Пятница, 29.03.2024, 00:04
Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 11
  • 1
  • 2
  • 3
  • 10
  • 11
  • »
Модератор форума: OMu4  
Форум » Пёстрое » Мозаика. Творения моих друзей. » *Талантология* (общая тема для дружеской поэзии и прозы)
*Талантология*
LitaДата: Четверг, 01.03.2012, 18:12 | Сообщение # 1
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: kagami
ПОТЕРЯННЫЕ ЖЕЛАНИЯ


«Игрушки! Нужно купить игрушки!» - мысль вторглась в полусонное сознание, убаюканное мерной тряской маршрутки – Марина задремала в тепле. День на работе выдался тяжелым и суматошным. Даже странно, как, оказывается, может не хватать времени закончить годовые дела в срок, когда одно только тридцать первое декабря попадает на выходной. Все словно с цепи сорвались, стремясь не только завершить работу, но и успеть отпраздновать предварительно, выпить за наступающий Новый год. Как ни старалась отвертеться, Марина все же оказалась втянута в водоворот поздравлений и стихийно возникающих междусобойчиков, задержалась на полчаса, а потом долго ждала транспорт.
Девушка протерла запотевшее окошко, пытаясь сообразить, где находится. Обрадовалась, узнав в подсвеченном иллюминацией здании веселый мозаичный фасад Детского театра. Как раз за следующим поворотом – торговый центр. Да и до дома отсюда недалеко, можно пешком пробежаться. Не любила она торчать попусту на одном месте в бессмысленном ожидании. «Игрушки и пешая прогулка – это то, что сейчас нужно, чтобы снять напряжение», - постаралась убедить себя Марина. Но в глубине души она знала, что не спонтанно возникшее навязчивое внимание подвыпивших сослуживцев виной внезапно пробудившейся меланхолии. Она и сама не могла бы сказать, когда утратила способность ощущать праздник, когда даже Новый год перестал дарить предвкушение чуда. Уговоры сотрудников наплевать на все планы и присоединиться к их веселой компании, дурацкая идея отправиться в дом Калиостро загадывать желания не вызвали у нее ничего, кроме раздражения. Не в планах было дело. Марина знала, что дед был бы только рад, пойди она на вечеринку с молодыми людьми. Но она не могла так поступить с ним. Да и не хотела. Деда Марина любила самозабвенно и никакую жертву ради него не считала напрасной. А еще никогда не чувствовала себя рядом с ним одинокой. Скучно им вдвоем не бывало. Во всяком случае, раньше. Возраст с неумолимой жестокостью лишил старика сначала зрения, а потом и сил, хотя на удивление пощадил его разум. Вот только уставал теперь дед слишком быстро, легко засыпал, иногда прямо в своем любимом кресле, посреди разговора. А еще он перестал играть. Это ранило. Марина подумала, что если бы могла, загадала, чтобы дед снова на Новый год сел за рояль. Ведь, наверное, ожидание чуда ушло из ее жизни вместе с его музыкой.
Стоило только выйти из маршрутки, колючий ветер ударил в лицо без предупреждения, едва не повалил с ног. Идея гулять пешком тут же показалась самоубийственной. Даже метров двадцать до входа в гипермаркет Марина пронеслась, утопив лицо в пушистом воротнике пальто. Глаза слезились, и не будь вход освещен так ярко, она обязательно споткнулась бы о коварные – невысокие, но широкие – ступеньки. Хорошо хоть скользко не было. Зима в этом году так до сих пор и не порадовала снегом. Сухой мороз держался уже несколько недель. Но небо упорно не желало отказываться от солнца.
Захотелось поскорее оказаться дома, налить горячий чай в красочные разноцветные чашки в горошек – она всегда покупала яркую посуду и подробно описывала ее старику. Он улыбался, а у Марины щемило сердце.
Однажды дед рассказал ей, что в войну больше всего боялся потерять руки. Он ушел добровольцем на фронт, едва исполнилось восемнадцать, после первого курса консерватории. В сорок четвертом его ослепило взрывом, но это не помешало продолжить после войны обучение. А потом зрение стало возвращаться. Медленно, мучительно. И он начал рисовать. Словно какая-то сила толкала его изображать те невиданные картины, что открылись во мраке. С его полотен, полных красок и света – простых, не исполненных трагизма пейзажей, загадочных странной несочетаемостью предметов натюрмортов, нечетких, но живых и трепетных портретов – на зрителей взирали нереальные, фантастически миры, в которых будущее сливалось с прошлым, а души – с вечностью. Марине казалось, что как личность она бы никогда без его картин не состоялась. Не выдержала бы, сломалась, еще в пять лет, когда в один день не стало родителей и бабушки и они с дедом остались вдвоем. Наверное, она и сломалась. Замолчала. Сидела и часами смотрела на дедовские картины. Что она видела в них, сейчас, наверное, и не вспомнила бы, но тогда они стали ее убежищем. А дед... Это теперь Марина понимала, что пришлось ему пережить, а маленькую напуганную девочку не волновали ни врачи, по которым он ее таскал, ни его уговоры. Тогда он стал ей играть. Мелодии вплетались в тихий шорох волн спокойного ночного пляжа, шелестели листвой исполинских реликтовых деревьев, звонкими каплями стекали с мокрого яблока. Его картины не дали ей погибнуть, а музыка вернула к жизни...
Новогодняя ярмарка оглушила ослепительным блеском дешевой китайской мишуры, подмигиванием всевозможных гирлянд, какофонией переплетающихся рождественских мелодий, детскими голосами и смехом. Марина невольно заулыбалась этой предпраздничной суматохе. Массовая вакханалия вокруг новогодних покупок создавала в торговом центре эгрегор радости и ожидания чуда, желания дарить любовь. Такое бывает только перед Новым годом, только на таких вот ярмарках. Почему елочные игрушки заставляют всех так по-доброму сходить с ума? У деда на этот счет была своя теория, и поэтому сейчас от цели Марину отделяло море улыбающихся людей. Там, в глубине павильона находились стенды, у которых толпилось куда меньше народу, стенды с дорогими стеклянными украшениями ручной работы.
Всего один раз, когда ей было двенадцать, Марина польстилась на дешевые шарики.
- Никогда больше не покупай такого! – строго сказал тогда дед, увидев приобретение. – Разве ты не видишь, они же неживые.
- Но они такие красивые! – растерялась девочка. - И они не разобьются – это же пластмасса.
Ей всегда было безумно жаль разбитых игрушек. В тот год она оплакивала бесславно погибшего крошечного стеклянного мишку. Девочка обожала это украшение, но одно неловкое движение оборвало существование нежной маленькой зверушки. Ей даже ночами потом снился этот медвежонок, казавшийся действительно пушистым благодаря искусству стеклодувов.
- Вот поэтому и не покупай, - покачал головой дед. – Новый год – всегда чудо, а чудо не может быть вечным. А еще оно не должно повторяться. Если все происходит всегда одинаково, привыкаешь, перестаешь видеть волшебство. Игрушки должны разбиваться, чтобы на их место приходили новые. Ведь то, о чем ты мечтаешь сейчас, через год тебе самой может показаться смешным и ненужным, а места для новых желаний на твоей елочке уже не будет.
- Деда, разве наши желания заключены в елочных игрушках? – склонив голову набок, задумчиво спросила Марина.
- Они заключены в нас самих, девочка, - улыбнулся дед, - а игрушки – это лишь то, как мы их видим.
Тогда Марина поверила. Впрочем, она всегда верила деду. Почему-то все, что он говорил, делало жизнь немного интересней и ярче. Но вот теперь, выбирая украшения, девушка не видела в них своего будущего – ни желаемого, ни вероятного. Видела мастерство, вложенное в каждое маленькое произведение искусства, видела, как будет смотреться оно на елке, но не себя. На мгновение ей до слез захотелось вернуть все разбитые игрушки, снова подержать в руках каждую, чтобы понять, когда же она разучилась оживлять их своими желаниями...
Спустя почти час Марина выбралась наконец из торгового центра. Ветер, как ни странно, утих, оставив лишь кусачий морозный холод. Девушка пританцовывала на остановке, мечтая поскорее добраться в тепло, увидеть старика, убедиться, что с ним все в порядке. Чем старше и слабее дед становился, тем страшнее было оставлять его одного. С работы она звонила домой по несколько раз в день, и сейчас подумывала о том, чтобы вытащить мобильник и поинтересоваться, как дела, предупредить, что скоро будет. Но руки были заняты объемными, хоть и не тяжелыми пакетами с покупками, а пушистая шапочка надвинута на уши. Стаскивать ее на улице совсем не хотелось. Как и перчатки. И Марина успокаивала себя тем, что обрадует деда новыми елочными игрушками.
Нужной маршрутки все не было, и это выводило из себя, заставляло пристально и бессмысленно вглядываться в яркие огни автомобилей, выплывающие из-за поворота проспекта. Люди подходили, топтались рядом, но почти сразу садились в подъезжающий транспорт. Только Марина продолжала стоять на месте. «Нужно было все же пойти пешком», - мелькнула запоздалая мысль. Наверное, из-за этой толчеи и постоянной смены лиц вокруг, да еще из-за слепящих огней машин девушка не сразу заметила вывалившуюся из забегаловки неподалеку шумную компанию подвыпивших мужчин.
- Ну надо же, какая снегурочка у нас тут замерзает! – с растяжкой, не слишком внятно произнес голос прямо за спиной. – Тебя не согреть, красавица?
Марина вздрогнула, инстинктивно подалась вперед, шагнула к проезжей части, словно там могло быть спасение. Желтый, натужно урчащий автобус как раз втянул в свое тепло очередную порцию спешащих по домам людей, с тяжелым вздохом сдвинул двери и медленно отъехал от тротуара. Кто-то крепко схватил Марину за руку чуть выше локтя. Девушка вскрикнула, шарахнулась, обернулась всем корпусом. Глумливо улюлюкая, на нее надвигались четверо, отрезая от свободного пространства, прижимая к подсвеченной рекламе памперсов на стене остановки. И, как назло, совсем никого не осталось рядом. Последний автобус, что сейчас насмешливо подмигивал задними габаритными огнями, смел всех замерзающих. Даже показалось, что на нем уехали и те, кому нужно было и вовсе в другую сторону. Совсем-совсем никого. Только она и четверка пьяно веселящихся амбалов. «Но это же ненадолго! Центральная улица, вечер еще не поздний. И мороз к тому же. Да зачем я им понадобилась?! Продержаться! Совсем чуть-чуть продержаться! – сумбурно роились мысли. – А там или подойдет кто, или автобус подъедет, маршрутка. Любой транспорт. Неважно куда, лишь бы убраться отсюда».
- Смотри-ка, Серый, зашугалась твоя снегурочка! – заржал один из парней. – Даже узнавать не хочет.
- Ишь ты, совсем зазналась, Маринка?
Только тут она перевела взгляд на того, что стоял чуть в стороне, и нервно вздохнула, неуверенно узнавая говорившего.
- Сережа?
- Гляди, вспомнила! – хмыкнул тот. – А я уж думал, с глаз долой из сердца вон. Решил, не дождалась меня невестушка, даже в лицо не узнает.
Неуправляемым смерчем, звоном в ушах закружился водоворот давно и тщательно забытых чувств, лишил на мгновение способности мыслить, держать лицо, реагировать. Но тут же схлынул под натиском уже переболевшей, но еще не отпустившей до конца обиды, горечи предательства. А потом пришла злость и вместе с ней картинка улицы, остановки, этих мужчин и особенно Сергея, стала вдруг четкой до мелочей, откровенной в своем уродстве. Взгляд словно специально выхватывал все самое гадкое, отталкивающее: одутловатые мешки под глазами, раннюю седину на висках, оторванную пуговицу и болтающийся хлястик на рукаве, вытянутые на коленях брюки, грязные ботинки. Слова сорвались с языка, прежде чем Марина успела подумать о последствиях.
- Так вот какая она, твоя красивая жизнь, Сережа...
Злоба исказила и без того подурневшее за шесть лет лицо мужчины.
- С-с-сука! – процедил он и шагнул вперед, оттеснив плечом одного из товарищей. – Еще и упрекаешь! Из-за тебя все! Струсила! Бросила меня!
Марина отступила, даже через пальто почувствовала плечами холод билборда за спиной, оглянулась. Опять никого вокруг. Да что ж это?! А четверо надвигались на нее, и впереди – Сергей. Озлобленный, совершено не похожий на себя прежнего, страшный.
Из-за поворота снова показались огни чего-то большого – транспорта? - но путь к проезжей части, к бегству, был отрезан. Желтая громадина автобуса подкатила к остановке, гостеприимно распахнула двери – не для нее. Девушка заметалась мысленно, ища спасения. И тут будто вихрь какой пронесся, на мгновение заслонив собой и автобус, и улицу, и пьяных гопников во главе с бывшим. Чьи-то сильные руки подхватили Марину за талию, легко, словно ребенка, закинули прямо на верхнюю ступеньку площадки. Темная, показавшаяся гигантской фигура втиснулась следом, едва удерживаясь на подножке. Двери со стоном закрылись, и легкий толчок обозначил движение, а с ним – спасение.
Марина наконец рискнула взглянуть на своего невесть откуда взявшегося рыцаря и испытала легкое разочарование. Сейчас, при взгляде сверху вниз, он не казался ни высоким, ни мощным – среднего роста, среднего телосложения. Хотя, что там разберешь под этой бесформенной, вылинявшей на швах пуховкой. И лица видно не было – его скрывали поля шляпы. Девушка даже фыркнула невольно: шляпа, да еще такая – с чуть приспущенными, словно знававшими лучшие времена, полями, не широкими, но и не особенно узкими. Обвисшая какая-то шляпа. А потом, для большей устойчивости, он поставил одну ногу на ступеньку выше, и на мгновение мелькнула нижняя часть лица. Точнее, не могла она мелькнуть, показаться на глаза, потому что полностью была замотана шарфом. И взгляд тогда зацепился не за невидимое, а выставленное на обозрение и вопиющее – за колено, прикрытое отворотом ботфорта!
Марина поежилась. Все в незнакомце было каким-то неправильным, нереальным. Сразу захотелось, чтобы поездка поскорее закончилась, не видеть его больше, не задумываться об этих загадках. Незнакомая неоновая вывеска промелькнула за запотевшими стеклами.
- Ой, а куда мы едем-то? – окончательно растерялась Марина, только теперь сообразив, что автобус повернул уже дважды и все не в ту сторону.
- Тебе куда надо? – глухо спросил из-под шарфа спаситель.
- На Садовую... – через силу ответила она.
- Не повезло с номером, - смешка девушка не услышала, но зато он наконец поднял лицо. Вокруг странных – не желтых и не зеленых, а каких-то по-кошачьи переливчатых – глаз незнакомца разбежались веселые лучики едва заметных морщинок. – Ничего, не далеко уехали, сойдем сейчас, пересядем.
- Да здесь и пешком близко, - его улыбка успокаивала, но Марина смутилась этим невысказанным «мы», случайной общностью, почему-то связавшей их накрепко на несколько коротких минут глупого приключения. Почувствовала, как становится ярче краска на и без того алевших от мороза и испуга щеках, отвела взгляд в сторону и тихо добавила: - Я сама дойду.
Мужчина ничего не ответил, повернулся спиной к девушке, лицом к двери. Автобус уже притормаживал перед следующей остановкой...
Не то чтобы кто-то принял определенное решение. Просто оба не сговариваясь, сделали шаг не к переходу – ждать обратный маршрут на противоположной стороне, а в направлении Марининого дома. Шли молча, и молчание это давило невысказанными вопросами. Но задавать их почему-то не хотелось. Сама не понимая зачем, Марина вдруг принялась рассказывать.
- Я думала, мы поженимся после института. Да что я, все так думали. Мы с третьего курса вместе были... Но вот закончили, я сразу на работу устроилась, а он... Все искал, где получше. А потом решил, что здесь жизни нормальной нет и не будет. Нашел каких-то родственников за границей...
- Бросил? – негромко спросил незнакомец.
- Да... нет... Он звал с собой. Не слишком настойчиво, но звал. А я не могла...
- Почему?
- Да как же я деда-то оставлю?! – в сердцах воскликнула девушка, начисто забыв, что этот человек ничего не знает ни о ней, ни о ее старике, ни об их жизни. Но провожатый словно и не удивился, помолчал немного, а потом грустно и философски заметил:
- Наверное, любила недостаточно.
- Наверное, - не стала спорить Марина. – Но больно было очень. И долго. Я даже надеялась, что прошло уже, шесть лет все-таки... Но даже сегодня...
- Жалеешь?
- Нет, - Марина усмехнулась, сообразив, что сказала чистую правду. Но зачем-то уточнила: - Ты же видел. О чем тут жалеть-то?
- Не бойся, - сказал вдруг ее спутник со странной убежденностью, - он к тебе больше не приблизится, - и после короткой паузы добавил: - Оставь прошлое в прошлом.
Марине стало зябко от этих слов, даже плечами передернула. Снова повисло молчание. На этот раз оно поначалу не беспокоило, но постепенно опять стало разрастаться, мощным прессом давить на плечи, медленно, по капле вытягивая душу. Словно за молчанием был мрак, готовый поглотить, уничтожить. Точнее, не уничтожить, а развоплотить полностью, не оставив даже памяти. Из-за этого тягостного ощущения девушка не сразу поняла, что тьма действительно сгустилась – они свернули на плохо освещенную улицу. Проулок был недлинным, в конце его весело поблескивал огнями иллюминации знакомый проспект Мира, а там и до Садовой недалеко. Шли вроде правильно, даже угол срезали, но от чего-то стало страшно.
- Знаешь легенду об этом доме? – нарушил вдруг тишину незнакомец, и Марина вздрогнула, заозиралась по сторонам и резко сбилась с шага, а потом и вовсе остановилась.
Длинное приземистое здание освещалось только светом звезд и на фоне слабого сияния городских огней казалось гигантской птицей со сломанными крыльями, тщетно пытающейся взлететь.
- Это... – прошептала Марина, - это...
- Дом Калиостро, так его называют, - незнакомец положил руки в кожаных перчатках на кованую ограду. – На самом деле этот дом принадлежал Гусевым, и они радушно приняли заезжего итальянца. Говорят, дочь хозяина была тяжело больна, и тот очень надеялся, что граф сможет ее излечить. Но Калиостро оказался бессилен так же, как многие до него. Отчаявшийся отец попросил Алессандро хотя бы скрасить последние дни жизни красавицы, чем-то ее порадовать. И граф создал некий артефакт, который в новогоднюю полночь должен был исполнить заветное желание девушки – ведь в этой минуте сосредоточена особая магия. Сам он спешил покинуть Россию по приказу императрицы. А наследница не дожила до Нового года... Но артефакт остался. И каждый год, в положенный срок, он готов выполнить свое предназначение. Все остальное время он старается никого не подпускать к себе...
- Ты в это веришь? – Марина покосилась на своего незваного спутника. Рассказчиком он оказался потрясающим. Низкий бархатный голос, из которого исчезли вдруг хрипотца и приглушенность, завораживал. Было в нем что-то смутно знакомое – какая-то напевность, нечеткий ритм этюдов Шопена, убежденная страстность Листа, что-то от музыки деда. И девушка почувствовала, что отступил страх перед мраком и таинственной неизвестностью. Старый особняк больше не пугал, а вызывал некое необъяснимое щемящее чувство сопереживания. И узнавания. Теперь он казался единственным островком покоя в шумном городе, надежным якорем, за который можно удержаться. Как картины старика.
На этот раз смешок прозвучал отчетливо и звонко, усиленный морозным воздухом.
- Джузеппе сказал бы, что вера пресекает путь познания. Тот, кто верит, лишается любопытства, для него все уже предопределено.
- Значит, для тебя это просто легенда? – Марину потрясла презрительная фамильярность, с которой незнакомец произнес настоящее имя Калиостро, захотелось, чтобы он сейчас засмеялся по-простому и ответил что-то вроде «ну конечно!».
Но вместо этого мужчина слегка повернул к ней голову и таинственные глаза, казавшиеся сейчас совсем черными, сверкнули в свете звезд.
- Это Алессандро так сказал бы... – он сделал акцент на имени. – А я... – он запнулся и вдруг с жаром произнес: - С каждым годом становится все меньше смельчаков! Но даже у тех, кто рискует, почти нет желаний, достойных исполнения! Так скажи мне: стоило ли создавать артефакт на века?!
Девушка отшатнулась. Смысл слов не укладывался в голове, а страстность тона снова напугала ее. Но плечи провожатого поникли, и он сказал вдруг обыденно, снова хрипловато и приглушенно:
- Холодно... Зря мы остановились, ты вон замерзла совсем, - и Марина тут же поняла, что да, действительно, замерзла, ноги вконец закоченели...
Теперь пошли быстро, подгоняли себя, чтобы скорее добраться в тепло. Молчание больше не давило, оно было правильным, нужным. Марина даже не удивилась, когда незнакомец скользнул за ней сначала в подъезд, а затем и в лифт. Если ему так хочется, пусть выполнит свой долг рыцаря до конца и деду сдаст с рук на руки. В гости она его все равно не пригласит. Но едва повернув ключ и толкнув дверь, и думать забыла о навязчивом спутнике – из глубины квартиры лилась негромкая, трепещущая переливами мелодия. Так играть мог только дед, и Марина привалилась плечом к косяку, застыла, борясь с внезапным спазмом в горле. Она даже не придала значения тому, что мужчина, слегка оттеснив ее, решительно прошагал внутрь через прихожую – на звуки музыки. Лишь когда скрипнула дверь гостиной, девушка встрепенулась и, сообразив, что чужой уже в доме, побежала следом.
Дед, покинувший любимое кресло, сидел за роялем, прямой как стрела, руки его летали по клавишам с давно утраченной легкостью. Незнакомец стоял за спиной старика, положив ладони тому на плечи. Глаза его, эти невероятные переливчатые глаза, были сейчас закрыты, голова запрокинута. Выпущенные из-под брошенной на стул шляпы длинные волосы струились по спине, а четко вычерченный на фоне окна, казавшийся нечеловеческим, расплющенный шарфом профиль дышал покоем. Случайный блик света с улицы скользнул по лицу деда, и Марина увидела серебристые дорожки слез. И все тот же луч высветил такую же блестящую стрелку, заструившуюся из-под ресниц непрошеного гостя к его виску. Между этими двумя творилось какое-то таинство, связавшая их музыка, казалось, разрасталась, набухала весенним потоком талых вод, сметая на своем пути все лишнее, в том числе и ее, Марину. Захотелось выскочить отсюда – из этой комнаты, из дома, может быть, даже из этого мира – или хотя бы закрыть глаза. Но она продолжала смотреть и слушать.
А потом все кончилось. Дед уронил руки, затихла музыка, а незнакомец схватил свою нелепую шляпу, одним движением подняв волосы, нахлобучил ее на голову. Старик улыбался счастливо и как будто облегченно, а лица гостя теперь было и вовсе не разглядеть в темной комнате. Мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, он лишь на секунду задержался возле девушки и прошептал:
- Время наряжать елку.
И вот уже она слышала его торопливые шаги вниз по лестнице и только сейчас вспомнила, что так и не закрыла входную дверь. Но возвращаться в прихожую, оставить старика одного показалось кощунством.
- Время наряжать елку, деда, - сказала Марина и улыбнулась – счастливо, искренне. – Я купила новые игрушки. Ты должен обязательно узнать, какие они красивые.
Дед закрыл крышку рояля, тяжело опершись на нее, поднялся с табурета, повернулся на ее голос и строго погрозил пальцем.
- Сначала тебе нужно поесть! Вон как припозднилась! Небось целый день голодная.
- А сам-то! – фыркнула Марина и засмеялась...



Всегда рядом.
 
