|
Королева отражений. Идеальная западня
|
|
| Leerin | Дата: Пятница, 02.09.2011, 10:11 | Сообщение # 1 |
 Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| Аннотация
Что такое Вселенная? Вселенная - это множество, великое множество миров: живых, мертвых, встречаются даже похожие…
Но не все так просто.
Вселенной правят души. Именно эти бесплотные призраки создают миры, наполняют их жизнью, присматривают за порядком. Но и душам нужен особый порядок, создать который может самая мудрая, самая старшая, а именно прародительница Душа. Только бразды правления она берет, когда в мирах наступает смута…
В одном из множества миров создания воспротивились порядку. Они придумали способ изолировать контроль создателей над собственными умами.
В ту пору в этом самом мире и родилась Ламисса Кирк. Ее с самого детства преследовали видения, обобщенные врачами одним емким болезненным словом – галлюцинации. Возможно именно потому, а может и нет, она как очень немногие видела гнилую суть жизни установленную Советом Двенадцати – единственным аппаратом власти в государстве Аутория.
Ламисса желала бороться, но будучи подростком не знала как. В этот судьбоносный момент к ней является давно забытый отец и отправляет девушку в Инженерный Институт Узкой Специализации, на самом деле призванный Советом для совсем иных целей, нежели выпустить в свет высококвалифицированных инженеров. Именно связавшись с этой загадкой меняется жизнь Лами. Найдя новых друзей в лице однокурсников, любовь, разбившуюся от предательства, она в конце концов открывает для себя главное – души совсем не принадлежат людям, как все считают. Новое открытие притягивает к ней внимание очень многих влиятельных личностей: Еванники Ленской, главы Совета, куратора Вальмера любовника Еванники и вообще малопонятной личности, и даже главы оппозиционеров, некоего Учителя, что поставил своей целью сместить Совет.
Все эти встречи, а главное будущая связь с куратором Вальмером навязанная им против ее воли, становиться для Ламиссы поворотным моментом. Им вдвоем отныне предстоит решить как быть, ведь случилось непоправимое – Лами против всех правил обрела свою душу и прошла инициацию…
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
Сообщение отредактировал Leerin - Пятница, 02.09.2011, 10:11 |
| |
| |
| Leerin | Дата: Пятница, 02.09.2011, 10:17 | Сообщение # 2 |
|
Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| А дальше мы будем просто…жить
- И ты не хочешь власти?
- Ты не поняла… У меня есть власть; любой мир это отражение, любой мир-отражение принадлежит мне, подчиняется полностью, потому что отражение - это я. Обернись, видишь в зеркале – это я, множество я, - зеркала подернулись дымкой и высветили из черных глубин далекие пейзажи, смеющиеся лица, кроваво-красный закат. - Ты думала, что можешь подчинить отражение? Его нельзя подчинить, им можно просто быть. Ты насильно заставляла сущность стать отражением, потом подчиняла не их самих, а лишь остатки их былой жизни, привязывала к себе силой.
Хочешь истины? Твои рабы поймут, в конце концов, если сейчас еще не готовы, кто они такие и сольются, растворятся в зеркалах, в отражениях. И лишь я могу ими управлять, потому что я и есть отражение, они лишь тени, крохотные частицы, кусочки мозаики.
Собеседницу перекосило от понимания, понимания полнейшего и окончательного, губительного краха. Все мечты рухнули, пришла смерть.
- Убьешь?
Холодный взгляд двух зеркал изучал вдруг поникшую и будто уменьшившуюся в размерах женщину. Она была, когда-то олицетворением власти, а сейчас жалкое зрелище…никто. Именно никто, перед Королевой Отражений все люди превращаются в безликие и бездумные существа – она их жизнь, их воля и их разум.
Блеснула улыбка.
- Зачем? Я могу в любой момент прийти к тебе, если ты погубишь второй шанс на полноценную жизнь со своими страхами, надеждами, счастьем…любовью. Тогда ты мне расскажешь, что, по-твоему, истина, – женщина недоверчиво посмотрела на ту, которую убила пять лет назад: она лукаво улыбалась; юная, глаза все те же дымчато-серые с зеленоватым отливом, курносый нос, как у матери и темные волнистые волосы как у отца. И все-таки Королева…
Часть I
Глава 1
Все то, что мир творит,— подобье сна дурного,
Однако мир не спит, он действует сурово.
Там, где должно быть зло, свое он видит благо,
Он радуется там, где боль всего живого.
Так почему на мир взираешь ты спокойно?
В деяньях мира нет покоя никакого.
Лицо его светло, зато душа порочна,
Хотя он и красив, плоха его основа.
Рудаки
Эта история начинается с моего шестнадцатилетия. Мое имя Ламисса. Ламисса Кирк.
Был обычный пасмурный день, каких множество в сентябре - наступила дождливая осень. Листья давно опали и теперь украшали дороги разноцветным полотном, своеобразный восточный ковер для матери-земли. Ни лето, ни зима, ни весна не привлекают столь обширное внимание художников, поэтов, да просто творческих личностей. Своя изюминка, свои цвета, свой настрой – осень.
Для меня же осень еще и ознаменование нового года, новой главы в повествовании моей скудной на приключения жизни. Что такое шестнадцать лет, по сути? Подросток, всерьез не задумывающийся о будущем, ребенок на пути к взрослой жизни. Все мои одногодки в голос заявляют, что вот она самая настоящая ЖИЗНЬ - учеба, дом, задания, прогулки до вечера в компании друзей-единомышленников, и так каждый день, с перерывами на выходные, когда можно из перечисленных дел убрать учебу и уроки; они заблуждаются. Представляю, какое их ждет разочарование. Впереди угрюмые будни, нудные, жалкие будни, тяжкий труд по выбранной, либо навязанной профессии, такой нелюбимой; выходные…что же выходные - это одинокая квартира, готовка, уборка и лишь пару часов для себя. Что можно сделать за те несколько часов в неделю, если прожить среднестатистические сто лет? По сути ничего путного.
Вот она реальная перспектива на будущее.
Понимаю тех, кто не делает ничего, потому как незачем.
Строить новый мир, как утверждают рекламы? А чем старый был хуже? Да ничем в общем-то, тот же людской труд во благо и деньги, деньги, деньги. Был, правда, один момент: строго соблюдаемое Правило. О да, Правило…. Историки в один голос твердят, что его создал сам Бог. С ними естественно полностью согласны церковники.
А что же на самом деле? По-моему просто кто-то пришел к выводу, что нужен он – рычаг воздействия. Длинный, гибкий, но нерушимый. Именно им стало Правило. Ни один сохранившейся после Большого Пожарища документ не выражает истинного текста Правила. Оно было стерто в памяти людей, выброшено, забыто.
Ныне Правило – табу.
Кому это понадобилось? Правительству, конечно. Да и церковь приложила свою руку – как же, люди перестали молиться, церковь стала рудиментом; Правило - закон жизни, ни в советах, ни в помощи люди больше не нуждались.
Бог дал, Бог взял. Инструментом послужил огонь.
Снова толпы стоят перед церквями и просят Бога вмешаться, сделать мир лучше. И вот он главный момент истории: Правительство стало Богом для человечества, главной церковью для верующих, лишь документ подписанный Советом Двенадцати является Законом.
Жалкий мир, убогий и скучный.
Шестнадцать. Четверть жизни за плечами, а я так и не определилась, чем же заняться. Не сделаю выбор сама, мне его продиктуют.
Химик, медик? Инженер, строитель?
Точно нет. Это работы, требующие внимания. Я слишком небрежна, чтобы выбрать подобную участь для себя.
Может писатель… Нет, все тексты обрабатываются по приказу Совета, какой смысл писать что-то свое, если все равно в итоге запустят в продажу лишь блеклое подобие тобою написанного, вдоль и поперек изрешеченного лозунгами и призывами?
Юристы, политики, экономисты – воры и обманщики. Стадо диких животных, воюющих за место доминирующего самца.
Может просто дворник? Не стоит, неблагодарная и рабская работа - гнуть спину на свиней - не уважать в первую очередь себя.
Каждый день одни и те же рассуждения. Замкнутый круг.
Может все-таки поддаться течению и позволить унести себя? Будет лучше, удобней, как утверждает Правительство. Станет твоя жизнь подчинена строгому плану, жизнь-шаблон.
А начинались размышления вроде бы вполне оптимистично.
- Ты сегодня быстро! – мама. Женщина тридцати пяти лет. Учитель. Тяжелая судьба оставила свой отпечаток: глубокие морщины прорезали лоб шестнадцать лет назад накануне моего рождения – бросил муж. Темные круги под глазами результат бессонных ночей, вначале маленький ребенок на руках, работа на полставки и заочное обучение, а теперь…на зарплату учителя вдвоем не прожить, приходиться подрабатывать, естественно в ночь. Я печально вздохнула. Помочь пока я ничем ей не в силах.
- Да закончили рано. Я еще долго - гуляла по парку.
- Там красиво, наверное, сейчас, – мечтательно и чуть завистливо протянула она. - Может, сходим как-нибудь вдвоем прогуляемся, я так давно не выбиралась.
- Я с радостью, вопрос только когда? – мамины плечи чуть поникли, взгляд ушел в сторону.
- Да на выходных…наверное. Да точно, в воскресенье Калида поставила свою смену, так что день наш, – снова теплый и радостный взгляд, как побитая реальностью собака, получившая кусок колбасы взамен любви и ласки настоящих хозяев.
- Тогда договорились, прямо с утра и пойдем, – я уже собиралась уйти, как мама вновь заговорила.
- И заодно отметим твое шестнадцатилетние! Но подарок откроем сегодня, так как это твой день, – я улыбнулась и направилась в комнату. На прикроватном столике в яркой праздничной упаковке лежало нечто – объемное, угловатое, занимающее всю площадь довольно большой поверхности. Я недоуменно обернулась к маме: счастливая улыбка не сходила с ее лица, озаряя своим светом темное помещение, гордо именуемое моей комнатой.
- Открывай же, скорей. Не терпится увидеть твой восторг, - упаковка слетела легко…
Честно, подарок поразил меня своей…ценой. Компьютер. Новинка рынка. Очень дорогое удовольствие, почти недоступное на зарплату простого учителя.
- Мам, я не уверена, что нам это по карману, – на ее лице явственно проступило разочарование. Я поспешила изобразить счастье. – Мне очень нравится, правда, но все-таки откуда? - пауза.
- Я виделась с твоим отцом, он совсем не изменился, такой же красавец… - она мечтательно закатила глаза, ее уста озарила не виденная мной ранее обворожительная улыбка. - Он и помог купить.
Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего. То, что мама с ним провела ночь, ясно как день. Иначе бы так не радовалась его появлению. Но если судить по откровенной обиде, которая раньше проскальзывала на ее лице при упоминании отца, то и я и она должны его презирать, и даже ненавидеть. Именно мы – мы поддержка и опора друг друга. Следовательно, подарок нужно вернуть. Хотя стоит признать – тяжело отказываться от столь замечательного сюрприза. С ним можно было бы связать свое будущее…
Конечно, мама поначалу расстроится, но потом сама же оценит мой выбор, это все ради нее. Встать на ноги после очередного крупного разочарования ей не удастся. Даже с моей помощью.
Я тяжело вздохнула и начала:
- Мам, мы должны его вернуть…
Никаких результатов это не принесло.
После долгого утомительного разговора пришлось смириться - компьютер пока остается – мать категорически отказалась звонить отцу и просить забрать «сюрприз». Стыдно, как можно, единственный подарок за шестнадцать лет, а я как неблагодарная отвергаю его.
Удивительно, она либо не видит горечи всей ситуации, либо настолько профессионально это скрывает, что родная дочь и самый близкий человек этого не замечает.
Видимо, для матери появление любимого мужчины - как глоток холодного чистого воздуха, что привел ее в чувство и снова раскрасил мир в яркие тона. Осталось понять – чем мне грозит эта перемена жизненной колеи…
***
Утро воскресенья встретило яркими лучами солнца, пришло так называемое красное лето – неделя жары в сентябре; опять открытые майки и короткие юбочки, веселый гул голосов под окнами и влюбленные парочки на скамейках в темных уголках парка.
Мама уже колдовала над плитой. Пахло свежей выпечкой, точнее пирожками с корицей – ее коронное блюдо. Мягкий румянец окрасил щеки, придавая совсем юный вид матери взрослого ребенка. Не случись встречи с отцом до моего рождения, она была бы прекрасна. Хотя мне не довелось видеть ее в пору юности, могу себе представить, как она была хороша.
- Ты уже встала, молодец! Иди скорей умывайся и одевайся, скоро подъедет отец, – я вопросительно изогнула бровь, ошеломленная столь неожиданной новостью. Мама сделала вид, что не замечает немого вопроса застывшего в воздухе, лишь еще активней стала вертеться у плиты. – Поторопись!
В круглом зеркале отразилась худая девчонка, невысокая и угловатая. Темные короткие волосы ежиком торчали во все стороны, большие живые глаза уверенно скользили по знакомой фигуре, замечая малейшие изменения – на шее новая родинка, почти не заметная простому наблюдателю, но не острому наметанному взгляду. Губы пухлые, притягивающие искушенный взгляд, скривились, принося милому личику толику уродства.
Вода зашумела, давая понять матери, что ее просьба приводиться в действие.
Говорят, душ смывает негативные эмоции, может он поможет мне – отца я не знаю, да и не уверена, что это входит в перечень моих стремлений, но вот не факт, что сдержу накопленную за долгие годы обиду за мать. Себя не приплетаю, мне плевать и на него, и на причины его ухода. Да и вопрос с компьютером остался нерешенным.
Главное сказать, чтобы не появлялся больше в нашей жизни.
Вода струйками стекала по лицу, плечам, прямой спине, ниже к круговороту, уносящему в бездну труб напряжение…грязь повседневности.
