14 мая 1998 г.
29 августа 2000 г.
25 сентября 2000 г.
16 августа 2006 г.


Послесловие


ИГРАЯ

Надежда равнодушной не бывает.
Не может быть обыденной игра.
О самом важном только сердце знает,
А ты скажи - "Сейчас! Пришла пора"

Меж тем и этим, что друг с другом в ссоре,
Меж правилом и правом верить снам,
Начнется то, что жизнь изменит вскоре,
Но в жизни этой не изменит нам.

Между страниц, что просто так листали,
В напетых, но не признанных стихах –
Мы для себя найдем ответ печали,
Сыграв, отжив и отпустив свой страх,

Тоску по дальней полуясной цели,
И радость завершения труда...
И если мы не этого хотели
Тогда все будет скучно. Как всегда.

Ах, нет, оставьте. Скука - просто слово,
Пускай к другим прилепится оно.
Ведь нам – играть, то мягко, то сурово
Пока есть пыл, пока не все равно.

И даже если все - игра в финале,
И клады вырыты, и пройдены пути…
Начало там где «Здравствуй!» написали,
Не дав тебе проститься и уйти,

И разувериться во всем что веры стоит
Пусть по игре на веру дан запрет.
Он не для нас. Играем мы в иное,
И нет игры лишь там, где жизни нет.
13 июля 2006 г.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 10.09.2011, 15:39 | Сообщение # 15
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
ПОЛЬЗА МЕЧТЫ

Сказка-улыбка


Плюх!
- Ай!
Лужа была глубокая. Небо было голубое. Лужа была чистая, и небо отражалось в ней, почти не теряя цвета. Я и шагнула в лужу, как в небо.
- Опять замечталась? В этом же нет совсем никакой пользы!
…Вот так и бывает – несколько слов, и рождается новая сказка…

