О читаемости Галина Криптонова (мои размышления на тему)
Самым читаемым являются то, что можно читать с набега и наскока, не настраиваясь, не погружаясь, не выстраивая в мозгу слишком сложных логических цепочек. Если мозг уже на что-то настроился, он хавает это легче и почти на лету. Это либо флудпроцесс, в который уже втянулся и держишь в голове в фоновом режиме, даже если на какое-то время прерываешься, либо какие-нибудь заметки на злободневную тему, которые уже на слуху и не требуют дополнительных пояснений. Либо темы, злободневность которых имеет завидную постоянность и регулярность, а именно: физиология. Сколько бы веков ни насчитывала история Человечества, а базовые основы физиологии не меняются. Вполне конкретные физиологические процессы стабильно вызывают повышенный интерес у представителей широких возрастного и гендерно-полового спектров. Флудпроцесс в большинстве социальных сетей находит своё проявление в коротеньких односложных комбинациях букв в виде «Ня!», «Мурр!», «Гы», «Агу!» и т.п., либо в виде смайликов из готовой палитры. Такие вещи фиксируются мозгом с лёту так же быстро как мимика и некоторые жесты. И не важно, что мы не можем знать, что в этот момент собеседник думает, но фишка вся в том, что нам этого и не надо! Мы домыслим сами, и даже не заметим этого, будем ощущать, что наши домыслы — это и есть лучшим образом понятое послание. И сами что-то ляпнем в ответ, на том конце тоже чего-нибудь домыслят, но мы даже не узнаем, что именно, свято веруя, что нас поняли именно так, как мы бы этого хотели. Вот так и создаётся иллюзия общения. Именно иллюзия, потому как обмен происходит не информацией, а раздражителями (которые могут быть и приятными, тогда называются поглаживаниями). Зато ощущение, будто поговорили, и главное — были выслушаны. И вроде как разрядка. На литературных сайтах имеет место похожий процесс, только те самые раздражители чуть посложнее: уже не просто смайлики, а какие-то конкретные слова: неписцы, нечитцы, наводнившая издательства дрянь, слешики и прочие фетиши. А иногда и те же няшества в виде «гы» и «агу». Главное, что эти слова для каждого из собравшихся что-то значат. И плевать, что для разных людей они принимают несколько разные оттенки и обличия, главное другое: у каждого с этим словом есть какие-то свои, порой весьма богатые ассоциации. Если совсем сильно утрировать ситуацию, то это как анекдоты по номерам: один из собравшихся называет номер, другие вспоминают, какому анекдоту этот номер соответствует, и смеются. При том, у разных участников одним и тем же номерам могут быть сопоставлены разные анекдоты, но главное — что эти самые анекдоты уже заранее есть в голове, что они смешные, и что до сих пор не надоели. Так и выходит весьма содержательный разговор. Когда подтягиваются новички, которые первый раз на литсайте, они настроены осваиваться, поэтому включают своё внимание и пытаются понять: о чём же это завсегдатаи толкуют? Ведь не просто же так всё это? Постепенно, следя за процессом и принимая в нём участие по мере сил, новички наслаивают свои ассоциации на всеми используемые слова, и так же втягиваются в форумные разговоры, которые им потом интересно читать. И плевать, что у каждого в голове при этом своя картинка и свои тараканы, зато всё — общение! И такие вот картинки внутри себя для каждого из участников имеют своё значение. Ощущение некой важности обсуждаемого, злободневность и актуальность заставляют собеседников ходить кругами, повторяя уже сказанное зачастую почти одними и теми же словами, никто не замечает, что развития мысли и обмена информацией не происходит. Но зато всем интересно. При этом собеседники могут друг другу кивать, мол: «как я тебя понимаю», «да-да, я тоже именно так думаю!», «подписываюсь под каждым словом!», а могут наоборот друг на друга раздражаться, бросаться обвинениями и бузить скандал, хотя никто толком не разобрался в позиции противоположной стороны, но вот уверен — что разобрался, а значит, имеет право кричать, махать руками и наезжать с обвинениями. А если поговорить не с кем, или нет возможности дотянуться до социальной сети, то можно и почитать. В общем, в старину именно так и делали — в транспорте или на