Громкая трель звонка вернула меня к реальности, мама спешно побежала к телефону - слышно было ее глухое шлепанье босых ног по голому полу. Снова стоя перед зеркалом и неторопливо вытираясь махровым полотенцем, я внимательно прислушивалась к маминому тихому голосу:
- Да уже встала… Да, приходи, мы ждем. Да я и Ламисса ждем тебя, завтрак уже готов… Нет она была рада… Ну что ты, не переживай она в восторге от подарка…Ага, да… Ну все, поспеши, – трубка с грохотом в тишине квартиры легла на базу; несколько минут стояла полная, непробиваемая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием матери, тогда как мое было медленным и размеренным.
Правду говорят - душ своего рода целитель.
- Мам, чай горячий? Я уже кушать хочу.
Послышался вздох облегчения и прозвучали наконец ее слова:
- Конечно, переодевайся, я сейчас все приготовлю.
Чай пили втроем. Я, мама и папа…Я прокручивала эту простую мысль вот уже полчаса, смакуя неведомое мне ранее; разговор не клеился, мама старалась что-то придумать, завести интересную тему, но все тщетно. Отец оказался, как и я не сильно разговорчивым. Вообще весь его вид меня пугал: черные кудрявые волосы, карие глаза, острый нос и тяжелый подбородок. Такой брутальный мужчина, детей отталкивающий, но весьма и весьма привлекательный даже для неискушенной женщины. Смотрелись они с мамой чудесно, как ни смешно это звучит из моих уст. Ее восторженный взгляд все время кружил вокруг него, его же взгляд выражал снисходительность, обыденность…еще что-то. Какое-то непонятное мне чувство, но точно не любовь. Не привязанность, нет, нечто более глубокое, может раскаяние?
- Мы идем в парк? – вышло немного грубовато, но мне надоело ждать хоть каких-то действий, да и время не резиновое: планы и так трещат по швам. Мама благодарно на меня взглянула. Замечательно – служу маяком для потерявшего направление корабля и главное против воли.
Через десять минут мы уже вышли из подъезда. Солнце мягко обволакивало своим теплом, хотелось закрыть глаза и нырнуть, плавать в море света, забыть обо всем. Тревоги и переживания отступят на второй, может третий план и придет оно – умиротворение. Вот он – Бог всего. Именно в умиротворении заключается все стремления, к нему пытаются в конце пути пробраться грешники и простые люди, не знающие покоя при жизни.
- Лами не засыпай, а то мы до парка только к вечеру дойдем, – я усмехнулась, вот так всегда. Отец понимающе взглянул на меня; я огорченно отвернулась. Грядут перемены, иначе, зачем он разрушил устоявшийся мир?
Парк предстал нашим глазам как живое воплощение многообразия красок в природе. Желтый переходил в ярко салатовый, оранжевый в насыщенно бардовый, голубое небо кое-где местами перетекало в синий и фиолетовый. Буйство осени.
Мы сидели в так называемом «летнем» кафе - кафе под открытым небом. На фоне, не перекрывая жизнерадостных восклицаний проходящих мимо парочек, играла знакомая мелодия - в стороне на поляне устроилась группа музыкантов.
- Куда собираешься поступать Ламисса?
Я надеялась, он не решиться заговорить со мной; шел уже четвертый час прогулки. Я недовольно посмотрела на мужчину. К чему эти вопросы? Столько уже пропущено, поздно нагонять… Тем более я не знаю. И соответственно эта тема меня крайне раздражает.
- Дочка, может, ответишь отцу? – решила вмешаться мать; обстановка накалялась. Над головой пролетел, похищенный ветром красный воздушный шарик…от кого-то ушла любовь…жаль.
- Я не определилась. Это… довольно сложно, – послышался смешок. Я зло посмотрела на него. – Не вижу ничего смешного.
Мама напряглась, и пробуравила меня грозным взглядом.
- Я не смеялся. Таким образом, выразил свое мнение, – он замолчал, я ждала продолжения. Маленькая девочка бежала вслед за шариком, показывая на него пальцем и крича не успевающей за дитем женщине: «Мама, мама, смотри, он улетает!» Так вот чье сердце будет разбито... – Ничего удивительного не вижу в том, что ты не можешь выбрать жизненный путь, – я задумалась. Я тоже не удивляюсь – условия такие. – Держи, посмотри на досуге, может понравиться. Я бы попробовал на твоем месте туда поступить, институт еще совсем новый, конкурс небольшой, так что у тебя есть реальные шансы. Да и учителя достойные.
На стол лег буклет. Я скользнула по нему взглядом. Ничего особенного: ни яркой картинки, ни ненужных слов, лишь большая надпись на сером фоне: «Инженерный Институт Узкой Специализации. Ул. Картинная, д.1».
- Спасибо, работа инженера не по мне, – меня начал утомлять этот ненужный разговор.
- Не спеши делать выводы. Подумай хорошенько, – мамин взгляд обещал сильные неприятности в случае моего отказа. Я прикрыла глаза, и произнесла хорошо поставленным, размеренным тоном:
- Хорошо, я обязательно наведаюсь в этот Институт, и обдумаю свои перспективы.
Сказать отцу про компьютер так и не удалось, мама ни на шаг не отходила от бывшего мужа…
Остаток вечера прошел в глупых метаниях.
***
В институт мы отправились вместе с мамой на следующих выходных.
Всю неделю я бегала к телефону, лишь заслышав тоненькую трель звонка, но от отца не было вестей. Разговор откладывался на неопределенный срок, а может насовсем, что меня уже вполне устраивало. Единственное, настораживал - азартный огонек в глубине маминых светлых глаз; так быстро эта история не закончиться… Определенно должно случиться нечто невообразимое.
Здание Инженерного Института Узкой Специализации впечатляло. Огромное, занимающее колоссальное по площади пространство - в него свободно мог поместиться весь центральный вокзал, включая полную длину семи примыкающих железнодорожных платформ.
Готический стиль постройки навевал мысли о тайне. Она скользила в воздухе, скручивалась спиралью, проносилась в метре от тебя, а потом, снова разбиваясь на несколько струй, направлялись каждая в свое путешествие по длинным, кажется, параллельным друг другу коридорам. Свет проникал сквозь огромные витражные окна, каждое из которых изображало знаменитый сюжет истории, ближе ко мне, например, буйствовал огонь Большого Пожарища – пиковый момент – сгорают дотла жилые дома.
Во внутренней зале ни души; перед нами встал выбор дальнейшего продвижения: заплутать в неизвестном здании не прельщало, тем более в таком обширном.
Я прикрыла глаза, прислушалась, где-то в глубине играли в догонялки голоса, но уловить, откуда они идут мне не удавалось…
- Куда? – наша с мамой игра: она спрашивает, я наобум отвечаю.
- Налево.
- Надеюсь, ты и в этот раз угадала направление, а то в противном случае есть шанс проболтаться здесь до завтрашнего дня, – я улыбнулась, мои мысли в точности повторяли ее.
Мы нога в ногу шагнули в левый коридор.
Ничего не произошло, я имею в виду, нас никто не отругал за своеволие, на голову ничего не упало, сигнализация не сработала, следовательно, проход свободен. Хорошо это или плохо?
- Думаю, стоять тут и дальше не имеет смысла.
- Ты права, идем домой? – может сработает, пока не поздно…
- Нет, мы пришли посмотреть твое будущее место обучения, и никуда не уйдем пока не сделаем этого, – я не ослышалась? С каких пор мама решает за меня? Аааа… дурное влияние извне… конечно, как я сразу не догадалась, вот оно – невообразимое. Сама бы она не посмела навязывать мне, это может плохо кончиться – я слишком свободолюбивая птица. А с поддержкой - несомненно.
- Я выбрала институт. Сама. Менять свое решение не намерена. Мама, будь добра, прими это как данное. Больше я к этому разговору не вернусь, – чеканя каждое слово, произнесла я. Мама горестно вздохнула, думаю, сейчас она сильно жалеет, что вообще завела эту тему наедине - со мной тяжело спорить.
- Ламисса, оставь мать в покое, это мое решение, – я вздрогнула от неожиданного появления отца. Не было слышно ни его шагов, ни тихого дыхания, а на слух я никогда не жаловалась… Увлеклась разборкой? Сомневаюсь. Странно. - Сейчас мы проследуем в актовый зал, а потом спокойно поговорим, без нервов, – мама замялась, не решаясь взглянуть мне в глаза, но через некоторое время направилась к открывшимся впереди дверям, по пути мельком благодарно улыбнувшись бывшему мужу.
Настроение испортилось окончательно и бесповоротно.
Я сверлила его тяжелым злобным взглядом; если и проследую, то только на выход. Своих решений я не меняю, он бы знал это, если бы уделял дочери хоть немного свободного времени в прошлом.
- С тобой тяжело, – ни звука в ответ, ни движения. – Я закурю, ты не против? – не дождавшись реакции он вытащил из портсигара длинную тонкую папиросу. С наслаждением затянулся и выпустил едкий дым из легких; коридор преобразился - стал мрачнее.
Курение убивает, сколько он уже курит? Год, два, десять? В таком случае надеюсь, ему недолго осталось.
- Тебе в детстве не говорили, что желать другому смерти аморально? – неужели я произнесла это вслух? Вполне возможно.
- А тебе не говорили, что бросать беременную жену низко и подло? – человек замолчал, тяжело вздохнул и проговорил еле слышно:
- Это будут тяжелые несколько лет.
- Не думаю, – я было развернулась, как вдруг тихие, словно ветром нашептанные слова, долетели до меня:
- Выбор сделан, ты подчинишься. Рано или поздно. И не расстраивай мать, мало ли что может случиться… - мои губы сжались в тонкую линию, лицо стало злым, глаза горели огнем ярости.
- Угрожаешь? – прошипела я, не оборачиваясь.
- Предупреждаю. Твое имя значится в списке, считай это воля Богов, – богов значит… Совет. Ну конечно, кому еще мог служить мой непробиваемый отец. Понимание было болезненно; плечи опустились, взгляд уперся в мраморный пол.
Из зала долетело легкое щебетание.
- Пойдем, собрание началось, – я, пересилив себя, последовала указу.
Актовый зал не сильно отличался по размерам от виденного мной при входе (проблем с местом у них явно нет): полупустое помещение, несколько сотен квадратных метров площадью, пару рядов скамеек около сцены, и что главное - вместо окон здесь висят зеркала по всей длине стен. Безликие, мертвые зеркала…
- Наш институт предоставляет бесплатное общежитие, полностью отремонтированное, со всеми удобствами… - молодая девушка уже битый час рекламировала университет. Представилась первым помощником ректора, но что-то подсказывает мне - она простая секретарша, на которую взвалили всю грязную работу.
- Столовая работает круглосуточно. Меню составляется за неделю, и студенты могут ознакомиться с ним заранее и внести коррективы, – мама слушала с открытым ртом, заглотив «наживку». Именно такие пространные речи заготавливаются для таких как она: нерадивых мамаш, пытающихся сплавить свое брыкающееся чудо в «отличный» ВУЗ, такой, который позволяет месячный доход и чувство достоинства.
На самом же деле за весь час не было сказано ничего определенного, особенно про само направление института – пару довольно обтекаемых по смыслу предложений.
Ясно, что не я одна с сомнением отношусь к организации. В зале нас было пятеро. Все будущие абитуриенты. Один возраст. Один тяжелый взгляд на всех.
Неужели не мне одной так непосчастливилось?
Трое парней и две девушки.
Я презрительно посмотрела на отца, сидящего на месте ректора.
Выбор сделан.
Все пятеро встретят Новый учебный год в стенах Инженерного Института Узкой Специализации.
Красивый кабинет ректора. Я и он. Наконец, наедине.
Все заготовленные заранее слова вылетели из головы. Да и не нужны они уже были, решение принято за меня. Решение, от которого невозможно отказаться.
Речь уже не актуальна, она потеряла всякий смысл.
Он ждет.
Естественно - я так рвалась, торопилась высказаться, а сейчас глупо молчу. Действительно несмышленый ребенок-подросток. Дочь, отвергающая отца.
- Не выскажешься? – кому-то надо было начать.
- А надо?
- Не желательно. Усугубишь тем самым и так шаткое перемирие, – сигарета медленно опустилась на дно стеклянной пепельницы, мускулистая рука привычным жестом погасила тлеющий табачный окурок. – Ламисса. Давай поговорим начистоту, дабы не возвращаться больше к этой теме. Мне действительно жаль, что так вышло. Я любил твою мать. Не буду скрывать, любовь ушла с годами. Но не тогда. И я искренне ждал твоего появления, – последовала минутная пауза. Снова серый дым наполнил комнату. – Опасная ситуация вынудила меня бросить вас. Ради вашего же благополучия. Звучит как оправдание. И с твоей стороны вполне понятен негатив… Я прошу прощения. И вот еще что, постарайся впредь не показывать своего ко мне истинного отношения на людях. При личной встрече можешь высказываться, как пожелаешь, но только так, – я с каменный лицом рассматривала рисунок на дубовой столешнице - линии переплетаются, как жадные влюбленные, создавая сложный многомерный узор.
- Мне плевать на твои извинения, лучше принеси их бывшей жене.
- Ты же понимаешь – она простила, – изучающий взгляд.
- Простила. Но это не освобождает тебя от вины. Она не рассказала тебе, случайно, как жилось нам все эти шестнадцать лет? Нет? Правильно сделала, тебя это нисколько не касается. Это наша жизнь, и мы привыкли делить ее на двоих, – лицо ректора потемнело, или может мне просто показалось, так как через мгновение он уже совладал с собой.
- Спасибо Ламисса, это был продуктивный разговор. Увидимся первого числа в актовом зале в девять утра.
Я ушла с чувством выполненного долга; а ректор в своем кабинете еще долго не отрывался от сигарет, пытаясь горечью табачного дыма заглушить горечь воспоминаний.
Больше отец нас не беспокоил. Как ни странно мама отнеслась к этому философски, то есть никак, что для меня стало открытием. Она никогда не отличалась вдумчивостью и рассудительностью, интересно, что он ей наплел?
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
|
| |
| |
| Leerin | Дата: Суббота, 10.09.2011, 15:50 | Сообщение # 3 |
|
Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| Глава 2
Ты должен различать, кто друг тебе, кто недруг,
Чтоб не пригреть врага в своих сердечных недрах.
