|
Януш Корчак - "Король Матиуш Первый"
|
|
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 12:59 | Сообщение # 76 |
 Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXIV
То-то ликовали негритята, когда вернулся Матиуш. Солдаты в два счета разгрузили корабли, и они без промедления отправились в обратный рейс за новыми припасами.
Матиуш предложил в первую очередь накормить самых маленьких, но Клу-Клу сказала: «Сначала дадим поесть старшим, и они нам помогут». Так и сделали.
На приготовление завтрака не понадобилось много времени: молоко и другие продукты были консервированные. Вскипятили воду, развели молоко – и завтрак готов. У детей болели животы, поэтому вместо черных сухарей прислали сладкое печенье. Негритята никогда в жизни не ели ничего подобного. Но как ни странно, они ничему не удивлялись – ни кораблям, которые видели впервые в жизни, ни ящикам и мешкам с разными вкусностями. Все это казалось им чудом, волшебством, как в сказке.
Ребят было много, и завтрак продолжался до самого вечера. Но порядок был образцовый: никто не дрался, не ругался, не лез без очереди. К вечеру установили телеграф, и Матиуш отправил первую телеграмму: «Негритята благодарят за вкусный завтрак». Ночью на одном аэроплане прилетел врач, а на другом доставили самые необходимые лекарства.
Прошло две недели. И когда приехали важные господа из Красного Креста, они подумали, что их надули, так непохожи были дети на умирающих от истощения и болезней. Но длинный ряд могил позади лагеря убедил их, что все это правда.
Белые дети прочли воззвание Матиуша и сразу стали собирать вещи для негритят. А на следующий день в газетах напечатали телеграмму, что негритята благодарят за вкусный завтрак. И дети подумали: вот как быстро дошли их подарки, и еще с большим рвением и пылом принялись за дело. И как уж водится, одни давали действительно нужные и полезные вещи, а другие – всякий хлам, от которого хотели избавиться.
Присылали кукол без голов, поломанные губные гармоники, исписанные тетради, старые зубные щетки, лото с недостающими фишками, абажуры из тонкой розовой бумаги, закладки, ремешки для коньков, карманные фонарики с перегоревшими батарейками, проколотые мячи, крокетные молотки, старые, рваные вуалетки, коробки из-под папирос.
Одна девочка прислала цветок в горшке, но он по дороге засох. Какой-то ленивый мальчик, воспользовавшись случаем, сбыл все свои школьные учебники. И еще спрашивал в письме, любят ли негритята учиться, потому что лично он – не очень.
В лагере была уже не одна больница, а три. Но крепкие, здоровые негритята быстро поправились и не нуждались больше в медицинской помощи. Поэтому в одной больнице устроили баню, в другой стали учить, как чистить зубы и вытирать носы, а в третьей, хирургической, прокалывать девочкам уши для серег.
Учитель гимнастики организовал духовой оркестр, школу бальных танцев и футбольную команду. У негритят обнаружились необычайные способности к футболу, и через месяц состоялся первый матч.
Еды теперь было вдоволь. Наконец прибыл корабль с одеждой. Но, увы, вместо долгожданных штанов и платьев он привез салфетки, перчатки, покрывала на кровати, тюлевые занавески и совсем мало рубашек.
Появилась новая забота: раз есть покрывала, надо делать кровати. И под ударами топора рухнула не одна вековая пальма. Из салфеток получились отличные фартучки для девочек. А тюлем и кисеей завешивали на ночь кровати малышей от комаров и москитов.
Между тем матери стали забирать детей домой, а дети, набравшись знаний, весело отправлялись в путь с этим багажом.
Чем меньше оставалось в лагере детей, тем больше благодетелей и спасителей приезжало из Европы.
– Твоя мечта сбылась, Клу-Клу. Скоро в Африке откроется кино, появятся граммофоны. Если только обезьяны не помешают, – шутил Матиуш.
Всем известно, что обезьяны любят передразнивать людей, недаром есть такое слово – «обезьянничать». И вот обезьяны, спустившись с деревьев, стали бесстрашно расхаживать по лагерю и подсматривать за людьми.
Зубной врач клялся и божился, будто своими глазами видел во рту у орангутанга две золотые коронки.