работе, в перерывах между сосредоточениями на деле, читали газеты или литературу для лёгкого чтения. Газеты — собственно, что-то вроде продолжающегося сериала, в каждом номере можно найти заметку на тему, за которой следишь, а значит уже можешь потихоньку добирать подробности без необходимости серьёзно концентрироваться для того, чтобы вникнуть. Сериалы рассчитаны на похожую реакцию. Если посмотреть на них, то можно выделить их затянутость и монотонность, статику. Потому что всё это предназначено для фона к какому-нибудь процессу, а не для глубокого погружения, не для концентрации мысли и внимания. Если настроен на что-то насыщенное, то сериалы как раз могут показаться чем-то скудным и обеднённым, перегруженным однообразием. Но когда голова занята другим, или усталая после рабочего дня — самое оно, лишь бы раздражители воспринимались сознанием, вызывая в нём какой-то отклик и рождая эмоции. Так вот возвращаясь к самым читаемым текстам. Можно уверенно сказать что это в первую очередь флуд, в который уже погрузился, то есть, при просмотре новых коммов контекст (или какое-то его подобие) уже есть в голове. Если говорить именно о литературных текстах, то есть, художественных произведениях, в которых не являешься участником, а только созерцателем — то это прежде всего порнография, и уже во-вторых — эротика. В порнографии основное внимание сконцентрировано на половых органах и физиологических процессах, непосредственно относящихся к сексу, при том, описания идут технично и примитивно, такими словами как «член», «оргазм», «кончил», «смазка», «сперма». Собственно, видимо, потому и популярно, что представить себе все могут без особого труда. Эротика уже сложнее, потому что там всё должно быть, во-первых, иносказательно, во-вторых, красиво и метафорично, и передать надо не только физиологию процесса, но и нежные чувства друг к другу, взаимную симпатию. Наверное, на третье место по популярности можно поставить романтику, то есть, произведения о любви, но практически без постельных сцен. Романтику можно условно разделить на два типа — с рассмотрением внутреннего мира, внутренних переживаний и рефлексий героев или без таковых, когда основной упор делается на гардероб главной героини, внешность её партнёров и проблему выбора — кому бы дать и тому ли я дала. Второй тип романтики проще для восприятия, значит, будет более читаем. А первый — сложнее, потому что для понимания внутреннего мира человека надо не тыкаться в текст в произвольных местах, толком не помня, что там было раньше, а как-то последовательно накапливать информацию о героях, составляя для себя всё более и более полную картину. А ещё бывают произведения вообще не о любви. Они могут быть о чём угодно: о детективных расследованиях, катастрофах, военных операциях, правителях и социальных катаклизмах, либо о человеке, его проблемах и взаимоотношениях с обществом. И тут тоже читаемость текстов будет зависеть от того, насколько проста для восприятия система раздражителей, на которую реагирует читатель. Если это взрывы, перестрелки, погони, да любой набор сцен, связь между которыми весьма туманна, но читателю может быть не нужна, ибо он реагирует на маленькие фрагменты текста, которые можно быстро загрузить в голову, и особо там не удерживать, то такое произведение тоже будет весьма читаемым. Хуже всего дело обстоит с теми текстами, в которых связь между сценами важна, и каждая следующая базируется на понимании предыдущих. Во-первых, такие книги точно не будут читаться с наскока, потому что с наскока в голове просто не сложится та самая целая картинка, которая для читающего возымеет какой-то смысл и пробудит интерес. Во-вторых, надо полагать, что подобные произведения содержат какую-то сложную мысль, которая не вмещается в один раздражитель или маленькую сценку, а это как раз и есть самая большая проблема. Как передаются сложные мысли? Если говорить о предложениях, то представлять себе предложение мешаниной из слов — в корне не верно, потому, что у предложения есть структура, если пропустить знак препинания или частицу «не» или «бы», то смысл может измениться, значительно или не значительно. Если в предложении опечатка или ошибка автора, чаще всего