Где неприятель тот, который в некий час
Приятностью своей не очарует - нас?
Где в мире мы найдем тот корень единенья,
Который не покрыт корой и даже тенью?
Отрывок из стихотворения «Друг и недруг»
Носира Хисроу
Число пять - символизирует риск, достигая своего окончательного результата через путешествие и опыт. Отсутствие в нем стабильности, с одной стороны, может привести к неуверенности, но, с другой стороны, это число является и самым счастливым, и самым непредсказуемым.
Пять…
Блондинка. Девушка-мечта. Длинноногая, рано сформировавшаяся, привлекающая излишнее внимание парней-одногодок и рассеянное – самодостаточных самцов. Сама же красавица весьма красноречивых взглядов не замечает, кажется, она живет в другой реальности; по крайней мере, ее лицо выражает полную отрешенность. Зовут девушку Маруся.
Рыжий Кирхен. Ничего особенного: обычные темно-карие глаза с интересом рассматривающие однокурсников, кривоватая улыбка на устах, недорогая одежда синих тонов. Но что задевает - это властные, рассчитанные до мелочей, выверенные до каждого миллиметра движения. Прирожденный лидер. Такой побеждает всегда; уверена - он получит Марусю первым.
Мускулистый Роберт - сила и опора. Взгляд добрый, как у маленького ребенка. Волны наивности и любви, исходящие от него, оплетают и убивают бдительность – пару минут, и ты уже изливаешь ему душу. Опасный парень для слабохарактерных, да и вообще, в нем кроется что-то, что заставляет меня держаться от него на расстоянии. Хвала природе и витальным инстинктам, он тоже не смог пройти мимо яркой девушки Маруси.
Темноволосый парень по имени Клаус. Худой на грани дистрофии; крупные выступающие скулы делают его лицо шире, и в сочетании с хрупким телом получается жуткий диссонанс – такой маленький уродец; сутулый, отягощенный постоянными насмешками. Глаза до обидного печальные. Маленький забитый ребенок. Мне его жаль.
И среди этой разношерстной компании – я. Такой «малолетний пацаненок»: рваные джинсы, футболка, болтающаяся на мне как на вешалке, несколькими размерами больше нужного, и разноцветные кеды. Волосы, отросшие за год, все так же рассыпаны в беспорядке; длинная челка прикрывает глаза, внимательно следящие за окружающей обстановкой.
Парни поначалу приняли меня за своего, но потом, приглядевшись, заметили небольшие бугорки, только начинающей округляться груди.
- И как же звать девушку-пацанку? – спросил добродушный Роберт.
Не отвечая на прямой и оценивающий взгляд, я ровным тоном заметила:
- Девушку-пацанку не зовут, она сама приходит, - ни капли ехидства, лишь констатация факта. Брови вопрошающего поползли вверх от удивления. Фраза колкая, но тон холодный, словно лед. Не понятно шутка это или действительность. Остальные слушали наш диалог кто со скупым интересом, кто с затаенным изумлением.
Я пожала плечами и отлипла от стены. Мгновением позже в зал зашел мужчина.
- Построились!
Один ровный ряд, состоящий из пяти человек, наблюдал за вышагивающим перед ними высоким грузным человеком.
- Приветствую, меня зовут Никон Иванович. Вы те, кто был отобран из миллионов. Пятеро. Все разные, но части единого целого; на всех одно тело, одно сознание, одни действия. Вы отныне команда. Единая и нерушимая. Лидер определится позже, по мере обучения и скорости вашего сплочения, - долгий изучающий взгляд, - А сейчас, поговорим о правилах. Физподготовка – профилирующий предмет. Неизменно успеваемость по физподготовке является главным критерием, по которому кураторы берут над вами шефство. Запомните: работа куратора заключается в формировании и развитии ваших способностей. Куратор будет регулировать ваше расписание и ваши действия пошагово. Он будет вам и матерью, и отцом. Заранее будьте готовы к покорности, не усложняйте и без того нелегкий труд воспитателей, – тихий, проникновенный голос. - Ребята, вы сделали выбор, теперь отступить назад не удастся; отчисления в институте не производят, если вы не справляетесь с нагрузкой, в этом году подходите ко мне, и мы решаем этот вопрос сообща, впоследствии этим будет заниматься куратор. Если вы станете своевольничать, пропускать занятия без предупреждения, то будут приниматься меры. Поверьте на слово, не стоит доводить до этого. Вопросы после.
Маруся, тянет руку, показывая тем самым желание задать вопрос, как в школе. Рука, дрогнув, опустилась.
- Далее непосредственно про физподготовку. Проводить ее буду я. Мои занятия пропускать категорически запрещено, вы обязаны явиться в любом состоянии и при любых условиях. Опоздание так же приравнивается к прогулу, за прогулом следует наказание, для каждого свое, но от этого не менее строгое.
Вопросы?
- Каким образом отбирались претенденты? – Маруся, упертая… Учитель улыбнулся.
- Хороший вопрос. Но ответ вы узнаете позже, – я даже не удивилась. Странный инженерный вуз, в котором профилирующим предметом является физкультура. Мои подозрения на счет его неправильности начинают подтверждаться.
- На какую именно профессию нас собираются обучать? – поинтересовался Кирхен.
- Вы еще не готовы к данному вопросу.
- А к какому вопросу мы тогда готовы? – иронично спросил парень.
Учитель подошел к нему ближе, постоял несколько минут, вглядываясь в его темно-карие глаза, заглядывая в самую душу. И с усмешкой произнес:
- Например, где висит ваше расписание, – Кирхен, похоже, даже не удивился, по крайней мере, ничем этого не выдал, а вот Роберту явно не совсем пришелся по вкусу ответ – его добродушные когда-то глаза сейчас больше напоминали бушующую в глубине кратера лаву. Он хриплым напряженным голосом тихо и проникновенно спросил:
- И где же?
Я отчетливо различила в вопросе едва сдерживаемую ярость. Такие интонации пробивают дыру страха в каменных сердцах. Надо же – добродушный Роберт, ты очень и очень не прост…
Никон Иванович тем временем холодно произнес:
- Десять кругов.
- Не понял?! – вскричал широкоплечий «мужчина».
- Двадцать. Начали, – будто мороз ударил в лицо, охладив всякое желание сопротивляться. Настоящий учитель.
Топот ног эхом отбивался от стен и потолка, сливаясь с размеренной речью:
- Теперь вы вместе. За промашку одного страдают все. Ложь, драки, хамство, ненормативная лексика, курение, алкоголь, наркотики в учебное время запрещены. Что касается последних трех пунктов, то и во внеурочное время тоже. Отныне вы несвободны, зависимы… - набатом в голове звучали слова.
Придя поздно ночью домой я уснула прямо в ванной от навалившейся усталости. Иронично улыбнулся мне во сне Морфей и прислал «замечательный» сон - мой первый день в роли студента, вчерашний день, но уже забытый…
«Здание Инженерного Института Узкой Специализации, подствеченное лучами восходящего солнца… Длинные, путаные коридоры… Яркие, праздничные наряды… Неизменившееся за год лицо отца-ректора… Глаза-зеркала актового зала... Радостные лица родителей и осунувшиеся студентов… Приветственная речь и напутствие в светлое будущее… Заплаканное лицо матери, с улыбкой провожающей меня в новую взрослую жизнь…»
- Лами!!! Лами!!!! Выходи быстро, что ты там делаешь столько времени? Ты меня слышишь, Лами! – Барабанная дробь в дверь и срывающийся мамин крик ворвались в сознание пронзительным колокольным звоном.
- Мам, сколько времени? – с трудом проговорила я, пытаясь размять затекшие конечности и встать.
- Девять утра! Тебе сегодня к какой паре? – У меня вырвался мучительный стон…только не это! – Пытаясь быстрее выбраться из ванны я слишком поспешила, ноги подогнулись и тело с грохотом упала на пол, из глаз тут же брызнули слезы боли. Закусив губу и собрав остатки сил, поднялась и понеслась к телефону, нужно отзвониться… Что-то мне подсказывает, что не стоит идти против правил…
- Алло, Никон Иванович? Это Ламисса Кирк…Да... Я хотела сказать, вы просили…у меня проблема… я проспала, и….да, математика…да…спасибо…хорошо, я уже еду. – Я облегченно привалилась к стене, прикрывая глаза; слетела со своего следа крадущаяся угроза, царапающая острыми коготками сердце дурным предчувствием.
Уже начали волноваться, но ничего – вовремя позвонила. Первая лекция ознакомительная, дополнительных занятий не назначат, но впредь следует ставить будильник на ранее время.
Вторая пара начертательная геометрия, я обязана присутствовать. У меня есть полтора часа в запасе.
Вчера мы закончили слишком поздно. Сколько прошло времени с начала занятия – четыре часа, пять, больше? Не знаю, где-то в середине сознание дало отбой, и тело выполняло свою работу самостоятельно. Бег, растяжка, снова бег: короткие, длинные дистанции, на время, на выносливость, беговые упражнения; короткая передышка…вдох-выдох, вдох-выдох и бег, бег, бег…
Смутно помню, что кого-то выносили на носилках – не выдержал нагрузки. Скорее всего Клауса: ему с самого начала было тяжело, его тощее тело не предназначено для таких усилий, тем более нежданных негаданных.
Не знаю, что помогло мне не свалиться, может природная упертость - не хотелось показаться слабой. Слабыми могут быть только женщины и дети, я не отношу себя ни к той, ни к другой категории. Я есть я.
- Лами, идем завтракать. Расскажешь заодно, как прошли занятия. – Мама, конечно, хотела знать о позднем возвращении, но… мне не хотелось что-то доказывать. Нужно будет, поинтересуется у отца. - Знаешь, я не хочу. Лучше пойду собираться, меня ждут. – Вымученно улыбнувшись матери, с трудом удалилась я. Вчерашние нагрузки дают о себе знать тупой болью в мышцах, особенно сильно это отразилось на икроножных – чуть шире сделаешь шаг и сознаешь, что еще чуть-чуть и натянутые будто до предела ткани порвутся, как струны. Ни ходить, ни наклоняться, ни приседать я нормально в ближайшее время не смогу…
- Предметом начертательной геометрии является теоретическое обоснование и изложение методов построения пространственных форм на плоскости… Правила построения изображений основаны на методе проекций… Различают следующие методы проецирования: центральное, параллельное (косоугольное и ортогональное), перспективное, аксонометрическое… Через точку пространства проводят проецирующую прямую до пересечения с плоскостью проекций… - красиво сказано, меня можно сравнить с этой точкой: есть я, и моя проекция, которая ходит, учится, думает, отвечает. А я глубоко внутри, прячусь от настоящего мира, парю в пространстве. - Запомните: каждой точке пространства соответствует одна единственная проекция… Каждой проекции соответствует множество точек пространства, располагаемых на проецирующей прямой… - думаю, в моем случае прямой явился отец. Он провел свою волю через меня, спроецировал, слепил свои крошечные подобия, разбив оболочку, но не добравшись до истинной меня. – На сегодня все. Спасибо за внимание. Увидимся на следующей неделе.
Зашумели отодвигаемые стулья, студенты стремились покинуть опостылевшую за два часа аудиторию. Первым шагнул за порог целеустремленный Кирхен, следом Роберт и задумчивая Маруся. Они выглядели естественно, такое ощущение, что и не было того бега на пределе возможностей.
Я устало двинулась на выход, оставив прихрамывающего Клауса с преподавателем наедине. Интересно, долго я еще выдержу? Как будто проверка на вшивость…
Обед был праздником для человека, отказавшегося от завтрака. И сейчас я очень жалела, что поступила столь опрометчиво – есть хотелось дико.
Столовая представляла собой светлое помещение с множеством уютных уголков, и длинным раздаточным столом, за которым скрывалась кухня и ее обитатели. Столовая как столовая.
Поразило то, сколько народу на самом деле скрывается в глубине института.
Оказывается, мы не единственный курс. Их было три. Мы первый, соответственно, второй и третий. Старшие курсы сидят особняком, за отдельными столиками, и общаются только своей «командой». Первый же разбросан по столовой – Кирхен в углу у окна, Маруся в противоположной от него стороне. Роберт сидел в центре зала, а Клауса не было вообще.
Было и несколько представителей со стороны преподавателей, уборщиков и тех.персонала.
Я неторопливо двинулась в сторону раздаточной. Тянуло приятными запахами печеного, тушеного, жареного. Живот встревоженно заворчал на хозяйку: мол, покормить бы меня было неплохо. Его песня привлекла ко мне излишнее внимание: парень со второго курса покосился в мою сторону; глаза помимо воли прошлись изучающим взглядом по его жилистой фигуре, смазливому личику, на котором поселилось надменное выражение. Я прошла мимо. Не считаю, что отношусь к той категории девушек, которые при виде симпатичной рожицы вешаются парню на шею. Я вообще опасливо отношусь к «красавчикам», часто за такой внешностью скрываются представители той мужской части населения, которые женщин за человека не считают вообще. Тем более, если и были в моей жизни парни, то они являлись лишь приятелями-последователями, ничего серьезного. Никто из них не смог меня зацепить. И никто из них не был мне другом.
- Привет. Ты первокурсница, – зычным голосом вывел он. Не понимаю, зачем утверждать очевидное? – Возьми курицу в пивном кляре, повариха сегодня особенно расстаралась.
Уже советует, наглый назойливый тип.
- Я вегетарианка, – он удивленно присвистнул.
- Не знал, что кто-то еще принадлежит к этому движению, – я безразлично пожала плечами. Да я вегетарианка. Да я отказалась от мяса, но не потому что когда-то это было модно, а потому что животная пища мне стала противна, организм отказался ее принимать.
Но он этого не узнает. Скорей бы отвязался, хочется посидеть в одиночестве и подумать.
- Ты местная? – отвлек меня его вопрос.
- Послушай, можешь оставить меня в покое? – сказав это, я ушла к выбранному столику, а парень ошарашено пялился мне вслед. Послышался веселый смех и улюлюканье. Вот и еще один недоброжелатель на противоположном берегу моей «славы».