– А у меня обезьяна украла бритву. Наверно, побриться захотела, – сообщил парикмахер.
Но шутки шутками, а за короткий срок удалось сделать действительно немало.
– Ну, ты довольна, Клу-Клу?
– А ты, Матиуш?
Тот вместо ответа вздохнул. Конечно, он доволен, что удалось помочь негритятам. Но его тянуло на необитаемый остров, а еще больше – на родину, к товарищам.
Матиуш получал много писем. «Как мы рады, что ты нашелся и снова помогаешь детям», – писали ребята. И каждое письмо кончалось вопросом: «Когда ты вернешься на родину?»
Иренка сообщала, что ее большая кукла разбилась. Антек писал о своих мытарствах. Стасик жаловался на учителя математики, который влепил ему двойку и оставил на второй год. А Еленка приписала внизу: «Помнишь, как мы с тобой поссорились из-за грибов?»
Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. Негритята – славные ребята, Матиуш очень к ним привязался, но теперь Клу-Клу сама сумеет продолжить начатое дело, а ему пора домой.
Хоть бы на денек попасть в столицу, взглянуть на дворец, на королевский парк! Ведь он так давно там не был!
И вот он отправился в Европу: посоветоваться с белыми королями, как сделать, чтобы больше никогда не было войн.
Едва Матиуш ступил на палубу корабля, грянул оркестр. Дети на берегу запели и закричали: «Да здравствует Матиуш!»
Он едет с комфортом: в отдельной каюте, спит на мягком матраце. Счастье снова улыбнулось ему.
Прибыли в порт, и в ожидании корабля, который должен доставить его в Европу, Матиуш поселился в гостинице.
«Что-то ждет меня в будущем?» – думал он, словно предчувствуя, что злоключения его не кончились.
И в самом деле, ночью в номер ворвались двое в масках, заткнули сонному Матиушу рот платком, завязали полотенцем глаза, набросили плащ и, не дав даже обуться, босиком повели куда-то.
Быстро мчится автомобиль, увозя Матиуша в неизвестном направлении.
«Это проделки Молодого короля!» – промелькнуло у него в голове.
И он не ошибся.
Да, Матиуша похитили по приказу Молодого короля. Произошло это так. Молодого короля заставили вернуть Матиушу захваченные земли. Даже порт и тот оставили Матиушу. Это раз. А два – его свергли с престола, и королем снова провозгласили старика отца. Это последнее, конечно, самое пренеприятное.
Злой, но сильный человек, желая добиться своего, пускает в ход кулаки. А слабый, ради достижения преступных целей, строит козни, идет на предательство. В каждой школе есть ябедники и пакостники. Но про короля ведь не скажешь: пакостник, поэтому придумали слово – интриган.
Так вот Молодой король был самым настоящим интриганом. Сначала он задумал объявить Матиуша сумасшедшим. Но эта затея провалилась. Весь мир убедился, какой Матиуш молодец, как поумнел и повзрослел он на необитаемом острове. Не каждый на его месте сумел бы так быстро организовать помощь негритянским детям. И какой образцовый порядок навел! Это даже в кино показывали. Разве сумасшедший на такое способен?
В результате взрослые начали поговаривать: не предоставить ли детям кое-какие права. И в некоторых школах ввели самоуправление, стали выпускать стенные газеты. Во многих городах открыли детские клубы. Учителя собирались на совещания и обсуждали, как без тычков, шлепков и затрещин добиться в классе тишины и порядка. Опять разрешили продавать портреты Матиуша. За Зеленое Знамя перестали сажать в карцер, только для вида поругивали немного. Конечно, не все это одобряли, но кое-кто даже высказывался за то, чтобы у детей был свой король.
В городе Кикикор собрался первый съезд школьников, где от каждой школы присутствовало по одному депутату. Чем не парламент?
Молодой король рвал и метал. Еще бы! С престола его свергли, власти лишили, а старик отец – доверчивый, покладистый, всем верит, на все соглашается. И вот тогда Молодой король собрал тайный совет таких же, как сам, интриганов и мошенников, и стали они судить да рядить, как избавиться от ненавистного Матиуша. Шайка Молодого короля состояла из одного шпиона, одного генерала, одного полковника, одного начальника тюрьмы, двух адвокатов, жены министра и нескольких шалопаев. И вот этим-то шалопаям поручили похитить Матиуша и под чужой фамилией заточить в тюрьму.