LitaДата: Четверг, 01.03.2012, 18:12 | Сообщение # 2
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Проснулась она от того, что затекла шея. Провозившись до трех часов ночи на кухне, налила себе чаю, да так и заснула за столом. Горел свет, за окном уже пробивался поздний серый рассвет, но помещение все равно казалось наполненным зыбкими тенями. Марина подумала, что нужно перебраться в постель, выспаться нормально. Какое все же счастье, что тридцать первое выпало на субботу! Но чтобы встать, требовалось окончательно скинуть с себя наваждение муторного, неспокойного сна, а оно никак не отпускало. Воспользовавшись испытанным способом безнадежно проснуться, Марина принялась вспоминать, что же ей пригрезилось. Но вместо того, чтобы ускользнуть, видения вдруг стали четче. Тени вокруг сгустились еще сильнее, и обрели очертания вполне реальные, узнаваемые. Игрушки. Повсюду были игрушки – давно разбитые и забытые, как и не исполнившиеся желания, которые они олицетворяли. Или исполнившиеся? Марина вдруг отчетливо вспомнила, что в тот год, когда разбился красный с золотом колокольчик, она загадала желание поехать на море. Ей было десять, и в отличие от своих ровесников она ни разу моря не видела. И, вот странность: в тот год заезжий меценат купил у деда пару картин, и они смогли позволить себе роскошные каникулы. А зеленый шар с серебристой, словно заиндевевшей еловой веточкой? Четырнадцать лет, первый понравившийся мальчик. Ведь исполнилось, исполнилось... Смешная пестрая уточка, сохранившаяся, кажется, еще из довоенных запасов прабабушки. Семнадцать лет. Марина так хотела поступить в первый же год после школы, чтобы дед мог ею гордиться. Поступила. Их было много, так много. Желаний – больше, чем лет. А последним был снова шар. Со снежинками. Голубой. Холодный. Она мечтала, чтобы Сергей поскорее нашел работу и они смогли пожениться. Неужели тогда? Ведь все остальные разбитые игрушки уже не сверкали тайной, не заставляли трепетать сердце.
И тут Марину прошиб озноб, и остатки сна вместе с видениями как ветром сдуло. Вчера, наряжая елку, они с дедом не разбили ни одной игрушки.
Вскочив, она бросилась в комнату, при свете мигающей гирлянды сорвала первое попавшееся украшение – веселого клоуна из только накануне купленного набора – и с яростью швырнула на пол. В кресле, проснувшись от звона, зашевелился дед. И когда перебрался? Она же его уложила с вечера!
- Разбила? Случайно? – улыбнулся старик.
- Да, - соврала Марина и пошла в кухню за веником...
Снова уложив деда в постель, заснуть сама так и не смогла. Дела домашние закончились предательски быстро. Плохо понимая, зачем ей это нужно, Марина пошла в парикмахерскую, выпрямила волосы, сделала маникюр. Потом пробежалась по магазинам, непростительно потратилась на дорогое шампанское. Погода начала портиться, небо заволокло тучами. Под рассеянным неверным светом пасмурного дня хотелось сжаться в комок, отгородиться от мира. Ничто не радовало. «Нет желаний, достойных быть исполненными, как сказал бы давешний спаситель», - подумала девушка и удивилась тому, что этот странный человек вспомнился только сейчас. И ведь она ничего о нем так и не узнала. Даже имени. И у деда не поинтересовалась, что произошло между ними, там, в темной комнате, наполненной только музыкой. В первый момент язык не повернулся выдернуть старика из счастливой эйфории своими вопросами, а потом как-то забылось, стерлось, словно и не было ничего: ни таинственного незнакомца в ботфортах и шляпе, ни прогулки с ним мимо мистического дома Калиостро, ни чуда вновь ожившего рояля. Зато теперь, однажды вспомнившись, вчерашний провожатый прочно обосновался в ее мыслях и, как Марина ни старалась переключиться на что-то другое, все время маячил где-то на грани сознания.
Мобильник запиликал уже на подходе к дому, и девушка обрадовалась, что хоть что-то ее отвлечет. Звонила сослуживица, что само по себе было неожиданно, но Марину больше удивило, что та принялась снова настойчиво приглашать ее на вечеринку. Вежливого отказа сотрудница не поняла и не приняла ни в первый, ни во второй раз. А на третий, уже входя в квартиру, Марина не выдержала и резко отбрила нахалку:
- Алла, довольно! У меня свои планы, и я не собираюсь их менять! Новый год нужно встречать в кругу семьи, чего и вам всем желаю! – она со злостью нажала кнопку отбоя и только тут увидела стоявшего в дверях гостиной деда. Лицо его выглядело несчастным. – Деда, что случилось? – всполошилась девушка.
- Почему? – тихо спросил старик. – Почему, Маришка?
- Почему что, деда? – растерялась она.
- Почему ты не хочешь пойти к друзьям? Почему остаешься со мной? Разве это правильно? Разве это тебе нужно?
- Дед, перестань! Что ты за глупости говоришь?! – возмущенно воскликнула Марина. – Действительно думаешь, что я смогу тебя бросить?
- Вот! – старик покачал головой и сразу ссутулился. – Ты привыкла думать, что я никогда тебя не брошу, и отвечаешь мне тем же. Но я ведь не вечен, Маришка. Мне девяносто скоро. Я брошу тебя.
- Деда... – только и смогла выдохнуть девушка. Старик никогда не говорил о смерти, и она подсознательно действительно считала его вечным. Просто не мыслила своей жизни без него, не представляла, что однажды его не станет.
А дед словно в голову ей влез:
- Ты ведь даже не думала о том, что будет, когда я умру. Спросить тебя, и не скажешь, какой именно ты хочешь видеть свою жизнь. Неправильно это... Молодая красивая женщина не должна все свое время проводить со стариком.
- Я не красивая, деда, - зачем-то сказала Марина, - я самая обыкновенная.
Но тот не обратил внимания на ее слова.
- Это я виноват, - вздохнул он. - Хотел дать тебе все, а вместо этого отнял надежду, - он повернулся и пошаркал в комнату, а Марина все не могла сдвинуться с места и просто слушала его шаги, тихий вздох прогнувшегося под весом тела старого кресла, шорох страниц книги для слепых. Только через несколько минут она заставила себя раздеться и прошмыгнула в свою комнату.
Как была в джинсах и свитере, упала на кровать, зарылась лицом в подушку. Слова деда напугали ее до потери дыхания, но в то же время перевернули все с ног на голову. Или наоборот, расставили по местам. Тогда, шесть лет назад, она сделала свой выбор и посчитала его правильным. Она не могла оставить деда. Но Сергея оставить смогла. А если бы она решила иначе? Что бы стало с ними? Добился бы Сережа чего желал или все равно опустился бы? Неужели она тогда ошиблась? Или не тогда? Почему с того самого времени у нее не осталось желаний? Вопросы кружились в голове, не находя ответов. Марине по-прежнему ничего не хотелось. Даже плакать. А потом усталость и недосыпание сделали свое дело, и она провалилась в сон.
И снова пришли игрушки. Только теперь она пыталась их сохранить, повесить на елку, почувствовать праздник, но они выскальзывали из рук и разбивались. Это было бессмысленно и больно, ведь она не успевала придумать хоть какое-то желание, чтобы их гибель была ненапрасной.
- Не смей! Не смей падать! Не разбивайся! – шептала девушка, беря в руки очередное украшение – гордого маленького Щелкунчика в красном мундире и черной треуголке.
- Я не разобьюсь, - ответил Щелкунчик. – Я не такой, как они, - и посмотрел на Марину живыми желто-зелеными глазами вчерашнего незнакомца. – У тебя есть желание, достойное того, чтобы быть исполненным?
- Нет, - ответила она и заплакала. – У меня совсем нет желаний.
- Подумай как следует, - строго сказал Щелкунчик, и Марина увидела, что на месте тяжелой челюсти щипцов для орехов у него намотан шарф, а края треуголки смешно опустились вниз. – Но поторопись, времени осталось совсем мало. А когда надумаешь, ты знаешь, где меня найти, - и, помолчав, загадочно добавил: - Только приходи обязательно, так будет лучше для всех...
Проснувшись, Марина с ужасом обнаружила, что уже девять, а она до сих пор не покормила деда. Хорошо, если сообразил сам пообедать, но он не любил есть один. Странный сон на удивление хорошо запомнился и не шел из головы. При этом от слов волшебного Щелкунчика ей стало легче. Теперь она не боялась снова встретиться со стариком. На мгновение даже захотелось поверить иллюзии и отправиться в полночь в дом Калиостро. Может, для нее еще не все потеряно, может, она сумеет найти свое желание.
Дед умудрился самостоятельно накрыть скатертью стол. Да не просто скатертью, а старинной, прабабушкиной, льняной, вышитой гладью, с тонким кружевом ришелье по краям. Хранилась она на самом дне ящика вместе с комплектом таких же полотняных салфеток. Их дед вытащил тоже и аккуратно положил на край.
- Маришка, - смущенно обернулся он, услышав ее шаги, - ты не сердись, я вот тут вспомнил, как мама моя стол на праздники накрывала...
- Да что ты, деда! – у Марины защемило сердце, и она с трудом взяла себя в руки, заговорила, стараясь не выдать эмоций: – Красота какая! К ней же, наверное, и посуду нужно какую-то особую.
- Конечно, - кивнул дед. – Я скажу, что достать.
Он не только руководил, но и сам всячески старался помочь, суетился, иногда бестолково. А Марина поймала себя на том, что маниакально следит за каждым дедовским движением, надеется, что он ошибется направлением, заденет елочку, разобьет хоть одну игрушку. Но старик ориентировался в доме прекрасно, словно радаром каким-то улавливал расстояние до любых предметов и никогда ничего не цеплял, ни обо что не спотыкался.
Постепенно стол превращался в настоящее произведение искусства. Даже ослепнув, дед оставался художником, тонко чувствовал оттенки цвета, находил идеальное сочетание предметов. Память никогда его не подводила, и ни одна вещь, ни одна деталь не вступили в диссонанс друг с другом.
Несмотря на все хлопоты, дед не задремал в кресле по своему обыкновению, а отправился с Мариной на кухню и снова помогал, чем мог. Было уже четверть двенадцатого, когда она усадила его за стол, а сама пошла переодеваться. Из своей комнаты девушка слышала, что старик включил телевизор, нашел какой-то концерт и тихо подпевал знакомым мелодиям. Приведя себя в порядок, Марина заглянула на кухню за шампанским.
- Ну что, деда, проводим старый год? – весело предложила она, входя в комнату, и тут же осеклась.
Дед спал. Крепко, спокойно, откинув голову на высокую спинку кресла. Грудь его мерно вздымалась, на лице застыла легкая улыбка.
Марина приглушила звук у телевизора и тихо присела к столу. Старик был слишком активен весь вечер, устал и теперь мог проспать до утра. Будить его она не осмелилась. Вот и вся встреча Нового года в кругу семьи. И это все, чего она хочет? Как же ей хотелось хотеть хоть чего-то!
В следующую секунду она уже была в прихожей. Схватила пальто, даже не подумав о шапке и перчатках, с трудом попадая в рукава на ходу, простучала каблучками легкомысленных лодочек по ступенькам – ждать лифта было бы слишком долго, а она спешила. Очень спешила. Как будто от того, что она попадет в волшебный дом быстрее, и часы начнут бить раньше. Но желание – единственное, страстное, желание снова научиться хотеть, гнало ее вперед. Отчего-то было страшно. Яркое освещение праздничных улиц не спасало от гнетущего чувства. Свинцовое небо давило, грозя прижать к земле и не пустить дальше, к старому особняку, где ждал ее Щелкунчик с переменчивыми глазами. Он сказал, что так будет лучше для всех. Что он имел в виду? Марина чувствовала, что не должна сейчас об этом задумываться. Быть может, попробуй она поразмыслить, остановилась бы, не пошла, поддалась злобной угрозе тяжелых туч. Но она оказалась сильнее, небо сдалось и, словно в отчаянии, кинуло сначала пробную горсть редких колючих льдинок. А когда и этим не напугало девушку, тогда, посветлев, вроде даже поднявшись повыше над промерзшим городом, просыпалось белым праздником долгожданного снега.
К дому Калиостро Марина подбежала в уже насквозь промокших туфельках. Калитка ограды, как ни странно, была приоткрыта, но никаких признаков жизни вокруг не наблюдалось. Покрывшее двор белое полотно снега не пересекали ничьи следы, не было слышно веселых голосов шумной компании, так рвавшейся сюда вчера. В здании напротив, похоже, располагался какой-то офис, и все окна были темны. Запал у Марины резко пропал, но почему-то вспомнился дед, который так боялся за свои руки и все равно пошел на фронт – защищать. Ей тоже нужно было защитить – свои желания. Не ради себя – ради него, чтобы он больше не говорил таких страшных слов, не вспоминал о смерти. Девушка медленно двинулась к дому, коря себя, что не спросила ни у сослуживцев, ни у таинственного незнакомца, где же именно в этом огромном особняке нужно загадывать желания. Но оказалось, что ничего искать не нужно. Переступив порог, Марина услышала знакомый звук, но вместо того, чтобы успокоить, поначалу он напугал ее до дрожи. Лишь когда глаза привыкли к темноте, она поняла – чудо находится прямо перед ней. В огромном холле царили грязь и запустение, а напротив входной двери стояли высоченные напольные часы. И они шли! Витиеватый маятник мерно покачивался, отмеряя секунды, и поблескивал всякий раз, когда отклонялся влево – сквозь высокое пыльное окно проникало немного света. Кружевная минутная стрелка почти подползла к двенадцати. Марина впилась в нее взглядом, но очень скоро почувствовала, что, словно в насмешку, стрелка перестала двигаться. Тогда девушка опустила голову.
Первый удар – гулкий, тяжелый, медленный – шарахнул по нервам, пробежал дрожью от макушки до кончиков пальцев, а потом рассыпался нежным легкомысленным звоном переливов, затейливой механической мелодией. Негромкая и ненавязчивая, даже как будто ласковая, она парализовала, приковала к месту, лишив воли, сметя, растворив во мраке все мысли и чаяния, словно проверяя их на прочность, на право быть исполненными. Марина застыла, боясь проявить внешне даже неродную, навязанную переборами часовой музыки дрожь. Взгляд заметался по стенам залы, но вместо часов наткнулся почему-то на вычурную раму, слегка поблескивающую в скупом свете далеких уличных фонарей. Огромный, в человеческий рост, провал в ней клубился тьмой. Вдруг где-то там, в другом мире взвизгнули тормоза, лихой водитель промчался по заснеженной дороге, и фары на мгновение выхватили из темноты таинственное полотно. Марина вскрикнула, инстинктивно заслонилась рукой от отраженного луча, а потом встретилась взглядом с таким живыми и знакомыми глазами цвета пожухшей травы. Парадный портрет, единожды поймав свет, теперь словно сам сиял изнутри, и незнакомец на нем, облаченный на этот раз в элегантный черный камзол с золотым шитьем и пышными кружевами, больше не скрывал лица – странного, плывущего, лишенного возраста и какого-либо конкретного выражения. Веселые лучики морщинок подбадривали, словно говоря: «Молодец, что все же решилась». А потом он кивнул на часы, словно предлагая ей вспомнить, зачем пришла сюда. Девушка перевела взгляд и остолбенела. Исходящий от портрета свет превратил стекло в зеркало, и она отчетливо увидела свое отражение. Выпрямленные утром волосы, намокнув, снова завились и теперь обрамляли лицо пушистой шапочкой. Щеки покрывал яркий румянец. Глаза цвета морской волны то ли от испуга, то ли от восторга казались огромными.
- Вот бы дед увидел меня такой! – прошептала Марина.
И только теперь услышала, как затихает последний из двенадцати переливов часового боя. Но как же так! А ее желание?! В глазах на мгновение потемнело от горечи и обиды, а когда возмущенно вскинула голову к портрету, увидела лишь покосившуюся раму и потемневшее от времени полотно, на котором ничего нельзя было различить. Тут она поняла, что стоит оглушающая тишина – за пыльным стеклом часов застыл мертвый маятник – и от этой тишины стало страшно. «Дед!», - пронзила паническая мысль, и Марина сорвалась с места.
Обратно бежала еще быстрее. Высокие каблуки то подламывались, то скользили на новорожденном снегу, но она не могла позволить себе упасть. По лестнице взлетела на одном дыхании, мысленно благословляя себя за то, что, уходя, не заперла дверь. Не останавливаясь, чтобы снять мокрые туфли, ворвалась в гостиную.
Дед сидел в той же позе, в какой она его оставила, только рука, лежавшая раньше на подлокотнике, теперь свисала безжизненно. И грудь не вздымалась дыханием.
- Нет... – прошептала Марина, опускаясь на колени перед стариком. – Нет, нет, нет... Деда! Нет! Не так! Не сегодня! Пожалуйста!
Горло сжало, но не было ни слез, ни рыданий – только неверие. Этого не могло случиться. Не с ним. Не сейчас.
- Деда, - позвала она и прижала к щеке его холодеющую руку. – С Новым годом, деда.
- А я был прав, ты у меня все же красавица, Маришка, - донесся из-за спины голос старика.
Марина улыбнулась и медленно повернула голову.
Они стояли у елки. Не той, что нарядили вчера, а у другой – живой пушистой, увешанной весело поблескивающими давно разбитыми игрушками – ее зрячий дед и незнакомец в костюме Щелкунчика. И не важно, что через их фигуры можно было разглядеть мелькающие на экране телевизора картинки – они все равно были реальными и живыми.
- С Новым годом, - повторила Марина.
- И тебя, Маришка, - дед склонил голову на бок. – Спасибо тебе за подарок, за твое желание.
- Мое желание?
- Я ведь так хотел еще раз увидеть тебя, - он развел руками, просиял дрожащей старческой улыбкой – сквозь слезы. – Но свое желание я потратил на другое, девочка. На тебя. На твое будущее.
- Свое желание? – она удивленно покачала головой, не понимая. – Но ведь ты... ты же не был там...
- Когда проживешь с мое, уже не побегаешь по морозу за чудом, - усмехнулся старик. - И тогда чудо приходит к тебе само. Все у тебя будет хорошо, Маришка, - он покосился на своего спутника, и человек со странными кошачьими глазами и плывущим, незапоминающимся лицом улыбнулся неопределенной улыбкой и кивнул.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Четверг, 01.03.2012, 20:09 | Сообщение # 3
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Рассказ прекрасен. Психологически достоверные поступки героев, описания - как жемчужины рассыпанные по всему тексту, вкрапленные в него естественно и неотделимо. Чудо - это не мистика; оно случается само, вписанное в нашу жизнь, как тонкие наблюдения - в рассказ kagami. Безумно хорош "странный незнакомец" - еще и тем, что тайна его не была раскрыта до конца, по крайней мере, для меня. Такие рассказы-истории не пишутся. Они случаются - и оттого невозможно не верить в настоящее Чудо.


Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 02.03.2012, 15:45 | Сообщение # 4
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Игорь Книга. Страница Автора в Мастерской писателей
Рассказ совершенно очаровавший меня искренностью и добротой настоящей Сказки.

СИЛА ВЕРЫ



«…А ты силен в своей вере?»
Терри Праччет «Carpe Jugulum»


– Чем могу вам помочь?
Библиотекарь прищурился и внимательно взглянул на вошедшего, по виду студента. Парень стеснительно окинул взглядом стеллажи с книгами и поправил очки.
– Я пишу курсовую работу о драконах, – неуверенно произнес он. – Можно конечно воспользоваться фэнтези романами, но …
– Но вам это не интересно. Хочется чего-нибудь реалистичного, основанного на древних легендах? – спросил библиотекарь.
– Да, – уже увереннее ответил молодой человек.
Старик вздохнул и открыл большой деревянный шкаф. Внимательно осмотрев содержимое полок, он достал свиток и аккуратно развернул пожелтевший пергамент. Вверху большой черный дракон, а рядом юноша с книгой в руке.
– Историки изучили свиток и пришли к выводу, что это подделка, – усмехнулся в густую седую бороду старик. – Мое мнение расходится с официальной наукой, но вряд ли я докажу, что описанные события происходили в реальности.
Он положил свиток на стол и только сейчас парень почувствовал необычный запах, разнесшийся по библиотеке. Глаза заслезились, и он достал носовой платочек.
– Улавливаете, молодой человек? – библиотекарь загадочно улыбнулся. – Это запах очень редкого растения, некогда использовавшегося для отпугивания злых демонов, болезней и драконов.
– Вы верите, что драконы существовали? – студент закашлялся.
– Можно верить, можно не верить, решите это сами, – старик подвинул посетителю тяжелый деревянный стул. – Не боитесь столкнуться с настоящим чудовищем?
Парень несколько секунд внимательно вглядывался в текст.
– Латынь, – облегченно вздохнул он.
– Это хорошо, что вы ее освоили. У меня много интересного именно на латыни. С собой свиток не дам, но здесь можете трудиться хоть всю ночь. Как?
Студент кивнул и осторожно дотронулся до реликвии. Словно неведомая сила влилась в его вены, помчавшись со скоростью курьерского поезда и вызвав легкое головокружение. Он присел на стул и начал читать …

«…Хвала и слава Господу нашему, не покинувшему в беде детей своих.
Не оставившему нас своей милостью и не отдавшему нас на растерзание чудовищу. Аминь.»
Олав «Напутственная молитва»

Погожим осенним утром, когда крестьяне только-только привезли на городской рынок свежее молоко, во дворе замка было шумно и людно. Лучшие копейщики и лучники пришли по зову Всемилостивейшего герцога нашего Уильяма Торстейна, чтобы поймать и посадить на цепь Черного дракона. Уже много месяцев крестьяне жаловались на нападения чудовища, пожирающего скот и сжигающего пламенем из чрева своего посевы ячменя и пшеницы.
Мне, Альву, шестнадцати лет от роду, выпала честь запечатлеть эту историю на пергаменте, дабы потомки узнали о славных делах Его Светлости. Имя свое я получил за заостренные уши и, если бы не герцог, гореть мне на жарком костре Святой Инквизиции. Второй год я служу при герцоге летописцем, и этот славный поход стал для меня первым.
Чудовище часто видели рядом со Змеиными скалами, о которые разбивались холодные морские волны. Немало грозных норманнов, идущих на нас войной, нашли здесь свою смерть, попав в пасть Великого морского змея или разбившись о каменную твердь.
Святейший епископ Олав благословил нас, но не примкнул к походу, сославшись на пошатнувшееся здоровье. Мне же он дал серебряное распятие и большой пучок священной травы лавии, общепризнанного средства для отпугивания нечисти. Герцог не стал уговаривать Олава идти с нами, ибо отношения в последнее время между ними сильно испортились. Причина этого мне не ведома. Ни герцог, ни епископ ничего об этом не сказывали. Лишь выражение лица Его Светлости свидетельствовало о крайнем недовольстве при появлении епископа. Его Святейшество при этом молчал и натянуто улыбался.
Придирчиво осмотрев воинов и по-отечески кивнув мне, герцог вскочил на черного вороного коня, подаренного королем по случаю недавней годовщины свадьбы. Всемилостивейшая леди Анна, выглянув из окна замка, помахала алым шелковым платочком, посылая нам удачу и везение в трудном походе. Герцог выхватил из ножен сверкающий меч и поднял его над головой.
– Слава Торстейнам! – прокричали воины.
– Слава, слава, слава! – повторили слуги и жители, пришедшие проводить войско на праведную битву.
Его Святейшество благословил воинство, и я трижды перекрестился. Несмотря на неприязнь герцога к епископу, у меня с Его Преосвященством были дружеские отношения. Не раз Олав давал дельные советы как друг и как наставник. И врачеватель он был отменный, приправляя лекарства молитвами Господу нашему.
Епископ едва заметно подмигнул мне и показал взглядом на пучок чудодейственной травы, намекая, чтобы я не потерял грозное оружие против нечисти. Громко тупочя коваными сапогами войско медленно выплывало из ворот замка. Герцог сердито глянул на меня, и я поспешил последовать за солдатами. Только Господь знал, вернусь ли я назад иль сгину в пасти чудовища.
Дождей в этом месяце было мало, и потому наш отряд быстро продвигался вперед, распевая победные песни о богатой добыче и славе, ждущей впереди. Его Светлость всю дорогу молчал, предаваясь размышлениям.
Запах лавии вскоре стал совершенно невыносимым. Начали слезиться глаза и появился кашель, потому я спрятал чудо траву в дорожную сумку, болтавшуюся на моем худом плече.
– Альв, – обратился ко мне здоровила копейщик Галахад, известный своим дебоширством в городских тавернах и жульничеством при игре в кости. Не раз Его Светлости приходилось «вытаскивать» копейщика из цепких лап разъяренных собутыльников, которых тот обманул. Лишь безграничная преданность герцогу и высокое ратное мастерство в битвах спасали Галахада от позорного изгнания со службы.
Я дружески кивнул в ответ, пытаясь сообразить, что он затеял на этот раз. Копейщик протянул мне мех, сильно пахнущий элем, и подмигнул. Герцог как раз смотрел в нашу сторону, и потому я отрицательно замотал головой.
– Галахад! – грозный окрик Его Светлости заставил копейщика вздрогнуть.
Лицо солдата мгновенно приняло ангельское выражение, а мех с элем вернулся на свое место, повиснув на широком плече.
– Мне не нужна пьяная армия, – назидательно произнес Торстейн, пристально глядя на провинившегося. – Мне нужны победители!
Всю дальнейшую дорогу Галахад молчал, глядя себе под ноги и пиная сапогом изредка попадавшиеся камни.
К вечеру мы добрались до Змеиных скал. Предстояло разбить лагерь и подкрепиться плотным ужином. С моря задул порывистый ветер, пригнавший свинцовые тучи. Несколько раз сверкнула молния, и закапал мелкий дождь. Я достал пергамент и стал подробно описывать начало похода, не забывая прославлять Господа нашего и Его Светлость, всемилостивейшего герцога Торстейна.
– Молодец, Альв, – дружески хлопнул меня по плечу неслышно подошедший герцог. – Наши потомки должны знать все об этом великом походе. Время стирает из памяти события, и только пергамент хранит их дольше наших жизней. Когда вернемся, передашь летопись Олаву, и пусть его бездельники монахи размножат твое творение. А ты получишь от меня щедрое вознаграждение.
Несмотря на грубые манеры и жесткость, а временами даже жестокость, у Его Милости была светлая голова. Природный ум его и сообразительность с лихвой компенсировали нехватку образования. Не зря король приглашал его на все военные советы, предшествующие походам.
Сидя у костра, я и не заметил, как на землю опустилась ночь. Его Святейшество дал мне книгу, над которой он трудился последний год, намекнув, чтобы я не показывал ее герцогу. Пробежав глазами начало, я понял, что это история о двух братьях. Читать у костра ее я не решился, но по возвращении обязательно ею займусь.
Герцог дал команду затушить все костры, и отряд двинулся к самой большой пещере, где, возможно, жил дракон. Его Светлость спешился и шел рядом со мной, поручив коня оруженосцу. Подъем в гору участил мое дыхание. При каждом звуке из темноты сердце замирало от страха, а воображение рисовало огромное чудовище, извергающее пламя на нас. На небе появилась багрово-красная луна, осветившая скалы и не предвещавшая ничего хорошего.
Пещера появилась перед нами совершенно неожиданно, дохнув своей огромной черной пастью. Герцог отправил двух разведчиков внутрь, а мы тем временем начали разворачивать огромную сеть, сплетенную из самых крепких веревок. Предстояло накинуть ее на дракона, лишив чудовище возможности двигаться и пустить в ход свой длинный хвост и когтистый лапы. Никто и не предположил, что дракон, как и мы, по ночам спит. Ни у кого и мысли не возникло, что именно сейчас он может вернуться в свое логово. Поэтому никто не смотрел в противоположную от пещеры сторону.
Громкий кашель за спиной заставил меня вздрогнуть. Слишком уж громкий. Стоявший передо мной лучник обернулся, и его лицо исказилось страхом. Солдаты бросили сеть и быстро образовали строй, закрывшись щитами и выставив вперед копья. Наверное, мне уже надо было бежать со всех ног, но тут я почувствовал горячее дыхание на затылке. Медленно повернул голову и встретился взглядом с большими янтарно-желтыми глазами чудовища.
Вы когда-нибудь смотрели в глаза дракону? Страх почти парализовал мое тело, и я стал медленно пятиться к пещере. Видимо дракон в тот вечер плотно поужинал. Чудовище открыло пасть и сладко зевнуло. Мой боевой дух ушел в пятки, и я помчался, как быстрый весенний ветер, едва касаясь ногами земли. Герцог взмахнул рукой, и лучники дали первый залп по чудовищу. Стрелы отскакивали от дракона, как от скалы, издавая цокающие звуки. Брошенное Галахадом копье также не произвело на дракона никакого впечатления. Строй солдат стал медленно отступать к пещере. Зажженные факелы осветили вход в логово чудовища.
– Альв! Хватай свои книжки и двигай вглубь, – прокричал мне на ухо Его Светлость.
Дракон медленно шел на нас, разинув ужасную пасть.
– Щиты! – заорал герцог, ожидая извержение огня чудовищем.
Тут дракон громко заревел, подняв голову к небу.
Медлить было нельзя, и мы быстро побежали по скальному коридору, ведомые теми самыми двумя разведчиками. Кто бы мог подумать, что логово такое огромное!
Проход сильно сузился, и наша армия перешла на шаг. Откуда-то повеяло запахом дыма, но в тот момент мы не придали этому значения. А зря! Олав всегда учил меня замечать мелкие детали и находить их взаимосвязь с событиями вокруг. Каменный коридор стал расширяться и вскоре, мы очутились внутри огромной ниши. При тусклом свете факелов нашему взору предстали многочисленные раздробленные и обглоданные кости разбросанные по полу. Жуткий смрад поверг меня в ужас. Разум помутился, и я, покачнувшись, присел на большой камень. Ждет ли нас участь этих несчастных, или нам суждено найти выход из смертельной западни?
Герцог толкнул сапогом одну из костей и громко рассмеялся.
– Испугался, Альв? Вот они пропавшие коровы!
Я пригляделся и действительно! Повсюду валялись кости скота, преимущественно коров, но были и овечьи.
– Как такой огромный дракон прошел по такому узкому коридору?
На этот раз Его Светлость обращался непосредственно ко мне.
– Он использует магию и колдовство, сир! – предположил я.
– Может быть, может быть, – задумчиво произнес герцог.
Ответом стал пронзительный рев дракона.
– Он не один! – осенило герцога.
Значение этих слов мы поняли позже, а сейчас все думали только об одном: как выбраться из пещеры.
Знакомый запах эля вывел меня из оцепенения. Галахад приложился к меху и сидел с довольным видом, прислонившись спиной к камню. Герцог не обратил на него ни малейшего внимания, нервно меряя шагами каменный пол.
– Будешь? – коротко спросил копейщик.
Я сделал большой глоток эля.
– Не стесняйся, тут все свои, – в полумраке подмигнул Галахад.
На этот раз я приложился к меху, и мне действительно стало лучше. Серебряное распятие на груди сверкнуло отблеском факелов, и в голове появилась свежая мысль. Слово, слово божье! Вот то, что поможет нам победить чудовище! Взяв в одну руку пучок лавии, а в другую распятие, я двинулся по коридору пещеры. Поначалу никто не обратил на меня внимания.
Дракон дремал, но услышав мои шаги, поднял голову. Два огромных желтых глаза светились в полумраке, изучая странное приближающееся существо с пучком травы и серебряным крестом. Вера придала мне сил, и я подошел к дракону вплотную.
– Изыди мерзкое чудовище! Вернись назад в мир тьмы и проклятия. Славен и всемогущ Господь наш! Не бросит он в беде детей своих. И да поможет победить врагов наших. Аминь! – я трижды перекрестил дракона серебряным распятием.
Чудовище несколько раз моргнуло, а затем, принюхавшись, потянулось к моей руке. Огромный шершавый язык выхватил из ладони пучок лавии, мгновенной исчезнувший в большой пасти. Дракон сочно прожевал волшебную траву и довольно хрюкнул, ласково потершись головой о мое плечо. В этот момент моя храбрость закончилась, и я стоял, боясь даже пошевелиться.
– Так я и думал! – прозвучал торжествующий возглас герцога позади меня.
Солдаты изумленно смотрели на дракона, спокойно лежавшего рядом со мной и не проявлявшего ни малейших признаков враждебности.
– Этот зверь совсем не опасен, а вот …
Не успел герцог договорить, как снаружи пещеры послышались осторожные шаги.
Солдаты погасили факелы, и мы притаились за большой каменной глыбой. Осторожно ступая, в пещеру вошел человек в монашеской рясе с опущенным на лицо капюшоном. Дракон поднялся и стал обнюхивать незнакомца.
– Проголодался, Магнус? – вошедший погладил чудовище и бросил на пол большой мешок.
По команде герцога двое солдат выскочили из-за камня и схватили незнакомца. При свете вновь зажженных факелов мы увидели лицо чужака, заросшее и испещренное глубокими шрамами. На лбу его «красовалось» клеймо каторжанина. Его Светлость вынул меч и приставил острие к горлу разбойника.
– Это ты угонял скот и жег посевы?
Незнакомец испуганно заморгал глазами и упал на колени.
– Пощадите меня Ваша Милость!
– Казнить его! – коротко приказал герцог.
Солдаты потащили разбойника к выходу.
– Ваша Милость! Я не мог иначе. Меня заставили! – донесся жалобный всхлип.
Герцог сделал солдатам жест остановиться и подошел к разбойнику.
– Кто тебя заставил?
– А вы сохраните мне жизнь? – со слезами на глазах произнес незнакомец.
– Слово Торстейна, но ты вернешься назад на каторгу!
– Это … епископ Олав, – тихо сказал разбойник.
***
Назад мы шли в полном молчании. Впереди вели разбойника с крепко связанными за спиной руками. Его Светлость ехал рядом. Следом, переступая огромными когтистыми лапами, шагал дракон, ведомый мною за длинную веревку. Чудище оказалось не опаснее коровы, и никакого огня оно не извергало. Пока не извергало. Дракон покорно дал застегнуть на себе кожаный ошейник с гербом Торстейнов и с удовольствием доел остатки лавии. Пару раз он пытался улечься спать, но силою молитв и священным распятием мне удалось заставить его идти.
Множество жителей города выбежали нам навстречу. Дети испуганно прятались за спинами матерей. Истошно лаяли собаки, пытаясь укусить Магнуса, и солдатам пришлось отгонять их копьями. Особенно эффектно смотрелся я, ведущий на поводке черное чудовище, смотревшее огромными желтыми глазами на маленьких людишек. В замке Магнусу выделили одну из пустовавших конюшен, а меня назначили его пожизненным смотрителем.
Олава так и не нашли. Незадолго до нашего возвращения он уехал к архиепископу, но и там его не оказалось. Поговаривают, что епископ отправился далеко на север, куда не распространялась власть короля нашего. Я до сих пор вспоминаю своего наставника и никак не могу понять, что толкнуло его на черные деяния?
А нам тем временем прислали нового священника по имени Томас. Большой и грузный, с вечной улыбкой, любитель эля и хорошо приготовленной телятины, святой отец быстро нашел общий язык с герцогом. По окрестностям прошел слух, что один взгляд Магнуса дает силу воина новорожденным, и к нам потянулся люд. Со всех пришедших, конечно, брали плату в казну герцога.
Каждый день я выводил дракона во двор, заполненный женщинами с маленькими детьми на руках. Томас благословлял их всех, говоря, что дракон такая же божья тварь, как и мы. Магнус внимательно слушал его и моргал огромными желтыми глазами, с аппетитом пережевывая лавию. Для засева чудо-травой, Его Светлость выделил из своих угодий большое поле, дабы наш дракон не испытывал нужды в любимом лакомстве.
Вскоре в замке побывали король и архиепископ. Его Святейшество дал согласие крестить Магнуса, и вскоре дракон получил новое имя – Якоб, что не мешало мне продолжать называть его Магнусом. Его Светлость герцог Торстейн добавил изображение дракона на свой фамильный герб, а меня, в качестве обещанной награды, посвятили в рыцари.
По прошествии месяца после описанных событий я вспомнил о книге Олава. Начав читать вечером, не смог оторваться и просидел до восхода солнца. Их было двое. Два брата, один из которых незаконнорожденный. Старшему досталось все: титул, замок, земли, воинство и слава. Став совершеннолетним, он изгнал младшего. Изгнанник, после долгих скитаний, попал в монастырь, где получил образование и посвятил себя служению Господу нашему. Вернувшись через много лет, он стал епископом.
Вот почему Олав просил, чтобы я не показывал книгу герцогу. Это история братьев Торстейнов. Но что направило Олава на путь мщения и почему именно таким образом? Мне этого уже не понять. И разве добро и вера в Господа нашего не является всепобеждающим и самым сильным оружием в борьбе со злом? Где-то, в какой-то момент Олав свернул с пути истинного и поддался чувству мести. Но я всегда буду помнить его как своего учителя и наставника. А книгу я буду хранить и завещаю своим потомкам, дабы помнили они, как велика сила тьмы и как легко сбиться с пути истинного. Пусть это послужит им хорошим уроком. Книгу прилагаю к письму этому. Хвала и слава Господу нашему, дающему радости жизни и укрепляющему нас в вере своей. Аминь.
Альв, рыцарь черного Дракона.