Поднос с цветной капустой и парой тройкой лепешек из жареных кабачков опустился на стол. Я с тяжким вздохом аккуратно присела.
Подведем итоги. Прошел еще один день моего здесь пребывания, третий день. Что я сегодня узнала? Не много: ничего нового о сомнительности института я не выяснила, лишь еще больше запуталась. Начнем с того, что внутри здание Инженерного Института Узкой Специализации было определенно больше, чем выглядит снаружи. Путаница коридоров, лестниц, переходов, однотипность кабинетов без номеров, или других отличительных знаков приводили в исступление даже молчаливого Клауса. Как такое возможно, я еще не разобралась, но разумное объяснение этому несомненно есть. Я уверена.
Учителя обычные среднестатистические жители страны, ничем не выделяющиеся из толпы, ну может только более высокой квалификацией, нежели преподаватели других вузов.
На сегодняшний день это все мои наблюдения. Ничего, время есть. Для разгадки этой тайны отведено несколько лет обучения…
Кстати об обучении… Скоро начнется физподготовка; очень хочется думать, что сегодняшний день не станет последним в моей активной жизни, и я не лишусь конечностей раньше времени.
Тяжело поднявшись, я направилась за всеми на выход.
- Релаксация — глубокое мышечное расслабление, сопровождающееся снятием психического напряжения. Предполагается, что человек в состоянии нервного напряжения испытывает и мышечное напряжение. И наоборот: человек в состоянии мышечного напряжения начинает испытывать и напряжение умственное. Следовательно, для того, чтобы расслабить тело, нужно расслабить разум (и наоборот); а психическое расслабление ведёт к расслаблению физическому, мышечному… Медитация способствует расслаблению, освобождению от стресса, очищению сознания от ненужных мыслей и переживаний, достижению душевного покоя и внутренней гармонии… - Внимали мы текучей речи учителя. Сегодня никакого бега, никаких усилий. Только безмятежный, бестревожный покой. Лишь полное отсутствие мыслей при полном сознании.
Ни один не справился с заданием, но Никон Иванович остался доволен – по крайней мере, никого не пришлось выносить на носилках. А потом уже после я заметила, что боль в мышцах отступила, будто ретировалась перед спокойствием.
Ну а до дома я добралась к половине двенадцатого.
***
Рутина. Что такое рутина? Это что-то постоянное, приевшееся. Так? При поступлении я думала, меня затянет в нее. Но я ошибалась.
Каждый день приносил что-то новое, интересное, полезное. Занятия по физподготовке стали как воздух – жизненно необходимы, ожидаемы с нетерпением. На выходных заменяешь их утренней пробежкой, но привычного удовлетворения совсем не приходит.
Домашние задания с головой тянут в далекий мир неосознаваемого ранее. Начертательная геометрия, математика, экология, культурология, история, занятия с компьютерами (вот к чему был подарок отца), химия - все это стало моим. Удивительно, неожиданно, но факт.
Время бежит вперед и ты вроде бы вместе с ним, но не замечаешь этого.
Прошло уже три месяца с начала учебного года, а для меня всего лишь один длинный, несуразный день. Не скучный, не нудный, не рутинный, нет, просто тяжелый и утомительный день. Выходные либо в постели, либо за учебниками, будни прописаны по минутам: в семь подъем, в девять начало занятий, в полночь долгожданная кровать. Ничего нельзя пропустить, все нужно успеть, узнать, впитать в себя.
Все поставленные вначале цели спрятались, боясь даже показаться, чтобы не нарушить устоявшееся с трудом равновесие. Тяжело привыкнуть к такому режиму. Но человек как крыса приспосабливается ко всему. Сказано не мной, но я полностью солидарна с этим выражением.
Институт до сих пор является для меня нераскрытой тайной. Мне не хочется это признавать, но в таком темпе он так и будет мельтешить впереди непостижимой загадкой. Учителя пропускают мимо ушей наши вопросы, самим нам совершенно не хватает времени на обследование всех уголков здания, но уже всем ясно, что с ним что-то не так. Есть, конечно, вариант узнать правду, но я поклялась себе, что ничего и никогда не спрошу и не попрошу у этого человека… отца. Он же ректор Инженерного Института Узкой Специализации.
Видимся мы не чаще чем раньше. Судя по всему, он слишком «занят», чтобы поинтересоваться моей жизнью. Хотя думаю, наш последний разговор дал ему понять - его присутствие не желаемо в этой самой жизни.
С другой стороны не вмешайся он, я бы сейчас прозябала в Гидрометеорологическом Университете на специальности «Океанология». Не самая плохая профессия: полгода в разъездах - полгода ограниченной свободы, а остальное время отведено принудительной работе на благо науки. Я испытывала что-то среднее между благодарностью и раздражением за то, что отец посмел указывать мне.
Жаль маму. С моей стипендией, эквивалентной ее месячной зарплате, она покинула вторую работу и теперь безвылазно сидела дома вечера напролет. Она сильно переживает свое одиночество – привычка вторая натура, я - мамина привычка, и от меня пришлось отказаться.
Сама навязала. Сама страдает. Закон жизни.
Толком обдумать эту независимо сложившуюся ситуацию не получалось, может, удалось бы выкроить немного времени на единственную любимую всей душой мать, но все мысли были повернуты на учебе и сокурсниках.
Как ни смешно сейчас прозвучат мои слова, в первую очередь для меня же, но мы подружились с Марусей. Странная дружба, однобокая, но пока единственная в моей короткой жизни. Однобокая потому, что общение происходит лишь в те немногие свободные минуты, которые позволены нам расписанием. Да и Красавица удаляется иногда разумом в далекие грани, забывая о подруге. Но меня устраивает - это часто происходит, когда мне самой нужен покой. Так что никаких проблем ее отрешенность не вызывает.
Клаус: он как и был одиноким скитальцем, так им и остался, только иногда мы с Марусей замечали на себе его косой взгляд. Не в плохом смысле этого выражения, просто видимо более откровенное проявление эмоций для него не свойственно.
Кирхен подружился с Робертом, напоминала мне их дружба отношения клеврета и его покровителя. Роберт все больше склоняет голову в сторону решений Кирхена, а сам Кирхен воспринимает это как должное. Марусю они уже давно оба оставили в покое; не знаю, что послужило тормозом, но факт остается фактом. Сама девушка, похоже, даже не заметила первоначальных попыток, да и сейчас мало обращает внимание на противоположный пол, только когда требуется узнать важные вещи, о которых я не осведомлена и соответственно помочь не в силах.
Два на два, и дикий Клаус. Хорошенькое начало нашего воссоединения. Сдается мне, что это случится очень не скоро, либо не случится никогда, что при нынешнем раскладе более реалистично выглядит.
- Итак, история нашей страны очень запутана как вы поняли. В один период к власти приходит правительство, сосредоточенной ли в руках одного человека или нескольких, в другой устанавливается полнейшее безоговорочное преклонение перед Правилом. В школе вам рассказывали лишь о последнем таком периоде. Сегодня мы с вами разберем все известные истории факты, когда Правило становилось во главе умов людей.
Итак, в сто двадцатом году, когда наша страна находилась на грани войны с соседними государствами, Правило остановило разгорающийся огонь восстаний и кровавых битв. Монарх был свергнут с трона и жестоко казнен. Люди были крайне недовольны его методами, особенно после того как состоялось пришествие истинного Бога к власти. Богом было названо Правило. Ламисса, возьмешь в архиве летопись от сотого года и напишешь работу о первом пришествии Правила. Главные задачи: описать идеи двигавшие людьми до и после Правила, роль церкви в этот исторический период, и не забудь отметить, каким именно образом казнили монарха. Там есть некоторые знаменательные моменты, постарайся понять их, – высокая сутулая женщина, носящая только черное, кивнула мне и продолжила свой увлекательный рассказ. – Следующее упоминание в летописях относится к триста сорок седьмому году. Если кто не помнит - это время рабовладельческого строя общества. Думаю, сейчас многие негативно относятся к рабству, но тогда это был нормальный уклад жизни, люди поделились на высших и низших. Низшие принимали свою судьбу безропотно, а высшие купались в волнах власти. Правило разбило этот уклад, человек снова стал свободным и раскрепощенным. Клаус, твоя тема. Задачи: описать настрой среди низших, может, заметишь намек на восстание или какие-либо другие активные действия. Обязательно опиши сам процесс смены: от рабства к равноправию. Идем дальше.
Чем знаменит пятьсот семьдесят седьмой год? Маруся?
- Был подписан первый мирный договор между тремя странами. Оговорены торговые и пограничные отношения; вообще это время самое мирное за всю историю. И самое безопасное.
- Ты права. Люди накормлены, одеты и миролюбивы. Все до единого. Как думаете чем можно объяснить это?
- Очередной приход Правила? – саркастически протянул Кирхен.
- Не стоит смеяться Кирхен, вы попали в точку. Правило действовало с пятисотого до шестьсот пятидесятого года, самое длительное время руководства Правила. Чем выражается… думаю, Кирхен, ты нам и расскажешь на следующем занятии возможные причины такого необычайного события, как сто пятьдесят лет неторопливой размеренной жизни, и все произошедшие значительные мероприятия за этот период, – Кирхен наклонил голову, показывая, что он принял к сведению и запомнил сказанное. – Хорошо. Следующие даты связаны между собой и должны быть вам хорошо известны: семьсот девяносто третий, восемьсот семнадцатый и восемьсот двадцать четвертый. Ламисса? - я нахмурилась, пытаясь вспомнить школьный курс истории. Выходило плохо. Даты не желали складывать в голове в хронологическом порядке, полный сумбур. Поэтому и ответ ко мне не желал приходить.
- Ламисса, дополнительная тема на дом, – я удрученно закусила губу. Очередная придирка из-за пустяка привела к дополнительным нагрузкам в учебе, а их и так не мало... И чем я ей настолько приглянулась? Это ведь далеко не первое «лишнее» задание за прошедшие несколько месяцев обучения. Ответ приходит на ум лишь один – моя «говорящая» фамилия… Дочь ректора должна быть примером для подражания. Интересно кто это придумал?
- Все эти три даты известны под названием Великая Карательная Миссия. Церковники, объединившись, устроили ряд кровавых походов, вырезая целые селения, мотивируя тем, что страна корчится в агонии греха. Люди стали морально уродливы, духовно убоги. Правило наступило на горло церкви, и последующие две сотни лет о ней почти не было слышно.
Следующее громкое упоминание о возобновившихся активных действиях церкви отнесено к тысяча сто двенадцатому году. Церковь участвовала в свержении короля, помогая простому люду, как они выражались. На самом же деле она преследовала свои тривиальные цели. О них нам расскажет Роберт. Подойди в конце занятия я дам тебе материал. Правило в этот раз сыграло роль приверженца старых традиций, никоим образом, не мешая церкви править мирскими умами.
И последняя неизвестная вам дата это тысяча триста шестидесятый год. Год окончания Смутной Войны. Маруся подготовишь сообщение о Смутной Войне, разберись, решило ли Правило проблемы того времени.
Пара закончена, жду вас всех подготовленными и собранными, – это явно был намек…мне.
Я покидала в сумку тетради и выбежала из кабинета.
Чем ближе к первой сессии, тем меньше времени остается в моем запасе. Оно словно песок просачивается сквозь пальцы с неимоверной скоростью. Задания становятся все сложнее и объемнее, требования строже, а дни летели словно птица, торопящаяся ускользнуть от морозов.
Я, не обращая на окружающее внимания, спешила успеть в архив до окончания перерыва… придется пожертвовать обедом. Плохо, еда это энергия, энергия это жизненные силы. На физподготовке сегодня силовые нагрузки – могу не выдержать.
- Подожди, – схватил меня за локоть Кирхен. Я притормозила, и недоуменно на него уставилась. Он был один. – Ты в архив? Пошли вместе, – и не отпуская мою руку, двинулся вперед по длинному плохо освещенному коридору.
Вообще архив это отдельный разговор – подвальное помещение, отведенное под него, напоминало мне бункер, заброшенный после войны: со стальными дверями, редко посещаемое студентами, но отведенное под постоянное жительство книг и летописей. Железные стеллажи, плотно заставленные толстыми фолиантами, стояли настолько близко друг к другу, что пройти между ними было возможно только бочком и только худенькому человечку. Например, Роберт точно застрянет, его бугристый торс не позволит ему протиснуться в таком малюсеньком проеме.
- Идеи есть? – Кирхен как всегда деловит и сосредоточен, только улыбка выдает вполне оптимистичный настрой.
Я пожала плечами.
- Тогда я пойду от правой стороны, а ты от левой, – и направился по выбранному направлению.
Мне ничего не оставалось, как идти в противоположную сторону.
Книги, книги, книги…бесчисленное множество. Книгоман бы умер от восторга, увидев эту красоту, но не я…. Слишком большой разнос, слишком большой объем, просто слишком… И нет библиотекаря. Все приходиться искать самому – метод обучения. Такой своеобразный метод. Иногда уходят бесценные часы на поиски той или иной рукописи, часы, которых у тебя нет.
- Расскажи о себе что-нибудь, – послышался голос парня. Я остановилась, не дойдя до стеллажей. Обернулась. Из-за нагромождения книг его не было видно, но чувствовался настойчивый и властный взгляд. Откуда подобный интерес?
- Не вижу смысла. – я потянулась к первому запыленному корешку: «Физиология»; нет, это не то. Я медленно стала продвигаться вглубь, вдоль книжного ряда. Некоторое время стояла тишина.
- Почему мне кажется, что твою версию событий я в ответ услышу не скоро? – со смешком проговорил он.
Я пожала плечами, скорее не услышишь, чем услышишь: ты мне не нравишься Кирхен. Но портить видимые дружеские отношения пока не стоит. Впереди еще слишком многое.
– Ну ладно, начну я. По мнению окружающих родился в обеспеченной семье, этакий богатенький заносчивый сынок своих родителей. Как думаешь, они ошибаются? – вздрогнула, услышав его голос над самым ухом. Он был очень близко; я всем телом ощущала его присутствие, чувствовала теплое дуновение на шее.