Тюрьма, куда его заточили, помещалась в старинной полуразрушенной крепости и предназначалась для самых опасных преступников. Здесь только два раза в год давали по кружке кофе, а в остальные дни – воду да черный хлеб. И никаких прогулок. Целыми днями изнурительная работа в шахте под землей. Разговаривать запрещалось, за каждое слово провинившийся получал удар плетью, за десять слов – десять ударов, за сто – сто.
Под землей – длинные штольни, как в шахтах, где добывают уголь. Но никакого угля здесь не добывали: одна бригада выносила его в корзинах на поверхность, а вторая через другой вход вносила обратно. А бесполезный труд, как известно, особенно тяжек. И заключенные работали неохотно. Никакие плети не помогали.
Так Матиуш столкнулся с самыми страшными преступниками. За что они сидят в тюрьме, он не знал – разговаривать запрещалось. Но достаточно было взглянуть на их свирепые физиономии, чтобы понять: на совести у них не одно злодеяние. Любой другой на его месте умер бы от страха, но Матиуш, испытавший столько опасностей на своем веку, бесстрашно спускался с ними под землю.
Вот куда из страны зеленых пальм и чудесных разноперых птиц занесла его судьба. Кругом – черная угольная пыль и ни единого листочка. Привыкнув к чистому морскому и лесному воздуху, он задыхался в душном подземелье и в каменной норе, где спал на ослизлых кирпичах. Он, который не хуже Клу-Клу лазил по деревьям, еле волочил здесь ноги в тяжелых кандалах. Вместо шелеста листьев – свист плетки, вместо пения птиц – отборнейшая ругань. Вместо сладких бананов и сочных южных плодов – черствый хлеб и вонючая вода.
Заключенные очень удивились, увидев его. А один не выдержал и спросил:
– Сколько же человек отправил ты на тот свет, коли тебя сюда упекли?
Матиуш открыл было рот, но другой заключенный закричал:
– Не отвечай, малыш, за каждое слово удар плетью!
– А ты не в свое дело не лезь! Авось не околеет от нескольких ударов!
Слово за слово – вспыхнула ссора, и они кинулись друг на друга с кулаками. А надзиратель стоит и записывает, кто сколько слов сказал. Но точно сосчитать невозможно, и он каждому прибавил по нескольку слов. И Матиуша записал, хотя он молчал как рыба.
Тащит Матиуш корзину, и – странно! – ему совсем не тяжело. Оказывается, заключенные вместо угля кладут в его корзинку куски легкого торфа и сверху присыпают угольной пылью. А то и вовсе отберут корзину и сами волокут наверх. Вечером один заключенный сунул ему в руку маленький черный предмет и прошептал:
– Спрячь получше, чтобы не нашли.
– Что это? – тоже шепотом спросил Матиуш.
– Сахар, – таинственно сказал арестант. Сахар был черный, как уголь.
Матиуш не стал его есть и спрятал на память.
Вечером, когда Матиуш стоял возле канцелярии, ожидая порки, проходивший мимо заключенный незаметно протянул ему засохшую веточку. Долго разглядывал ее Матиуш, пока догадался, что это клевер. Узники жалели Матиуша и отдавали ему все, что у них было самого дорогого.
Из канцелярии доносились крики избиваемых.
Наконец подошла очередь Матиуша.
– Иди сюда, сукин сын! – грозно заорал надзиратель и, схватив одной рукой Матиуша за шиворот, приподнял его над землей, а в другой сжимал ременную плетку. Но, захлопнув дверь, тихо сказал: – Когда я скажу «кричи», ты ори во всю глотку: «Ой, больно!» Понял? Я бить тебя не буду. Только смотри не выдавай меня. Ну, живо снимай куртку! А теперь кричи!
– Ой, больно! – заорал Матиуш.
А надзиратель – хлоп плетью по скамье.
– Как тебя зовут, бедняга? – и опять хлоп по скамье.
– Ой, больно! – кричит Матиуш. – Меня зовут Матиушем! Ой, больно, больно!..