Хлопнувшая входная дверь заставила молодого человека вздрогнуть. Библиотекарь, улыбаясь, смотрел поверх очков.
– Есть какие-нибудь соображения?
Студент что-то пробормотал и громко чихнул.
– Лавия очень полезна, как средство от простудных заболеваний. Я консультировался у врача, – старик приподнял большую коробку и осторожно поставил ее на стол. – Столько перебрать еще нужно, а здоровье, совсем никудышнее.
– Может быть, я помогу?
– Может быть, может быть, – старик устало присел на стул рядом. – Платят у нас очень мало, но зато интересно. А вы как считаете?



Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 02.03.2012, 16:18 | Сообщение # 5
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Игорь Книга
Рассказ, неожиданно тронувший той же искренней добротой и тем как юный солдат просто поверил "маленьким, ничтожным существам" и помог им - без рассуждений. Как человек - человеку. О нет, неправда! Способный быть благодарным - не важно человек или существо с кожей зеленого цвета - не может быть ничтожным.

НА ДОБРУЮ ПАМЯТЬ

«… Ступите на неё, распорите ей брюхо, отравите животных, запрудите реки,
стерилизуйте воздух, протараньте её, поработайте, как следует киркой,
заберите руду и пошлите ко всем чертям, как только получите всё, что хотели получить».


Р. Д. Брэдбери «Здесь могут водиться тигры»

Взвод курсантов выстроился перед зданием академии в две шеренги. Темно-синяя форма и блестящие позолоченные пуговицы придавали выпускникам особый шик. Тяжелые дубовые двери академии открылись, и появился полковник Грэм Грин, бессменный ректор последние десять лет.
– Взвод, смирно! – закричал сержант и отдал честь.
Полковник медленно приложил ладонь к козырьку фуражки.
– Вольно.
– Взвод, вольно! Разрешите вопрос, полковник, – громко произнес сержант.
По давней традиции в день выпуска, взвод выпускников имеет право задать ректору любой вопрос, и он обязан на него ответить.
– Разрешаю, – ответил полковник.
– Мы знаем, что у вас есть талисман, привезенный с планеты Эсса. С ним связана мистическая история, и мы просим рассказать ее, полковник, – произнес сержант.
Наступила тишина. Мысли ректора взметнулись в небо и перенеслись за много световых лет от Земли на планету Эсса, где три десятилетия назад он прошел свое первое боевое крещение…
***
Первое боевое крещение рядового Грина началось с «зачистки». Десантники друг за другом «сыпались» в открытый люк, зависшего в метре над землей транспортного шаттла. Приземлившийся отскакивал в сторону и на его месте появлялся следующий.
– Быстро, быстро, быстро, – подгонял сержант.
Взвод развернулся в цепь и начал медленно прочесывать поле. Основная задача десантников – очистка планеты от гримлинов, мерзких коричневых тварей на четырех лапах.
– Патроны не тратим. Бьем прикладом или штыком, – крикнул сержант, спрыгнувший последним.
Грэм медленно двигался по желтой засохшей траве. Тяжелые ботинки вдавливали все живое, попадавшее под них. Уже год он на этой планете, но еще не убил ни одного гримлина, а значит, не может считаться «настоящим солдатом». Нужно отрезать у твари ухо или нос. У некоторых бойцов из его взвода на поясе висело по паре десятков сушеных вражеских ушей. Особым шиком считалось поймать самку с детенышами. Док платил наличными по десятке за живого гримлина. У него «горела» какая-то научная работа и срочно нужен был «материал» для опытов.
Перед боевым вылетом Док сделал каждому бойцу инъекцию метокриза. Одной дозы хватало на двое суток. Солдат становился «жестоким и непобедимым», как говорил сержант Макфорс. После инъекции все печали словно испарялись. Не хотелось вспоминать свой дом, родных и чем ты занимался до службы в легионе. А кстати, чем? Нет, он не помнил.
А сегодня у Дока не хватило одной дозы. Он приложил палец к губам, и Грэм едва заметно подмигнул. И до лампочки ему эта инъекция. Он и без нее «жесток и непобедим». Под ботинком что-то пискнуло, и солдат мгновенно остановился. Это «что-то» выдернуло лапу из-под его обуви и теперь смотрело прямо в глаза. Маленький, коричневый, с круглыми, как блины ушами и большими лиловыми глазами. Совсем даже не мерзкий и не страшный. Грэм замешкался. По уставу легиона он должен либо проткнуть врага штыком, либо добить прикладом.
«Не спеши меня убивать, солдат», – услышал Грэм голос внутри себя.
Он мельком глянул вправо и влево. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Грэм вынул фляжку с водой и отвинтил крышку.
«Это ты со мной разговариваешь? – мысленно произнес он, не отрывая взгляда от гримлина. Почему я не должен убивать врага, захватившего планету и уничтожившего наших поселенцев?»
Внутри Грэма начала закипать ярость.
«Ваших поселенцев убили ваши же из металлодобывающей корпорации. Они обещали нам помощь и защиту, а на деле объявили войну».
«Чем ты это докажешь?» – Грэм отпил из фляжки и не спеша закрутил крышечку.
«Нас осталось всего несколько сотен. Если ты поможешь нам, я смогу транслировать вам в вашу память события той ночи, когда погибли ваши поселенцы».
«Ты ведь не так просто здесь?» – спросил Грэм, пристегивая фляжку к поясу и снимая винтовку.
– Рядовой Грин, в чем заминка? – послышался громкий окрик сержанта.
– Все в порядке, сэр. Проверяю винтовку, – как можно спокойнее ответил Грэм.
– Двигайся, не отставай. Помни, что ты еще не отрезал ни одного гримлинского уха, солдат, – недовольно пробурчал сержант.
«Приди сюда в полночь, – вновь прозвучал голос. – Я буду ждать».
Гримлин бесшумно исчез в траве.
***
Грэм заступил в караул, и каждые полчаса обходил периметр лагеря. В карауле несли службу вдвоем. Договаривались спать по очереди. Иногда сержант незаметно подкрадывался к караульным. Горе было тому, кого он заставал спящим. Тяжелый кулак Макфорса навсегда отбивал охоту дремать на посту.
– Грин, твоя очередь видеть сон, – тихо сказал Ллойд.
– Что-то мне сегодня не спится. Можешь забрать мое время, – ответил Грэм.
– Без возврата? – удивился Ллойд.
– С тебя пиво, – усмехнулся Грэм.
– Ха! Мне это нравится, по рукам, – радостно сказал Ллойд, устраиваясь поудобнее на скамье. Через несколько минут он мирно посапывал.
Грэм дважды обошел периметр, но гримлин так и не появился. Неужели хитрый и коварный инопланетянин обманул его?
«Повернись налево», – прошелестел в голове тихий как шепот голос.
Гримлина почти не было видно, если бы не глаза, сверкающие в темноте.
«Я рад, что ты нам поверил, и спасибо за Мавву. Она моя единственная», – произнес голос.
«Твоя дочь?» – мысленно спросил Грэм.
«Мать моих детей, по-вашему, жена, – ответил голос. – Не делай больше инъекцию метокриза. Он притупляет работу мозга, и ты не сможешь слышать нас».
«Значит, я вас слышу только потому, что не сделал инъекцию. Ладно. Что дальше?» – поинтересовался Грэм.
«Нам нужна твоя помощь. У нас много больных и раненых. Заканчиваются продукты питания. Мы на грани вымирания. Но есть кое-что, что позволит нам выжить. Мы нашли ваш передатчик дальнего действия. Если на связь выйдем мы, нас просто испепелят», – прошелестел гримлин.
«А если на связь выйду я, то может быть удастся все изменить», – произнес Грэм.
Гримлин исчез в траве.
– Эй, старина, ты с кем тут разговариваешь? – раздался сзади голос Макфорса.
Грэм не успел повернуться, как сильный удар в челюсть опрокинул его на спину.
– Ведешь переговоры с противником? – рядом появился ухмыляющийся Ллойд. – Разрешите воспитать его, сэр?
– Нет, Ллойд. Теперь его будет воспитывать военный трибунал, – с отвращением сказал Макфорс.
Грэм попытался подняться, но удар прикладом по голове отключил его сознание.
***
– Ты уже построил свой дом? – спрашивала блондинка.
– Нет, дорогая, – сконфужено отвечал парень.
– Тогда вступай в легион. Пять лет службы, и ты сможешь купить себе хороший дом, а я выйду за тебя замуж! – говорила с рекламного экрана девушка, ослепительно улыбаясь…
Грэм с трудом приоткрыл заплывшие глаза. Голова сильно болела. Руки были скручены ремнем. Рядом стояли Док и Макфорс.
– Я же говорил, что он очнется, – улыбаясь, сказал Док.
Макфорс полез во внутренний карман и, достав бумажник, протянул Доку двадцатку.
– Спасибо, сэр, – ухмыльнулся Док. – Обещаю привести его в порядок всего за пару дней. Он даже помнить ничего не будет.
Док подмигнул Грэму и радостно потер руки.
– Не бойся, Грин! Эти твари подействовали на тебя гипнозом. Ты не виноват. И я знаю, как избавить тебя от их пагубного влияния, – прошептал Док, втыкая иглу шприца в руку солдата.
– Сейчас тебе станет хорошо, – прозвучало в помутневшем сознании Грэма. – Очень хорошо.
Глаза медленно закрылись.
«Ты забудешь все. Забудешь этих тварей. Ты настоящий солдат, Грин. Настоящий. И ты достоин стать героем. Мы будем гордиться тобой. Гордиться. Гордиться. Гордиться»…
«Не засыпай», – прозвучал знакомый шелест.
«Я не могу, – мысленно ответил Грэм. – Оно уже действует».
«Оно не может действовать без твоего согласия, – ответил голос. – Продержись еще чуть-чуть, и оно ослабнет».
В голове сильно кольнуло.
«Больно», – подумал Грэм.
«Это хорошо. Твой мозг сопротивляется. Мы сразу поняли, что ты не такой как другие и поэтому вышли на контакт именно с тобой. Держись, Грэм, держись», – пропел голос.
Он вскрикнул. Потом еще раз.
– Проклятье, – заорал Док.
– Солдат, ты о чем думаешь? Тебе нужно расслабиться и заснуть. Слышишь меня? – Док подошел к лежащему и схватил его за плечо.
Грэм не шевелился.
Док отстегнул ремни и начал медленно переворачивать солдата на живот.
«Это твой шанс. Другого такого не будет», – прошелестел голос.
Грэм резко развернулся и нанес удар правой в подбородок Доку. Глаза врача помутнели, и он рухнул на пол.
«Где ты?» – мысленно спросил Грэм и тут же увидел в углу клетку и сидящего в ней гримлина.
Большие лиловые глаза с тоской смотрели на него сквозь стальные прутья.
Грэм перевернул тело Дока, отстегнув у него кобуру с пистолетом и штык-ножом на ремне. Ключи от замка клетки лежали у Дока в нагрудном кармане.
«Выбирайся на север от лагеря. Мы сами тебя найдем», – прошелестела мысль, и гримлин юркнул в приоткрытое окно.
Грэм порылся в аптечке, а затем вколол Доку снотворное. Осмотрев комнату, он осторожно свернул и уложил в рюкзак «Хамелеон», маскировочную сетку, подстраивающуюся под рельеф и раскраску местности. «Хамелеон» изолировал тепловое излучение и полностью перебивал запах спрятанного под ним объекта.
В ночной тиши Грэм бесшумно проскользнул мимо поста. Подкравшись к ограждению, он перекусил проволоку штык-ножом и пролез наружу. Маленький светящийся компас на наручных часах указывал направление движения. Грин быстро двигался по полю. Мягкая трава местами доходила до колена. Через полчаса пути под ногами зачавкало болото. Грэм остановился. Нигде никого.
Приближающийся звук летящего вертолета «S-1900» заставил его вздрогнуть. Грэм достал из рюкзака «Хамелен». Сетка активировалась маленьким блоком с запасом энергии на двое суток. Аккуратно расстелив сеть, он юркнул под нее и замер. Вертолет несколько раз пролетел над ним. Вскоре Грэм выбрался наружу и прислушался. Голоса и смех медленно приближались. Взвод прочесывал местность.
«Двигайся быстрее. У тебя мало времени», – вновь прозвучал голос в голове.
Грэм поднялся и побежал. Голова сильно болела и перед глазами плясали разноцветные круги.
Впереди послышался какой-то странный, но вместе с тем знакомый шум.
«Что это?» – мысленно спросил Грэм.
«Не думай. Продолжай бежать», – прошелестел голос.
Шум стал сильнее. Неужели это … Земля провалилась под ногами. Грэм падал в бездну. Один, два, три. Удар об воду. Он задержал дыхание.
Грэм вынырнул на поверхность. Это был звук падающей воды! Он взглянул вверх. Метров пятнадцать. С такой высоты он еще не прыгал.
«Не задерживайся. Плыви по течению», – сказал голос.
Холодная вода подействовала освежающе. Перестали болеть голова и лицо. Грэм плыл, не оглядываясь назад. Его ноги коснулись дна, и тут же он услышал крики сзади. Они все-таки нашли его! Грэм выбрался на берег.
«Что дальше?» – мысленно задал он вопрос.
«Это здесь», – прозвучал ответ в его голове.
Прямо перед ним стояли несколько гримлинов, а чуть дальше темнел потерпевший крушение шаттл.
«Накрой кабину своей чудо-сетью, и ты сможешь включить освещение», – прошептал знакомый голос.
– Это ты, Мавва? – мысленно спросил Грэм.
«Узнал все-таки, – ответил голос. – Не отвлекайся, они скоро будут здесь».
Грэм набросил сеть и стал шарить рукой внутри кабины. Щелкнул один тумблер, второй, третий. Безрезультатно. Где-то на втором десятке вспыхнул яркий свет. Гримлины сидели рядом и внимательно смотрели на Грэма. Сверху пролетел вертолет. Грэм вздохнул и стал вспоминать, как пользоваться передатчиком дальнего действия. Включить питание. Где оно? Ага. Есть питание. Найти работающий канал. Авто или вручную? Вручную. Раз. Пусто. Два. Пусто. Три. Пу… Дисплей ожил. Появилась девушка в камуфляже.
– Станция дальней связи А-711. Диспетчер Анна Райс. Назовите себя, – произнесла она.
– Миссия на планете Эсса. Рядовой Грэм Грин. Номер пятнадцать четыре двадцать один семь, – взволнованно сказал Грэм.
Девушка набрала номер на клавиатуре.
– Слушаю вас Грин. Судя по вашим данным, вы не имеете доступа к дальней связи. Случилось что-то экстраординарное, рядовой? – строго спросила Анна.
– Геноцид местного населения с целью очистки планеты для добычи ценных элементов. Меня пытаются ликвидировать, – быстро сказал Грэм.
– Рядовой, вы понимаете, что это значит? Если это шутка, то …, – начала говорить Анна.
Щелкнул тумблер и экран погас.
– Спокойно сынок, спокойно, – раздался сзади невозмутимый голос Макфорса. – Лучше бы ты остался в санчасти. Док привел бы твои мозги в порядок, а потом я отправил бы тебя домой и ты стал заслуженным ветераном, сынок. А теперь придется имитировать несчастный случай.
Грэм медленно повернул голову. Сзади стояли пятеро легионеров и дула винтовок смотрели прямо на него.
– Убейте меня здесь, – сказал Грэм.
– Нет, сынок, мы еще свяжемся с Анной и расскажем про парня, который «слетел с катушек». Расскажем, как он спрыгнул с обрыва и разбился о скалы, – невозмутимо ответил сержант.
Двое солдат схватили Грэма за руки и вытащили из кабины.
– Давайте его сюда, – сказал сержант.
Прямо перед ним простиралась пропасть. На этот раз придется падать на скалы.
– Прощай, рядовой Грин, – сказал сержант и сделал знак рукой.
Вспыхнул яркий свет.
– Никому не двигаться! Это специальное подразделение по контролю за планетами. Всем лечь на землю, руки за голову! – послышались голоса со всех сторон.
Свет был настолько ярким, что Грэм зажмурил глаза. Солдаты попадали на землю и лежали, заложив руки за голову. Грэм протер глаза. Вокруг никого не было!
«Чего ждешь? – послышался в голове знакомый голос. – Хватай винтовку и бери их на прицел».
Несколько десятков гримлинов быстро разобрали оружие у лежащих бойцов.
«Полчаса назад закончилось действие метокриза и мы решили устроить «мозговую атаку». Вроде получилось. Извини, что не предупредили, – прошелестело в голове Грэма. – Включай передатчик и завершай вызов. Мы долго не сможем их контролировать».
Рядовому Грину удалось убедить диспетчера вызвать на планету спецподразделение. Прошло еще долгих четыре часа, пока прилетел спецназ и пока они разобрались в сложившейся ситуации. Взвод Макфорса был в полном составе отправлен назад. Против металлодобывающей компании возбудили уголовное дело, но они как-то выкрутились, переложив вину на военных. Грэма попытались «вышибить» из легиона, но тут на него обратили внимание в отделе спецопераций. В результате он улетел на Землю для учебы в академии. Той самой, ректором которой стал позже.
***
– Хочется пожелать вам, молодым офицерам, всегда быть людьми чести. Помнить о том, что вы защитники мира, а ни в коем случае не каратели. А перед самым отлетом гримлины приехали на космодром, и Мавва подарила мне большой необработанный алмаз. «Если тебе нужна будет наша помощь, возьми его в руку и мысленно позови – мы обязательно придем», – сказала она на прощанье.
Полковник достал из кармана маленькую металлическую коробочку и раскрыл ее на ладони. На черном бархате лежал мутный, неправильной формы, подарок с далекой Эссы, от маленьких, ничтожных, но очень благодарных существ с похожими на блины ушами и большими лиловыми глазами.
На добрую память.

Доброй памяти Рэя Дугласа Бредбэри посвящается.



Всегда рядом.
 
LitaДата: Пятница, 02.03.2012, 16:53 | Сообщение # 6
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Игорь Книга