- Не знаю, – дрогнул мой голос при ответе. Неужели ему удалось пошатнуть мою непоколебимость? Странно. Никакой симпатии я к нему не чувствовала, даже наоборот…
- Может ошибаются, может нет… Я хочу чтобы ты мне это сказала, потом…когда узнаешь меня лучше, – на пол полетели книги, сваленные неосторожным движением онемевшей руки. Я, наконец, отстранилась от него, судорожно перебирая упавшие тома, и ставя на место в заданном ранее порядке. Неужели я ошиблась, и он положил глаз на меня? Как неожиданно… и страшно…
***
Голые деревья проносятся мимо, наводя огорчение и скорбь по уходящему в небытие сезону дождей. Наступает морозная зима.
Не люблю зиму. Она замораживает сердце, не в прямом смысле, конечно, в переносном. Мое сердце – сердце человека, тянущегося к теплоте и яркости жизни. А тут одна белесая дымка и снег, снег, снег. Только ели нарушают эту беспросветную белизну своей стойкостью и безразличием к морозам.
Я остановилась рядом со склоняющейся над вертлявой рекой ивой - печаль дерево, как иногда ее называют. Для меня ива символ ушедшей любви. Я вижу ее девушкой, сидящей на берегу и скорбящей, проливающей слезы горя; хрупкой сгорбившейся фигуркой. Девушка просто сидит и изливает душу воде, все понимающей и прощающей воде, уносящей потоком боль в далекие неизведанные края.
Изрезанная огрубевшая за годы кора была шершава и нейтральна к прикосновениям приветливой ладошки. Свисающие ветви качались на ветру, но не задевали гладкую поверхность остывшей воды.
Я тоже буду вот так сидеть здесь, рядом с девушкой-ивой и буду плакать, плакать, плакать… выпускать отчаяние и обиду наружу, потому как больше нет для этого лучшего места на свете, чем одинокое дерево печаль на безлюдном берегу реки.
Почему безлюдном?
Именно эта ива считается проклятой. Говорят, когда-то давно здесь покончила с жизнью одна прекрасная девушка, несчастливая краса. Ее жених жестоко надругался над ней, затем отказался брать в жены «использованный материал». В отчаянии жертва пришла к воде и решилась на последний в жизни волевой поступок. Поступок, который остался несмываемым пятном на репутации семьи. Тогда, как и сейчас, самоубийство говорит о слабой воле и кривом воспитании. Можно сказать, что общество казнит и презирает семьи самоубийц куда сильнее, чем те семьи, в которых родился и вырос преступник. От того процент вынужденных смертей очень и очень низок, можно сказать почти отсутствует. Хотя всякое случается, как например, с этой красой.
Кровь девушки напитала землю, ее тело слилось с почвой, и выросла на этом самом месте беспечная ива, не чувствовавшая боли. Отныне остальной растительности здесь больше не было места.
Может правдивая история, может, нет, но люди боятся подходить к дереву - глупые предрассудки, боязнь того, что горькая судьба перейдет к тебе от девушки-ивы.
Я не верю. Загадочное дерево спасает от наскучившего общества; я благодарна ей.
Что же мне делать с неожиданным проявлением внимания со стороны Кирхена, Ива? Подскажи, ты ведь мудра – постигла мудрость на собственном горьком опыте. Ты умна – повидала многое на своем веку. Ты женщина – как никто другой понимаешь подругу. Подскажи.
Ответа не было, лишь все также покачивались на ветру в сожалении озябшие ветви.
Я сокрушенно вздохнула и продолжила свой бег – бег от реальности, бег спасение.
Закончился парк, закончился бег, закончилась мнимая свобода – пришла пора окунуться в жизнь, в учебу… ведь так много предстоит запомнить за выходные.
- Вернулась? А я уже испекла булочки к твоему приходу, – довольно произнесла мать. – Раздевайся скорей. Проходи. Вот чай горяченький, хоть согреешься. Озябла, небось?
Я отрицательно мотнула головой, не отрываясь от вкусной выпечки.
Мама чуть помолчала наблюдая.
– Слушай, может перестанешь надрываться, а то я тебя почти не вижу – то ты на учебе, то на пробежке, то за компьютером сидишь, не отрываясь. – Обиженно выдала мама. Я поперхнулась. Вот и пришла пора объясниться.
Пирожок лег на свое место. Ароматный чай исходил паром, но не привлекал моего внимания, сосредоточенного на правильном ответе.
- Знаешь, я… - но взглянув в мамино лицо, я сдержала, вертящиеся на языке слова. – Давай сходим погулять сегодня? Прямо сейчас? Или по магазинам, у меня совсем джинсы разорвались… - мама просияла. Волшебное слово «магазины» творило с ней чудеса. В отличие от меня она остро нуждалась в таком времяпрепровождении – магазины дарили ей толику счастья, новые покупки радовали, многочисленные покупатели втягивали ее в свой мнимый мир, мир которому она не принадлежит, и принадлежать не может.
- Я побежала собираться. А ты пока доедай, – хлопнула дверь ее комнаты, и я осталась в одиночестве со своим сомнением и горечью…чувствую я еще пожалею о необдуманном душевном порыве…
…Слащаво улыбающиеся продавцы, живо расхваливающие товар; толпа несущая тебя на очередную надувательскую распродажу, как стадо животных торопящихся после засухи на водопой и ты будто камень на пути бурлящего потока, о который все спотыкаются. Что поделать – я не участвую в глупых схватках, тем более ненужных глупых схватках.
Сам же по себе торговый центр производил положительное впечатление: стеклянное сооружение на два этажа с огромным количеством торговых залов, всевозможных закусочных, развлекательных отделов и огромным кинотеатром. Но изюминка, привлекающая покупателей не в этом – огромный устремляющийся к куполу фонтан. Шикарное произведение современного искусства, говорят, что на его отливку потратили не один миллион, вытребованный с Совета. На мой взгляд, правильно сделали – не потрачено на общество, потрачено на себя.
Мама как завороженная разглядывала броские, бьющие по глазам всевозможными красками витрины магазинов. Праздничная улыбка не сходила с ее лица, глаза светились упоением; она сейчас была частичкой общественной жизни, она получала от этого неимоверное удовольствие и ликовала.
Я безрадостно косилась на нее, но молчала. Ее день, ее привилегия.
Высокая статная женщина выглянула из-за прилавка, прошлась изучающим взглядом по маме, а потом по мне; уголки ее губ дернулись в недоумевающей и чуть презрительной улыбке.
Я отрешенно наблюдала, как она нарочито медленно поднялась и выступила нам навстречу.
- Вам помочь? – натянуто осведомилась она. Я прошла вперед, рассматривая предоставленный выбор, а мама ввязалась с горячий спор с продавщицей по поводу моего гардероба. Я ухмыльнулась: то, что нужно. Мама расслабится, и оставит на время меня в покое.
Руки тем временем водили по мягкой ткани…. Юбки, платья, джинсы, майки, футболки, блузки, джемпера, пиджаки, брюки – все это часть мира моды. Мира, к которому я не отношусь, или отношусь, но косвенно, так как все-таки одежду я периодически покупаю. Но мое отличие в том, что я не стремлюсь подчиняться правилам, навязанным свыше, я ношу свои вещи, так как получится и мне все равно, что я нарушаю установленный кем-то порядок.
- Лами! Иди сюда скорей, смотри какое платьице...!
Через час мы, наконец, покинули «гостеприимный» уголок. А я с удивлением осознала, что осталась довольна от развлечения подобным тривиальным образом. Да что со мной, вначале Кирхен, теперь это…
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
|
| |
| |
| Miranda | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 12:16 | Сообщение # 4 |
 Полковник
Группа: Верные
Сообщений: 172
Награды: 16
Репутация: 80
Статус: Offline
| Я, как какой-никакой автор, понимаю что значит писать... Но, сейчас мне хочется сделать вид, что я не в курсе, и скромненько так поинтересоваться:"А... продолжение будет?" 
Хорошо выдрессированная совесть - никогда не загрызет своего хозяина.
|
| |
| |
| Leerin | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 21:01 | Сообщение # 5 |
|
Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| Не перехвалите)) А то я испорчусь))
Продолжение естественно будет)) Сейчас я с духом и временем соберусь))
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
|
| |
| |
| Leerin | Дата: Воскресенье, 11.09.2011, 22:29 | Сообщение # 6 |
|
Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| Глава 3
Терпенье и вожделенье выходят из берегов.
Ты к страсти полна презренья, но я, увы, не таков
Отрывок из стихотворения «Терпенье и вожделенье выходят из берегов…»
Саади
Стоит признать – со мной что-то творится. И это не зависит от постоянной нагрузки в Институте и ни коем образом не касается моего отношения к сокурсникам. Меняюсь я сама. Мне стало… проще. Да, примерно так. Мир не настолько печален, как мне казалось несколько лет назад, в нем нет той впечатляющей грусти, сковывающей разум стальным обручем. Он не однообразен. Мир плодороден, музыкален, как в детстве. Хотя, нет, что-то не так, что-то изменилось… в самом восприятии. Знаете, детство – это такой период, когда ты одновременно и спокоен и беспокоен, настойчив и нетерпелив, активен и нерасторопен. Но…. Счастлив и все, видя твое счастье, ощущают теплоту, которую ты излучаешь. Сейчас… не могу поручиться за счастье, но мне порой легко и спокойно. Давно я не ощущала ТАКОГО спокойствия: обычного, не навязанного, не постоянного, а переменчивого, что доставляет несопоставимое ни с чем удовольствие. Даже если вспомнить этот случай с прогулкой по магазинам…я их не люблю. Да и сейчас, после накрывшей меня радости от покупок я вновь охладела, но… мне действительно это занятие пришлось по вкусу.
Давно я не испытывала подобного… с детства, если быть точнее..
Я поежилась.
Теплая ароматная вода смыкалась над головой каждый раз, когда я не могла совладать со страхом, который накатывал при воспоминании о детстве. И сейчас так же как много раз до этого она стерла переживания на краткое время пребывания в водном царстве.
Глаза рассматривали мир с той стороны грани – расплывчатые, будто не существующие рисованные цветы на стенах, мягкий приглушенный свет, и выразительный звук льющейся воды. Маленький уравновешенный мирок. Островок спокойствия и безмятежности.
Вдруг устоявшийся покой нарушила новая мелодия – требовательная, настойчивая. Я не сразу поняла, что ей является обыденный стук в дверь. Прислушалась – звуки сплетались, предлагая забыть о проблемах, приглашали освободиться. Глаза закрылись, я вся настроилась на слух. Дыхание замедлилось. Я плавала в этом мире, в его центре. Нет, не так – я сама являлась этим миром.
Новое открытие притягивало, уходить не хотелось, хотелось окончательно раствориться в понимании.
Стук стал настойчивей, появилась новая звуковая волна – ворвался в песню сигнальной ракетой мамин голос.
Глаза распахнулись. Мирок распался мириадами хрупких капелек.
Я хватала ртом воздух, напуганная произошедшем.
- Лами!!!! Да что такое, отзовись! – уже с истерическими нотками в голосе надрывалась мать.
- Мам, все в порядке, я просто заснула, – хрипло произнесла я. Просто заснула….чуть ли не навсегда…
Послышались облегченные всхлипы волнующейся матери.
- Не смей больше в ванне запираться! У меня даже сердце прихватило! – срывающимся голоском прошептала она.
- Не буду, обещаю, – трясущимися руками я зацепилась за край ванны и подтянула не слушающееся тело.
Вода быстро утекала воронкой в черную глубину канализации, а я уставилась на себя в запотевшее зеркало – на размытой поверхности просматривались огромные глаза, в которых затаился быстро нарастающий страх. Похоже у меня проблемы…
Глубокая ночь, а я так и лежу, невидящим взором рассматривая пятнистый потолок. Кровать измята постоянными перематываниями с места на место. Голова до обидного пуста, а тело все еще переживает предательство разума, отказываясь повиноваться.
Я плакала.
Впервые за много лет я плакала.
Последний раз это случилось, когда мне было одиннадцать. Мама тогда работала не покладая рук, я была почти полностью предоставлена сама себе, за исключением тех редких моментов, когда со мной оставалась соседка.
В тот день ее не было. Я радостная выбежала во двор, надеясь встретить одноклассников и устроить очередную каверзу. Но двор был пуст. Конечно, как ребенок я жутко расстроилась, обиделась на весь мир, но не сдалась. Я ведь одиночка, почему бы мне не придумать игру для одного, как обычно это делаю?
И вот маленькое вихрастое чудо направилось в лес выслеживать белых зайцев. Сейчас даже самой смешно это вспоминать, ведь было позднее лето. Но в тот день мне показалось это просто наиглавнейшей задачей, и мной даже был составлен развернутый план действий. Кто же знал, что именно в тот же день команда охотников отправится выслеживать дикого внушительных размеров кабана.
Вначале все шло просто превосходно: я набрела на поляну земляники и набрала ягод целые карманы легкого платьица, чтобы потом отнести маме на «варенье», она тогда постоянно радовала меня новыми сладостями и виртуозностью прирожденного кулинара. С нетерпением я прибавила шаг, уже со слюной во рту предвкушая вкус этого шедевра, и не заметила выступающего корявого корня дерева. Споткнувшись, я с диким воплем повалилась в глубокую яму, из которой мне самой при всем желании было не выбраться. Несколько часов, срывая криком голос я звала на помощь, следующие еще несколько часов прошли в отчаянных попытках выползти их дрянной ямы. Слезы заливали лицо; земля комьями падала вниз, вывернутая из пластов породы онемевшими пальчиками. Силы быстро покидали юное тело, но крохотная Лами не собиралась сдаваться, ведь мама ждет дома с ягодками к чаю! Мама будет плакать и переживать, ведь она у нее одна единственная!
И в новом приступе исступления я ковырялась в рыхлой земле, пытаясь зацепиться и вылезти на поверхность.
Все было тщетно.
Позже маленьким комочком я свернулась на холодной мокрой почве и тихо горячо плакала.