Надзиратель стукнет плетью по лавке, окунет кисть в красную краску и мазнет Матиуша по спине.
– Хватит, больше не кричи, будто у тебя сил нет. А потом притворись, что потерял сознание. Тебе повезло – начальника тюрьмы сегодня нет, а то бы этот номер не прошел. Ну, теперь молчок, закрой глаза.
Он взял Матиуша на руки и отнес в камеру-одиночку. А на ночь приставил к нему вместо сиделки заключенного.
– А здесь кто? – спросил во время вечернего обхода начальник тюрьмы.
– Тот маленький заключенный.
– Почему он не один?
– Сознание потерял, когда я его бил.
– А ну покажи.
Приподняли куртку и при тусклом свете фонаря увидели исполосованную спину.
– Ничего, привыкнет. Кандалы можешь с него снять, никуда он не денется! – Начальник тюрьмы зловеще засмеялся и вышел.
– Эй, малый, не притворяйся! Я знаю, тебе не больно, – сказал Матиушу сосед по камере.
– Ой, больно! – застонал Матиуш. Он боялся подвоха.
– Не дури, я ведь знаю, что тебе спину размалевали красной краской. Надзиратель велел тебе молчать, чтобы начальник тюрьмы не пронюхал. Если делать все, что они велят, тут и года не протянешь. Вот мы разные хитрости и изобретаем. Для слабосильных и больных у нас корзины полегче, а вместо плетей – красная краска. Но мы по голосу узнаем, кто от боли кричит, а кто – для вида. Поживешь тут – тоже много чего узнаешь. А за что тебя посадили в тюрьму?
– За страшное преступление. Я хотел дать детям свободу, и из-за этого погибло много народу.
– Сколько? Трое, четверо?
– Больше тысячи.
– Да, сынок, в жизни так часто бывает. Человек хочет одно, а выходит другое. И я когда-то был маленьким мальчиком, ходил в школу, с товарищами играл, а по вечерам отец, возвращаясь с работы, приносил мне конфеты. В оковах не рождается никто. В цепи человек человека заковывает.
И зазвенел цепью, словно в подтверждение своих слов.
«Как странно он это сказал. И Печальный король говорил что-то похожее», – подумал Матиуш, засыпая.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:00 | Сообщение # 77 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXV
Матиуш – мальчик очень любознательный. «Не беда, что плохо, зато узнаю и увижу что-то новое», – утешал он себя в любой передряге. И хотя тюрьма была страшная, неделя пролетела незаметно. Надзиратель по-прежнему орал на него «Сукин сын!», размахивал плетью, но ни разу не ударил. Ходить без кандалов одно наслаждение, и Матиушу даже немного стыдно, что для него сделали исключение. И арестанты уже не кажутся такими свирепыми. Выругается кто-нибудь, его тут же пристыдят: «Заткнись, чего при ребенке ругаешься как извозчик!» Они лепили для Матиуша из хлебного мякиша разные игрушки.
А делается это так. Хлеб хорошенько разжевывается, чтобы не было комочков, а потом лепи что угодно. Чаще всего заключенные лепили цветы. А Матиуш взамен отдавал им по воскресеньям папиросы. И все тайком, без единого слова, но Матиуш чувствовал: они его полюбили.
«Бедняги, – думал Матиуш, – живут хуже дикарей».
И дерутся как-то странно: сцепятся, разобьют друг другу физиономию в кровь, но все это беззлобно: словно от тоски и безделья.
– От судьбы никуда не денешься, – однажды услышал Матиуш и, лежа на нарах, долго думал, что такое судьба.
Через неделю Матиуша перевели в камеру с печкой. Ее, правда, никогда не топили, но все-таки, когда в углу есть печка, есть надежда, вдруг затопят? Некоторые заключенные каждый день воровали по уголечку, а когда наберется горстка – иногда на это уходило месяца два, – растапливали печь. Спички выдавали по воскресеньям: семь спичек и десять папирос.
В воскресенье разрешалось двадцать минут разговаривать. Чаще всего разговор вертелся вокруг заветной кружки кофе.
– Говорят, в этом году по три куска сахара дадут.
– Я это уже десять лет слышу. Может, нам и положено по три куска, да они, черти, сами его лопают.