Микла был карманным вором – и весьма везучим, раз его еще ни разу не поймали. О везении говорила и эта встреча, словно посланная ему Судьбой. Толкаясь в праздничной (то был очередной День-В-Честь-Чего-то-Там) толпе, и выбирая жертву, он буквально наткнулся на двух увлеченно разговаривавших магов. Мантии свои приземистый толстячок и сухопарый гигант, конечно, оставили дома - солнце жарило вовсю, - но друг друга называли не иначе, как «твоя властность» или «твое могущество», не столько с уважением, сколько с иронией. Тема их разговора мгновенно заинтересовала Миклу.
- Ну, ты, твоя властность, и загнул! – толстячок выглядел изрядно возмущенным, даже немаленькое пузо его ходило волнами, - в конце концов, ты сам никогда не был вором!
- Ты тоже, ну и что? – спокойно пожал плечами сухопарый, - мысли вора так просты, что прочесть их может даже ребенок. Бери все, что плохо лежит – это раз. Бери все, что доступно, даже если оно тебе не нужно – это два. И, в-третьих – чем больше препятствий между тобой и вещью – тем интереснее ее украсть. Что тебя, твое могущество, тут не устраивает?
- Меня не устраивает самоуверенность некоторых магов! Эта твоя шкатулка, которую якобы невозможно стибрить…
- Якобы? – голос тощего мага взлетел в высоту, коротышка поморщился от силы звука, - якобы? В таком случае – вот она! Попробуй хотя бы подумать о том, чтобы украсть ее… обещаю тебе большой сюрприз!
Шкатулка, выхваченная тощим магом из воздуха, шкатулка, которая тотчас очаровала Миклу, ярко блестела на солнце. Она была… она была так же восхитительна, как и это совпадение: маги обсуждали способности воров, бросая вызов честному племени избавителей человечества от лишних вещей и денег, а он, один из представителей этого племени, стал свидетелем разговора.
- Какой сюрприз? - даже не взглянув на шкатулку, вопросил полный маг, - превращение в мышь? Мгновенная смерть? Неизлечимая зараза?..
Высокий прервал его, нетерпеливо взмахнув свободной рукой.
- Тоньше надо быть, тоньше! Смерть, болезнь... ерунда. Все это давно уже используется – а толку? Видел ты хоть один дом, надежно защищенный от воров?
- Не видел, и, скорее всего, так и не увижу. Ты, твоя властность, выдумывать горазд, да и только! Болтать каждый может… Будь я вором, я бы немедля умыкнул твою шкатулку - для своего удовольствия и чтобы проучить тебя!
Микла ухмыльнулся. Для своего удовольствия он готов был сделать что угодно. Да и какой честный, порядочный вор отказался бы спереть столь дивную вещицу? Шкатулочка была серебряная, с камешками и узорчиками – как раз такая, за какую скупщик по кличке Тихий Мрак без спора отвалит монет по ее весу… и кем считать себя после всего этого, если не счастливчиком?
Осторожно подвинувшись к спорящим магам, Микла в первый раз прикоснулся к шкатулке в руке тощего. Маг постоянно двигался, но в толпе это было скорее помощью для вора, чем помехой. Еще миг и шкатулка перейдет к нему…
Микла с упоением представил себе, каким станет лицо Тихого Мрака, когда он принесет скупщику шкатулку. Скупщик корчил разные рожи, в зависимости от того, какой товар ему приносили. Самая мерзкая мина доставалась тем, кто притаскивал хлам: лицо скупщика становилось кислее лимона – глянешь на него, и тут же сам скривишься и скуксишься. Следом шло выражение брезгливой заинтересованности - его часто доставалось видеть Микле. Он был, конечно, счастливчиком, но много ли в карманах бывает стоящих вещей? «Чего это ты мне притащил?» - спрашивало лицо Тихого Мрака в таких случаях. Иногда интерес его выражался полнее - один глаз сверкает, второй закрыт, руки легко касаются принесенного товара: «Так-так, что тут у нас?» Если же он открывал оба глаза, если ласково оглаживал принесенное ему добро и медленно, но верно лицо его прояснялось до полной безмятежности - вот тогда...
Микла очнулся от мечтаний и обнаружил, что так и стоит, держась одной рукой за чужую шкатулку. Он отдернул руку и даже отпрянул, боясь, что уже привлек внимание. Нет, не привлек, хотя маги больше не спорили. Они продвигались сквозь толпу к палатке мороженщика - все волшебники истые сладкоежки! - и Микла, как на веревочке, потащился за ними.
Пока маги торчали в палатке, он караулил их у входа, предаваясь размышлениям. Размышления были в основном приятные. Сколько может стоить дивная шкатулочка, что за сюрприз обещал маг, и почему он не подействовал на Миклу? Ответы были - пять сотен золотых, какой-то пустяк, и потому что Микла - счастливчик. Он так замечтался, что едва не упустил магов.
Вот он снова рядом. Вот приготовленный - чтобы заменить им шкатулку, убранную магом в карман, – камень. Вот рука тянется за добычей…
«Уеду в столицу, - подумал Микла и словно почувствовал, как солнце - которое в столице, как известно, светит ярче, ласково погладило его своими лучами, - говорят, там есть такие богачи, что если их грабить понемногу, они этого даже не замечают...»
Он тут же представил одного такого... Вот идет по улице важный вельможа, на поясе - золотые ключи, на груди десяток цепочек, на одежде камней не считано – сверкает, как фейерверк... Тут подходит он, Микла... Два аккуратных движения, и вот уже большинство цепочек, ключи и часть камешков в его кармане... А вельможа топает себе дальше, не заметив, как полегчал...
Сладкая мечта ушла, оставив Миклу стоять посреди площади. Магов рядом не было. «Мама, - мысленно сказал Микла, ощущая себя ребенком, который не то, что украсть – выпросить ничего не может, - что со мной?»
Мысль о маме слегка встревожила; он уже лет пять не вспоминал свою родительницу... Микла беспомощно оглянулся и заметил в толпе спины уходивших магов. Неожиданная злость заставила его скрипнуть зубами. «Все равно украду!», - подумал вор и кинулся догонять уходивших.