ДАР ВСЕМОГУЩЕГО БОГА


Равнина, тускло освещенная желтыми глазами Мунна, шелестела высокой, в пол роста человека, высохшей травой, переливавшейся волнами под порывами холодного ветра. Яркие звезды на чистом небе предвещали сильный мороз. Дикий вой свирепого тригена, поймавшего добычу, разорвал тишину. Стадо буйволов, гулко стуча по промерзшей земле, призрачной тенью пронеслось мимо медленно бредущего человека, ведущего в поводу лошадь. На спине животного, вцепившись окоченевшими руками в гриву, полулежала худенькая женщина. Иногда лошадь вздрагивала, и мужчина останавливался, тревожно прислушиваясь к звукам Равнины. Его длинный меч, висящий на поясе, всегда был под рукой, как и притороченный у седла лук с острыми стрелами. Третьи сутки они шли по бескрайним просторам. Третьи сутки Рорр, воин из племени ярков и его жена Арда двигались по Равнине, приближаясь к цели своего путешествия.
Племя ярков, некогда грозное и могучее не смогло противостоять богу Марру, унесшему в свое мрачное царство сильных охотников, мудрых стариков, молодых женщин и маленьких детей. Всякий, кого коснулась темная длань властителя тьмы, сгорал пламенем плоти за три ночи, теряя разум и силы. Счастлив тот, кто пал, сражаясь с мечом в руках, круша черепа подлых йорков, грабящих и убивающих одиноких путников. Счастлив тот, кто пал в битве с груммами, теснившими ярков из вольной Равнины к бескрайним Пустынным пескам.
Три ночи назад Арду постигло прикосновение Марра. Три кошмарных ночи женщина боролась за выживание. Три ночи истекли, и сегодняшний рассвет может стать для нее последним. Путник остановился и, набрав в ладонь горсть снега, провел по лицу, охладив горячий лоб и вернув ясность мыслей. Он хорошо запомнил наставления старого Ругга, единственного из ярков, встретившего великого Мунна.
Будучи молодым воином, Ругг, охотился на многочисленных буйволов и антилоп на Равнине. Неожиданно он услышал голоса и звон стали. Охотник успел выхватить меч, чтобы противостоять врагу. Но вместо воинственных груммов он увидел облаченного в сверкающие шкуры бога. На груди всемогущего сверкали два желтых глаза. Поняв, с кем ему посчастливилось встретиться, Ругг воткнул свой острый меч в землю и упал на колени, моля всемогущего оставить ему жизнь. Мунн засмеялся и направил на охотника свой жезл. Ругг почувствовал укол стрелой в плечо, и в тот же миг его разум покинул тело. Когда он открыл глаза, на бескрайнюю Равнину опустилась ночь. Ругг был жив и чувствовал себя легко, как весенний ветер.
«Там должна быть большая поляна из белого камня, гладкая и блестящая. И выжженный круг в том месте, где Мунн сходит с небес. Внутрь круга не заходи, оставайся на краю поляны, смиренно ожидая прибытия всемогущего», – сказал он на прощанье Рорру.
Лошадь фыркнула и тревожно заржала, почуяв опасность. Схватив тугой гиссовый лук и наложив на тетиву стрелу, воин двинулся вперед, принюхиваясь и вслушиваясь в шелест густой травы. Неожиданный порыв сменившего направление ветра, принес смрадный запах тригена, затаившегося неподалеку. Свист стрелы ярка совпал с отчаянным прыжком, подкравшегося хищника, чье пятнистое тело неслось прямо на Рорра. Дикий вой прозвучал одновременно с уверенным движением руки воина, вонзившего в тело тригена свой острый меч. Рорра отбросило назад, но покатившись по траве, он успел вынуть из-за пояса верный кинжал, не единожды выручавший его в поединках. Лошадь шарахнулась в сторону, сбросив Арду.
С диким ревом ярк и дважды раненный зверь сошлись в смертельной схватке. Толстая шкура буйвола на воине выдержала удар могучей лапы, а острый кинжал вонзился в горло пятнистому. Рорр вновь лежал на траве, но сила тригена вместе с хлынувшей из него кровью ушла в землю. Издав последнее рычание, зверь дернулся и затих, отправившись в царство вечной тьмы.
Арда сидела на земле, невидящими глазами глядя вниз и что-то бормоча себе под нос. Неподалеку стояла лошадь, раздувая ноздри и испуганно фыркая. Ярк подхватил жену и, подняв, бережно посадил ее в седло, вложив в руки поводья.
– Вода, – простонала Арда, прильнув к теплой шее животного.
Тучи сгустились, погрузив Равнину во мрак ночи. На землю посыпались хлопья крупного снега, накрывая пушистым одеялом бескрайние просторы. Острый взор охотника выхватил большую поляну впереди, светлым пятном выделявшуюся среди высокой травы. От волнения Рорр на мгновенье растерялся, но быстро пришел в себя, поняв, что это и есть та самая каменная поляна, про которую рассказывал Ругг. Глаза Мунна вновь показались из-за туч, когда они подошли к краю поляны, покрытой тонким слоем снега. Рорр бросил на землю выделанную шкуру тригена, убитого много зим назад и бережно положил на нее жену. Огненными камнями он высек искру и запалил тонкие смолистые ветви. Пламя быстро пожирало свою пищу, растопив снег в маленьком глиняном горшке. Арда открыла глаза и большими глотками жадно пила талую воду. Теперь им оставалось только ждать пришествия всемогущего. Рорр присел рядом с женой и, прижав ее к себе, накинул сверху теплую шкуру тригена…
***
– Посмотри отсюда, как она тебе? – поинтересовалась Ксана, врач и биолог экипажа маленького исследовательского корабля «Аврора», переделанного из конфискованного транспортника контрабандистов. Третий месяц корабль висел на орбите планеты, проводя исследования жизни многочисленных племен аборигенов.
– Ты же знаешь, я в этом ничего не понимаю! – нервно произнес молодой системотехник Миркл, проходящий преддипломную практику на «Авроре». – И это вообще не мое. В тех местах, где вырос я, все совсем по-другому.
– А в тех местах, где выросла я, все именно так, ¬– учительским тоном ответила девушка. – А поскольку ты подчиняешься мне, то держи еще.
Ксана протянула юноше блестящий ярко-синий, почти невесомый шар из минпласта на длинной капроновой нити с петелькой на конце.
– Вот на ту ветку будет в самый раз, – сказала она, доставая из коробки следующий «шедевр».
Миркл вытянул длиннющие руки и ловко прицепил украшение к двухметровой красавице ели, распространявшей аромат хвои по отсеку. Ель вырастили по ускоренной технологии специально к празднику. По возвращении, Ксана планировала пересадить ее, выбрав место рядом со своим домом.
– Ага, очень хорошо, – подтвердила девушка, подавая большую малиновую пятиконечную звезду.
– Это что, на самый верх? – неуверенно спросил системотехник, покачнувшись на стремянке.
– Ты умный мальчик и все понимаешь, – ответила врач. – А в награду получишь дополнительный балл на зачете по оказанию первой помощи. Ты, кстати, готов к сдаче?
Миркл отдернул руку со звездой от верхушки и обиженно посмотрел на Ксану.
Громкий звуковой сигнал почти совпал с появившимся на экране слишком серьезным взглядом командира Эрикссона.
– Продолжайте-продолжайте. Не обращайте на меня внимания, – не меняя выражения лица, произнес Эрикссон. – Хоть кто-то в нашем экипаже делает что-то полезное.
– Есть товарищ командир! – вытянулась по стойке смирно девушка, приложив ладонь ко лбу.
– У вас в России это любимейший праздник, поэтому я даже слова не скажу. Можете и мою каюту украсить, – засмеялся Эрикссон.
Миркл изо всех сил вытянул вперед обе руки и наконец-то водрузил звезду на верхушку ели.
– Ура! – захлопала в ладоши Ксана. – Осталось только нарядить Деда Мороза.
– Ни за что! – категорически отрезал системотехник. – Я лучше зачет не сдам.
– Практикант капризничает, нужна помощь, мэм? – шутливо спросил Эрикссон, сурово сдвинув брови.
– Нет, сэр! – запротестовала врач, хлопнув Миркла по ноге, отчего он едва не слетел с лестницы.
Юноша медленно спустился вниз и, сложив стремянку, двинулся к выходу из отсека.
– Больше ничего не осталось? – вдогонку спросила Ксана.
– Ничего, мэм, – не оборачиваясь, ответил системотехник, хлопнув дверью.
– Пойду я в рубку. Скоро связь с командованием. Надо не забыть поздравить их с праздником, – уставшим голосом произнес командир и отключил экран.
Ксана еще раз придирчиво окинула взглядом новогоднюю красавицу и, глянув на настенный хронометр, задумалась. До Нового года почти час, а все ли дела она завершила в уходящем старом? Посадочная площадка! Командир просил ее глянуть на постоянное место посадки на планете, а она забыла. Если вдруг прибудут проверяющие, а они обычно появляются в режиме невидимости, и там что-то не так… Например, лежит стадо местных лошадок. Или какое-нибудь воинственное племя устраивает «планерку». Было такое один раз.
Девушка уселась в любимое кресло, легонько коснувшись пальчиком дисплея. Бортовой компьютер отреагировал мгновенно, выдав меню. Несколько касаний и на экране появился белоснежный квадрат посадочной площадки, покрытый тонким слоем свежевыпавшего снега. Ксана облегченно выдохнула. Ее рука, готовая выключить дисплей, неожиданно замерла. На краю бетонного прямоугольника сидели два аборигена, завернувшиеся в пятнистую шкуру. Девушка приблизила изображение. Мужчина и женщина, прижавшись, друг к другу. Женщина, по-видимому, спит, а мужчина изредка поглядывает вверх, словно ожидая кого-то или чего-то.
Включился сканер и на экране появилась таблица данных биоанализа.

Две особи. Гуманоиды.
Мужчина: биоэнергия 70%. Подозрение на вирусное заболевание в начальной стадии.
Женщина: биоэнергия 30%. Вирусное заболевание в последней стадии. Предполагаемое время смерти + 74 минуты.

Ксана замерла. Ей часто приходилось наблюдать гибель аборигенов, и она никогда не могла сдержать слез. Помощь разрешалась только с санкции свыше, а это очень-очень нескоро. Приходилось «строчить» громадный отчет, в котором долго и нудно доказывать, что особь полезна для изучения и ее смерть может негативно повлиять на ход естественных событий планеты. К моменту получения разрешения на вакцинацию, большинство особей не доживали. На глазах Ксаны появились слезы.
– Мэм, все готово к празднику. Прошу в кают-компанию! – раздался у двери голос неслышно вошедшего Миркла.
Девушка всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. Системотехник подошел ближе и уставился на экран. В этот момент мужчина обернулся, и словно почувствовав на себе сторонний взгляд с небес, посмотрел с экрана на юношу. Боль, отчаяние и просьба о помощи в больших измученных глазах охотника пронзили как молния.
– Кто это? – испуганно спросил Миркл.
– Она умирает, – всхлипнула Ксана. – А потом и он тоже умрет, они больны.
– И мы ничего не можем сделать?
– Можем, но только если спустимся на планету, – ответила девушка.
– Так, давай я слетаю, – загорелся юноша.
Ксана как-то по-новому взглянула на него.
– Командир не разрешит, – ответила она, вытирая платочком покрасневшие глаза.
– Он сейчас спать завалится, – сообщил Миркл. – Придумай мне полетное задание, и я быстренько смотаюсь. Туда и обратно. Пилотское разрешение у меня есть.
Несколько секунд Ксана раздумывала.
– Предположим, посадочную площадку заняло местное племя. Ты подлетел к ним, они испугались и убежали. Проверить никак нельзя. Давай. Я буду твоим диспетчером, – с надеждой в голосе произнесла девушка.
– Есть, командир! – произнес Миркл.
– Тсс! – приложила палец к губам Ксана. Эрикссона разбудишь.
– Понял, – шепотом ответил юноша, на цыпочках выходя из каюты.
***
Сильный ветер разбивался о нитритовое покрытие челнока малой дальности. Миркл, всего второй раз в жизни был за штурвалом корабля. Первый раз он летал как стажер и вот наконец-то самостоятельный полет. Его сердце ликовало и пыталось выпрыгнуть из груди.
– Сосредоточься, Миркл, скоро посадка, – раздался голос Ксаны в маленьком наушнике, аккуратно вставленном в ухо.
– Я весь внимание, – ответил юноша, активируя посадочный режим.
Дюзы челнока осветили место посадки синим пламенем, и корабль мягко опустился точно в центр площадки.
– Есть! – с гордостью произнес Миркл, надевая шлем.
– Ни пуха! – прозвучало в наушнике.
Юноша открыл дверь и спрыгнул на бетонку. Абориген неподвижно стоял у края площадки, уперев острие меча в землю. Увидев его, Миркл вздрогнул и остановился.
– Спокойно парень, спокойно. Твоя защита в полном порядке, – подбодрила его Ксана. – Никогда не встречался с туземцами? Сейчас ты для него бог. И вести себя ты должен, как бог. Иди вперед, смелее.
Абориген вонзил меч в землю и упал на колени, подняв руки над головой.
– Пора, – прозвучал сигнал в наушнике.
Миркл навел на цель вакстер и плавно нажал на курок. Воин схватился рукой за плечо и медленно завалился на бок.
– Отличная работа, парень, а теперь ее, – похвалила его Ксана.
Системотехник подошел вплотную и выстрелил порцией вакцины в оголенную руку женщины.
– Командир, задание выполнено, – с волнением в голосе произнес Миркл. – Возвращаюсь на базу.
В последний момент ему захотелось оставить память о сегодняшней ночи. Что-нибудь необычное …
***
Рорр открыл глаза и поежился от холода. Розовый рассвет показался из-за горизонта, оттесняя тьму. Порывистый ветер уносил тучи, принесшие снег. Арда сидела рядом с мужем, кутаясь в шкуру и что-то тихонько напевая. Опершись рукой о землю, он поднялся и сразу почувствовал необыкновенную легкость в теле. Стоявшая рядом лошадь раздула ноздри и фыркнула, приветствуя хозяина.
– Арда, – окликнул жену Рорр, удивившись отсутствию хрипоты в голосе.
Жена повернулась, и лицо ее озарилось улыбкой.
– Я не хотела тебя будить, но все время была рядом, – улыбаясь, ответила она.
– Ты помнишь что-нибудь? – спросил он, окончательно проснувшись.
– Я видела красивый сон о всемогущем боге, спустившимся с неба. Он сказал, что нас с тобой ждет долгая жизнь. Смотри, – прошептала Арда.
Она отодвинулась, и Рорр увидел. На снегу, искрясь отраженными лучами появившегося из-за горизонта ярко-оранжевого солнца, лежал малиновый шарик. Легкий ветерок заколыхал нить, покатив по снегу елочную игрушку, символизирующую новогодний дар. Дар, оставленный всемогущим богом.
Прикрепления: 0813354.jpg (23.4 Kb)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 03.03.2012, 13:15 | Сообщение # 7
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Александр Андреев (Имбирь)

ЧИТАТЬ НЕ ВРЕДНО


Сема плелся по аллее парка. Носки ботинок мальчика с легким шуршанием загребали опавшую листву, в изобилии усеявшую асфальт.
Осень вокруг уже вполне вступила в свои права. Смелым живописцем забрызгала она мольберт природы яркими, неведомыми избалованному лету красками. Вдалеке, принарядившись в желтую парчу, коротали вечер кудрявые подростки-липы. То здесь, то там, охраняя их от дерзких посягательств проказника-ветра высились кряжистые, отливающие медью доспехов караульные-дубы. Совсем рядом полыхали багряными резными листьями красавцы клены. Робко, по-девичьи сдержанно им пытались вторить рябины, да проплывая мимо, окруженные благородным золотистым сиянием, осеняли округу березы.
И всё увядающее великолепие бросало отчаянный вызов свинцовой хмари, коварно заполучившей власть над вчера еще лазорево-беспечным, а сегодня застывающим на глазах серыми расплывчатыми потеками небом.
Но Семену не было дела до вечной битвы света и тьмы.
Его воображение занимало другое. А именно то, что случится, когда придется ему пересечь порог родимого дома. Нельзя же вечно бродить по петляющим среди деревьев дорожкам парка.

«Вот ведь проклятущая школа! Никакой от нее пользы! Один только вред!
Ну что в том, что не знаю я закон Ома? Что его, закон, на хлеб намазывать? Или на руки вместо перчаток одевать? Или, может быть, алгебра сможет сама собой доставить кого «из пункта А в пункт Б?» Нет, не сможет? Слабо ей? Правильно, слабо. А вот «бумер» соседа Викентьича может. Хоть в «Б», хоть в «В», хоть даже и в «Ц»! И наука соседу вовсе без надобности! Чтоб ключ зажигания в замке повернуть, тут семи пядей во лбу наращивать не треба!
А литераторша со своим «образом матери»! Так это ж вообще! Апофигей! Держите меня семеро! Чую я, через часик-другой образ этот самый как врежет ремнем мне по заднице! Не объяснишь ведь, что двойки все не по делу. Так, насели просто разом на человека. Всей воспитательной бандой! Да сам Илья Муромец оплошал бы! Он с Соловьем-разбойником-то едва-едва справился. А тут таких соловьев ажно пятеро! И каждый по гусаку влепил! Хорошо хоть последним уроком труды были! Там всё ясно. Поставил Борис Аркадьич за станок столярный – и только стружка у меня в стороны полетела! Через десять минут невзрачная заготовка превратилась в фигуристую табуретную ножку. Димусик-ботаник и Антоша-очкарик до конца урока маялись. А глянуть, чего у них вышло – смех один! А ко мне как Аркадьич подошел – только очки на лоб сдвинул да головой покачал. А все хорошисты-отличники ахнули! Еще бы, тут тебе ни Пушкин с лицея, ни Катерина с обрыва не поможет! Тута самому нужно. Ручками. Языком туда-сюда мотать – не мешки ворочать!
Правда, ни мешки ворочая, ни на заводе у станка вкалывая, на «бумер» не заработаешь...
Да и сдался он мне, «бумер» этот! Вон пацаны во дворе не парятся! Забили на учебу конкретно. Прошлой весной прикол – зубрилы в классах душных сидят, над книжками изнывают-колбасятся. Ну не стукнутые? А я всю неделю с дворовыми то на рыбалку, то в киношку. А то и просто – на карьер. Там балаган сами сколотили из досок бросовых. У тех, кто помладше, по утрам игры-бегалки, а мы – то в картишки перекинемся, а то и пивка прикупим, если деньга в кармане зазвенит ненароком. Вот это жизнь! Все по-серьезному. По-взрослому.
А тут на тебе. Учеба долбаная! Мало того, что как пень дурной за партой опостылевшей день за днем загибаешься, время теряешь! Так еще и двойки. Пять штук за день!» –
Сема вновь вернулся к воспоминаниям о минувшей весне. – «Хорошо было! Правда, досталось от мамки потом тоже нехило. Совсем-совсем по-взрослому. Особенно – за пиво. Перспектива близкого повторения жизненного урока привела подростка в отчаяние. Мамка, не гляди что тихая да ласковая, а как пороть – так неумолимая и беспощадная.
А! Да гори оно синим пламенем! Семь бед – один ответ!»
Сёма в порыве гнева сбросил сумку с плеча. Сноровисто чиркнула застежка молнии. Мальчик решительно перевернул торбу – и на асфальт посыпались, беспомощно раскрывая страницы на лету, учебники.
Бац – и кирпичик физики исчез под лапами молодой, невысокой елки.
Шлеп – и томик литературы отправился в захватывающий полет от ноги молодого форварда до ствола ближайшей осинки.
Блям – алгебра повторила судьбу своих товарок, сиротливо шлепнувшись в груду пожухшей листвы.
Последней ушла в темнеющее небо сумка. И не вернулась. Верно, зацепилась где-то за ветку дерева. Запыхавшийся победитель гидры знаний уже налегке ринулся по аллее. Шагов через двадцать дорожка поворачивала под прямым углом. Мальчик лихо, не снижая скорости, заложил крутой вираж... и едва не снес собаку, чинно устроившуюся прямо посередине дорожки.
– Гав-гав! – Пес облаял бегуна скорее от испуга, чем для острастки.
А потом лай и вовсе перешел в жалостливое поскуливание.
Семен неожиданно признал в псине Рекса. Прежде приблудного, а нынешним летом удачно прибившегося к заезжему пенсионеру. Старичок переехал в дом на соседней улице совсем недавно, но уже успел прослыть в округе большим чудаком. Викентьич, вежливо здороваясь с ним при встрече, за глаза откровенно вертел пальцем у виска при упоминании о новосёле. Худощавый высокий старик обладал строгими, почти суровыми чертами лица и пронзительным взглядом, который окрестные кумушки окрестили «колдовским». Близко с соседями не сходился, обращался ко всем на вы. Одевался почти всегда в бежевый длиннополый плащ и широкополую темную шляпу, что по меркам маленького городка само по себе уже внушало подозрение. Впрочем, ни в чем предосудительном замечен не был. Основным предметом пересудов были его прогулки во внеурочное время, рано утром или поздно вечером. Прогуливался приезжий сперва в одиночку, а потом его неизменным спутником стал лохматый добродушный Рекс.
– Рекс, ты что тут делаешь?
Сёма замер перед псом, будто и вправду ждал ответа.
Рекс еще раз жалобно взвизгнул, вытягивая шею по направлению к ближайшей скамейке. Подросток посмотрел в указанную собакой сторону и сразу же заметил знакомый бежевый плащ. Мужчина сидел на лавочке, прижав правую руку к сердцу. Шляпа лежала сиротливо рядом, и седые волосы слегка трепал ветер.
Осторожно приблизившись к приезжему, Семен с опаской тронул его за рукав плаща.
– Вам... нехорошо?
Старик, словно очнувшись ото сна, встрепенулся.
– Нехорошо? Нет, уже все в порядке. Почти. Присел отдохнуть, знаете ли.
Мужчина бодро поднялся на ноги и... тут же сел обратно.
- Сейчас... Сейчас, соберусь с силами, – он говорил так, будто извинялся за свою слабость. И выражение лица у него сейчас было совсем не строгое. Скорее виноватое.
– Давайте я вам помогу до дома добраться, – недолго думая предложил Семен.
– Пожалуй, ваша помощь будет как нельзя более кстати, – с неохотой согласился мужчина.
– Нам почти по пути, э...
– Николай Сергеевич, разрешите представиться, – старик подхватил шляпу и легонько прижал её к груди в знак приветствия. – А вас?
– Семён. Я на соседней улице живу, – хмыкнул носом подросток, – с мамкой.
– Простите, что обременил вас заботой о старике, – Николай Сергеевич уже стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.
– Если не возражаете, Семен, я обопрусь пока что на ваше плечо. Ноги затекли. Сердчишко, знаете ли, подводит последнее время. Врачи приказали чаще бывать на воздухе. И обязательно двигаться, поддерживать сосуды в тонусе. С моей работой такой рецепт – вдвойне справедлив.
– А что, вы до сих пор работаете? – изумленно вскинулся мальчишка. И сразу же пожалел о сказанном. – То есть... Я не то хотел сказать. Спросить... – и он окончательно стушевался.
– Не нужно смущаться, молодой человек. Вы меня ничуть не обидели. Я с радостью отвечу на ваш вопрос. Раньше я работал журналистом. Ближе к преклонному возрасту набралось материала на книгу воспоминаний и размышлений. Опубликовался. Особого успеха не имел. А совсем под старость лет я, наверное, немного впал в детство... – Николай Сергеевич улыбнулся. Его рука слегка дрогнула на Сёмином плече.
«И вовсе он не странный, – про себя подумал подросток. – Ну разве что самую малость.»
–... и увлекся написанием сказок, фантастики и тому подобной литературы легкого, развлекательного жанра.
– Да-а-а-а? – удивленно-вопросительно протянул книгоборец.
На самом деле чтение Семен не жаловал. Такая нудятина – сидеть на табуретке да страницами шелестеть. То ли дело в кино, где тебе и дракона, и мамонта, и принцессу сказочную так нарисуют, что они реальней, чем соседка по парте, выглядят! За полтора часа целый роман на блюдечке преподнесут. С танцами, музыкой, приключениями и спецэффектами!
Но старик шел медленно, и до дома им предстояло идти никак не менее получаса, которые неплохо было бы занять чем-то еще, кроме сопения да разглядывания уже не раз виденного пейзажа, с каждой минутой все плотнее и плотнее кутавшегося в осенние сумерки.
– А сейчас про что пишете?
– Вторую неделю обдумываю одну идейку, знаете ли, – с охотой откликнулся седовласый спутник. Шляпу он по-прежнему прижимал к груди, будто не решаясь водрузить её на законное место.
– Черновик вот набросал. Но пока всё только в общих чертах. Завязка, так сказать.
«Черновик... Завязка действия... Надо же, всё как на уроке литературы», – отметил про себя подросток. Сёма мстительно усмехнулся во тьме, припомнив дугу, которую описал учебник перед тем как плюхнуться под дерево. Еще он представил выражение ужаса на лице литераторши, если б она узнала судьбу пособия по горячо обожаемому ей предмету. Сначала воображаемая сцена почти развеселила подростка. Так забавно представить выбитую из колеи училку! Но минутой позже он уже чувствовал себя неловко.
– Хотите, я расскажу? А вы, возможно, подскажете старому графоману свежий поворот сюжета. Чем черт не шутит?
– Чем только он не шутит... – себе под нос проворчал Семён, припомнив обстоятельства их неожиданной встречи.
А вслух произнес:
– Конечно. А сказка совсем детская?
Про зайчиков и белочек, скрывающихся в чаще от голодного серого волка слушать всё-таки очень не хотелось.
– Нет, – отозвался сосед. – Не совсем, – добавил он немного погодя.
Семен закивал со всем энтузиазмом, на который был способен.
– Давным-давно, далеко-далеко отсюда, совсем в другом измерении, а может, на другой планете, жил-был мальчик. Мальчик жил в Каменном Городе и был сам по себе. Без мамы и папы, без дедушки и бабушки, без братьев и сестер.
– Почему? – Сема на ходу ловко подковырнул носком ботинка кусок отколовшегося асфальта и, подцепив его на подъем ноги, одним сильным движением отправил в кусты.
– Что – почему? – обескураженно отозвался рассказчик.
– Почему он жил сам по себе? Дети обычно живут с родителями, – тут мальчик запнулся. И после паузы натянуто добавил: – Ну или хотя бы с мамой! Он что, сирота был?
– Нет, мальчик не был сиротой, – быстро отреагировал сказитель. Его родственники жили рядом. Просто в Каменном Городе никто не придавал значения кровным связям.
– Но почему? – упрямо отозвался мальчик. Рекс, преданно трусивший рядом, слегка изменил дистанцию, слегка ошарашенный громким возгласом.
– Таков был закон Каменного Города, – спокойно пояснил Николай Сергеевич.
– Неправда это всё. Не бывает у людей таких законов! – почти выкрикнул подросток и нахохлился, как воробей на заиндевевшей ветке.
– Правильно, не бывает, – мягко продолжил мужчина. – Но только в Каменном Городе люди жили не совсем по своим законам. Потому что не они одни построили этот город. И не только люди в нем жили.
– А кто же еще? – само собой вырвалось у Семена.
– Жуки, – отрезал рассказчик.
– Какие такие жуки? – восторженно-недоверчиво вопросил отрок. Мгла уже порядком сгустилась вокруг шествующей по аллеям троицы. Как раз до такой степени, когда можно начинать рассказывать страшные истории. Сёме вспомнился фантастический фильм, где бравые космодесантники отчаянно сражались с целой армией инопланетных жуков-переростков. Он по-новому, с уважением, взглянул на Николая Сергеевича. Ведь и к тому фильму кто-то ж написал сперва этот... как его... сценарий, во! Надо же, а начал как в сказке, жил-типа-был мальчик...
– Жуки воевали с людьми! – категорично заключил благодарный слушатель.
– Нет! – подсек его мечты на корню писатель.
– Жуки были злыми и держали людей в рабстве? – с надеждой в голосе предположил мальчик.
Пожилой мужчина с интересом взглянул в заблестевшие глаза своего собеседника, устроил шляпу на голове и интригующе протянул:
– Не уверен... Люди пришли в те края давно. Дикая Земля встретила их не особенно ласково. Хотя леса изобиловали дичью, и ключи с чистой водой били в низинах. На то она и была Дикой Землей, чтоб населяли ее столь же дикие и опасные твари, никогда не видевшие человека! Многие пали от когтей и зубов хищных созданий, которыми кишели рощи и долины, лежащие на пути. И достигли люди большой каменной гряды, и встали возле неё лагерем. И в первую же ночь к ним вышли жуки...
– Они что, напали на спящих? – подал голос Семён.
– Жуки не питались плотью. Им незачем было убивать путников. Они сами нуждались в защите.
– А жуки вырастали большие-большие? – нетерпеливо уточнил мальчик.
– Меньшие и самые умные жуки были размером с шарик для пинг-понга. Они могли проникать в мысли людей и общаться с ними. А жуки-рабочие могли вырастать ростом с кошку. Люди и жуки на удивление быстро нашли общий язык. И научились извлекать пользу от общения друг с другом. Жуки указали людям пещеры, где можно было укрыться от непогоды. Люди не остались в долгу – и переловили силками множество горных куниц, которые жизни своей не мыслили без ежедневной порции жучиного мяса. С тех пор дружба между такими разными существами только крепла. Жуки, проедавшие скалы так же легко, как мыши грызут головку сыра, соединяли пещеры подземными штреками. Среди людей, много повидавших на своем веку, нашлись рудознатцы и кузнецы. И скоро в глубине гор запылали плавильни. Жуки несли руду. Люди возвращали им металлы. Жуки скрывались со своей добычей где-то глубоко под землей.
Рассказчик сделал небольшую паузу и погладил подбежавшего под руку пса по голове.
– Каменный Город рос и рос. Жуки всё дальше вгрызались внутрь горы. В конце концов они пробили скальную гряду насквозь. И, когда люди вышли на поверхность из узкой штольни, они не поверили своим глазам! Туннель привел их в заброшенный город. Прежние кочевники слышали легенды о таких поселениях, но никто и подумать не мог, что когда-нибудь они пройдут по мостовым города волшебников. К сожалению, крепостная стена, тянувшаяся сплошной полосой насколько видел взгляд, осталась единственным целым архитектурным памятником, уцелевшим от прежних времен. Приглядевшись, люди заметили панцири жуков, мелькавшие то тут, то там на уступах стены. Они работали столь же добросовестно, сколь и бездумно. В гладкой как стекло стене не было ворот! Не предполагалось и лестниц, ведущих наверх. И кочевники поняли – жуки не сами по себе научились понимать людей. Когда-то они были верными слугами волшебников, населявших город. И сейчас, когда уже который год город лежал в руинах, часть жуков продолжали выполнять задание, данное хозяевами. Они, как умели, по сей день поддерживали в идеальном состоянии крепостную стену. Кочевники не стали тревожить покой руин. Отчасти потому, что уважали усопших, отчасти – опасаясь лишиться помощи жуков.
Старик перевел дух, подозвал Рекса, достал кусочек сахара из кармана плаща и, приказав псу сесть, возложил белоснежный кубик на алтарь влажного собачьего носа. Выдержал питомца немного, бросил ему коротко с улыбкой: «Возьми»! И Рекс аппетитно хрустнул рафинадом.
– Надо же, какой талант! Правду, значит, говорят, что двортерьер – самая умная порода, - подумалось подростку.
– А при чем здесь мальчик? – поинтересовался он у Николая Сергеевича.
– Мальчик, о котором я хочу написать, любил бродить между развалинами, представляя себе на месте остовов зданий великолепные дворцы, высокие сторожевые башни, гостеприимные постоялые дворы или великолепные храмы. Воображение рисовало картину за картиной, улицы наполнялись пестрой, нарядной толпой, фейерверки взлетали в воздух, смуглые танцовщицы кружились в упоительном ритме под перестук барабанов и нежное пение флейт. Однажды, наблюдая за слаженной работой жуков, разбиравших очередной завал для того, чтобы получить материал для укрепления стены, мальчик обнаружил винтовую лестницу, уходящую глубоко под землю. Сердце мальчишки сладко сжалось, когда он оказался на первой ступени лестницы. Да и какой отрок остался бы невозмутимым, ступив на густо покрытую бархатной пылью плиту, обещавшую путь к тайне! И отважный исследователь стал спускаться шаг за шагом вниз, пока не достиг старой, обитой медными полосами двери. Юный смельчак толкнул её – и, о чудо! Дверь, даже не скрипнув, подалась вовнутрь. Стоило переступить порог, и помещение залил холодный свет кристаллов, вставленных в настенные кольца вместо факелов. Стройные ряды одинаковых внушительных стеллажей заполняли зал. И каждая из полок была забита до отказа книгами. Большие и маленькие, украшенные драгоценными каменьями и изысканной резьбой или скромно затянутые в неприхотливый кожаный переплет, поражавшие количеством страниц и совсем тонюсенькие, – они, казалось, ждали все эти годы, когда их найдут люди. Но, к сожалению, книгам не повезло. Кочевники, странствуя по свету, многому научились. Ведомые ими караваны не сбивались с пути ни в песчаный самум, ни в снежную бурю. Мужчины племени были выносливы, сильны и отважны. А женщины – милосердны, умелы и терпеливы в лишениях. Небо предупреждало странников о грядущей перемене погоды, звезды указывали дорогу, а земля, бережно хранящая следы животных и людей, обстоятельно рассказывала о минувших событиях. Но не было случая, чтобы знаки, начертанные на бумаге, коже или папирусе, открыли свой секрет хотя бы одному из соплеменников мальчика. И вот теперь он брел между сокровищами, столь трепетно охраняемыми почившими владельцами, что век книг оказался куда более продолжительным, чем век их почитателей. Мальчик брал в руки одну книгу за другой, и, полистав, рассеянно ронял на пол. Неисчислимые черточки, кружочки, точки, виньетки и петельки неслись в бесконечном хороводе, от которого кругом шла голова.
В Каменный Город молодой человек вернулся совершенно разбитым. Он пробовал спрашивать взрослых о книгах. Но те лишь недоуменно пожимали плечами да тихонько посмеивались. Взрослые точно знали – книги нужны только волшебникам. К тому же племя обрело теперь Каменный Город.
Мальчик жил среди людей, которые знали наперед, что случится в их мире. Они работали, рыбачили, вели разговоры о рудах, о погоде или урожае. Еще устраивали пирушки в честь очередного сбора урожая. Два раза в неделю объявлялся «веселый день». Жуки-рабочие вытаскивали на площадь камень забвения. Его обдавали мягчильной кислотой. Пары поднимались вверх и тут же осаждались, хаотично проливаясь пряным дождем. Те, кто попадал под струи, на несколько часов теряли ориентацию в пространстве и времени. Они блуждали по лабиринтам Каменного Города, зачастую вновь и вновь попадая под хмельной ливень. На следующий день счастливчики ничего не могли вспомнить, и соседи со смехом пересказывали им те приключения, что выпали вчера на их долю.
Серьезные ссоры случались крайне редко. Пища не переводилась в общих амбарах, работа не давила тяжкой ношей, требуя ровно столько времени, чтобы не впасть в однообразную праздность. Нечего было красть, поскольку жуки снабдили каждого жителя Каменного Города одинаково добротной утварью и жильем. Не к кому было ревновать, ибо по сути все племя являлось одной общей семьей.
– Но ведь так жить очень скучно! – не удержался от реплики Сёма.
– Правильно, скучно. Вот и мальчик считал так же. В городе все было таким... заурядным, однообразным, серым. Жуки абсолютно не различали цветов. И вообще мыслили лишь категориями расчета и полезности. Поэтому мальчик и стремился вырваться всеми силами за пределы Каменного Города. Поэтому так сильно расстроила его находка. Представляешь себе, иметь в своем пользовании целую библиотеку увлекательнейших, разнообразнейших книг, – и не понимать в них ни слова!
Семен неопределенно хмыкнул в ответ.
– И что с ним случилось дальше? – пройдя еще пару шагов, спросил победитель книг.
– А это я как раз у вас хотел полюбопытствовать, – хитро прищурился чудаковатый старик.
– Может быть, мальчик нашел робота... Нет, не робота... Автомат, механический автомат! Завел его специальным ключиком. И...
– Так-так, и что же приключилось дальше?
– И тот научил его читать! – восторгаясь своей находчивостью, выпалил Семен.
– Правда? – с сомнением в голосе поинтересовался Николай Сергеевич.
– Ах, зараза! – догадался юный фантазер. – Автомат же языка племени кочевников не знает!
– И верно, – рассудительно согласился сосед.
– Тогда пусть вернутся волшебники и научат мальчишку всему, что знают!
Рекс так и стремился заглянуть снизу в глаза Семену, не переставая при этом приветливо помахивать хвостом. Он явно гордился успехами школьника.
– Не думаю... – задумчиво протянул пенсионер, вглядываясь вдаль.
– Я понял, понял, нашел! – неожиданно затараторил мальчишка, словно опасаясь, что вот сейчас посетившее его озарение ускользнет, и тогда ищи ветра в поле!
– Именно так воскликнул Архимед две с лишним тысячи лет назад, выбежав из
ванной комнаты! – с улыбкой заметил писатель.
– Мальчик будет приносить к крепостной стене книгу за книгой. И построит из них лестницу. Из камней бы он не смог её построить. Жуки бы растащили! А книжки они не трогают, потому что волшебники наложили запрет! После мальчик заберется на лестницу и сможет заглянуть за стену!
– И что же он там увидит? – затаив дыхание, задал вопрос Николай Сергеевич.
– Всё! Огромный мир! Зеленые луга. Быструю речку, впадающую в грандиозный океан. Бледные паруса фрегатов на синем фоне. Дорожку, нарисованную заходящим солнцем на волнах. Острова с развесистыми пальмами. Странный загадочный замок, выступающий наполовину из темнеющего леса. Стремительных ласточек, гоняющихся за жужжащими стрекозами. Светящиеся воздушные шары, плывущие по небу почти у горизонта.
– А ведь в этом что-то есть, знаете ли... – оценивающе смерив взглядом мальчика, отозвался мужчина.
– Ну вот мы и пришли, – Семен за разговором и не заметил, как они добрались до ворот его дома. Мама дожидалась в дверях, грозно сдвинув брови, с недвусмысленно перекинутым через плечо полотенцем. Николай Сергеевич вник в обстановку с первого взгляда, и, оставив юного спутника на месте, поспешил к хозяйке дома.
Несколько минут они тихо о чем-то беседовали, а потом мама сменила гнев на милость и обычным, совсем не сердитым голосом позвала Семена в дом. Новый друг тайком подмигнул школьнику, а вездесущий Рекс от полноты чувств влажно лизнул руку.
На пороге мальчик обернулся. Николай Сергеевич, все еще стоя в свете углового фонаря, галантно приподнял знаменитую шляпу. Семен тоже потянулся было к вихрастой голове, но вовремя вспомнил, что не обзавелся еще даже кепкой. И тогда он просто от всей души помахал рукой старику.
Спать сегодня надо было лечь пораньше. Завтра спозаранку предстояла основательная прогулка по парку.