– Ты чего чертыхаешься в воскресенье?
– Забыл.
– То-то, черт тебя побери.
И все в таком роде.
Между тем начальник тюрьмы уехал на неделю по делам в столицу. И хотя как будто ничего не изменилось, все с облегчением вздохнули.
– Начальник уехал! Начальник уехал! – радостно перешептывались заключенные.
Ну и что с того? По-прежнему от зари до зари таскают, бедняги, корзины с углем, по-прежнему звенят цепи, по-прежнему щелкает плеть и нельзя словом перемолвиться. И в канцелярию по-прежнему вызывают для порки. И все-таки, несмотря ни на что, дышится легче. Матиуш тоже приободрился.
А под вечер на него ни с того ни с сего налетел надзиратель:
– Ишь вообразил, будто он лучше других! Думаешь, раз ты ребенок, тебя по головке будут гладить? Заруби себе на носу: здесь нет детей, здесь только преступники. Сняли с чертенка кандалы, так он возомнил о себе невесть что! Марш в канцелярию!
Снова Матиуш вопил: «Ой, больно! Больше не буду! Больно! Больно!» Снова плеть с треском обрушивалась на скамейку. Снова надзиратель велел Матиушу притвориться, будто он без сознания, и, взяв его на руки, понес, но не в камеру, а к себе домой.
– Скажи-ка, пацан, только не бреши, – это правда, что ты король?
– Правда.
– Мне безразлично, кто ты. Только на моего покойного сыночка ты больно похож. Одна была у меня радость в жизни, и той лишился. А потом вот до чего докатился… Так вот послушай, что я тебе скажу: удирай отсюда, покуда не поздно… – и по привычке щелкнул плетью. – Имей в виду, через год здесь все заболевают чахоткой, а через два – протягивают ноги. Редко кто лет пять проживет. И только шестеро выдержали десять лет. Но это мужики крепкие, как дубы, не чета тебе, цыпленку. Как отец родной советую: удирай. А вырвешься на свободу, помяни меня добрым словом.
Сказав это, он вынул из сундучка одежду покойного сына и, пока Матиуш переодевался, три раза поцеловал его.
– Глазенки у тебя точь-в-точь как у моего сыночка и мордашка такая же смазливая… – И он расплакался.
Матиуш растерялся: не знает, что сделать, что сказать. И к неожиданной радости приметалась щемящая грусть: только привык немного, как опять надо уходить, опять скитаться одному по белу свету.
– Пошел вон! – оттолкнув его, закричал вдруг наздиратель – и хлоп плетью по скамейке.
Но убежать из камеры куда легче, чем из крепости, окруженной высокой стеной, рвом и тройной цепью часовых. Целую неделю прятал его надзиратель в сарайчике за досками возле заброшенного плаца для учений. И еще четыре дня просидел Матиуш в сторожевой башне. Как назло, светила луна, и о побеге не могло быть речи.
Как все устроилось, рассказал ему потом надзиратель.
А дело было так. Надзиратель написал рапорт, будто Матиуш умер во время экзекуции, то есть от побоев.
– А зачем было бить так щенка? – скорчил недовольную гримасу тюремный фельдшер. – Вот вмешается суд, тогда что?
– Почем я знал, что он такой дохлый.
– А почему со мной не посоветовался? Ты небось санитарию и гигиену не проходил, вот и не знаешь, как с детьми обращаться. А меня здесь для того и держат, чтобы было с кем консультироваться.
– Никогда не приходилось иметь дело с пацаном.
– Вот то-то и оно! У меня надо было спросить, как полагается детей бить.
– Начальник видел на спине рубцы и ничего не сказал.
– Начальник медицинскую академию не кончал. Его дело за порядком следить, а мое – о здоровье узников печься, перед королем и учеными коллегами ответ держать. Да знаешь ли ты, что я у самого профессора Капусты учился? У него лысина – во какая, потому что все науки превзошел. Мои коллеги теперь в чести, не то что я… Никто со мной не считается, не посоветуются даже, как по-научному ребят лупцевать. А голову ломать, чтобы все шито-крыто было, я должен.
Тут фельдшер опрокинул в глотку стакан спирта, крякнул и застрочил:
Акт: такого-то числа, такого-то месяца обследован труп заключенного по имени…
– Как его звали-то?