Сколько прошло времени до памятных событий, точно не помню – все заволокла дымка зарождающейся лихорадки – не зима, но для хлипкого тельца пары часов на земле хватило для приставучей болезни. Сквозь густой туман послышался топот ног и уже через мгновение - разрывающий тишину душераздирающий визг. Глаза тут же метнулись на звук, и закрылись от накатившего страха - громадная туша закрыла собой небо. Кровь лилась доджем на обезумевшего от ужаса ребенка, стекала крупными каплями по лицу, даруя соленый привкус и щипля покусанные губы.
Когда я смогла разлепить глаза, то увидела белый потолок больничной палаты и бледное перепуганное лицо любимой мамы. Я провалялась без сознания около двух дней.
А сейчас… сейчас был похожий страх – страх конца. Исключение только в том, что там в детстве конец казался неизбежным, а тут он отступил, но все равно внушал давно забытый страх.
Одна единственная слезинка сбилась с проторенной дорожки на щеках и скатилась на белоснежную подушку. Кровать снова заскрипела под весом щуплого тельца.
Размышления, тайны, загадки…снова размышления. Вся моя жизнь состоит только из размышлений – о мире, о жизни, о смерти. Мир губит, жизнь льстит, а смерть импонирует.
Горько, безрадостно, но такова видимо моя судьба.
Тогда в больнице мне поставили страшный диагноз – галлюцинации. Неужели опять? В таком случае может стоит на время поддаться, может она преподнесет мне подарок? Милый, солнечный, радужный подарок – любовь? Хотелось бы. Раз смерть второй раз посетила меня, думаю третьего шанса не представится. В этом определенно есть смысл.
Смысл… я и не помню, чтобы когда-нибудь смысловая нагрузка моих мыслей выходила за рамки: «А нужно ли…?». Что ж… будем считать, что мои новоприобретенные переживания к лучшему. Тем более кандидатура на роль поклонника, видимо, определилась и, как ни странно, я не имею ничего против. Точнее не совсем так… Я не влюблена, и не чувствую доверия…. Но он будоражит одной своей близостью. Такого со мной еще не случалось…
Утро… Свежесть, вырывающаяся облачком пара изо рта, белесый мир вокруг и темнеющая впереди одинокая ивушка.
- Здравствуй ивушка, я как всегда в это утро навещаю тебя. Как прошло твое одиночество? Может, кто приходил взглянуть на дерево печаль? Или излить тебе свою душу? Или может просто поговорить? – ивушка печально наклонилась стволом над водой голыми ветками. – Давай я скрашу твою скорбь. – Она согласно качнулась на ветру и затихла, ожидая продолжения.
Я пристроилась рядом и принялась за свой рассказ.
Она как обычно выслушала предельно внимательно, трогательно касаясь сухой рукой-веточкой в знак поддержки и предостережения. Любовь не всегда оказывается сказкой…
Минутная слабость накрыла меня, я задумалась; рассеянный взгляд бродил по водной глади, и, в конце концов, сосредоточился на отражении в реке…
Резко вскочив, я ошарашено перевела взгляд на иву, потом снова на реку. Ни-че-го. Постояв еще несколько минут и не отводя взгляда от воды, я покачала головой, и повернула к дому. Но смятение не покидало меня – я могу с уверенностью заявить: на месте ивы рядом со мной сидела светловолосая и голубоглазая девица, и что самое смешное - описание девы из поверья совпадает с виденным мною образом в отражении…
Нет!
Не хочу!
- Я же предупреждала! Я говорила, что ничего хорошего не выйдет! У тебя на лицо переутомление! – носилась вокруг меня мама. Не стоило ей говорить про мое «видение», но так хотелось с кем-нибудь поделиться… Впервые за много лет. – Все, немедленно звоним отцу! – я резко села на кровати.
- Нет, – твердо сказала я. – Со мной все в порядке. Мне просто показалось, – я уже сама начинаю в это верить.
- Кажется, только после того, когда ты либо много выпил, либо переутомился! - Решительно заявила она и направилась к телефону. Не удивительно, что она так перепугалась: кому нужна дочь с психическими отклонениями. Точнее болезнь, которая считается неизлечимой. Они вполне могли запереть меня в лечебнице на всю оставшуюся жизнь. Сколько же нервов потрепали тогда матери, но повезло - диагноз не подтвердился…
Я расстроено откинулась на подушке; похоже, моя жизнь полностью идет под откос.
Из горла вырвался мучительный стон. Да что же это такое?!
- Отца нет в городе, – рассерженно произнесла мама, вновь появляясь в зоне видимости. – Но ничего, я до него доберусь! – нужно ее срочно отвлечь, и, кажется, я знаю как. Придется устроить вечер встреч...
- Мам, а я в гости однокурсников пригласила. Вечером. Сделаешь свое коронное блюдо? - мамины глаза восторженно на меня взглянули. Боюсь предположить во что мне это выльется…Но другой более приемлемый вариант не желал приходить в мою непутевую голову. Да и что уж теперь переживать… главное, чтобы ребята были свободны.
Я собралась и набрала номер вахты. В трубке спустя пару длинных гудков, в течении которых я еле успокоило сердце, бросившееся в галоп, послышался хрипловатый голос. Я чуть было не повесила трубку, как ни уговаривала себя, что так нужно, но вовремя взяла себя в руки и попросила позвать Марусю. Она - меньшее из зол. Она парням и передаст.
- Алло привет. Как дела? – Маруся с удивлением меня поприветствовала. – Вы свободны вечером? Мне нужно, чтобы вы появились у меня… - немного смутилась я к концу фразы. Да уж… но меня можно простить: если они не откажутся, то будут моими первыми гостями. – Будьте к шести. - Бросила трубку я, боясь услышать отказ. Он приравнивался к провалу моей затеи.
Сердце колотилось как бешеное - надо же, как я разволновалась, а это всего лишь глупый звонок, что же будет вечером?
- Одень платье!
- Нет.
- Ламисса Кирк, я последний раз прошу, одень то коричневое милое платье, оно отлично подойдет к сегодняшнему вечеру. – разорялась мама. Я тяжело вздохнула, не желая сдаваться с моим единственным оставшимся приоритетом на сегодня. А именно: удобные штаны и спортивная кофта.
- Нет, и они должны уже сейчас подойти, – и как было предсказано, тут же раздался звонок. Мама закатила глаза, быстро выбравшись из домашних тапочек и надевая привычные туфли. Не понимаю это непреложное правило – встречать гостей в обуви. Странная традиция, по-моему, совершенно утратившая свой первоначальный смысл: когда-то в старые времена считалось, что обувь выражает характер человека и чистая приведенная в порядок, а может даже новая пара обуви, показывала насколько вы рады гостям и как долго их ожидали. Сейчас же, это как привычка, не более, и без разницы как обувь выглядит, то ли она грязна от улицы, то ли запылена, лишь бы присутствовала.
На пороге стоял… Кирхен. Он живо отряхивался, сметая снег и смеясь, увещевал маму пройтись – в парке такая дивная красота! Она соловьем ему пела в ответ, что вот сегодня ты нас и выведешь. Я застыла, не в силах оторвать ошалелого взгляда от парня, который судя по всему явился в гордом одиночестве. Он это специально устроил?!
- Лами, встречай гостя! – пропела мама, унося в комнату огромный букет цветов. Парень знает, как ухаживать за дамами.
- Привет, – отводя глаза поприветствовала его я. И, набравшись решимости, все-таки подняла взгляд. В его глазах плавали смешинки.
- Не ожидал встречи, что-то случилось? – вполне серьезно задал он вопрос. Издевается. Я тоже не ожидала ПОДОБНОЙ встречи…
- Ой, ну чего вы стоите в коридоре, быстренько в комнату стол уже накрыт! - замельтешила вернувшаяся мать. Я обрадовалась, что ответ откладывается на более позднее время.
- Лами, и все-таки не увиливай от ответа, - прошептал мне на ухо вкрадчивый голос. Я втянула в себя воздух и зашипела:
- Соскучилась! – он усмехнулся своим мыслям и прошел на предложенное место – напротив меня. Хитрая улыбка не сходила с его лица; как бы не оказалось, что это одолжение будет мне слишком дорого стоит. А все сводилось именно к этому; вот если бы пришли все…
Беседа плавно текла своим чередом, я особенно не вмешивалась. Единственное что раздражало это мамин язык без костей – она плела Кирхену все что нужно и преимущественно что нет. Вот сейчас, например, шла очередная глупая история из моего детства. Важнейшая информация по ее мнению… Я передернулась. Кирхен внимательно на меня глянул, но промолчал… вопросы будут позже. И от них похоже будет не уйти… Стоит уже окончательно решить, что и как преподнести Кирхену. Причем сделать это так, чтобы его первоклассная интуиция и наблюдательность не выдали моего либо вранья, либо скрытого подтекста. А может… сказать правду, но давнюю…. Например, что я часто от усталости засыпаю в ванной, это стало причиной маминого сильнейшего беспокойства, и подтолкнуло на мысль о звонке в Институт. В этом есть смысл… пугает только незаметная дрожь в голосе от все не отпускающих воспоминаний… Да и почему я столь сильно переживаю по этому поводу? Пояснил бы мне кто-нибудь.
- Лами! У нее такое часто бывает, - пояснила мама парню. - Лами.
Я перевела все еще задумчивый взгляд на мать. – Пойдем сейчас прогуляемся или ты пока покажешь Кирхену квартиру? – старательно выделив последние слова спросила она. Я уже окончательно сбросила с себя нити тревожных мыслей и непонимающе уставилась на нее. Чего она добивается? Кирхен уже откровенно веселился, внешне оставаясь до дрожи спокойным. Я заскрипела зубами от раздражения.
- Идем гулять! – бросила я, поднимаясь из-за стола. Изумленный взгляд матери проводил меня до дверей комнаты. Лишь в коридоре я, успокоившись, привалилась к стене и привела в порядок чувства. Будь холодной и расчетливой Ламисса, неужели так трудно? Да уж, добродушная хозяйка…
- Сердимся? – я вздрогнула. Слишком задумалась и пропустила приход парня. Что-то это стало случаться за последние месяцы слишком часто…
- Нет.
- А ну значит, мне всего лишь показалось, – невинно произнес он. - Тогда вернемся к первоначальному вопросу, – я поджала губы, до чего же настойчивый и дотошный тип. И что сказать?
- Не получится замять? – в последней надежде уточнила я. Ответом мне был пристальный взгляд. – Тогда так: сегодня у меня нет никакого желания это обсуждать, предлагаю перенести на… - но договорить мне не дали, тихий мелодичный шепот закончил предложение:
- Завтра.
- Готовы? Пойдемте скорей, говорят, что сегодня намечается салют, мы не можем такое пропустить! – излучая надежду, вывела мама. Я просто смирилась. Действую относительно плана. Улыбка наползла на застывшее лицо.
Чуть позже мама все же оставила нас наедине, сославшись на свои важные учительские дела.
- Что ты хочешь? – устало и как то безразлично поинтересовалась я, наблюдая за полетом белых пушинок, названных кем-то снежинками.
- А что ты можешь предложить? – заинтересованно и с ноткой сарказма ответил он.
- Это пустой разговор.
- Ну почему же. Сейчас мы оба выясним какова твоя нынешняя позиция и мои ближайшие перспективы, – уже более серьезно сказал он. Я всегда поражалась этой его игре – секунда и он собран и расчетлив, другая и перед вами совсем иной человек: циничный и не в меру язвительный.
- Не надейся. Ты помог мне, я благодарна, проси, но соблюдай рамки, - раздраженно кинула я, внутри леденея от пугающих догадок.
Время полетело. Люди бурлящей рекой протекали мимо, нисколько не обращая внимания на юную влюбленную пару; разве таких мало? Чем выделяется именна эта, чтобы акцентировать на ней свое распыленное внимание?
Снег все крутился и крутился, я молча ожидала.
- Знаешь, я подожду, оставлю за собой право выбора, – с лукавым прищуром ответил он.
Нижняя губа предательски дрогнула. Не думала о таком повороте событий, он тот, кто получает все и сразу. Не в его манере откладывать желаемое. Чувства, столкнувшись в неистовой борьбе, мешали думать; я ушла в себя пытаясь примерить их и не выдать замешательства.
- Хотя, нет, возьму сейчас, - и, воспользовавшись моим бездействием и внутренней отрешенностью, он дал волю рукам и эмоциям. Я не заметила, как оказалась в его сильных уверенных объятиях, как сама прижалась и ответила на страстный и требовательный поцелуй, лишь придя немного в себя, когда он сбавил напор, я смогла взять себя в руки и оттолкнуть парня. Голова кружилась, мысли путались еще больше, а тело тянулось обратно к твердому мужскому плечу.
- Мы квиты. Прогулка закончена, - онемевшими губами прошептала я и быстро рванула к дому.
***
- Конец семестра знаменует маленький шаг на пути к взрослой жизни, на пути к вашему будущему. Все предметы, независимо от распространенного мнения, являются кусочками мозаики, складывающимися в общую картину судьбы. Вашей общей судьбы. Как команда вы еще не определились, но в скором времени не сможете отрицать своего единства, которое с каждым днем становится все заметнее, – мягкий взгляд темных глаз. - Впереди предстоит испытание – зимняя сессия. Ваша первая кочка на дороге становления, и от результатов зависит ваше положение и имя куратора. Я не говорил вам ребята, но вы уже числитесь в списках и будущие воспитатели наблюдают и выбирают, но большей частью все, конечно же, зависит от вашей дисциплинированности и отношения к учебе. И главное от успехов в физподготовке, – ясно дал понять учитель. – Первый экзамен – начертательная геометрия. Затем история, химия, и экология. Строгая явка обязательно, никаких пересдач не предусмотрено. Советую уделить больше времени образованию в эту неделю, и оставить личную жизнь на потом.