его смысл можно достроить по контексту, при условии, что контекст был воспринят. Но если ошибок море — то это как раз ведёт к невоспринимаемости контекста. Это ещё не все траблы. Траблы могут быть так же из-за того, что читатель не способен воспринимать и читать структуру, он реагирует только на отдельные слова и примитивные фразы, рождающие у него ряд своих собственных ассоциаций. Если же конструкция сложная, не дай бог — с деепричастиями, то уже не известно, как она может быть понята читателем, который в своих текстах способен написать: " Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа " [1]. Траблы бывают так же с тем, что одни и те же слова разные люди понимают по-разному. Например, есть люди, которые уверены, что слово «лесть» означает выражение честного и искреннего восхищения чем-либо. Чего поймёт такой читатель, увидев в тексте это слово? Может быть, он вообще не представляет сути явления, которое оно обозначает? Для таких читателей только разжёвывать: «он ненавидел своего начальника, но всё равно улыбался ему при встрече и говорил какой начальник хороший-расхороший, специально, чтобы начальник не знал, что он о нём думает на самом деле, думал что он думает о нём хорошо и повышал бы ему зарплату». Длинно и неуклюже, к тому же минус — что громоздко, опять риск что незадачливый читатель запутается в конструкциях, сломает себе ногу и чего-нибудь поймёт не так. Собственно, для того, чтобы сократить в тексте количество фраз, предложений и пояснений, и придумываются новые слова, но вот беда — именно такие слова как раз и понимаются большинством людей по-разному. И это понятно: никто не будет сидеть и штудировать Даля и Ожегова, смысл большинства слов люди постигают из контекста. Тут главное, чтобы в контексте слово было употреблено правильно, в самом тексте не было слишком уж много других незнакомых читателю слов, а ещё — в сознании читающего накапливалась бы статистика подобных употреблений в разных ситуациях. Если посмотреть те же толковые словари, в них иногда приводятся какие-то фразы с примером употребления слова. Но контекст художественного произведения даёт больше представления о ситуациях. Собственно говоря, когда ребёнок учится говорить, он тоже смысл слов постигает из контекстов ситуаций, в которых слова употребляются, а вовсе не из толкового словаря. Но современная ситуация, в которой многие читают чтиво со скудным словарным запасом, или изобилующее ошибками, как раз способствует накоплению неверных представлений как о значениях слов, так и о том, как читаются сложные словарные конструкции. Всё это приводит не только к оскуднению языка, но и к оскуднению восприятия, читатель становится просто не способен воспринимать сложные смысловые последовательности. Не воспринимает смысла фраз, что-то понимает не так, в чём-то запутывается, как следствие — не может толком понять и осмыслить сцену. Далее не может установить между двумя сценами связь. И как следствие — неспособность читать произведения о чём-то сложном. Вернее, не совсем так. Читать-то как раз могут, если сложный, связанный и последовательный текст читатель может разбить на себя на отдельные фрагменты, сочетающие в себе раздражители, на которые интересно как-то реагировать и что-то себе домысливать. Мне кажется, что последнее время именно так всё и читается — вот это не понял — пропускаю (даже если проговариваю про себя и проволакиваю сквозь мозг, но отбрасываю как шелуху), а вот это впитываю и наслаждаюсь. Но читатели с таким типом восприятия всё же отдадут предпочтение тем текстам, которые более насыщены знакомыми, понятными и востребованными подобным читателем раздражителями: эльфиками, рюшечками, кавайными мужиками с интересными параметрами внешности, постельными сценками, членами и оргазмами. Желательно, чтобы этого добора на единицу текста было побольше, а всего остального — поменьше, тогда пойдёт на ура. Сцены могут быть рваными, читатель, который не способен воспринимать большие фрагменты со сложной структурой их схавает на ура, потому как ему как раз именно так воспринимать удобнее. А большие фрагменты могут содержать какие-то лишние для читателя элементы, не понятные ему, потому мешающие отыскивать нужное.