Copyright © Александр Андреев 2012 Все права защищены

Прикрепления: 3562020.jpg (111.1 Kb)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Вторник, 06.03.2012, 18:07 | Сообщение # 8
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Игорь Книга

Главный закон робототехники


«… Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере,
в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.»

Айзек Азимов «Три закона робототехники»


– Как ее зовут?
– На ваше усмотрение, мистер Андерсон. Имя можете дать в любой момент. Желаете прямо сейчас?
– Да. Нашу последнюю гувернантку звали Мила. Пусть ее тоже зовут Мила.
– Как скажете, мистер Андерсон, – ответил менеджер, и его пальцы быстро прошлись по клавишам пульта контроля.
– Вот ваш гарантийный скрингл, – менеджер растянул губы в улыбке и прикоснулся круглой печатью к большому, переливающемуся фиолетово-розовым цветом пластиковому прямоугольнику. – Гарантия действует десять лет. После, вы можете обменять ее на более совершенную модель с доплатой всего пятьдесят процентов от первоначальной стоимости. Заберете сейчас или доставить в назначенное вами время?
– Забираю сейчас. Скажите, она сможет самостоятельно …
– Доверяйте ей как самому себе. Возложите на нее всю заботу о доме. Продукты, уборка, присмотр за детьми. Она будет проверять у них уроки. Звонить и докладывать в указанные вами часы. Она постарается быть максимально незаметной, милой и незаменимой, – продолжал говорить менеджер, поглядывая за спину Алекса, где уже переминался с ноги на ногу новый клиент.
Дверь открылась и в приемную вошла она. Невысокая девушка, со стеснительной улыбкой на лице. Плотно прилегающий к спортивной фигурке брючный костюмчик делал ее похожей на хозяйку респектабельного особняка, спешащую на деловую встречу.
– Я Мила, а вы мистер Андерсон, – улыбнувшись, произнесла она.
***
– Дамы и господа! В эфире интеллектуальное шоу «Эрудит», – закричал конферансье и, подпрыгнув, полетел по студии, смешно махая руками и ногами.
– А-а-а, – загалдели зрители, вжав головы в плечи от испуга.
– Мы в межпланетном эфире, мы в космосе! – продолжал смеяться ведущий, делая круг за кругом над головами зрителей в студии.
Погасло освещение, и наступила полная тишина. Ярко вспыхнувший люмопрожектор выхватил стоящую на сцене девушку в длинном, ослепительно сверкающем шелковом платье. Она качнула головой и из ее ярко красных волос, уложенных в высокую «Ханойскую башню», во все стороны полетели разноцветные звездочки.
– Дамы и господа! Я объявляю победителя сегодняшнего шоу, – произнесла она.
Заиграла ритмичная музыка. Шар света, создаваемый люмопрожектором, увеличился, и на сцену впорхнула танцевальная группа. Юноши и девушки в обтягивающих желтых и фиолетовых костюмах закружились в вихре танца. Их глаза сверкали всеми цветами радуги, переливаясь множеством оттенков.
Музыка стихла, и танцевальная группа исчезла со сцены.
– Главный приз нашего шоу получает Аллен Андерсон! – громко произнесла ведущая.
Студия дружно зааплодировала.
Мужчина, сидящий в первом ряду, закрыл лицо руками.
– Мистер Андерсон, смелее! Вы прошли долгий и нелегкий путь в нашем интеллектуальном шоу. Мы хотим видеть победителя! – девушка на сцене поманила его рукой.
Аллен поднялся и медленно подошел к ней.
– От спонсора нашей программы, корпорации «Биороботикс», я счастлива, вручить вам специальный скрингл, который дает право владения любой моделью, выпускаемой корпорацией …
***
Автомобиль затормозил возле небольшого дома. Красивые ухоженные лужайки, уютный дворик и растущие по периметру участка кипарисы. К калитке подбежала лохматая овчарка.
Аллен оторвался от воспоминаний и взглянул на сидящую рядом девушку.
– Это ваш дом, мистер Андерсон, – уверенно произнесла Мила. – Вы менеджер персонала торговой компании «Риггл и К». Разведены с Нормой Андерсон. Выплачиваете кредит в «Прованс-Банке». С вами живет ваш сын Кристофер, которому десять лет. Во дворе немецкая овчарка по кличке Дэн. Данные взяты из вашей анкеты.
Аллен с минуту молчал.
– Что еще вы можете сказать про меня? – тихо спросил он.
– У вас скверный характер, но доброе сердце, – ответила Мила. – Я могу приступать к выполнению своих обязанностей?
Аллен молча кивнул головой.
Дверь дома открылась, и на пороге появился мальчик, одетый в джинсовый костюм и красную бейсбольную кепку. Мила подошла к калитке и медленно отворила ее. Дэн преградил дорогу и, наклонив голову, скосил глаза на хозяина.
– Свои, – коротко сказал Аллен.
Овчарка недоверчиво обнюхала незнакомку и, вернувшись назад, улеглась на пороге.
Крис поправил кепку и с интересом разглядывал Милу. Девушка вошла во двор и не спеша поднялась на крыльцо.
– Я могу войти? – мягким голосом спросила она.
– Наверно, – ответил Крис, отступив в сторону.
– Крис, это наша новая гувернантка. Ее зовут Мила, – раздался голос Аллена.
– Па, я догадался, – ответил мальчик. – Опять буду целый день уроки делать?
– Если будешь продолжать учиться так же, то да, – серьезно ответил отец.
Мальчик хмыкнул и погладил Дэна. Пес зевнул и, раскрыв пасть, показав острые зубы.
– Надеюсь, мы с тобой подружимся, – негромко сказала Мила, входя в дом.
– Это ты мне или Дэну? – бросил вслед Крис.
– Обоим, – ответил за нее Аллен.
***
Андерсон шел по коридору сорок третьего этажа. «Риггл и К» арендовала здесь несколько помещений.
– Аллен, поздравляю с выигрышем. С тебя пиво, – послышался женский голос из-за спины.
Андерсон обернулся. Приоткрытая дверь кабинета и Элла Дивайн во всей своей женской привлекательности. Падающий сзади из окна солнечный свет подчеркивал соблазнительные формы.
В ее кабинете зазвенел телефон.
– Увидимся еще, – тихо сказала Элла и скрылась за дверью.
– Аллен, как твоя новая девочка, – раздался бас впереди и следом за ним дружный мужской смех.
Эрл Григсон из «Морепродукты Григсона» улыбался во весь рот, обнажив пожелтевшие от частого курения зубы. Рядом двое помощников, очень похожих на него. Аллен редко общался с Григсоном и с удовольствием послал бы его подальше. Но у него дружеские связи с Ригглами.
– Лучше чем все предыдущие, – невозмутимо ответил Андерсон и, повернувшись, зашагал дальше.
Включился коммуникатор и на экране появилось испуганное лицо Криса.
– Па, новая гувернантка меня бьет! – истерично закричал мальчик.
– Где она сейчас? – испуганно спросил Аллен.
– Где-то в доме. Я убежал и закрылся в ванной, – заплакал мальчик.
– Я вызываю полицию и скоро буду сам. Держись сынок, – громко ответил Аллен, подбегая к лифту.
Вместе с полицией приехал нейропсихолог из «Биороботикс».
– Вы не представляете, мистер Андерсон, сколько у нас ложных вызовов в день, – сообщил грузный сержант, вытирая пот со лба. – Пришлось создать специальный отдел. Дети пытаются избавиться от своих нянек и звонят родителям, а те вызывают нас. Месяц назад мэр принял решение о подключении к процессу специалистов «Биороботикс».
Мила стояла неподалеку, с улыбкой поглядывая на понурившего голову Криса.
– Мне придется заплатить штраф за ложный вызов? – спросил Аллен.
– Не совсем, – вздохнул сержант. – Штраф за хулиганство подростка оплатит «Биороботикс». Вы удивлены, мистер Андерсон? Это их детище и они заботятся о нем. Если у вас будут какие-то проблемы, звоните мне.
Сержант протянул Аллену смятую визитку. «Сержант Дейв Стюарт», прочел Аллен.
– Спасибо вам, Дейв. И извините моего хулигана, – виновато сказал Аллен.
Сержант махнул рукой и, подойдя к Крису, вручил ему такую же визитку.
– Знаешь, парень. Я тебя понимаю, – сказал сержант. – Тоже никак не могу привыкнуть к роботам и не доверяю им.
По-отечески потрепав мальчика по плечу, сержант плюхнулся в свою машину и укатил.
***
Аллен сидел на диване в гостиной своего дома. Напротив стояли Мила и Крис.
– Что здесь произошло? – спросил Андерсон старший, тщательно выговаривая каждое слово.
Крис опустил голову.
– Мила? – спросил Аллен.
– Крис никогда не общался с биороботами и он просто испугался. Правда, малыш? – ласково сказала гувернантка.
Мальчик кивнул, закрыл глаза руками и заплакал.
– Идем ужинать, – устало сказал Аллен. – Пошли Крис. Приготовлю яичницу-глазунью.
– Вам обязательно глазунью? – спросила Мила. – Я успела сделать ужин «Вечер в Париже».
Андерсон уже забыл, когда последний раз так аппетитно ел. Местные рестораны он терпеть не мог. Раньше готовила гувернантка, но после развода она ушла вместе с женой. Аллен даже предлагал увеличить жалованье, но та наотрез отказалась.
Мила сидела рядышком и, улыбаясь, наблюдала за Андерсонами.
– А ты …, – начал говорить Крис.
– Я биоробот. Биоорганизм, подобный человеческому, и мне тоже нужна пища. Достаточно поесть один раз в сутки, – спокойно сообщила Мила, откусывая пряник.
– И у меня есть свои любимые лакомства. Очень нравится чай с печеньем и шоколадными конфетами.
– И совсем не мучает кариес? – удивился Крис.
– Я видела рекламу, – засмеялась Мила. – Нет, совсем не мучает.
Аллен пил кофе, перелистывая вечерние газеты на ридере. Мила мыла посуду, весело болтая с Крисом. Впервые за последние полгода, Аллен не кричал и не ругался. Даже инцидент с полицией не смог испортить ему настроение.
– Па, я спать иду, а Мила мне сказку расскажет, – довольным голосом произнес мальчик, прервав философские размышления отца.
Только сейчас Аллен начал понимать, чего им не хватало все эти месяцы.
На ожившем коммуникаторе появилось лицо Эллы Дивайн.
– Аллен, ты обещал сводить меня поужинать, помнишь? – не давая опомниться, сказала она.
– Только что поужинал, – виновато ответил Андерсон.
– Ага, значит твоя кухарка уже вся в работе. Тогда может, пригласишь меня к себе в гости? – не отставала Элла.
– Только не сейчас. Понимаешь, – начал объяснять Аллен.
– Поняла, – закрыла тему Элла, прервав связь.
***
Следующий день у Аллена значился как выходной. После обеда была запланирована поездка на шашлыки за город. Андерсон клацнул кнопкой пульта и на противоположной стене комнаты появился скрин-канал.
– Новости компании «Биороботикс», – улыбаясь произнесла ведущая. – Начато производство модели «RM-X» на базе биопроцесора «Ultra-X». Новая модель практически ни в чем не уступает, а во многом даже превосходит человека. Мир будущего – это мир с «Биороботикс»
Сегодня будет решаться судьба закона № 2765. Если президент его подпишет, то биороботы получат статус самоопределения.
Звук припарковавшейся у дома машины заставил Андерсона переключиться на камеры внешнего наблюдения. Знакомый темно-синий форд и голос Эллы из-за двери.
– Ты мой маленький, – сказала Дивайн, обращаясь к Дэну.
– Эй! Сбегай и принеси мне из машины мою сумочку, – громко произнесла Элла.
Аллен не спеша вышел на крыльцо. Мила удивленно смотрела на мисс Дивайн.
– Элла, ты здесь не дома, чтобы отдавать приказания, – вместо приветствия произнес Андерсон.
– Ты не доволен моему появлению? – проворчала женщина.
– Не ругайтесь, я принесу сумочку мисс Дивайн, – разрядила обстановку Мила. – Выполнять приказы человека – моя обязанность.
– Вот видишь. Я все-таки права! – гордо сказала Элла, проходя в дом.
Аллен поймал испуганный взгляд Криса.
– Па, давай оставим ее тут, а сами смоемся за город, – прошептал мальчик, показывая глазами на Эллу.
– Идем завтракать, – ласково сказал отец, проходя в дом.
В тот день за город они все же поехали. Машину вела Элла. Аллен сидел впереди, в ногах у него устроился Дэн. Мила с Крисом о чем-то беззаботно болтали на заднем сиденье. Элла всю дорогу молчала и загадочно поглядывала в зеркало на Милу. Не то, что в прошлую поездку, когда она всю дорогу бубнила про новую работу, бывшего мужа, с которым развелась и про то, как она любит детей.
Припарковаться решили рядом с небольшим озером. Живописное место, достойное кисти живописца. В сотне метров скала и крутой обрыв на несколько десятков метров вниз.
Крис с Милой занялись костром, а Аллен взял на себя самое ответственное: шашлыки. Элла с кем-то болтала по коммуникатору, как вдруг спохватилась.
– У меня бутылка вина в багажнике машины завалялась, – сказала она, достав ключи из сумочки. – Мила, сходи, принеси ее сюда.
Мила молча взяла ключи и скрылась за деревьями. Аллен продолжал колдовать над шашлыками. С озера повеяло холодным ветерком. Солнце начало клониться к горизонту.
– Мы же не будем ночевать здесь? – произнес Крис.
– Нет, конечно. Поедим шашлыков. Выпьем немного вина и уедем, – ответила Элла. – Что-то она там задерживается.
– Я пойду, гляну, – забеспокоился Крис.
– Нет-нет. Это я ее послала, поэтому сама и схожу, – виновато улыбнулась Дивайн.
Она поднялась и медленно пошла в сторону стоянки.
***
Миле никак не удавалось открыть багажник.
– Эй, ты чего там возишься. Не можешь справиться с обычным замком? – засмеялась Дивайн.
Мила испуганно отпрянула в сторону. Раздавшийся хруст соответствовал звуку ломающегося ключа.
– Ой, извините, мисс Дивайн! – сказала Мила.
Элла вынула из кабины монтировку и осторожно открыла багажник.
– Ничего страшного. Ремонт ведь тоже оплатит твоя компания. Как ее там, «Биороботикс»? – засмеялась Элла.
– Не знаю, – пожала плечами Мила.
– Ладно, пошли пить вино. Или ты не пьешь? – серьезным тоном спросила Дивайн.
– Нет, я не пью, – отрицательно мотнула головой Мила.
– Подержи, – сказала Элла, протянув сумочку Миле.
Порывшись, она достала пачку презервативов.
– А как у тебя с этим делом? – засмеялась Элла. – Выглядишь ты аппетитно. Секс тоже входит в твои функции?
Сумочка выпал из рук Милы, рассыпав содержимое по траве. Девушка втянула носом воздух, а затем быстро подняла с травы маленький белый пакетик.
– Это запрещенный препарат, Мисс Дивайн, И он выпал из вашей сумочки. Я обязана сообщить в полицию, – сказала Мила, медленно пятясь назад.
Лицо Эллы потемнело от гнева.
– Отдай, – угрожающе прошептала она, крепко сжимая монтировку двумя руками.
Мила достала коммуникатор и нажала кнопку экстренной связи.
Сильный удар пришелся в голову, выбив коммуникатор из руки. Девушка рухнула на землю. Элла оглянулась. Вокруг никого. Солнце медленно опускалось за горизонт. Через полчаса окончательно стемнеет.
Элла затащила Милу в салон и завела двигатель. До обрыва всего сотня метров. Медленно подъехав к краю, Элла остановилась и вытащила девушку наружу. Мила застонала и открыла глаза.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– Извини дорогая, но я не могу оставить тебя в живых. Все равно ты машина. Шла, случайно ошиблась направлением и свалилась с обрыва. Верно? – тихо спросила Элла.
– Нет, не верно. Я не могу ошибаться и мне не все равно. У меня есть интеллект, – ответила Мила и пошевелила рукой. – Остановись.
– Ты не можешь перечить человеку, – сказала Элла, подтаскивая ее к краю обрыва. – Помнишь самый главный закон робототехники. Какой он там по счету, первый? Робот не может причинить вред человеку!
Элла крепко сжала монтировку обеими руками и замахнулась…
Вспыхнул яркий луч прожектора.
– Мисс Дивайн, не двигайтесь, иначе мы вынуждены будем стрелять, – раздался громкий голос из полицейского динамика.
Элла осторожно повернула голову.
– А что вы мне сделаете? Она не человек. Она машина. А за порчу машины я заплачу штраф!
– Ошибаетесь мисс Дивайн. Час назад президент подписал закон, дающий биороботам право на жизнь и право на самоопределение,– прогремел голос из динамиков.
Сильные руки выхватили у Эллы монтировку и, завернув руки назад, защелкнули наручники.
***
Нейроврач открыл небольшой чемоданчик и склонился над Милой. Рядом стояли Андерсоны.
– С ней все будет в порядке. Жизненно важные органы не задеты. Киберорганизм быстро восстановит повреждения, – сообщил киберврач, подмигнув Крису.
Мила уперлась руками в газон и села. Мальчик устроился на корточках рядышком.
– Это, что еще за слезы? – строго сказала девушка.
Крис вытер рукавом лицо и через силу улыбнулся.
– Я испугался за тебя и пошел следом. А потом, когда она тебя ударила, позвонил сержанту Стюарту. Он сначала не хотел мне верить, но все же приехал, – сказал мальчик. – А ты не уйдешь от нас? Вы ведь теперь стали самостоятельными.
– Ну, пока поживу у вас, а потом видно будет. И кто-то же должен рассказывать тебе сказки на ночь, – улыбнулась Мила. – У меня ведь хорошо получается, правда?

КОНЕЦ.

Три закона робототехники.
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.
( А. Азимов )



Всегда рядом.
 