Я закусила губу, стыдливо опуская голову. Несомненно, намек относился именно ко мне, хотя это касается нас обоих. Я имею ввиду меня и Кирхена, но в отличие от него, мой внутренний мир сильно пошатнулся, находясь на той грани, когда мироощущения человека еще исходят с двух сторон: не покинувшим его одиночеством и не состоявшемся союзом двух сердец. Хотя сомневаюсь, что Кирхен чувствует именно любовь, скорее симпатию, ну и ликование от победы над невыполнимой задачей, а именно приручением меня. Не буду скрывать - в первую очередь от себя, что это именно так, таков его характер, но думаю слово приручить здесь не совсем подходит, скорее, добился взаимности … Конечно, не уверена, что я его люблю, но привязанность и влечение определенно присутствуют. И еще желание… тот поцелуй вызвал именно желание, что напугало и оттолкнуло меня, хотя я теоретически была к этому готова. Примерно это похоже на действия дикаря, вдруг оказавшегося перед лицом мегаполиса. Так же дико, пугающе и ….любопытно. Но любопытство просыпается после, а на тот момент, страх охвативший все мое естество, побудил меня к побегу, что раньше было для меня показателем слабости. Новые эмоции, которые вызвал во мне Рыжий Кирхен дремали до этого глубоко внутри, не показывались на свет, и неожиданное вожделение к парню дало серьезную трещину в моем мировоззрении.
Знать одно, а чувствовать совершенно другое.
За один лишь краткий период я поняла, что старые времена прошли, ситуация все чаще не поддавалась логике, по крайней мере с моей стороны, я уже с трудом могла предсказать свои действия наперед. Что было губительно для меня именно тогда. Сейчас я пришла к выводу, что это пора взросления и чем раньше я в нее вступила, тем лучше.
Но в тот вечер и ночь я металась в бреду; он не выпускал ни в реальность, ни в такой кажущийся близким сон; путал, заводил, злил, но не отпускал. Он показывал, прокручивал сцену поцелуя, заставлял корить себя за нерешительность, и проявленную безвольность – это был вызов, и как ни банально еще меня мучала непривычная и пугающая неудовлетворенность. За час до подъема я, наконец, провалилась в нормальный тонизирующий сон, что привело к последующим непредвиденным событиям – я проспала.
Опасность наказания уже довлела над моим домом хмурой темной тучей и ругала громовыми раскатами беспечность. Сердце тут же сжалось от предчувствия близких неприятностей и подгоняло, толкало поторопиться. Может еще удастся спасти положение.
В трубке раздавались длинные протяжные гудки. Не было ответа, Никон Иванович, видимо, занят.
Дыхание сбилось, пришлось сильно напрячься, чтобы привести себя в стабильное состояние и быстро собраться.
Город встретил, даже не нейтрально как обычно - неприветливо; ветер бился в возмущении, машины сигналили в нетерпении, прохожие толкались в раздражении.
Через некоторое время полил дождь: не тихий, не спокойный, как больше свойственно нашему району страны, а дикий и необузданный. Люди застыли в замешательстве, но потом с новой силой стали рваться, мельтешить, торопясь укрыться от буйства стихии; машины в радостном возбуждении пялились им вслед глазами-фарами…
Быстро образовалась пробка, я все сильнее нервничала, ерзала, сидя в неприступном трамвае, и в итоге не выдержала пытки временем и выбежала на улицу, в надежде, что добраться до университета своим ходом будет быстрее.
Несколько шагов, несколько метров к намеченной цели, громкий визг тормозов, дикий пронзительный крик над ухом и алая струйка крови под ногами сбили меня с курса, выбили из колеи, из жизни на пару долгих секунд.
Смерть…. Жуткая авария за моей спиной…. Я побоялась останавливаться и встретится лицом к лицу со своим врагом…. Смерть – что это? Наказание?
Тогда это несправедливая и гнусная, жалкая кара.
Я скривилась, и сделала шаг вперед.
Ноги стали ватными и слушались с трудом, тело била мелкая дрожь, но все же я дошла, ни разу не обернувшись, боясь взглянуть на невольных жертв моей ошибки, было и так тяжело. Я не выдержу их окровавленных изуродованных лиц смотрящих с упреком и обидой.
Я дошла.
Меня встретил Никон Иванович и увидев в каком я состоянии немедленно препроводил к медику. Пару глотков травяной настойки, пару венценосных слов и я в норме. Только кошмары отдавались во мне безудержной лавиной вины за произошедшее.
И еще я узнала, наконец, что такое наказание. «Наказание… это мера твоего дисбаланса, так сказать оценка внутреннего состояния. Каков твой внутренний мир, таков и мир вокруг тебя - ты сама и есть наказание, если твое мирровозрение расшатано», - туманно ответил Никон Иванович на мой вопрос, а затем, спохватившись, отправил меня на обед, предупредив пока не воспринимать его слова всерьез – рановато.
Он ошибся, больше такое не повториться. Надеюсь…
- Все свободны, желаю успехов, – произнес сакраментальное Никон Иванович и отпустил нас в странствие по морю под названием «Сессия».
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
|
| |
| |
| Leerin | Дата: Четверг, 29.09.2011, 16:44 | Сообщение # 7 |
|
Рядовой
Группа: Верные
Сообщений: 8
Награды: 2
Репутация: 39
Статус: Offline
| Глава 4
Не привязывайся сердцем к месту иль к душе живой.
Не сочтешь людей на свете, не измеришь мир земной.
Бьет собаку городскую деревенский псарь за то, что
Не натаскана на птицу и на зверя нюх дурной.
Знай: цветок ланит прекрасных не единственный - на свете,
Каждый сад обильным цветом покрывается весной.
Что ты квохчешь в загородке глупой курицей домашней?
Почему, как вольный голубь, не умчишься, в край иной?
Вот запутался, как цапля, ты в сетях у птицелова,
А ведь мог порхать свободным соловьем в листве лесной?
Отрывок из стихотворения «Не привязывайся сердцем к месту иль к душе живой…»
Саади
Я судорожно сжимала в руке билет.
Наступил день моего первого в жизни экзамена в Институте. Это не школа, где на экзаменах тянут за уши двоечников, и сквозь пальцы смотрят на ошибки в ответе отличников. Это уже серьезная организация, которая добивается от своих немногочисленных и поэтому более ценных студентов полной отдачи и четких ясных знаний.
«1. Отображение множеств» - Этот вопрос я знаю более менее. Думаю, ответ примут.
«2. Основные требования к проекционным изображениям в начертательной геометрии» - с этим вроде тоже не плохо.
Я расслабилась и перевела дух. Оказывается, я все это время не дышала. Слишком волнуюсь. Ничего страшного нет, я сдам, я ведь обещала себе никаких сбоев в моем внутреннем мире. Никаких.
Я снова перечитала билет и принялась записывать краткий ответ на бумагу.
«Одно из основных геометрических понятий – отображение множеств. В начертательной геометрии каждой точке трехмерного пространства ставиться в соответствие определенная точка двумерного пространства – плоскости. Геометрическими элементами отображения служат точки, линии, поверхности пространства. Геометрический объект, рассматриваемый как точечное множество, отображается на плоскость по закону проецирования. Результатом такого отображения является изображение объекта.
К проекционным изображениям в начертательной геометрии предъявляются следующие основные требования:
1. Обратимость – восстановление оригинала по его проекционным изображениям (чертежу) – возможность определять форму и размеры объекта, его положение и связь с окружающей средой.
2. Наглядность – чертеж должен создавать пространственное представление о форме предмета.
3. Точность – графические операции, выполненные на чертеже, должны давать достаточно точные результаты.
4. Простота – изображение должно быть простым по построению и допускать однозначное описание объекта в виде последовательности графических операций.
Геометрический объект любой сложности можно рассматривать как геометрическое место точек, по взаимному расположению. Которых можно составить представление об объекте, а по расположению их относительно системы координат можно судить о положении его в пространстве.
Точка – одно из основных понятий в геометрии, единица длины равная 0,351460 мм»
Я выдохнула и подняла руку для ответа. Не стоит терять время, впереди консультация по истории, а нужно еще успеть забежать к медику – после аварии я проверяюсь у него еженедельно. Никому не нужны эксцессы. Он осматривает меня и делает выводы относительно моего самочувствия. Отчет ложится на стол ректору, который, конечно же, осведомлен на счет моего опоздания, но ни выговора, ни его самого я не видела.
Но я знаю, что больше не сорвусь.
- Ламисса ты готова к ответу? Тогда подходи…
…Через двадцать минут я была свободна и с легким сердцем несла в зачетке пятерку.
- Итак, ребята, объясняю, как построен экзамен. Первый вопрос, который прописан в билете у ВСЕХ, без исключения - даты каждого пришествия Правила. Будут ли дополнительные вопросы по какому-либо периоду, или нет, зависит только от вас самих, точнее от вашего непосредственного ответа. Далее индивидуальный вопрос. Предположительно он будет состоять из тех тем, с которыми у вас в течение всего читаемого курса были проблемы. Маруся – к тебе это не относиться, – девушка задумчиво кивнула, не отвлекаясь от своих стремительно летящих мыслей. Вообще, в последние дни она все чаще погружалась в себя, не замечая, что происходит вокруг. Я до сих пор не получила ответа о причине их отказа на мое приглашение. И не за одной Марусей я заметила перемены, пожалуй, только Кирхен особо ничем не выделялся. Клаус как будто еще больше скрючился, его словно давило к земле, глаза он поднимал все реже… Роберт… ну этот вообще по-моему не отличался особой сообразительностью, теперь постоянно огрызаясь и выплескивая на окружающих негатив. Добродушный, как же.
– И последний – третий вопрос билета – случайный. Вы сами берете со стола листочки с заданием, - преподавательница улыбнулась. - Ну и, пожалуй, все, что вам необходимо знать. Ничего сложного не предвидется, так что очень надеюсь, что проблем у нас не возникнет. Всем удачи, увидимся двадцать пятого числа, – я понуро сидела и глядела на преподавательницу, прекрасно понимая, что у меня как раз индивидуальных тем будет больше всего. Если вообще не весь курс. От хорошего настроения не осталось и следа. Теперь я сомневаюсь, что ее субъективное отношение ко мне лишь из-за моей фамилии… Так что тогда?
- Лами, идешь? – Кирхен как всегда без предупреждения ворвался в мои безрадостные мысли.
- Нет, задержусь, – он вздернул бровь, но смолчал, глазами давая понять, что ждет ответа. Я улыбнулась краешком губ и указала на дверь – позже.
Как только аудитория опустела, я поднялась и подошла к преподавательскому столу. Адалия что-то писала в журнале и не обращала никакого внимания на мое присутствие. Что ж не будем отвлекать, у меня куча «свободного» времени.
Прошло, наверное, минут тридцать как она соизволила взглянуть на меня.
- Ты что-то хотела Ламисса? – с ноткой хорошо завуалированного раздражения вывела она.
Уже интересней.
- Да, – она выжидательно смотрела прямо мне в глаза. Прошло не меньше минуты, как она же и решила нарушить тишину.
- Я слушаю.
- Хотела лишь спросить, что мне стоит повторить, – начала я.
- Повторять стоит все, экзамен для того и создан чтобы вы не просто прослушали информацию, но и запомнили ее, – мой взгляд немного изменился, выражая нетерпение и долю разочарования.
- Вы меня не поняли, я хотела спросить, что учить ИМЕННО МНЕ. Индивидуальные вопросы меня немного пугают, - решила сгладить впечатление я.
Ее взгляд стал жестче, выражая презрение к наглой девчонке посмевшей вытягивать из нее поблажки.
- Именно тебе дорогая придется выучить и еще кое-что, например, материал про Иваннику Ленскую, первую женщину пробившуюся в Совет Двенадцати и являющейся на данный момент его главой, – мои глаза сузились, пригвождая женщину к стулу.
- Вот как… а вам не кажется, что вы уделяете мне излишне много своего драгоценного времени? – перешла на хамский диалект я. Всему когда-то приходит конец, я не настолько терпелива, как возможно, она ожидала. Учительница поднялась и яростно взглянула на меня свысока.
- А вам не кажется, студентка Кирк, что вам стоит удалиться и придерживать впредь свой язык за зубами. Ваша фамилия не дает вам право на оскорбления и думаю, об этом инциденте стоит доложить ректору, чтобы он поставил на место зарвавшуюся несовершеннолетнюю девчонку, – я с трудом погасила гнев, и уже совершенно спокойным и безразличным голосом проронила:
- Как вам будет угодно, но и вы учтите, что молчать по поводу ваших излишних замечаний к моей скромной персоне не буду. И тем более ставить ваш предмет выше остальных. Никаких дополнительных тем. Мне все равно, что вы там себе нафантазировали, но никакого отношения к отцовским делам я не имею, и тем более не собираюсь за него расплачиваться. У меня своя жизнь, у него своя, – Я помолчала, переводя дыхание, и тихо добавила. - Я совершенно точно полагаю, что вы имеете какие-либо нереализованные мечты в отношении ректора. Будьте добры не приплетайте меня, могу с полной уверенностью заявить, что мне глубоко плевать как на вас, так и на него. Но не плевать на себя и на время, которого мне и так не хватает. Предлагаю разрешить этот конфликт здесь и сейчас наедине, чем потом разбирать его в кабинете ректора, – я, наконец, замолчала. Преподавательница часто дышала, впиваясь разъяренным взглядом в мое лицо.
- Да как ты смеешь маленькая дрянь, так говорить со мной?! – рявкнула она и кинулась на меня, я испуганно отшатнулась и рванула к двери, но она оказалась на порядок проворнее. Резкий толчок отбросил меня к партам, и я, не удержавшись, свалилась на пол. Подняв на учительницу недоумевающий взгляд, всхлипнула от новой боли - схватив меня за предплечья и дернув вверх, она почти вплотную приблизила ко мне свое свирепое лицо. Я смотрела в ее безумные глаза, пребывая в шоковом состоянии от настолько бурной реакции.