Он настиг магов возле ограды университета и прибег к уловке, которой не любил пользоваться: по переулку обогнал волшебников, вышел навстречу неверной походкой слегка подгулявшего человека, и точно невзначай толкнул тощего мага. Это был даже не толчок - а так, нежное прикосновение... «Так ветер касается щеки юной девушки, - подумал он, мысленно улыбаясь - так мать касается младенца, так снежинка касается земли...» Он хотел – нет, он должен был! - или просто - он мог? - подменить шкатулку камнем... Но когда маги отошли шагов на десять, он обнаружил что в руке его по-прежнему камень. «Мама, - во второй раз мысленно произнес Микла и добавил для ровного счета и третий, - мама...» И ему тотчас представилось лицо мамы... Она не была красивой, но иной красотой - красотой доброты, обладала. Как она улыбалась? Это была самая замечательная улыбка на свете! Воришка воочию увидел эту улыбку, и словно расцвел, и потянулся навстречу… Мама шла к нему и смеялась - солнце золотило ее волосы, и ресницы и платье, и Микла, не удержался. Он счастливо засмеялся, и очнулся от наваждения только когда услышал, что еще два человека смеются вместе с ним. То были высокий и полный маги.
Отсмеявшись, они пожали друг другу руки.
- Поздравляю, коллега, - усмехнулся полный, отвешивая высокому поклон, - ты сделал то, что обещал, и выиграл наш спор. Это же надо – создать заклятье, делающее вора честным человеком! Ну а ты мальчик, что замер? Тебе неприятно, что мы использовали твои таланты против твоей воли?
Микла, хлопая глазами, смотрел на мага. И не то что его назвали мальчиком, и не то, что его, в самом деле, использовали, а другое больше всего потрясло и испугало его.
- Что значит – делающее вора честным человеком? Вы заколдовали меня? – жалобно спросил он, хотя хотел – грозно.
- Глупышка, - ласково произнес полный маг, - можно сказать, что ты сам заколдовал себя. Отныне стоит тебе только протянуть руку к чуждому добру, как ты о чем-нибудь размечтаешься - о чем-нибудь очень приятном, заметь, и напрочь забудешь обо всем остальном. Ты больше не сможешь воровать, но и тебя теперь тоже никто не сможет ограбить. Такое милое заклятие, правда? Никакого насилия, никакого вреда…
- Да ладно тебе, твоя властность, измываться над пареньком, - вмешался тощий маг, - на нем и так уже лица нет. Еще скажи ему, что это твое заклятье заразно и все, кто попытаются обжулить бывшего вора, подхватят вирус мечты. В конце концов, должна же быть от нее хоть какая-то польза!
Полный маг беспечно пожал плечами, за что высокий наградил коллегу неодобрительным взглядом. Взгляд же, которым он одарил Миклу, был полон искреннего сочувствия.
- Ты вот что, паренек… я признаю, что мы поступили с тобой бесчестно, но извиняться нет смысла. Ты вор, мы – маги, каждый выбрал свое и с этим уже ничего не поделать. Но вот от этого ты точно не откажешься.
Он бросил Микле тяжеленький мешочек, и тот невесть как сумел поймать его чужими, непослушными руками.
- Конечно, это не золото, малыш, но эти деньги ты честно заработал – впервые в жизни, заметь. Так вот и знай, что ты способен на это. Ну, прощай.
Маги отправились восвояси, утратив всякий интерес к своей жертве.
Воришка с ужасом и недоверием смотрел на мешочек. Он был уверен в том, что там действительно деньги, но вид кошелька с честно заработанными монетами внушал ему отвращение. Отвращение не столько к этим монетам, сколько к самому себе. Ему, честному вору, удалось заработать, ничего не украв? Какой позор, какое несмываемое пятно на репутации Миклы!
Он вспомнил о последствии заклинания и совсем сник. Теперь Микла никогда больше не сможет воровать. А ведь это было его призвание, то, что доставляло ему удовольствие и давало право на самоуважение! Та профессия, тот образ жизни, о котором он всегда мечтал!
Мечтал…Он попытался представить свое блестящее воровское будущее, то которого его так безжалостно лишили… и не смог. В голове было совершенно пусто. Микла попробовал повторить другую мечту – о богатом вельможе на городской улице, то, что представилось ему не так давно очень ярко, и тоже не сумел, словно вместе со способностью воровать потерял и способность мечтать, если только…
«Если только я не попытаюсь снова что-то украсть!» - вспомнил Микла. Мысль пришла как озарение. Он понимал, что украсть не сумеет, но отказаться уже не смог.
Заставив себя спрятать кошель за пазуху, он дошел по дышащим остаточным вечерним жаром улицам до ближайшего канала; там он распростился с честно заработанным, бросив кошелек в воду. Испытанное им от этого облегчение было не сравнить ни с чем. А потом вор затесался в празднующую толпу и осуществил свое намерение, сунув руку в карман пьяного гуляки.
Наверное, так ощущает себя больной, нашедший мгновенное исцеление. Или человек, нашедший упавшую с неба заезду… Или…
- Эй, чего это ты делаешь? – кто-то схватил его за руку, но Микле было уже все равно. – Стража! Я вора поймал!
Микла блаженно улыбнулся. Пускай его поймали, но он снова был вором, что бы там ни говорили маги.
И когда два стражника протиснулись сквозь толпу к нему и к державшему его человеку, чей карман он попытался обчистить, Микла улыбнулся им и вежливо кивнул.
- Добрый вечер, - сказал он, - меня зовут Микла, я карманный вор.

22 мая 2003 г.
30 августа 2007.


Послесловие


СМОТРИ

Душа легка, судьба проста.
В путь, а не то – пропасть!
Дорога - эта или та -
Свою покажет власть.
А может - твой удел иной -
Свечу зажечь и ждать
Того, кто дом покинул свой?
Смотри, тебе решать.

Где будет мёд, а где вода –
Узнаешь по пути.
И только нужное всегда
Сумеешь ты найти
Охапку хвороста – в огонь,
Два слова – чтоб понять…
А друга верного ладонь?
Смотри, тебе решать.

Грустить светло, легко прощать,
Надежду звать сестрой,
Случайно тайны узнавать,
И забывать порой,
Не знать - и только верить - так,
Чтоб сердце в клочья рвать...
Кому ты друг и кто твой враг?
Смотри, тебе решать.
9 октября 2007



Всегда рядом.
 
Форум » ...И прозой » Больше+ » Камешки (цикл историй)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Copyright Lita Inc. © 2024
Бесплатный хостинг uCoz