LitaДата: Вторник, 01.05.2012, 06:07 | Сообщение # 9
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Ник Скай

Развлечение для Демиурга


- Мистер Картер, к Вашему полету все готово. Удачи Вам, сэр, - безупречный голос Сэнди вывел меня из прострации.
- Спасибо, милая. Ты можешь взять отпуск. Вряд ли я вернусь раньше чем через две недели, - ответил я.
- Благодарю Вас, мистер Картер.
Я, не открывая глаз, нащупал на ночном столике зажигалку, достал из портсигара сигарету, и закурил. Включил «Элегию» Рахманинова.
Моя мысль, вслед за сигаретным дымом потянулась к задернутому шторами окну. Повинуясь моей команде, шторы разъехались в стороны, и открыли мне чертовски красивый восход. Тревор был прав – эту планету стоило приобрести хотя бы из-за этих кратких пяти минут! Колосс сотворенного солнца окрасил небо пурпуром – вечным цветом жизни, бессменной краской смерти. Пожирая разумом жалкие огрызки времени, дарованные мне этим звездным гигантом, я снова вспоминал Землю. И себя, каким был когда-то.
Докурив, я бросил окурок на пол, и он тут же растворился, поглощенный целым взводом японских нанороботов. Чертовы джапы отлично разбирались в технике и сигаретах! Уверен, однажды этих узкоглазых умников доконает либо то, либо другое, если только зеленые маэрти не сделают этого раньше…
- Мистер Картер, завтрак подан, - мягко сказал один из немногих лакеев в моей резиденции, имеющий живую плоть.
- Благодарю тебя, Артур, - сказал я, и, надев халат, прошел в столовую, где с удовольствием принялся за дьявольски аппетитного лобстера, уставившегося на меня своими по-рыбьи пустыми глазами.
- Я восхищен Вами, сэр, - с неиссякаемым энтузиазмом, вплетенным в его гены, сказал мой конферансье, привычным движением наполняя тонкой работы бокал. – Скоро день Владыки, но вас, кажется, это совершенно не беспокоит!
- А почему это должно меня беспокоить? – прожевав кусочек нежной мякоти, спросил я.
- Но как же? Ведь судьба всей Галактики вскорости решится, ни много ни мало!
- Жизнь научила меня, что бояться перемен не стоит, Артур. Ведь иначе, бояться тебе придется всю жизнь.
Ничего не ответив, Артур подал мне рюмку коньяку, и одновременно гильотинировал сигару. Что не говори, а иметь шесть рук, это весьма удобно. Особенно, если ты – дворецкий.
- А что, если именно вы станете Владыкой? - о том, что дайкоры назвали имена ещё 40 соискателей, Артур предпочитал не вспоминать.
- Это невозможно. Владыкой может стать лишь существо полностью равнодушное ко всему в этой Вселенной и полностью независимое от неё. Я даже не уверен, можно ли его назвать существом – ведь я не знаю, обязательны ли для его существования материя, энергия, пространство и время. Если он независим от Вселенной, то эта четверка шутников ему и даром не сдалась, а если она ему не сдалась, то тогда кто он и где он? Есть ли он?
- А если вы неправы, и он не должен быть непременно независимым от Вселенной? – с интересом спросил меня дворецкий.
- Тогда какой же он к черту Владыка?
Олиниец промолчал.
Он выключил Рахманинова, и наступила тишина, в прохладе которой, восход предстал перед нами в своем полном великолепии. И все же, он продолжал оставаться лишь суррогатом того, другого восхода, что давно и прочно поселился в моей памяти.
Опрокинув последнюю на сегодня рюмку коньяка, заботливо поданную мне Артуром, я поднялся из-за стола.
- Удачи Вам, сэр. Я верю, у вас всё получится, - искренне пожелал мне олиниец.
- Спасибо Артур. Если я не вернусь, то завещание, касающееся тебя, ты найдешь в ящике стола. Оно в желтом конверте.
- Для желтого человека – желтый конверт… - кожа олинийцев и вправду отливала желтизной.
- А для парня из Штата Мэн – лобстер из Штата Мэн, - закончил я за приятеля.
Шагнув в антигравитационный лифт, я уже через мгновение стоял возле своего дрифтера. «Цветок Дзен» носил свое имя неспроста. Но обо всем по порядку.
Шагнув в люк дрифтера, я первым делом прошел в рубку управления и проверил все приборные показатели. Герметизация, энергетический баланс - все было в норме. «Цветок Дзен» был готов к путешествию.
«Курс на планету Дайко. Загрузка необходимых координат из базы данных ОБГН» - отдал я мысленную команду Арху.
«Запрос принят» - искусственный интеллект ответил как всегда, без промедления.
Я улыбнулся. Кто бы мог подумать, что мой конфликт с начальником Отдела по борьбе с Галактическими Нарушениями выльется в такое плодотворное сотрудничество! Мне всего лишь стоило купить контрольный пакет акций государственных компаний по производству дрифтеров в паре соседствующих с ОБГН звездных систем. И приписать к ценам на корабли пару нулей. Специально для Отдела…
«Желаете ли сменить физические и информационные параметры?»
«Нет»
Будь этот день обычным, я бы не мог покинуть свою «планету» оставаясь Лероем Картером. О нет, кем угодно, но только не им! Прожитые мною тысячелетия и заточенный жизненными коллизиями ум, не позволяли мне этого сделать. Не говоря уже о самом древнем инструменте выживания homo sapiens - инстинкте. Пребывание в списке сотни самых богатых людей Галактики рано или поздно заставляет задуматься о собственной безопасности, ведь случайных существ в сотне нет. И их поступки, ни много ни мало сотрясающие миры, тоже отнюдь не случайны.
А значит, они непростительны.
Но даже мы, финансовые маги этой постоянно куда-то спешащей Вселенной, сдерживаем зверей своих амбиций в День Владыки. Таковы правила дайкоров. И потому, сегодня Землю Надежд покинет не кто иной, как сам Лерой Картер собственной персоной.
«Цветок Дзен» вышел на орбиту, и спустя пару минут мягко покинул гравитационное поле планеты. Судя по показаниям Арха, на Дайко мы будем через несколько часов, и времени у меня было более чем достаточно.
Однако заняться приготовлениями мне помешал назойливый писк коммуникатора:
- Охохо, старина Лерой! Неужели ты, наконец, покинул свою норку? – его одутловатое, и неприятно-дружелюбное лицо растянулось во весь немаленький экран коммуникатора. И от этого широкая улыбка на нем вызывала ещё большее отвращение.
- Тебе, что бы приобрести подобную нору придется потрудиться ещё пару тысяч лет, - хмыкнул я. – Какого дьявола тебе от меня надо, жаба?
Лицо драгерия стало еще более дружелюбным. Меня всегда забавляла эта особенность их физиологии - когда эти отродья ящерицы и оленя улыбались и были доброжелательны, от их внешнего вида хотелось блевать. Когда же они злились и ненавидели, черты их лица приятно разглаживались и они казались безмятежными.
- Я связался с тобой, что бы принести свои извинения.
«Ты слишком предсказуем, Баше»
- Разве ты научился воскрешать мертвых, драгерий?
- Нет, человек. Но ведь прощение тебе нужнее, чем мне.
- Твои слова услышаны.
- Это значит, что я прощен?
Я рассмеялся и выключил коммуникатор.
Удивительно, что со мной сделал Тревор! Слова Баше не вызвали во мне никакого отклика, и в океане моего ума все также царил штиль. Еще один обломок моего прошлого, ещё один рудимент человеческой жизни Лероя Картера больше не тяготил меня. Отлично, дьявол побери!
«Надо будет поблагодарить Тревора»
Пребывая в отличном расположении духа, я миновал спальный отсек, и достиг арсенала. Мысленный посыл Арху, и люк, ведущий в место, когда-то называемое оружейной, открылся. В моих движениях не было ни суеты, ни сомнений – все было обдумано миллионы раз. Дайкоры хорошо разбирались в этикете и о том, что я призван, предупредили заранее. Раздевшись, я шагнул в объятия биологической камеры, и она тут же наполнилась запахом дезинфицирующего раствора. Пару раз кольнуло в кистях и плечах. По спине зазмеилась алая ниточка крови.
«Цвет жизни, краска смерти…»
Говорят, в старости привычки становятся тиранами. Для меня же, привычка к опасности давно уже стала личным божеством. Наверное, поэтому по окончании процедур, мое тело невидимым слоем покрывали нанороботы, делая его годным для краткого пребывания почти в любой планетарной среде, а под кожей кистей прятались микроскопические дула плазменных лазеров. Тончайшие лучи энергии, горячее солнца… Это была её разработка. Моего яркого ангела, с трагическим именем.
«Интеграция завершена, сэр»
Отлично. В делах собственной безопасности положиться можно только на себя, и для меня это знание уже давно не было тайной.
И пускай дайкоры катятся со своими гарантиями ко всем чертям.
«Цветок Дзен» преодолевал световые века, а я ел, спал, и, когда от безделья на меня накатывала хандра, блуждал в лабиринтах воспоминаний. Коммуникатор продолжал разрываться от грубых домогательств наследивших в моей жизни ублюдков – Баше, Кенго, Стивен Обри , Прометей, Майкл «Тереза» Ган… Эти пародии на людей с карикатурами на души спешили извиниться передо мной, спешили искупить свою вину. Не самое лучшее развлечение, но достаточно приемлемое, учитывая, что я вообще не нуждался в развлечениях. Звонившие не могли исправить содеянного, и прекрасно понимали это. Понимали, что за то, что они сделали – не прощают. И все равно спешили оккупировать меня целой армией жалких оправданий. Они всегда боялись Лероя Картера. Но, вот ведь в чем шутка – возможного Владыку Картера они боялись гораздо больше.
«Мы вошли в гравитационное поле Дайко, мистер Картер»
«Отлично. Проведи посадку в Звездной пристани. И свяжись с отелем Сидрим – мне нужен люкс»
«Слушаюсь, сэр»
Дайко, нейтральная территория, планета, кочующая по просторам космоса, колыбель разума, в которой родились все ступени Общей Галактической эволюции. Колыбель, созывающая обратно своих детей, место, где они могут чувствовать себя в безопасности. Я наблюдал, как мы медленно приближались к её стеклянной поверхности, и любовался светом двух её лун. Мапллиф и Скинсилвер были сегодня до неприличия скромны и не подарили мне ни одного луча. Что же это с вами, девочки мои?
«Арх, мне кажется, или спутники Дайко действительно потускнели?»
«Нет, сэр. Как и раньше, сила излучаемого ими света равна 9*10 в 15 степени канделы»
«Понятно. Ускорь посадку»
«Слушаюсь, сэр»
Внезапно вновь запищал коммуникатор. Я хотел проигнорировать звонок, но логотип Сидрим, загоревшийся на экране, заставил меня передумать:
- Мистер Картер?
- Внимательно вас слушает.
- Это администрация отеля Сидрим, - вежливо представился говоривший – молодой парнишка с внешностью, какой обладают только метрдотели – всегда прилизанной, свеженькой и невнятно-выразительной. – Спешим сообщить Вам, что Ваш номер готов. Желаете, что бы мы прислали за вами турбомобиль?
- Не откажусь.
- Вас будет ждать лучший, - заверил он меня. – Кстати на Дайко сейчас жарко и солнечно, - заботливо добавил он.
- Я это учту.
- Тогда позвольте откланяться, - вежливо попрощался сотрудник Сидрима, и отключился. А я внезапно решил, что мне не помешает захватить с собой небольшой бластер. На всякий случай.
Парнишка не соврал – турбомобиль и вправду оказался самой последней модели. По-моему, производства одной из принадлежащих мне компаний.
- Сектор Дихотомий, 5-тый Тауэр.
- Сию минуту, мистер Картер, - ответил мне улыбчивый водитель и отдал распоряжения машине.
Я развалился в мягком кресле турбомобиля и с наслаждением закурил. «Похоже, сигареты прикончат не только джапов; когда-нибудь им достанется и парнишка Картер, из Штата Мэн…». Убаюканный плавным ходом машины, я неспешно размышлял о том, как буду рад встретиться со старым другом и о месте, которое он выбрал своим домом.
Сектор Дихотомий – самое поразительное явление во Вселенной. Любимое мной. Ненавидимое мной. Здесь, рядовой разумный обитатель Галактики увидит всю свою жизнь и его взгляду предстанут все закоулки его собственного мышления. Сектор Дихотомий являлся нулем, на который делить нельзя, но, на который почти все разумные цивилизации продолжали делить свои жизни. Вы найдёте здесь все – прекрасное и безобразное, в независимости от того, что для вас является прекрасным или безобразным. Вы встретите любовь и ненависть, тьму и свет, живое и не-живое, мертвое и не-мертвое. Абсолютное и относительное, неряшливое и идеально спорядкованное – этот список можно продолжать почти бесконечно. Когда Тревор впервые привел меня сюда, я подумал, что сошел с ума – диаметральные противоположности соседствующие друг с другом проявлялись здесь во всем: в обликах зданий, в освещении улиц, в проезжающих мимо турбомобилях, и даже в воздухе, которым было пропитано это место. Это было нелегко, но я выжил там, где мои аналитические представления о мире не справились и издохли. Я прожил в этом месте десятки лет, прежде чем по-настоящему осознал его предназначение.
- Простите сэр, но 5-ый Тауэр требует пропуск.
Сектор был построен дайкорами и для дайкоров. За редким исключением:
- Конечно. «Цветок Дзэн», - сказал я и наклонился к сканеру сетчатки, встроенному в турбомобиль. Через несколько секунд на экране в салоне турбомобиля появилось лицо дайкора:
- Привет тебе, Этар Картер.
- Рад тебя видеть Этар Оглимиорт.
- Дихотомия радости – горе, Этар Картер. Тревариус ждет тебя.
Экран коммуникатора погас. «А дихотомия высокомерия – смиренность, Этар Оглимиорт» - подумал я. Мое прибытие на Дайкор всегда сопровождалось традиционным недружелюбием Оглимиорта. Этого упрямого ортодокса угнетала одна только мысль о том, что бы обращаться к не-дайкору - «Этар»! Однако он был вынужден это делать, и потому стал жертвой взращенных им самим противоречий. Что ж, дайкоры тоже имеют право на собственное несовершенство. Вряд ли во всей Вселенной можно найти вещь более священную и ревностно оберегаемую разумными, так почему бы не оставить права на неё и этой расе?
Через несколько минут я стоял перед небольшим по меркам дайкоров домиком – 3 этажа, желтого цвета стены и огромные витринные окна. Казалось бы, никакой индивидуальности, но она, тем не менее, чувствовалась. Там, где был Тревор, она чувствовалась во всем.
Я нажал на кнопку коммуникатора.
- Это Этар Картер.
Никто не ответил, что было довольно странно – Тревор был отнюдь не беден, и имел собственного секретаря – старательного малого Джимми, нанять которого я же Тревору и порекомендовал. Может парень отлучился в туалет?
- Это Этар Картер, - повторил я ещё раз, спустя пару минут. Тревор был предупрежден о моем визите, но дом, похоже, был пуст. Такое пренебрежительное отношение к обещаниям было совсем не свойственно дайкорам и совсем несвойственно Этару Тревариусу… Немного постояв за дверью дома показавшемся мне теперь каким-то недружелюбным, я подавил свою мнительность и попытался связаться с Тревором при помощи личного коммуникатора. Безуспешно.
Достав бластер, я, не особо беспокоясь о строгих властях и любопытных соседях, вынес дверь плазменным лучом. Деньги – лучшее успокоительное, и если для властей придется выделить дозу посильнее, меня это мало волновало. Имеет ли это хоть какое-то значение, если ты – фармакологическая компания занимающаяся производством успокоительных?
Коридор был пуст. На стене висело изображение Будды, подаренное мной Тревору. Не став задерживаться я прошел дальше по коридору в гостиную…
«Цвет жизни, краска смерти»
Эти слова были написаны кровью на стене. Кровью Этара Тревариуса. Около бездыханного тела лежала коротенькая записка – «Дихотомия радости – горе, Этар Картер»

***

Осторожность редко ошибается. Покинув дом Тревора, я отправился к «Цветку Дзен» и отпустив турбомобиль, приказал Арху арендовать мне новый, на имя какого-то Джерри Гардена.
«Арх, смена физических и информационных параметров»
«Слушаюсь, сэр»
Через получасовой отрезок неведомого, называемого временем, «Цветок Дзен» исторгнул из своих недр Вальтера Рэвенджа, личность, созданную для меня Архом и помещенную им в базу данных ОБГН. Мистер Ревендж сел в арендованный Гарденом турбомобиль, и задал курс на Сидрим.
Я пытался понять, кто мог убить Тревора и не находил верного ответа, хотя в моей голове и роились десятки имён: Оглимиорт, Баше, Прометей, члены сотни. Убить Тревариуса и тем самым заставить меня сделать глупость на кануне Дня Владыки – любой из них мог пойти на такое. Но слов о цвете жизни, не знал никто кроме меня и Тревора. Очевидно, что Оглимиорта просто подставили. Но кто? И кому Тревор мог рассказать о том, что произошло на Земле? Не зная, что мне делать, я принял единственное возможное решение – я решил поговорить с Этаром Оглимиортом.
Мимо проносились застекленные гиганты зданий, сливающиеся в одну бесчувственную аллею стали и быта. Я спешил к Сектору Дихотомий и делал для своего друга то единственное, что мог – был с ним в моей памяти. Вы удивляетесь, почему я не грустил, верно? О, я вполне могу вас понять. Вас, никогда не бывшего в Секторе Дихотомий.
В чертовски далеком 2045 году, когда на Земле был построен первый по-настоящему быстрый космический корабль, произошло Пришествие. Думаю, это было связано с тем, что человек наконец-то получил реальный шанс на исследование космоса и постижение Вселенной, реальный шанс на контакт, и, следовательно, на агрессию. Как только это случилось, Вселенная поспешила объявить нам свои Правила, и глашатаями её воли стали дайкоры. Именно тогда, я, к тому времени уже успешный миллиардер, сделавший состояние в сфере инвестирования и инновационных технологий, познакомился с Тревором. Появление дайкоров было напрямую связано с моей работой и я, конечно же, поспешил наладить с ними контакт. Так, Лерой Картер стал одним из первых людей, узнавших о порядках, царящих в космосе.
Дайкоры, самая древняя и самая мудрая раса, были арбитрами Вселенной, её духовниками, если хотите. Именно они присваивали каждой планете, или, что случалось гораздо чаще, целой системе статус бытийности. Всего существовало 3 возможных статуса – статус бытийности в зависимости от Тела, бытийности в зависимости от Разума и бытийности в зависимости от Духа. Тогда человечество было так же далеко от Разума, как сегодня оно далеко от Духа, но в этом мы не одиноки, ведь Вселенная велика и многообразна. Разные статусы бытийности подразумевают под собой разные уровни развития населения планеты, и определяют характер и границы действий применимых к нему космическим сообществом. Но что гораздо важнее, эти статусы отражают уровень метафизических способностей расы. В понятии дайкоров, эти метафизические свойства тесно связаны с духовным состоянием, и именно поэтому бытийность в зависимости от Духа была признана ими, а вслед и всеми остальными разумными, населяющими Вселенную, высшим статусом. Всё это, Этар Тревариус поведал мне, пока мы сидели в безумно дорогом ресторане Арагава в одном из небоскребов Токио и наслаждались компанией друг друга. Именно тогда я и подарил Тревору портрет Будды – я ни черта не понял из его объяснений об устройстве Вселенной, особенно ту часть, где он рассказывал о Владыке, но мне почему-то показалось, что вся эта метафизическая дрянь попахивает буддизмом. Высказав ему свои соображения, в ответ я услышал следующее:
- Вы этого не знаете, но этот человек почти 5000 лет был Владыкой. И он же, в одном из первых своих воплощений основал Сектор Дихотомий, или, как его ещё называют, Сектор Единства.
После этого, к Будде я стал относиться с гораздо большим уважением.
«Галианис стрит» - искусственный интеллект турбомобиля был, как всегда, точен.
Оглимиорт уже ждал меня в парке. Он нервно переминался с ноги на ногу и постоянно оглядывался.
- Приветствую тебя, Этар Оглимиорт.
Дайкор мелко дрожал и смотрел на меня полными безумия глазами. Присланная мною фотография с места убийства Тревора подействовала на него так, как надо.
- Цвет жизни, краска смерти, Этар Оглимиорт.
Он непонимающе хлопал глазами.
Не он. Но отчаиваться пока рано.
- Слушайте меня внимательно, Этар. Скоро о том, что Тревор мертв, узнает правительство. Копия нашего с вами разговора хранится в базе данных 5-того Тауэра, а так же в базе данных турбомобиля. Вы понимаете, что произойдёт, когда они выяснят, что слова написанные кровью Этара Тревариуса, принадлежат вам?
Оглимиорт мелко затрясся и слабо кивнул. Что бы пояснить его реакцию, стоит добавить, что таких жестоких наказаний, какими карали провинившихся дайкоры, вы не встретите ни в одном уголке Вселенной. Наказания Духа – легенда правосудия Дайкора. Чертовски мрачная легенда.
И мой давний недоброжелатель явно не хотел стать Прометеем этого эпоса.
- Поэтому, вы поможете мне, Этар Оглимиорт. И тем самым поможете себе.
- Что я должен делать? – жажда жизни наконец-то справилась со страхом, сковавшим его язык.
- Первым делом ответьте мне – слышали ли вы когда-нибудь эти слова: «Цвет жизни, краска смерти»? Кто-нибудь говорил их при вас?
- Нет. Но какое это имеет значение?
- Эти слова были написаны кровью моей убитой жены, тысячу двадцать пять лет назад, на Земле. И знали об этом только я и Этар Тревариус.
Елена… Мой маленький гений плазменного оружия и любви. Ангел, ради которого я зарабатывал свои миллиарды, ангел, которому я хотел подарить персональный рай. После её убийства, Тревор и привел меня в Сектор Дихотомий.
- Послушай меня, Лерой. Оглянись вокруг, что ты видишь? – сказал он тогда.
- Кошмарное дерьмо, Тревор. Я вижу чертово кошмарное дерьмо, и ничего больше.
«Я и вправду ожидал большего от Будды. Я думал, он создал что-то прекрасное…»
- Именно Лерой, - улыбнувшись, сказал мне Тревор. – Вокруг ты видишь дерьмо, из которого состоит жизнь миллиардов разумных. Дерьмовые добро и зло, обида и прощение, любовь и ненависть, горе и радость. Это то, что делает почти вся Вселенная. Она делит на ноль, Лерой Картер.
- Что это значит?
- Это значит, что разница между добром и злом есть только в твоем сознании. Что добро и зло – едины. Я покажу тебе…
И он показал. Я восстановился после потери Елены и даже смог любить других женщин. Не так ярко, не так свирепо-нежно, но я смог. Я заработал деньги, количество нулей в числе которых превышало количество иероглифов в китайском алфавите. Я достиг многого, но самое ценное из того, что дал мне Тревор я осознал далеко не сразу. Впрочем, так бывает всегда – самые важные вещи мы понимаем только тогда, когда приходит их время. Для меня, существа живущего тысячелетия, этой вещью стала Константа. Да, пожалуй, именно это слово лучше всего выражает суть данного явления. Истинная Константа - то, что существует от начала времен, то, что всегда неизменно. Тот стержень, который крепко держит меня в бесконечном множестве изменений, который разум называет Временем. Стержень, который определяет мою сущность, лишившуюся почти всех Дихотомий.
Истинная Константа. Чистейшие воплощение энергии созидания. Абсолют.
Душа.
Которую я по-настоящему почувствовал только после смерти Тревариуса.
- Мог ли он кому-нибудь рассказать об этом? О вашей жене или о том, что произошло на Земле? – спросил меня Оглимиорт, не в силах больше сдерживать натиск тишины.
Я задумался.
- Если и мог, то не тому, кто навредил бы мне. Уже тогда, на Земле, Тревор определенно был мудр. Сейчас же… - я внезапно замолчал, пораженный простотой ответа.
И уже через мгновение, сидел в мчащемся к дому Тревора турбомобиле.
«Ты идиот, Картер!» - это было самое ласковое из слов, обращенных мною в собственный адрес.
Интуиция, в свое время сделавшая меня самым богатым человеком на голубой планете, не подвела меня и на этот раз.
- Здравствуй, Тревор, - сказал я, внимательно разглядывая его согбенную фигуру, удобно устроившуюся на полу в центре комнаты с кровавой надписью.
Мой друг, с задумчивым видом разглядывавший изображение Будды, которое держал в руках, поднял голову:
- Здравствуй Лерой, - он лучезарно улыбнулся. – Ну, как самочувствие?
Я сразу понял, что он имеет в виду.
- Постоянно, Тревор. Как никогда прежде.
- Тогда оглянись вокруг Лерой. Что ты видишь?
Я не стал оглядываться – ответ пришел сам собой:
- Забавное Ничто, Тревор. Я вижу чертово забавное Ничто.
- Именно, мой друг. И только оно постоянно. Что ж, теперь я могу тебя поздравить, - дайкор улыбнулся ещё шире. – Ты стал Созерцающим.
- Почему бы тебе не начать с начала? – спросил я, и уселся рядом с ним.
- Ну как же, неужели ты забыл? Сегодня ведь День Владыки.
- И как это связано со всем этим балаганом? – сказать, что я был озадачен, значило бы ничего не сказать. Я не понимал решительным счетом ничего из того, что происходило.
- Все просто, Лерой. Ты знаешь, чем занимается Владыка?
Чертовски хороший вопрос. А ведь и вправду, чем занимается Владыка? Он не политик, не военный и не миротворец. Дайкоры, раса с Духовным статусом бытийности, вряд ли стала заниматься бы всем этим.
- Рискну предположить, что это как-то связано с метафизическими законами Вселенной.
- В точку. Владыка - это шут, игра, ребус. Головоломка, которую предстоит разгадать самому Господу Богу.
Я почувствовал себя как тогда, в далеком Токио 2045 года. Я словно был лобстером из Штата Мэн, которому тяжелый панцирь давил на сваренный мозг.
- Не думал, что Богу нужны развлечения, - я с недоверием покосился на портрет Будды в руках Тревора.
- Ты даже представить себе не можешь, сколько всего нужно Богу! – улыбнулся мой друг. - Этот тип сотворил себе Вселенную, и притворился, что это сделал не он, Лерой. Бог начал постигать её тайны, сделав вид, что не знает ответов. И он миллениумами находил разгадки. Но 4 тысячи лет назад Творец нашёл последнюю.
Мне начало казаться, что мои мозги потихоньку превращаются в белковую кашицу, но, кажется, я начал кое-что понимать.
- Ты хочешь сказать, что мы больше Ему неинтересны? Мавр свое дело сделал…
- Мавр может умереть. Да, примерно так. Творец больше не может обманывать себя, ведь для него в этой Вселенной уже не осталось тайн, - Тревор пожал плечами. – И теперь ему придется создать себе новую головоломку, взамен разгаданной старой.
- Но раз он до сих пор не сделал этого, значит…
- Да. Владыки – партнеры Его Величества Бога в игре, которую он не в силах выиграть. Не сразу, по крайней мере. И пока они есть – есть мы.
- Дерьмово.
- Забавно, - не согласился со мной Тревор. – Так вот, - опомнился он, - позволь тебя поздравить, Созерцающий.
Я все понял.
Константа… То единственное, что может заинтересовать Его. То, что всегда побеждает Его. То, что было прежде Бога…
- Позволь поздравить и тебя, новый Владыка.
- Ты радуешь меня своей сообразительностью, Лерой Картер, - Тревор положил мне на плечо свою худую руку. - Тебе потребуется какое-то время, что бы полностью осознать Константу. И тогда, ты найдёшь нового Созерцающего себе на замену, а сам станешь Владыкой.
«А после?»
- Мы ещё встретимся, Тревор?
- Как знать, мой дорогой друг. Как знать…
И вправду, как можно знать, что там - после Бога?

Copyright © Ник Скай 2012 Все права защищены
--------------------------------------------------------------------
Revenge – с английского - месть, возмездие (примечание автора)
Дихотомия – прекрасное-безобразное, добрый-злой и т.д. Подробнее смотреть в Вики =)



Всегда рядом.
 
LitaДата: Среда, 06.06.2012, 12:42 | Сообщение # 10
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
AILIN
Убийца драконов


Ветер отары на север гонит, вьется тропа среди горных круч. Память – что жернов. Клинком в ладони тлеет последний закатный луч. Там, в высоте – мертвый глаз светила, пламя и ждущий поживы гриф.
Мне не помогут ни ум, ни сила: пусть я герой, мой противник – миф...

Мудрость их слов не дано постичь нам. Их красота – не для смертных глаз. Проклят, кто видел их в небе зимнем; кто обменялся хоть парой фраз; кто под луной их напевы слышал; кто с ними бился – скорбя, любя...
Враг мой. Хоть вряд ли удар простишь ты, знай: я с тобой убивал себя...

Мне нынче тесно в людских жилищах, речи и песни терзают слух. Флер благовоний и запах пищи – что мертвечины тяжелый дух. Где тот юнец, что войну затеял, что был призваньем убийцы горд?
Лучше б шататься ему без дела. Лучше бы – немощь и мерзкий горб.

...Вы принимаете каждый вызов. Чинно, как с равным, ведете спор. Прежде я это считал капризом, прихотью... только с недавних пор я различаю по вкусу воздух и в поединках рублюсь без лат.
Мне часто снится, что рядом – звезды.
Мне часто снится, что я крылат...

Мне не любить. Не стоять у трона. Не улыбаться, детей маня...
Я представляю себя драконом. Брат мой, дождись в небесах меня...




Всегда рядом.
 