- Что тебе известно? Что?! Твоя мамаша сучка рассказала? Ну конечно, как она могла смолчать, такое достижение, она ведь так гордилась этим! А она не сказала, что разбила нашу любовь? Забыла упомянуть, как я страдала, и как часами просила его отпустить?! Как я унижалась, как на коленях перед ней стояла, а она лишь смеялась мне в лицо и утверждала, что он меня не любит!! Она украла его у меня! Украла и подчинила!!! – вскрикнула она. Я широко открытыми глазами наблюдала на некогда спокойную непробиваемую женщину, а сейчас просто сломленный ствол когда-то цветущего дерева. Я никак не могла поверить в ее слова; это не мама, это не ее слова. Однозначно. Женщина впилась колючими пальцами в кожу, и затрясла меня как куклу. – Слышишь, это твоя мамаша. Знай кто она на самом деле – дрянная стерва! Она, она во всем виновата. Даже потом, покинув вас, он не захотел вернуться! Говорил, что все равно любит и помнит свою ненаглядную жену! – горькие слезы стекали по ее морщинистому лицу, придавая жалкий вид. – А теперь появляешься ты, ее маленькая копия! Такая же сучка, и начинаешь винить меня! Меня!! А я все делала, чтобы ты не отставала, старалась принять тебя, ты ведь его кровиночка! Но нет, ты слишком на нее похожа, просто отвратительно похожа, ты все делала мне во зло! – в ее глазах вдруг промелькнуло озарение. - Ты просто смеялась надо мной!! - сорвалась на визг она. Я вся сжалась, боясь даже шевелиться, хотя боль в стиснутых мертвой хваткой конечностях была нестерпимой. Я не могла ничего сказать, это еще больше ее разозлило бы.
Хлопок открывшейся двери и знакомый властный голос прервал излияния невменяемой дамы. Я с надеждой покосилась на отца все еще не рискуя вырываться – сейчас именно тот момент, когда отвергнутая женщина способна на все, даже непоправимое.
Краем глаза я заметила, как Кирхен стал очень аккуратно, чтобы не вызвать подозрений, обходить нас.
Я закусила до крови губу, чтобы не закричать от резкой дикой боли: учительница занервничала и непроизвольно стала давить сильнее. А я думала сильнее уже невозможно. Мое лицо скривилось, из глаз градом посыпались слезинки.
- Адалия, выпусти девочку, ты причиняешь ей боль. Затем мы спокойно поговорим, наедине, – с нажимом произнес отец. Адалия перевела на меня свой безумный взгляд темных глаз, и я поняла, что на этот раз она не сдастся, отомстит, а потом и умрет сама. Все кончено. И вот тут я закричала. Громко, надрывно, с ужасом, как в детстве, когда смерть уже точила свои коготки о мое маленькое сердечко. Но глаз оторвать не могла. Ее темные омуты затягивали, оплетали разум, мешали сопротивлению. В ушах стоял все заглушающий звон от отчаянного крика, крика походящего сейчас больше на ультразвук.
Спустя кажется, вечность блуждания в темноте я ощутила под собой твердую поверхность. Падение отозвалось в теле тупой болью, но не такой впечатляющей как ноющие предплечья.
Послышался шум, чей-то крик, но я уже уплывала в обморок, совершенно не соображая и не понимая действительности. И почему смерть так возлюбила меня?
Парень метнулся к застывшей паре. Его лицо преобразилось: маска мальчика слетела с него как шелуха, и перед публикой предстал чистокровный убийца. Такой холодный и предвкушающий взгляд у него был, что не знай ректор причины, не известно, выжил бы сам студент.
Воющую девчонку отшвырнуло в сторону одним ударом, послышался жалобный всхлип, и в этот момент парень опомнился и остановился… Хотя не понятно, что стало причиной смены поведения: пригвождающий к полу яростный взгляд ректора, плачущая преподавательница, затихшее тельце однокурсницы, или осознание своего поведении…
Мужчина убедившись, что ситуация больше не повернется в нежелательном направлении, кинулся к пребывающей в обмороке дочери.
- Лами! Не смей засыпать. Слушай меня внимательно, держись, пытайся зацепиться за мой голос, иди на свет! – ректор нервно вглядывался в лицо дочери, выпуская ее из кокона, тихонько, чтобы не потревожить нестабильную оболочку, оплетающую сознание, иначе силы, в отчаянии брошенные на девочку, сожрут ее в одно мгновение. Но и медлить в этой отвратительной ситуации было не позволительно.
Мужчина с омерзением посмотрел в сторону бьющийся в агонии бывшей любовницы; ничего похожего на сочувствие и жалости даже не проскользнуло в нем, лишь глухая ненависть, за причиненную боль единственному дорогому существу в мире. Женщина, будто почувствовав промелькнувшие чувства в сердце любимого, взвыла, закричала от горя и разъедающей душевной тоски.
Парень, стоящий рядом с умирающей преподавательницей с непередаваемой смесью эмоций смотрел на нещадную картину, не в силах шевельнутся.
- Немедленно беги в больничное крыло - приведи медика!
- Кирхен, думаю, ты понимаешь, что все произошедшее должно остаться между нами, – парень слишком поспешно кивнул. – Хорошо. Думаю и Ламиссе подробности ни к чему. Да кстати, ты ведь понимаешь, что она моя единственная дочь? – сделав ударение на последнем словосочетании, ректор остался доволен реакцией студента - естественно, после увиденного собственными глазами.
Но ничего уже нельзя было изменить, и ректор как никто другой это понимал. Но и не хотел, чтобы дочь повторила судьбу Адалии… Нужно что-то делать… Но как сказать? Его за это вообще от нее отлучат.
***
- Я предупреждал тебя не ставить ее преподавать у Ламиссы, – шептал голос совсем рядом со мной. Они про меня? Похоже…
Кто-то в ответ молчал.
- Адалия давно потеряла рассудок, единственное, что в ней еще жило - это жажда познания исторических фактов и передачи их подрастающему поколению, – не унимался голос. Я напряглась, пытаясь припомнить кому он мог принадлежать, но пока выходило с трудом; был знаком, но не более.
Послышался тяжелый вздох.
- Напишешь в Совет? – перескочил проситель на другую тему, смирившись с тишиной.
- Нет, – и здесь знакомые интонации.
В воздухе почувствовалось удивление, замешанное на любопытстве, доли понимания, доли раскаяния, отчасти недовольства.
- Она скоро умрет.
- Я знаю.
Еще один тяжелый вздох.
- И все? Она была когда-то тебе дорога.
Тот, собеседник, что был ближе ко мне, вздрогнул.
- Она сам виновата в случившемся, – пустота в голосе. Ни грамма эмоций. – Я даю ей возможность умереть тем путем, который она избрала, вместо того, чтобы мучится сейчас в застенках камеры, под неустанным наблюдением Совета.
О ком они?
Неожиданно как гром среди ясного неба я поняла кто ведет разговор – Никон Иванович и отец… И тут воспоминания хлынули на меня, терзающим на части потоком. Как одинокая волна, волна-гигант смывающая все на своем пути.
Послышался мой крик, пугающий сквозившим в нем ужасом.
***
Несколько дней спустя…
Я сижу в кресле, смявшись словно тряпка - слишком слаба, чтобы держаться уверенно и как подобает.
По соседству располагалась мать, с тоской и болью во взгляде следившая за мной – вдруг очередной приступ. Она корила себя за беспомощность, слабохарактерность, за недосказанность в наших отношениях. Она винила себя за давнюю ошибку, которая привела к моему бедственному положению. В какой-то мере она права. Не буду эгоцентрична, просто признаю – человек доходит до грани сам, но вот причиной предшествующей этому, становиться боль душевная. И такая рана была нанесена. Кто виноват? Думаю все. И мамина часть вины сейчас ее душила.
На лице отца не читалось волнение, ничего. Пусто. Оно было похоже на лицо мертвеца, такое же холодное и неприступное.
Почему именно я попала под раздачу? Очередная ирония судьбы… Как обидно, да именно обидно. Хотя… если продолжать свою мысль, то виновата и я. Я доказательство их любви, вопиющее доказательство; я уже сама по себе являлась фактором крушения всех надежд бывшей любовницы отца. И началом конца. И я же стала той чертой, за которой было безумие, окончательное и бесповоротное. Горько… И была смерть.
Адалия скончалась вчера вечером, похороны назначены на завтра, и сейчас решается вопрос о присутствии родителей там.
Конечно, изначально все велось к тому, где мне находиться на время выздоровления дома или лучше отправить в санаторий под присмотр квалифицированных врачей, но одно невзначай брошенное слово застопорило разговор и внесло напряжение в атмосферу. Им было неудобно, неприятно, тем более говорить об этом в моем присутствии. А пора бы, все-таки я оказалась прямым образом вовлечена в последствия их ошибки.
- Решайте быстрей, - каркающим голосом бросила я и закашлялась. Много кричать вредно…
- Все в порядке? – тут же кинулась ко мне мать. Отец нервно завозился. Я закивала и, придя в себя, приняла довольно угрожающий вид – они обязаны там появиться.
- Лами, родная, ну хорошо, если ты так желаешь, мы будем там, – переглянувшись с отцом, выразила общую мысль она. Правда совершенно незаинтересованный взгляд отца привел меня в бешенство, да и фраза мамина была построена не совсем правильно, если она хотела убедить меня.
- Совершенно бесчувственно, - просипела я. Мама покраснела, и часто заморгала, сдерживая слезы горечи. Это мне и надо – истинное проявление первопричины. Я перевела взгляд на ректора. Его губы сжаты в тонкую полоску, глаза блестят, но не от слез, от гнева. Не нравиться давление?
- Не хочу повторяться отец, но скажу, ты, как всегда отличился, не в лучшем смысле этого выражения, – подведя итог я решила удалиться, пусть обсудят планы им на пользу. Кряхтя я выбралась из мягкого кресла и по стеночке двинулась в свою комнату. Мама было попыталась помочь, но я пресекла любую поддержку – пора самой начинать шевелиться, экзамены всей группы отложены пока я не встану на ноги. Мне по особому указанию ректора перенесли их, как и всей команде соответственно, но не хотелось бы портить ребятам запланированные каникулы. Так что стоит всех предупредить, чтобы были готовы в ближайшее время.
Добравшись, наконец, до кровати я рухнула без сил. Глубоко дыша и разгоняя перед глазами темные круги, я размышляла на предмет возможностей учителя истории. Медик Орос увиливал или очень умело переводил тему разговора, таким образом, постоянно мешая мне сосредоточится на желаемом, тем более я находясь не в лучшем состоянии пыталась спорить. Понятно, что вряд ли остальные работники вуза дадут мне четкий и ясный ответ. С отцом говорить бесполезно, проще головой о стену побиться. Мама определенно не в курсе… Тупик.
Все, что случилось, по моим ощущениям, было… незабываемо и мучительно. Вспомнив все, и переживая этот момент периодически накатывающими приступами я, проанализировав, поняла некоторые аспекты воздействия. Изначально она собиралась меня подчинить, совершенно точно, так как в голове тогда стали проноситься картинки моих собственных действий, после того как она меня отпустит, ничего хорошего в них не было - угроза матери. Но затем, уж не знаю почему, она передумала, и пустила в ход холод. Именно холод, я именно так это почувствовала. Дрожь скользила по телу, губя логику и наводя панику. Ноги начали медленно отниматься, сердце биться все реже, а глаза видели лишь темный туннель, который пугал до колик, но не отпускал и тянул вперед. Чем шире шаг в пустоту, тем тише и с большим запозданием звучало биение сердца.
Было страшно. Только, не так как в детстве, страх быть погребенной под тушей огромного зверя, и не так как утонуть в собственной ванне, это было, как целенаправленно шагать навстречу мчащемуся локомотиву. Нет неожиданности. Есть нетерпеливое ожидание близкого конца. И ты видишь смерть – вот она впереди маячит темным пятном. Именно нетерпеливое, потому как уже нет времени свернуть, и нет спасения. Нет надежды ни на отца, ни на Кирхена. А страшно потому как все же тебя ожидает смерть. Принудительная, не случайная, и от того более всего обидная и глупая. И еще пугала ее неопределенность, кто знает, может учительница передумала бы снова и оставила меня вот так, калекой. Ноги ведь действительно стали отниматься, это потом, врач проводя лечебную гимнастику, сказал, что не страшно - все вернется на круги своя, всего лишь сильный удар о каменную поверхность. Такое случается. Но что-то не верилось мне окончательно в эту теорию, хотя, когда ужас накрывает тебя с головой, может и не такое показаться.
Точно обоснованных ответов по поводу приступов я не получила. Врач сомневается, отец замыкается и уходит в себя, мрачнея на глазах, когда я пытаюсь выспросить об этой дилемме. Приходят только обрывочные фразы, типа: скорее это побочный эффект, или твой организм перенес сильнейший стресс… Все сводиться к пережитым переживаниям… А так ли это? Не уверена.
- Лами, - робко прервал мои мысли голос матери. – Мы пришли к выводу, что ты права, мы вели себя недопустимо, – я ласково взглянула на нее и провалилась в сон.
Через неделю я пришла на экзамен по экологии. Еще через неделю сессия была закрыта. После двухнедельного перерыва мы снова вернулись к учебе, которой хотелось отдаться с новыми силами.
Кирхен ни на шаг больше не отходил от меня, даже Клаус стал изредка поглядывать. Я очень обрадовалась этому факту, но пока не стала активно афишировать свои чувства, его легко можно спугнуть. Да и Кирхену не понравиться мое к парню отношение. Но оно было диаметрально противоположно, нежели к Кирхену. Клаусу скорее хотелось стать другом… а с Кирхеном прожить всю жизнь… он доказал, что достоин доверия.
Приступы прошли, слабость растворилась. Кошмары полностью покинули мой сон и мою голову. Мне стало легко и спокойно. Я полностью отдалась новым переживаниям, новым эмоциям и любви…
Три раза смерть стояла за моим плечом, но такого будоражащего кровь эффекта добилась впервые… Я на пороге открытия своего второго я… Ведь вопреки ранним рассуждениям я выжила!
Мифы все такие разные, но они так привлекательны... Так что пусть живут в моей голове!
|
| |
| |
| Lita | Дата: Среда, 12.11.2014, 08:55 | Сообщение # 8 |
 Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| тема закрыта
Всегда рядом.
|
| |
| |