Надзиратель назвал имя, под которым Матиуш значился в тюрьме.
Рост: 1 м 30 см. Возраст: лет одиннадцать. Следов побоев на теле не обнаружено. Упитанность выше средней, что свидетельствует о хорошем довольствии, которое получают заключенные в тюрьме. При вскрытии в легких обнаружен табачный дым, сердце расширено, как у алкоголика. Причина смерти: отравление организма с младенческих лет спиртным и табаком.
Покойному трижды делали прививку против оспы, давали лекарства из тюремной аптеки, но спасти его не удалось.
Выпив еще полстакана спирта, фельдшер поставил свою подпись и приложил две печати: больничную и тюремную.
– На, держи. Но смотри, в другой раз не посоветуешься со мной, так и знай, напишу: умер от побоев. И выкручивайся как знаешь. Понял?
– Понял, господин профессор.
– Выпей, так уж и быть.
– Покорно благодарю, господин профессор.
– Фельдшер я, а не профессор. Хотя у разных знаменитостей учился. И две пятерки в дипломе имею: по химии и анатомии. Воду и воздух под микроскопом изучал! Экзамен самому профессору Капусте сдавал. А лысина у него – во какая, потому что все науки превзошел!
Матиуш сам читал свидетельство о своей смерти.
– Читай, Матиуш! – говорил надзиратель. – Может, снова будешь королем, а королям надо знать, как истязают их подданных. Хоть и сидят здесь отпетые люди, но даже злодеи нуждаются в справедливости.
Четыре дня просидел Матиуш в своем убежище. Забившись в угол, слушал, как завывает ветер в бойницах, и от нечего делать вспомнил башню отшельника на необитаемом острове.
На пятый день приехал начальник тюрьмы и велел собрать всех заключенных.
– Эй вы, мошенники! – громовым голосом закричал он. – Слушайте внимательно. Если нагрянет комиссия и станут спрашивать, был ли здесь маленький арестант-мальчишка, говорите – нет. Понятно? Двести ударов плетью тому, кто проболтается. А будете вести себя как надо, на пасху по четыре куска сахара получите. Понятно? Не стану врать, мальчишка попал сюда по недоразумению. Его перевели в другую тюрьму. Итак, зарубите себе на носу: никакого мальчишки здесь не было. Понятно? Выбирайте: двести ударов плетью либо четыре куска сахара.
– Как не понять, господин начальник. Только лучше запоминается, когда стаканчик пропустишь, – сказал самый старый заключенный.
– Так и быть, по стопке получите.
Матиуш узнал об этом и порадовался: такое не часто случается в их однообразной жизни.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:01 | Сообщение # 78 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXVI
Когда стало известно о похищении Матиуша, поднялся страшный переполох.
– Ясно как день, – единодушно решили короли, – это дело рук Молодого короля.
Молодой король ударился в амбицию, то есть оскорбился:
– Ищите, раз вы в этом уверены. Конечно, было бы ложью утверждать, будто я души в нем не чаял. Но разве, кроме меня, у него нет врагов? А негры? Сколько их погибло по его вине? И белые короли относятся к нему неодинаково. Орест тоже его не любит. А царь Пафнутий не может ему простить той истории на Фуфайке, после которой его бессонница мучает и головные боли.
Но Молодой король неспокоен; понимает: если начнутся розыски, Матиуша могут найти в тюрьме. Поэтому известие о смерти Матиуша его очень обрадовало. Словно гора с плеч.
Но расследование продолжалось. Удалось установить направление, в каком ехал автомобиль с Матиушем. Допросили хозяина гостиницы, рыбаков, портовых рабочих, матросов. Одна женщина видела, как автомобиль свернул направо, потом остановился: кажется, шина лопнула. Когда автомобиль стоял возле ресторана, какой-то мальчик из любопытства заглянул внутрь, но не успел ничего разглядеть: его прогнали. Обнаружили даже место, где Матиуша из автомобиля перенесли в лодку. Но до конца раскрылось все благодаря чистой случайности.
Так часто бывает. Ищешь, ищешь пропавшую вещь, все вверх дном перевернешь, а она словно сквозь землю провалилась. И вдруг, когда совсем потеряешь надежду, пропажа сама находится.