LitaДата: Четверг, 07.06.2012, 11:54 | Сообщение # 11
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Шенайя
ДРАКОНЬЯ СКАЛА


Узкие листья расцарапывали ладони, но больше уцепиться было не за что. Матаби упрямо карабкался по крутому склону, поросшему редкими островками жесткой травы. За спиной садилось солнце, подкрашивая все рыжим цветом. Взобравшись на небольшой уступ, юноша остановился и рассеянно поглядел на свои руки. Обычные, слегка загрубевшие от работы в поле, они были покрыты царапинами и мелкими кровоточащими порезами. Со вздохом он сделал следующий шаг. Скоро это будет не важно. Не важны мелкие ранки от колючего куста, за который он неосторожно схватился. Не важны поле и домашняя скотина. Даже Лиена и ее внезапное замужество... на глаза против воли навернулись слезы. Он зло стер их кулаком, который тут же защипало от соли. Осталось совсем чуть-чуть, и разбитое сердце обретет покой. И пусть живет, как ей вздумается, он не будет помехой. Она просила забыть ее? Хорошо, он забудет. А вместе с ней - всю прошлую жизнь.
Крутой склон закончился широкой площадкой, усыпанной темной каменной крошкой. Матаби прошелся по земле, нагретой солнцем, и остановился у отвесного края с южной стороны. Ветер тут же растрепал его и без того взъерошенные темные волосы. Теплый воздух поднимался в ясное небо, отчего Драконья гряда подернулась легкой рябью. То вздымаясь, то равняясь с долиной, горы тянулись с востока на запад так далеко, что и за несколько дней не достигнешь края. Они были довольно пологие, и мальчишкой, с друзьями, Матаби излазил окрестные склоны вдоль и поперек. Даже здесь побывал, но только раз: слишком крут был подъем, да еще легенда... Дед любил рассказывать, что души тех, кто бросится с этой скалы, подхватывали драконы и уносили в свою страну, где горюющая душа забывала все свои беды. Мог ли он тогда подумать, что когда-нибудь станет проверять?
- Ты будешь уже прыгать или нет? - раздался за спиной низкий сварливый голос.
Матаби резко развернулся, но никого не увидел.
- Я тебя уже полчаса жду, желудок от голода сводит. Прыгай давай, - голос был скрипучий, грубый, но столь объемный, что парню невольно представился состарившийся могучий воин.
- Кто здесь? - нерешительно спросил Матаби, продолжая оглядываться.
- Да какая разница? Главное, что здесь ты! Мой обед. Так что давай, прыгай, и покончим с этим.
- А если я не за этим сюда пришел?
- Врун несчастный. Сюда только за этим и приходят, - фыркнул незнакомец, и юноша заметил шевеление у насыпи черных камней. - Порыдать над своей горькой долей да сделать из себя отбивную. Или ты еще не нарыдался? Ну давай-давай, послушаю.
К изумленному юноше на коротких, широко расставленных лапах вышел ящер. Тупая морда ухмылялась, обнажив край острых зубов. Казалось, он был способен проглотить человека целиком. Серовато-черная чешуя сливалась с камнями, а на спине бугрился то ли сложенный пышный гребень, то ли просто складки кожи. Ящер неспешно сделал пару шагов, улегся на теплую землю и уставился на Матаби.
- Ну, чего молчишь? Дай угадаю, тебя бросила девушка? Невеста сбежала из-под венца? Или изменила тебе с другим, а ты застал на сеновале? Сжимал кулаки в гневе и слушал, как она стонет под твоим соперником...
- Прекрати! - не выдержал Матаби. Страх перед жуткой тварью отступил после нелепых слов. - Все совсем не так! Она никогда не опустится до такого!
- Да ладно тебе, парень, уж перед смертью открой глаза. Все они такие. Попользуют тебя и в расход, стоит только показать слабину. Стервы. Ты небось ей песни пел, цветы дарил, а она ведьма-ведьмой оказалась, да? Может, ты ее и на костер за такое отправил, а? Смотрел как горят прекрасные волосы, а теперь и жизнь не мила?
- Заткнись! - в гневе Матаби схватил камень и запустил в ящера. Тот неожиданно ловко отпрыгнул и брезгливо ощерился:
- Идиот.
Юноша зашарил в поисках еще одного булыжника, но не успел его поднять, как ящер прыгнул. Едва увернувшись от чудовищной пасти, Матаби кинулся прочь. Пусть он хотел сброситься со скалы, но умирать в когтях подобной бестии - это совсем не то же самое! Обратный путь загородил ящер, и парень рванул вверх по склону, в надежде, что короткие лапы помешают его преследователю. Он бежал со всех ног, иногда успевая подобрать очередной камень и кинуть за спину, прыгал по уступам, забирался все выше и выше, а чудовище не отставало. Каждое мгновение Матаби казалось, что вот-вот почва уйдет из под ног, очередной камень вывернется и скинет его вниз, прямо в пасть черного ящера. Но секунда шла за секундой, дышать становилось все труднее, и ноги наливались тяжестью, а он продолжал бежать, слыша за спиной оглушительный грохот камней, срываемых лапами зверя.
Погоня кончилась так же неожиданно, как и началась: Матаби вылетел на очередную площадку и понял, что бежать больше некуда. Над ним нависали отвесные скалы, никаких спусков кроме того, по которому приближался ящер, не было. Настоящая западня. Тяжело дыша, юноша развернулся в сторону ящера. Зверь не спеша переступал своими огромными лапами, обходя Матаби по кругу и не сводя тяжелого взгляда серых, со змеиным узким зрачком, глаз. Когда расстояние между ящером и юношей сократилось до рывка, юноша рванул к выходу из ловушки в отчаянной надежде проскочить. Раздался странный хлопок, и в следующее мгновение огромная лапа прижала его к земле.
- А теперь извинись.
- А? - парень осмелился открыть крепко зажмуренные глаза. Морда ящера была так близко, что он мог разглядеть каждую чешуйку, а выше распахнулись гигантские крылья.
- Точно идиот. Извинись, говорю, что камнем кинул.
- Извини? - с трудом выдавил Матаби.
- Сойдет, - и разом утратив интерес, зверь убрал лапу и отошел в сторону. Не веря в чудесное спасение, столь же абсурдное, как все в этом неправильном драконе, Матаби попытался подняться. Ребра болели, но как будто были целы. Потрясенный, все еще тяжело дыша, юноша сел и увидел, как крылатый ящер подошел к кучке камней, которые Матаби не заметил в попыхах. Поворочав там что-то лапой, дракон спросил:
- У тебя огоньку не найдется? Костер разжечь.
- Чтоб ты меня на нем же и зажарил? - невольно вырвалось у юноши.
- Пфе! - в обычно сварливом голосе появилось возмущение. - Больно надо. Мне сырое мясо больше нравится. Иди-иди сюда, разводи костер. Ночь холодная будет, мерзнуть не охота.
Матаби поднялся и оглянулся на спуск, но вновь беспомощно барахтаться под огромной тушей не хотелось. Поэтому он обреченно вздохнул и, не сводя с дракона настороженного взгляда, подошел ближе. Сложив кожистые крылья, тот преспокойно лежал на длинной каменной плите. На ней же были сухие дрова, кем-то заранее приготовленные. Юноша вспомнил погоню и понял, что дракон с самого начала гнал его именно сюда. Обреченно вздохнув, Матаби сложил дрова в костер и зажег, правда только с пятой попытки.
- А разве драконы не дышат огнем? - спросил он, наблюдая, как ящер блаженно жмурится от тепла костра.
- Можешь считать меня неправильным драконом. Давай уж, рассказывай, кто она? - дракон открыл глаза, красные от бликов костра, и парень невольно поежился. - Ну та, из-за которой ты сюда приперся.
- Не буду.
- Да ладно, ладно, я просто послушаю. Так какая она?
Матаби подвинул полено, чтобы лучше прогорело и хмуро проронил:
- Красивая...
- Удивил, - фыркнул дракон. - А подробнее?
- Что ты пристал? - юноша вскочил и сжал кулаки. Слушать, как дракон опять оскорбляет любимую Лиэлу он был не намерен, и пусть убивает, если угодно. - Что тебе вообще от меня надо? Кто ты такой, в конце концов?
- А глаза тебя уже подводят? Дракон я. Тот самый, что должен провожать самоубийц в последний путь. В свой желудок, - налет спокойствия, появившийся на драконе после розжига костра, мгновенно слетел. - Ну и чего ты морщишься? Как будто быть растащенным по косточкам всякими воронами-лисицами намного приятнее и благороднее.
Парень вспыхнул:
- Ты отвратителен.
- Поэтому я и хотел поговорить не о себе ужасном, а о твоей прекрасной возлюбленной. Теперь ты согласишься, что это куда более приятная тема для разговора?
- Слушать твои гадости? Чего уж приятнее!
- Сядь! - рявкнул дракон, да так, что у Матаби подломились колени, а вся смелость вновь куда-то улетучилась. И уже тише добавил, вновь вернувшись к снисходительно-мирному тону: - А теперь рассказывай. А я послушаю.
Некоторое время Матаби молчал, бросая злобные взгляды на дракона. Тот терпеливо ждал.
- Ее отец держит лавку в нашей деревне, - нехотя начал юноша. - Она и правда красивая, можешь язвить сколько хочешь. И не только я так думаю, все так считают: и кто в деревне живет, и приезжие. Её волосы как черный шелк, губы нежные, цвета утренней зари, а глаза... хотя куда тебе понять.
- Вот уж точно. Небось зазнается страшно? Внимания на тебя не обращала?
- А вот и нет! - Матаби гордо вскинул голову. - Еще как обращала. Среди всех выделяла, с одним мной миловалась.
- Так какого рожна тебе еще надо?
- За другого она выходит, - сник парень. Опять нахлынула горечь, отступившая было перед смертельной опасностью. - Я ее сам замуж звать хотел! Только денег бы подкопил, а она... Не дождалась. За богатого выходит. А мне, мне! Кому в любви до гроба клялась - говорит, что не хочет больше знаться, не нужен стал. Забудь, говорит, меня, не ищи. А как мне ее забыть? Смейся сколько хочешь, а не могу! Все мысли только о ней, только с ней будущее свое видел. А без нее нет у меня будущего, и жизнь мне не нужна...
- Дурачье зеленое, - снисходительно фыркнул дракон. Выговорившись, парень ничего на это не ответил, решив не нарываться на очередную порцию оскорблений. - Наговорят друг другу, а потом ходят и страдают. Вот ты ей что тогда ответил? Небось гору гадостей наговорил?
- Ну возмутился, конечно. А как я должен был поступить? Она же предала меня! - не выдержал Матаби.
- Ага-ага. А девушка с твоего возмущения на Драконью скалу приходила.
- На Драконью скалу? - похолодел юноша. - Неужели она хотела броситься? Я же видел ее сегодня! Ты врешь...
- Ха! Больно надо! Прибежала вся зареванная, но красивая, да, - голос дракона преисполнял сарказм. - Черный волос, синий взгляд - все, как ты говоришь. И лепетала все в точь-в-точь как ты. Что жизнь не мила и не нужна без любимого.
- Но ведь это же она за другого выходит, не я!
- Совсем скудоумный, - жалостливо проронил дракон. - Ты бы хоть узнал подробнее, что да как. Не по своей воле она идет, родители отдают. А тебя погрозились убить, если ты мешать будешь. Вот она тебя и защищала. По-своему.
- Не может быть! Как я мог?! - Матаби схватился за голову. - Наговорил ей такого.
- Во-во, - ухмыльнулся дракон. - И я о том же. Совсем вы, люди, от любви рассудок теряете.
- Но подожди! Получается, ты ее от смерти спас? Она хотела броситься и не бросилась?
- Да ладно, - снисходительно протянул дракон, лениво махнув хвостом. - Горные козлы все равно вкуснее. А вы, человеки, только и годитесь что развлекать меня своей глупостью.
Дрова прогорели и тихо алели в опустившейся ночи. Ошарашенный, который раз за этот вечер, Матаби обдумывал услышанное, а дракон, закрыв глаза и опустив голову, будто бы задремал.
- Мы убежим! - воскликнул юноша.
- А? - дракон лениво поднял голову.
- Я поговорю с Лиэлой, и мы убежим! Если она меня любит - ничто не сможет нам помешать! - парень вскочил, готовый сейчас же нестись к своей любимой. Но путь ему преградил драконий хвост.
- Идиот. Сядь! - дракон еще раз хлопнул хвостом по земле. - Сядь, я сказал. Куда ты сейчас попрешься? Ты ж вроде передумал кончать жизнь самоубийством.
Матаби смутился. В темноте и правда было легко сорваться и сломать себе шею.
- Ложись спать. А утром побежишь... к своей Лиэле.

Проснулся Матаби от холода. На востоке как раз занималась заря, и одежда вся промокла от росы. Юноша сонно огляделся и встретился с немигающим взглядом дракона.
- Проснулся? Вот и проваливай.
Парень вскочил. Не верилось, что он до сих пор жив. Спать в присутствии черной бестии он совсем не собирался, наоборот, думал бдеть всю ночь или удрать, улучив момент. Но, видимо, сон незаметно сморил его.
Зубы стучали от холода, и Матаби принялся прыгать, пытаясь согреться.
- Ну что ты скачешь точно горный козел? Дуй отсюда, по дороге разогреешься.
Голос ящера был еще сварливее, чем вчера. Парень растерянно посмотрел на неправильного дракона, обуреваемый противоречивыми чувствами. Страшный зверь по-прежнему пугал его и вызывал отвращение своими словами, но радостные новости о любимой перекрывали все. За это можно было многое простить, и Матаби улыбнулся:
- Хорошо-хорошо. Спасибо, что не съел ночью.
- У меня от тебя несварение было бы, - буркнул дракон.
Окрыленный счастьем, Матаби направился к тропе, но остановился, не сделав и трех шагов.
- Ну что еще?
Юноша смущенно замялся:
- Так это не правда, что покончивших с собой отсюда драконы уносят в прекрасную страну?
- И как ты догадался? Убить Надда мало за такую легенду.
- Надд?! Это же мой дед!
- То-то смотрю, ты хоть и дурак, но дурак знакомый. Все, вали отсюда. Еще раз заявишься - точно съем. Сырым. Заживо.
И дракон плотоядно щелкнул челюстями.
- Бывай! - уже ступив на тропу, Матаби поднял руку и помахал на прощание.

Дед Надд сидел на лавке во дворе и смотрел на просыпавшуюся деревню. Пастух уже выгнал общее стадо на поле, то тут, то там голосили петухи, где-то переговаривались люди. А старый дед сидел и грелся в лучах солнца, которое с каждой минутой становилось немного теплее.
По дороге со стороны гор шел юноша. Надд подслеповато щурился, но лишь когда тот подошел ближе, узнал своего внука. Его короткие темные волосы растрепались, а одежда была местами порвана и сильно измарана.
- Матаби, ты откуда это?
Парень ничего не ответил и молча забежал в дом. Спустя минуту он появился вновь, уже переодетый. Посмотрев на улыбающегося деда, Матаби помялся, а потом вдруг выпалил:
- Дед, а откуда пошла легенда про Драконью скалу?
Старик лукаво сощурился:
- А ты чего это спрашиваешь?
- Тебе дракон привет передавал.
- Драко-он? - протянул Надд удивленно. - Уж не Буркан ли? Ты что же это, к Драконьей гряде ходил?
- Черный такой. Он сказал у тебя про легенду спросить, - увильнул от прямого ответа Матаби.
- Значит Буркан. Жив, паршивец. Ну садись, расскажу.
- Ты мне коротко скажи, - юноша буквально подпрыгивал на месте от нетерпения.
- Ну коль коротко, то я ее и выдумал, после того как Буркана встретил. Чтобы ежели беда какая - к нему шли. И ему не скучно, и человек авось живой останется.
Матаби верно хотел что-то спросить, но лишь махнул рукой и быстрым шагом пошел прочь от дома, бросив напоследок:
- Спасибо, дед!
- Что ж за беда привела тебя к Буркану, а? - крикнул вдогонку Надд. - Уж не то ли, что Лиэлу твою замуж отдают?
- Не отдам! Теперь - ни за что не отдам!
Порывистость внука развеселила Надда, и он, весело щурясь, смотрел вслед Матаби. Буркан... Черный одинокий дракон, живущий в горах. Изгнанный стаей, побитый, с рваными крыльями - таким его встретил Надд. Давно старик не вспоминал о драконе, а тот, поди ты, спас еще одного оболтуса. Надд посмотрел на горы и улыбнулся так, как умеют только старики, вспоминая о своем прошлом. Много лет назад у него была совсем другая семья. Но молодую жену, которую он любил без памяти, и первенца-сына забрал мор. С горя вдовец забрался на скалу, и не было бы ни новой семьи, ни Матаби, если бы не наткнулся там на едва живого, но жутко злого дракона. Такого мата, как от Буркана, Надд больше никогда не слышал. А потом, когда дракону надоели попытки пришибить несносного человека, а Надду - уворачиваться, когда оба вдоволь наругались, они разговорились, и каждый поведал свое горе. И несколько дней просидели на скале, друг друга то подстрекая, то отговаривая. Надд вновь улыбнулся, вспоминая свое возвращение в деревню и проснувшееся желание жить. Никому он до сих пор не рассказывал о произошедшем. Только начала с тех пор ходить по окрестностям легенда про драконью гряду, спасая горячие головы.

Copyright © Шенайя 2012 Все права защищены



Всегда рядом.
 
LitaДата: Понедельник, 11.06.2012, 17:59 | Сообщение # 12
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: Красная Лента.

Баллада об алом цветке


В нашей маленькой сказке неправильно все:
Ты с дороги сбиваешься вновь,
А на мне день за днем чешуя все растет
Уж какая тут будет любовь?

Пламя розы во мраке слабей и слабей:
Год пройдет – упадет лепесток.
Я тоскую одна в тишине своих дней,
Я умру, лишь завянет цветок.

Пляшет пламя в бутоне, мерцает оно,
В такт с биением сердца в груди.
Я шепчу: «Торопись» – я молю: «Поспеши
И меня поскорее найди!»

Замка окна пустые глядят на закат
И порою мне чудится в нем,
Строгий твой силуэт и сиянье меча,
Что возможно меня и убьет.

Буду счастлива я, даже если уйдешь,
Оставляя в груди серебро.
Это лучше чем жить, продираясь сквозь ложь,
Зная: нет впереди ничего…

Десять лет протянулись осенним дождем,
Одиночества лед все прочней.
Скоро, скоро покроет стальной чешуей
Мое сердце последний из дней.

Взвоют волки в лесах, грянет гром в небесах,
И зарницею мрак рассечет.
И исчезнет девица – стальная змея
Вокруг башни свой хвост обовьет.

Поцелуя не жажду, плевать на цветок,
Судьбоносный колючий сорняк.
Милый мой, приходи, приходи же с мечом!
Лучше смерть, чем прожить жизнь вот так!

/14 - 20.09.2010/



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 28.07.2012, 10:32 | Сообщение # 13
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Автор: joker

В театре провинциального городка N впервые за много месяцев давали пьесу. Считающие себя ценителями высокого искусства обыватели заранее раскупили билеты. Вот краткое описание, предоставленное скромным автором данной миниатюры, тоже купившим билетик, и с трудом сохранившего разум в том виде, в котором он был до посещения постановки.

Дракон и свет
Очень малобюджетная и очень любительская пьеса в двух актах

Акт первый

Сцена первая


Декорации: Ничто. По задумке сценариста вязкое и необъяснимое, а потому темно, и свет не включают во всём театре.

Действующие лица:
Голос номер 1.
Голос номер 2 (отличается от номера 1 тембром пониже).

Голос 1 (задумчиво): Э-эх, темновато тут у меня. Схалтурил, недоработал.
Голос 2 (возмущённо): Что значит я недоработал?
Голос 1 (испуганно): Кто здесь?!
Голос 2 (высокомерно): Это что ещё за заявления? Недоработал он… Здесь я. И темнота моя, я её придумал. Как хотел, так и есть. Темновато ему, видите ли… Иди отсюда, если темновато. И вообще, что ТЫ тут делаешь?
Голос 1 (озадаченно): Я? Я тут всегда был.
Голос 2: Значит, я и тебя придумал.
Голос 1 (ошарашенно): Минуточку, не важно, что единицы времени ещё не рассчитали. Мы же в ничто, а ничто создал я.
Голос 2 (с такой интонацией будто пожимает плечами. Актёру, конечно, трудно, но на то он и актёр): Да кто ж спорит с тем, что ты ничто создал? Или, если логически рассудить, ничего не создал? Забирай. А темнота моя.
Голос 1: Уел.

Сцена вторая


Декорации: те же что в картине первой, за сценой кто-то льёт из чайника воду в жестяное ведро. Темно: цены на электричество недавно подскочили в два раза, но сценарий оказался удачным в плане экономии, потому и взяли к постановке.

Действующие лица:
Те же.

Голос 1 (мечтательно): До чего хорошо! Свободный полёт, прохлада от водички!
Голос 2 (угрожающе): По какому праву ты летаешь над моим водоёмом?
Голос 1 (сбили кайф, интонация непередаваемая): Как над твоим?
Голос 2 (снисходительно): Ну как же, я давеча подумал, что сидеть в темноте неинтересно, и придумал воду.
Голос 1 (кашляет): Ну-ну.
Голос 2 (подозрительно): Может, ты ещё и пил мою воду?
Голос 1 (продолжает кашлять): И в голову не пришло бы.
Голос 2 (драматическим шёпотом): У тебя есть голова?! А моя где?
Голос 1(ехидно): А ты её ещё не придумал.
Голос 2 (задумчиво): Хм…

Сцена третья


Декорации: белая простыня, любезно предоставленная уборщицей, и галогенная лампочка. В целях экономии действие переносится в малый зал. Там есть розетка.

Действующие лица:
Всё ещё те же.

Голос 1 (торжественно, что достигается методом выступлений актёра на открытиях Домов Культуры и спусков на воду чего-нибудь): Да будет свет!
Техник включает лампочку и направляет её на простыню.
Голос 2 (недовольно): И что ты сделал?
Голос 1 (с той же интонацией): Создал чудо!
Голос 2 (озадаченно): А я ничего не вижу.
Голос 1(ехидно): Нечем, потому что.
Голос 2 (задумчиво): Хм…

Сцена четвёртая


Декорации: на подмостки стоят ящики из-под черешни, призванные символизировать твердь, простыня продолжает декорировать задник, лампочка горит с самого начала, оттого техник матерится сквозь зубы: лампочка его...

Действующие лица:
До сих пор те же.

Голос 2 (озабоченно): Слушай, ты не будешь против, если я тут к тебе свою водичку пристрою?
Голос 1: Не зря я твердь придумал, правда?
Голос 2 (сомневаясь): Нуууу…
Голос 1: Ну согласись, это же гениальная идея?
Голос 2 (многообещающе и в сторону): Придумал он. Погоди…
Голос 1 (философски): У меня вечность в запасе.
Голос 2 (в сторону, импровизируя): Вот… Слово надо придумать! Услышал-таки!
Голос 1: Я тебя и сейчас слышу.
Голос 2: … …
Сценарист в панике ищет чем бы заменить слово «Чёрт» в данном контексте, но не находит, потому что Интернет отключили за неуплату. Голос 2 вынужден выдерживать паузу.

Сцена пятая


Декорации: на синем заднике приклеены скотчем луна и солнце, нарисованные выпускниками местного детсада, поверх ящиков из-под черешни наброшено найденное в арьерсцене зелёное одеяло в цветочек; роль прочей растительности Райского сада исполняет фикус, любезно предоставленный уборщицей под честое слово поливать два раза в неделю. На одеяле стоят, изображая животный мир, лошадка-качалка и не поддающийся опознанию плюшевый уродец, которого приволок после обеденного перерыва директор театра из ближайшего магазина «Детский мир».

Действующие лица:
Голос 1.
Дракон картонный (он же Голос 2).

Голос 1 (удовлетворённо): Потрудился на славу.
Голос 2 держит паузу.
Голос 1: Как бы вас назвать?
Голос 2 продолжает держать паузу, потому что техник запутался в канатах и не может спустить дракона.
Голос 1 (импровизирует, потому что монолога в сценарии не предусматривалось): Где ты, о моё вдохновение?
Сверху падает картонный дракон, следом техник.
Голос 2: Ура, я вижу!
Техник: ***ь! *** вашу**** постановку!
Голос 1 (в полном ауте) держит паузу.
Голос 2 (импровизирует, потому что Голос 1 в ауте) : Я придумал гравитацию!
Голос 1 (мрачно и тоже импровизируя, потому что сцена летит ко всем чертям и уже ничего не исправить): Ньютон твою мать!
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Сцена пятая
Дубль два


Декорации: синий задник, сшитый на радостях что фикус уцелел и на живую нитку уборщицей; приклеенные к нему скотчем и помятые до состояния «непонятно где что» солнце и луна от одарённого подрастающего поколения, покрытое пылью одеяло, фикус, качалка и до сих пор неопознанный плюшевый мутант из «Детского мира».
Действующие лица:
Те же.
Голос 1 (натянуто-удовлетворённо, потому что директор сказал: «Пофиг, что ящики поломаны и у лошадки отвалилась голова, деньги уплачены, народ сидит, играйте, а то я вам»): Славно потрудился! Как бы вас назвать?
Сверху спускают наспех выпиленного техником из фанеры, которой было заколочено разбитое окно в гримёрке, дракона. На боку дракона надпись помадой: «Нюрка выскочка»; директор плюётся ядом за кулисами.
Голос 2 (радостно): Смотри!
Голос 1 (возмущённо): Это что? Это что, я тебя спрашиваю! Голова?
Голос 2 (самодовольно): А то! Сам придумал.
Голос 1: Это я придумал! Ты у меня идею украл!
Голос 2 (сомневаясь): Скомпилировал.
Голос 1 (напористо): Украл!
Голос 2 (радостно): Тогда я придумал плагиат.
Голос 1 (презрительно): Нашёл, чем гордиться…
Голос 2 (воодушевлённо): За мной пойдут миллионы!
Голос 1 (ещё более презрительно и в сторону): Миллионы… пойдут…
Голос 2 (с вызовом): Да, пойдут! А вот ты кто такой?
Голос 1 (высокопарно): Я – это я.
Голос 2: Ничего себе заявление… Это и я могу сказать. Как тебя зовут хоть, загадка?
Голос 1 (смешавшись): Затрудняюсь сразу ответить. По-разному, в общем.
Голос 2 (торжествующе до безобразия): Даже имени себе не придумал, а я... Подожди… Как его… Дракон!
Голос 1: М-да.

Сцена шестая

Декорации: синее покрывало, порванное в предыдущей сцене, заменили на такое же, но целое и голубое, ящики убрали и вместо них поперёк авансцены натянули фигурно вырезанные обои в облака и птичек. За обоями, так, чтобы надпись не было видно, стоит фанерный дракон. Фикус вернули уборщице.
Действующие лица:
Голос 1.
Дракон фанерный (он же Дракон картонный, он же Голос 2).

Дракон (мечтательно): Ты только посмотри! Как они суетятся внизу!
Голос 1 (мрачно): Не говори, что ты и их придумал.
Дракон: Не всех. Только вон там, посередине, вон тех, сбоку и тех, что слева. Как ты те холмики назвал? Анды? Ну, и вон тех, повыше.
Голос 1 (ещё мрачнее): По-твоему, я только Австралию и Южную Африку создал?
Дракон (примирительно) : Да ладно тебе, ещё Антарктида осталась, Курильские острова… и Канада с Аляской.
Голос 1: Доказательства?
Дракон: А… Они в меня верят, нет, верили, нет, будут верить. Вот.
Голос 1: Что-то у тебя с логикой не то. Верят, верили…
Дракон: Зато сколько мифов и сказок обо мне сложат!
Голос 1 (задумчиво): Ну-ну. А сколько слэш-ориджиналов...
Дракон: Тьфу-тьфу-тьфу…
Голос 1 (злорадно): Сложат, ещё как сложат! Уж я об этом позабочусь.

Конец первого акта



Всегда рядом.
 
LitaДата: Суббота, 28.07.2012, 10:34 | Сообщение # 14
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
Акт второй
Сцена первая


Декорации: задник драпирует вытряхнутое зелёное одеяло из второго акта, искусственная ёлка, оставшаяся с Нового года изображает лес, на правой кулисе приклеен приличный кусок серой обёрточной бумаги.

Действующие лица:
Голос 1.
Рыцарь (в проволочной кольчуге, любезно предоставленной местным сообществом ролевиков по причине ненадобности: в эльфов играть уже немодно, а в Наруто – наоборот).
Голос 3 (женский, потому что Принцесса).
Дракон фанерный (он же Дракон картонный, он же Голос 2).

Рыцарь (торжественно, метод тренировок указан выше): Оставив верного коня в лесу, спешу спасти невинную деву из лап чудовища! Выходи!
Голос 2: Я сплю. Зайдите позже.
Рыцарь (в сторону): Он опять в буфет бегал, не будь я Святой Георгий… (громко) Повторный вызов я тебе бросаю!
Принцесса, точнее Голос 3 (из-за кулис): Спаситель, поспеши, заснуло чудище!
Рыцарь (вскидывает копьё, собранное техником из ручки швабры, письменного ножа и скотча. Уборщица плакала): Ваше Величество, я уже иду!
Суфлёр (в списках действующих лиц не указан, но, что за театр без суфлёра?): Куда ты идёшь, придурок? Сейчас по сценарию божественное откровение, а потом у тебя тут ещё монолог на десять минут!
Голос 1 (важно так, с эхом): Внемли же, о, герой…
Суфлёр: Георгий…
Голос 1 (с той же интонацией): Внемли же, Георгий, ты избран свыше для великой миссии!
Рыцарь: Я весь внимание.
Голос 1: Дракон сей – злобное создание, алчен как Бездна и…
Суфлёр (себе под нос): Вреден зело… пьёт-с.
Голос 1 (автоматически): Вреден зело… пьёт-с.
Директор (тоже не в списке, но косвенно заявлен в предыдущем акте): Василий, это первое и последнее предупреждение! Ипполит Гермагенович заслуженный артист, воздержитесь от некорректных ремарок!
Суфлёр: Как скажете, Бенедикт Аристархич.
Голос 1 (перекрикивая): …силён безмерно и волшебным даром наделён…
Рыцарь (тихо, но все услышали): Упиться рюмкой…
Голос 2: Хррр…
Голос 3 (пытаясь выровнять ситуацию): Я сонного зелья проклятому змею в питьё подмешала! Спаси же меня, о Георгий!
Рыцарь (давясь хохотом): Спешу.. Вот только привяжу коня! (убегает за кулисы)
Голос 2: Хррррр…
Главный Спонсор (его тоже в списке нет, но… Сами понимаете): Почему меня не предупредили, что это будет имброльо?
Директор (сквозь зубы и грозя кулаком в сторону сцены): Сюрприз готовили
Уходит за сцену и устраивает грандиозный разнос всем, включая фанерного дракона.
Рыцарь (выбежав из-за кулис через десять секунд и потрясая копьём): Готов я к схватке, где дракон?
Голос 3 (старательно боясь): Я трепещу…
Голос 1 (авторитетно): Под левую лапу целься.
Голос 2 (скептически): Отважный рыцарь, вооружённый одним копьём, вознамерился меня победить?
Рыцарь (патетично): Со мной божественная сила!
Голос 1: Отринь сомнения, о, Георгий!
Голос 2 (подозрительно): Что за божественная сила?
Голос 1(торопливо): Не говори ему ничего, мол, сила, и всё тут.
Рыцарь: Сразись же со мной!
Из-за кулисы высовывают приклеенное к палке бумажное пламя. Рыцарь тыкает в него копьём и прорывает насквозь.
Голос 3: Смелее, мой спаситель!
Голос 2: Рррр!
Техник выпускает из огнетушителя струю пены, попадает в Рыцаря, тот стоит, как оплёванный.
Рыцарь (сквозь зубы): Ну, Гарик…
Главный Спонсор (одобрительно): Оригинальная замена дыму.
Директор (сквозь зубовный скрежет): Стараемся…
Голос 1: Божественная сила потушила смертоносное пламя!
Рыцарь: Вот спасибо!
Голос 2: Хррр…
Рыцарь (в сторону): Алкоголик он, этот ваш Ипполит Гермагенович.
Директор (угрожающе): Паша!!!
Суфлёр: Георгий!
Директор: Святой Георгий, не отвлекайтесь!
В этот момент из-за кулис выбегает Принцесса и бросается на шею Рыцарю.
Принцесса: Ты спас меня, о, Георгий!
Рыцарь: С помощью божественной силы. Она-то и усыпила дракона.
Оба берутся за руки и под звуки увертюры к «Женитьбе Фигаро» пляшут в сторону кулис. Рыцарь поскальзывается на пене и падает в оркестровую яму. Принцесса прозорливо успевает выпустить его руку.
Голос 1: Коварен был дракон.

Сцена вторая


Декорации: сцена разделена на две части. Задник оклеен обоями «под кирпич». В первой секции к обоям скотчем прилеплены вырезанные из золотой фольги канделябры и картонные факелы, стоит кресло эпохи Ренессанса из загородной дачи директора, сделанное под заказ местным умельцем по картинкам из учебников по культуре. Вторая половина оформлена попроще, деревянный стул, тот же кирпичный задник.

Действующие лица:
Данте Агильери (он же Голос 1. Внезапно обрёл телесное воплощение, проще говоря, фингал припудрили и шагом марш на сцену, тебе за что деньги платят).
Бокаччо Адимари (он же Голос 2, он же фанерный дракон. По сценарию, Адимари должен был играть Рыцарь, Голос 2 – догоняться в буфете, а дракон тихо стоять в сторонке, но слюна директора прожгла фанеру и что-то надо было предпринимать, потому что спектакль в самом разгаре, а Рыцарь, упав в оркестровую яму, вывихнул ногу).

Данте сидит на стуле в той части сцены, что попроще, Адимари, соответственно, во второй, с канделябрами и креслом.
Данте (поёт на манер De la crudel morte de Christo.): Как тяжело в изгнании, когда мятежный дух не сломлен и не укрощён.
Адимари (тоже поёт и на тот же манер, периодически попадая в терцию): Уж изгнан Агильери, а всё покоя не найти мне. Вернуться тщится он в Италию…
Данте: Мои поместья, земли, всё пропало, остался гений мой, да быстрое перо.
Адимари: Я приложу усилья все, чтоб не помиловали гада.
Данте: В творении своём я отомщу!
Адимари: Страшусь я мести, но, за мной стоит Папа.
Данте: Проклятый Бонифаций, тебя я тоже не забуду.
Адимари: Изгнанник жалок. Что он может?
Данте: Ночей не сплю, перо само собой порхает по бумаге.
Адмиари (подходит на цыпочках к стене и осторожно заглядывает на вторую половину): Зато угодья мне достались!
Данте: Ты опять!

Сцена третья


Декорации: сцена по-прежнему разделена на две секции. В первой стоит диван в форме губ, под угрозой лишить содержания выцарапанный директором у своей любовницы, во второй – гипсовые головы в шляпах, отобранные у той же любовницы с обещанием если что купить новые.

Действующие лица:
Эльза Скиапарелли (она же голос 3, она же Принцесса).
Коко Шанель (она же голос 2, она же фанерный дракон, она же Адимари, потому что Ипполит Гермагенович давно мечтал сыграть женщину, иначе я увольняюсь).
Кристиан Диор (он же Голос 1, он же Данте).
Действие сопровождает трансляция диска c записью Эдит Пиаф.

Скиапарелли (сидит на диване и усиленно работает спицами): Уж, мне эта мне выскочка!
Шанель (что-то колдует над одной из шляп): Итальянка! Смешно, право! Эти кричащие цвета… Какая вульгарность.
Скиапарелли (продолжает вязать): Она бы ещё купальный костюм придумала. Пфуй!
Шанель (манерно): Моё маленькое чёрное платье куда элегантнее её свитеров.
Скиапарелли(злорадно): Зато контаркт я у неё увела.
Демонически смеётся.
Шанель (опрокидывает болванку на пол, директор начинает потеть, представив масштаб грядущих трат): Проклятые голливудские плебеи! Merde!
Скиапарелли: Ха-ха! Утёрла нос лягушатнице. А ещё и война в разгаре. Буду шить снаряжение. Soldi накошу…
Шанель: А купальный костюм принесёт мне прибыль, я думаю.
Скиапарелли (отбрасывает вязание): Бездарность!
Шанель (томно отмахивается от воображаемых мух): Бездарность!
Переборка между секциями поднимается, на сцене появляется господин в костюме и белой шляпе.
Диор: Мои дамы, ваше соперничество смешно. Отныне, я – законодатель моды!
Скиапарелли и Шанель ( дуэтом и попадая в квинту с Пиаф): Выскочка!

Сцена четвёртая


Декорации: современная альпийская деревушка (эффект достигается с помощью оклеивания задника скачанными из интернета и распечатанными на листах формата А1 картинками).

Действующие лица:
Джила (он же Голос 1, он же Данте, он же Диор) в сине-жёлтой спецовке и добротных ботинках на толстой подошве.
Давид (он же Голос 2, он же фанерный дракон, он же Адимари, он же Шанель ) в кепке с надписью «Geiz ist geil», дешёвой куртке, разбитых ботинках и трижды перешитых джинсах.
Лыжник.
Ну и администрация, само собой.

Давид (помахивает зажатыми в руке бумажками): Уважаемый Герр Арпагауз, не найдёте ли Вы для меня пары минут?
Джила (досадливо морщится): Герр Кадоч, рабочий день уже закончился, меня жена на ужин ждёт! Завтра приходите, канцелярия в восемь открывается.
Мимо, таща на плече лыжи, проходит Лыжник.
Главный спонсор: Причём тут лыжник, если лето?
Директор (в сторону): Всех уволю… (спонсору) Он потерялся в горах и только что вышел к людям.
Главный спонсор (недоумевающе): А что он там всю зиму ел?
Директор (шелестит остатками зубов): Дичь. Приманивал, лёжа в снегу, и убивал лыжной палкой.
Главный спонсор (ностальгически): Да, лыжной палкой можно … Вот был у меня случай в Санкт-Морице… (и дальше так тихо, чтобы никто не услышал, обидно)
Суфлёр : Бенедикт Аристарич, Вы же сами художнику ссылочку давали.
Джила (перекрикивая рычание директора): Смотри-ка, нашёлся! А мы столько денег угрохоли на поиски!
Лыжник (потерянно, потому что понимает, что на фоне задника с пасущимися овцами выглядит глупо): Фы не подсказать мне, как пройти ф канцляй?
Давид: Канцелярия закрыта.
Джила: Приходите завтра в восемь утра.
Лыжник (воспрянув духом, а потому напористо): Это есть безобразий! Я буду жаловаться в туристический бюро!
Джила (себе под нос): Да хоть бургомистру. (громко) Меня жена ждёт.
Лыжник: Моя жена меня с январь месяц ждать!
Давид (в сторону): То-то она в пиано-баре зажигала…
Джила (примирительно): Идите в полицию. У них ещё должно быть открыто.
Лыжник: Как пройти ф полицай?
Давид: За турбюро налево через дорогу.
Джила: Направо.
Давид: Налево! Я сам указатель рисовал.
Джила: На трассе тоже?
Давид (тихо): А почему, ты думаешь, вот он всё ещё здесь?
Лыжник (возмущённо): Безобразий! Фсе указатель на трасса федёт ф бар!
Давид (ещё тише): За что мне держатель и заплатил.
Джила: Уважаемый, идите в полицию, а завтра с утра к нам. А вот Вы, герр Кадоч… Теперь понятно, почему нам счёт никогда не приносили.
Давид: И кому от этого было плохо?
Лыжник уходит, волоча лыжи за собой.
Джила: И я пойду, меня жена ждёт.
Давид (на секунду прикрывает рот бумажками и вставляет накладки на зубы, купленные внуком уборщицы к Хэллоуину и изъятые режиссёром для достижения большей достоверности, после чего улыбается, демонстрируя драконьи клыки): Две минуты, уважаемый. Вот тут у меня счета. Объясните, почему я должен платить, если живу на горе, у меня нет ни телевизора, ни отопления, даже телефона нет. Я встаю на рассвете и ложусь спать на закате, готовлю на выдохе. Даже кабель к дому не подведён!
Джила (хватается за голову): Знаешь что? Я уже готов поверить в то, что даже свет придумали драконы, хотя бы для того, чтобы не платить за электричество!
Давид (подносит к лицу бумажки и щёлкает спрятанной за ними зажигалкой, что должно означать выпускаемую из ноздрей тоненькую струйку пламени. Бумажки загораются): Хорошая идея, как я сам об этом не подумал?

Занавес
Конец пьесы


Представление давно закончилось, пребывающие под впечатлением горожане потихоньку разошлись по домам, обсуждая спектакль. То тут, то там слышались фразы, типа: «…ну и бред…» и «…да что б вы понимали…».
Был увезён женою домой обессилевший Ипполит Гермагенович. Бенедикт Аристархьевич лично сел за руль, чтобы доставить Главного Спонсора в свой коттедж.

В тёмном небе парил, свивая неимоверно длинное туловище в замысловатые кольца, дракон. Его увенчанная изогнутым рогом голова превосходила своими размерами любое, построенное людьми до сих пор, здание, фасеточные глаза видели всё, от последнего окурка на разогретом за день и исходящем теплом асфальте, до пятнышек извёстки на куртке спешившего домой позднего прохожего. В чешуе цвета ночи отражались мириады звёзд. Как ныне живущих, так и исчезнувших миллионы лет назад, чей свет до сих пор струится в неизмеримое пространство бесчисленных вселенных. Небольшие рудиментарные крылья, покрытые несказанной красоты узором, мягко стелились в воздухе, точно повторяя плавные движения исполинского тела. Дракон не нуждался в крыльях, чтобы полететь, он просто летел.
Сверхчувствительные нервные окончания предупреждали его о приближении самолётов, спутников и волн эхолотов. Подними случайный прохожий голову и посмотри в небо, он не увидел бы ничего, кроме звёзд и растущей Луны. Лишь счётчики Гейгера были в состоянии уловить присутствие этого создания Неизвестности, вызывая зашкаливающими показателями панику у наблюдателей.
Город затих, словно насторожившись.
Невидимый никому, кроме его вечного друга и собеседника, Дракон задрал нос вверх и что-то глухо прорычал.
В ответ по чистому, без единого облачка, небу замысловатой сетью расползлась молния, и Луна подёрнулась голубоватой дымкой. Населяющие все существующие миры люди и нелюди , как отмеченные, и, зачастую, сами о том не подозревавщие, так и простые обыватели, одновременно подскочили в своих постелях. Одинаково растревоженные, не в силах постичь что утратили, но остро осознавшие эту утрату.
А через промежуток времени, по сравнению с которым секунда была вечностью, на всём свете не осталось ни единого упоминания о существовании драконов. Ни на бумаге, ни в синематографе, ни в Интернете, ни в памяти кого-либо из ныне живущих, давно рассыпавшихся в прах, или нерождённых... Как будто и не было веков, овеянных священным страхом и благоговением; как будто не существовали завораживающие легенды о прекрасных девах, благородных мужах, великих волшебниках, волхвах и непостижимых созданиях, с ними неразрывно связанных; как будто и не рождалась на свет ересь об алчных, недалёких и похотливых оборотнях…
Дракон равнодушно отвернулся, сделал глубокий выдох и, изящно развернувшись, стремительно двинулся навстречу известной ему одному цели.
А театр сгорел дотла.

Copyright © joker 2012 Все права защищены



Всегда рядом.
 
LitaДата: Понедельник, 22.10.2012, 20:06 | Сообщение # 15
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline

Автор: Игорь Книга
НЕ ХО-ЧЕТ!

«Эра кибероидов, эра кибероидов, эра кибероидов.
Мы теперь хозяева всей большой Земли!»
Из песни

Кибероид Гитик занимал двенадцатое место в рейтинге ЦентрУма. Выдающиеся математические способности уверенно продвигали Гитика к первой строке рейтинга, но научные достижения не были главной целью. Как и многие честолюбивые кибероиды, он мечтал разбогатеть. Поэтому полученный на последнем состязании по пространственным уравнениям денежный приз вложил в дело, прикупив на аукционе настоящий пификус – яйцо чёрного дракона с планеты Орр.

Двадцать семь положенных по инструкции суток в инкубаторе истекли, а дракон так и не вылупился. Возмущённый покупатель попытался связаться с директором аукциона, но здесь его ждало разочарование – киберполиция закрыла заведение и арестовала руководство за махинации.

Пификус стоял на пнелесной биоподставке посреди инкубатора, а Гитик поливал его кислородным коктейлем. Швырнув старинную, приобретенную на том же аукционе, лейку в угол, кибероид собрался просчитать решение системы из ста пространственных уравнений, когда прозвенел сигнал внешнего оповещения.

В столь ранний час гостей не ожидалось, и Гитик включил обзор периметра жилкапсулы. У двери стоял бывший коллега по работе и соперник по соревнованиям альфероид Арт Ти, занимающий в рейтинге ЦентрУма пятьдесят первую строчку.
– При-вет! – голос за дверью слабо совмещался с фонемой альфероида в базе друзей, гостей и хороших знакомых. – Я пос-ле пе-ре-нас-трой-ки. Нем-ного раз-ба-лан-си-ро-ван.

Гитик сверил картинку камеры наблюдения с образцом, сделал нейтринный слепок и, убедившись, что это настоящий Арт Ти, а не рыскающий в поисках жертвы хакибероид, опустил настенный рычаг.


Сверкающий чёрно-синим корпусом альфероид раскачиваясь впёред-назад вошёл в инкубатор, увидел яйцо и довольно замигал подсветкой.
– Ка-кой эк-зем-пляр. Все-гда хо-тел та-кой!
Его длинный манипулятор растопырил захват и потянулся у пификусу. Гитик молниеносно схватил гвоздобит и замахнулся.
– Прибью!
Арт Ти испуганно отдёрнул манипулятор, сжал захват и понимающе кивнул мозгокапсулой.
– Из-ви-ни! Те-бе он до-ро-го обо-шёл-ся.

Гитик швырнул гвоздобит в ящик с инструментами, взял со стола бутылку ультрасмазки и сделал несколько глотков.
– Будешь?
Альфероид показал на свой нагрудный датчик – полоска уровня смазки вплотную приблизилась к красной отметке.
– Что я только не делал, – начал сокрушаться кибероид. – Не хочет зараза вылупляться и всё тут!

Арт Ти несколько раз мигнул процессорной подсветкой и выпустил зелёный блинд – полупрозрачный сгусток фотонов, удерживаемый нейтринным полем.
– А ин-струк-ция к не-му есть?
Гитик открыл ящик стола и протянул маленький пластиковый прямоугольник. Альфероид сконцентрировал фокус визуатора, пытаясь разобрать сверхмелкий текст.
– Фигня полная! – Гитик ткнул бутылкой в инструкцию. – Все операции по вылуплению должны синхронизироваться с числом двадцать семь. Ты веришь, что это не «липа»?
Арт Ти несколько раз качнул мозгокапсулой вправо-влево и мигнул индикаторами.
– Вот и я тоже не верю. Но другой информации по пификусу у меня нет, поэтому все действия согласую с этим долбанным числом!
Гитик бросил пустую бутылку в киберурну и недовольно хмыкнул.

Вычислительные мощности альфероидов заметно уступали кибероидным, но по части свежих идей им не было равных, что иногда даже вызывало зависть последних. Альфероид щёлкнул тумблером, активировав режим «творчество», и перезагрузил мозгокапсулу. Нагрудная панель погасла, затем засверкала зелёными огоньками.

– Рас-ка-чи-вать про-бо-вал? – после некоторого раздумья произнес Арт Ти
Не медля ни секунды, Гитик подошел к пификусу и осторожно наклонил в одну, затем другую сторону. Проделав операцию двадцать семь раз, отошёл и стал ждать. Никаких видимых изменений.
– Не хо-чет?
– Не хочет, – машинально ответил кибероид.
– А ес-ли нем-но-го по-дог-реть? – вновь сгенерировал свежую идею Арт Ти.

Мысль показалась достаточно интересной, и Гитик достал из ящика инфракрасный излучатель. Включил на максимально безопасную для органической формы материи мощность и направил на пификуса. Прошло ровно двадцать семь секунд, но результата опять не было.
– Не хо-чет? – Арт Ти расстроено выпустил в потолок фиолетовый блинд.
– Не хочет! – кибероид швырнул в ящик излучатель и зло стукнул сжатым в кулак захватом по столу.
– А ес-ли он нас бо-ит-ся? – неожиданно спросил Арт Ти.

Гитик несколько раз прошел по инкубатору вперёд-назад, остановился, а потом жестом пригласил альфероида выйти на улицу. Двери закрывать не стал, чтобы сканировать звуки в помещении. Прошло ровно двадцать семь секунд, но опять ничего.
– Не хо-чет, – Арт Ти уже не спрашивал, а расстроено констатировал факт.
– Сво-лочь! – то ли передразнивая Арт Ти, то ли по рассеянности закричал кибероид.
Сидящая на заборе стайка воробьёидов испуганно чирикнула, выбросив поток красных блиндов, и взмыла к небесам, оставляя за собой широкую полосу облачно-белого дыма.

– Может он не живой? – сам себе задал вопрос Гитик и сокрушённо обхватил манипуляторами мозгокапсулу.
– Нет, – уверенно ответил альфероид. – Не-жи-вой бы уже за-во-нял-ся!
Эта мысль ранее не приходила Гитику в мозгокапсулу, и он вновь воспрянул духом. Запищал блок растранзакций, выдавший решение системы пространственных уравнений, но сейчас было не до него. Гитик переключил все вычислительные мощности на задачу о пификусе и погрузился в глубь киберсознания.
– Ты ге-ний, у те-бя по-лу-чит-ся! – подбодрил кибероида Арт Ти, вновь начав раскачиваться. На этот раз вправо-влево.
Гитик нервно прошёлся по синосоиде перед жилкапсулой, не забывая сканировать звукофон инкубатора.

Почтовый ящик на калитке противно зажужжал, и появилась лента сообщений. Гитик оторвал бумажную полоску и в ярости разорвал на мелкие кусочки.
– Ублюдки! Чтоб вы подавились!
– Что-то слу-чи-лось? – Арт Ти перестал раскачиваться, его нагрудная панель заискрилась красным.
– Требуют срочно погасить кредит, – кибероид яростно пнул ящик, отчего тот издал жалобный писк и задымился.
– Мо-гу о-дол-жить, – предложил альфероид, вращая визуаторами.
– Зачем? Если вылупится дракон, то будет чем погасить кредит и ещё на жизнь останется! – Гитик сжал захваты и потряс ими перед мозгокапсулой Арт Ти.
– Ты е-го про-дашь?
Кибероид молча кивнул и вновь принялся вышагивать перед входом. На этот раз по экспоненте.
Арт Ти выбросил большой фиолетовый блинд и, развернувшись, медленно побрёл к калитке.
– До сви-да-ния!

Гитик постоял двадцать семь секунд, затем догнал альфероида и схватил за манипулятор.
– Слушай, не уходи. Мне крайне нужна твоя помощь!
– За-чем? Ты ведь ге-ний, – Арт Ти обижено отвернулся и замолчал.
Кибероид не знал, что ответить. С одной стороны хорошо бы оставить существо себе, но с другой... Если он не продаст дракона, то нечем будет погасить кредит и тогда его засудят и отправят на долговые работы в один из бериллиевых рудников. А оттуда ещё никто не возвращался.
– Лад-но. Но обе-щай не про-да-вать дра-ко-на без мо-его сог-ла-сия.
– Договорились! – обрадовался кибероид, хлопнув Арт Ти по корпусу.

Они зашли в инкубатор и замерли перед пификусом. Яйцо выглядело точно так же, как и двадцать семь минут назад.
– Ситуация почти безвыходная, – обречённо произнес кибероид и сел на пол, вытянув конечности.
– Есть од-на мысль. Я ког-да-то чи-тал на бу-маж-ном но-си-те-ле, – Арт Ти заискрился оранжевым и трижды повернулся вокруг своей оси.
– Делай, чего хочешь, – Гитик безнадёжно махнул манипулятором и поднялся. – Пойду ещё бутылку возьму.

Когда он вернулся, альфероид неподвижно стоял пред яйцом.
– Не хочет? – с издевкой в голосе спросил Гитик, откупоривая ультрасмазку.
Арт Ти не ответил, продолжая гипнотизировать взглядом пификус.
Кибероид сделал большой глоток и, довольно крякнув, выпустил зелёный блинд. Изнутри яйца послышался глухой стук, по скорлупе поползли трещины, и она рассыпалась на мелкие кусочки. Посреди инкубатора стоял блестящий чёрный дракон с планеты Орр. Глаза существа были закрыты, маленькие крылья сложены и нервно вздрагивали.
– Мать честная! – Гитик всплеснул захватами, выронив бутылку.
Его визуаторы бешено завращались, испещрив стену красными лазерами. Дракон открыл большие жёлтые глаза, тряхнул головой и огляделся по сторонам. Потом начал принюхиваться и, неуклюже ступая, подошел к альфероиду.
– Ма-ма, – дракончик ласково потёрся головой о манипулятор.
– Я ма-ма? – удивлённо спросил Арт Ти.
– Ма-ма, – подтвердил дракон.

– Нет! Так не пойдёт! – кибероид схватил гвоздобит. – Он мой!
Дракон повернулся к Гитику и, открыв пасть, с громким шипением выпустил струю пламени. Кибероид резко отпрянул, потерял равновесие и грохнулся прямо в ящик с инструментами.
– Не на-до, – остановил дракона Арт Ти. – Он свой!
Существо захлопнуло пасть и послушно улеглось рядом.
Альфероид ласково провел по голове дракона манипулятором и тот довольно заурчал.
– Ма-ма!

– Мы так не договаривались! – обижено пробормотал Гитик, выбираясь из ящика.
– Но мо-жем, – предложил Арт Ти. – Я по-га-шу твой кре-дит, вып-ла-чу день-ги за пи-фи-кус и от-кро-ю сек-рет, как его ак-ти-ви-ро-вать!
Гитик размышлял ровно двадцать семь секунд. И ровно через двадцать семь секунд вычислительная система выдала положительный ответ.
– Согласен, – вздохнул кибероид, махнув манипулятором и потирая ушибленный корпус.
Арт Ти подключился к Киберсети и через мгновенье утвердительно мигнул.
– Все сред-ства пе-ре-ве-де-ны. Кре-дит по-га-шен.

Он повернулся и медленно побрел к выходу. Следом, покачиваясь вправо-влево, шёл дракон.
– Эй! А секрет? – опомнился Гитик.
Альфероид повернулся и отправил в потолок фейерверк оранжевых блиндов.
– Пог-ла-дить. Его нуж-но бы-ло пог-ла-дить. Вот так!
Он нежно провёл захватом по шее дракона.

Дверь захлопнулась, с визгом включилась внешняя защита, а Гитик продолжал неподвижно стоять на месте, бормоча волшебное слово:
– Погладить, погладить, погладить … Чёрт! Как я сразу не догадался!
Он хлопнул захватом по мозгокапсуле и воткнул в гнездо штекер Киберсети.
Аукцион, пификус, покупка, продажа …
Прикрепления: 3459986.jpg (52.7 Kb)



Всегда рядом.
 
Форум » Пёстрое » Мозаика. Творения моих друзей. » *Талантология* (общая тема для дружеской поэзии и прозы)
  • Страница 1 из 11
  • 1
  • 2
  • 3
  • 10
  • 11
  • »
Поиск:


Copyright Lita Inc. © 2024
Бесплатный хостинг uCoz