Нечто подобное произошло и тут. Жил-был на свете один старичок-ученый, большой чудак, который задался целью написать научный труд про все тюрьмы на свете. Лет десять разъезжал старичок по всем странам и изучал разные документы. И наконец оказался в столице Молодого короля.
Старичок был тихий, вежливый, кстати и некстати извинялся, благодарил и ничего не трогал без спроса. Одежда у него вся в пыли от старых бумаг, которые он целыми днями читал. Примостившись на краешке стула, листал он документы, делал выписки, подсчитывал что-то. Бедняга совсем ослеп, и хотя на носу у него было две пары очков, это мало помогало. Знакомых он не узнавал. Лакею говорил «господин директор», а важного директора департамента принимал за лакея и давал ему на чай. По рассеянности вместо чернильницы окунал перо в стакан с чаем, который сердобольный человек ставил перед ним, видя, что он с утра ничего не ел. Чиновники насмехались над стариком и проделывали с ним разные шутки…
– Вот чудак! Разве из бумаг правду узнаешь? Там все шито-крыто.
А наивный ученый, ни о чем не подозревая, работал в поте лица.
– Простите, мне бы еще медицинские свидетельства посмотреть, если, конечно, вас это не затруднит. Но если вы заняты или устали, я подожду, пожалуйста, не беспокойтесь. Извините, простите, покорно благодарю, премного вам обязан.
– Ничего. Эй, рассыльный! Подай господину ученому два пуда бумаг из четырнадцатого шкафа. Тех, что попыльней.
– Благодарю, премного вам благодарен. Пыль – это сущие пустяки.
Рассыльному надоело рыться в шкафах, и он как шмякнет на стол перед старичком целую кипу пожелтелых бумаг – аж пыль столбом поднялась!
Старичок чихнул два раза и уткнулся в бумаги как ни в чем не бывало.
Но в канцелярии работала чиновница, которая накануне купила себе новую кофточку и боялась ее запачкать.
– Прочтите лучше вот эти бумаги. Во-первых, они чистые, а во-вторых, узнаете последние данные, а не столетней давности.
– Благодарю. Для меня старое и новое одинаково важно. Большое спасибо. Очень вам признателен. Извините.
А сверху как раз лежало свидетельство о смерти Матиуша.
«Рост: 1 м 30 см. Возраст: лет одиннадцать… – читает ученый. – Причина смерти: отравление организма с младенческих лет спиртным и табаком…»
У старика был сын-адвокат, и вот он решил поделиться с ним радостью по поводу такой редкой находки.
«Дорогой сын, – писал ученый, – я счастлив, что мой научный труд обогатят столь интересные сведения…»
Сын прочел письмо, и его словно осенило: «Уж не Матиуш ли это?» Как быть? Тащиться в такую даль неохота, но, с другой стороны, если догадка подтвердится, его ждет всемирная слава.
Старик слово в слово переписал свидетельство о смерти Матиуша, а сын опубликовал его в газетах. Книга выйдет через десять лет, а газета – на следующий день.
Что тут началось, описать невозможно. Молодой король защищался как мог. «Документы, – заявил он, – пожалуйста, читайте, но в тюрьму никого не пущу!» Но распоряжениям его грош цена, ведь он теперь не король, а наследник престола. А Старый король разрешил посетить тюрьму.
Началось следствие. Фельдшер увиливает от ответа, хитрит – словом, тень на ясный день наводит. От заключенных тоже не добьешься толку: мычат, как будто говорить разучились. Начальник тюрьмы выкручивается: то одно говорит, то другое. Сразу видно – дело нечистое.
Между тем известие о смерти Матиуша облетело весь мир.
Из уважения к Старому королю сообщили, будто сын его к этому делу не причастен, а во всем виноват генерал. И что Матиуш уже на острове был болен, потом переутомился в лагере негритянских детей и даже заразился там какой-то неизлечимой болезнью. И умер он не в тюрьме, а в больнице неподалеку от тюрьмы. А мальчик, которого видели в тюрьме, – сын плотника, который ремонтировал дом начальника.
Генерал понесет заслуженное наказание, сообщалось в газетах, хотя он тоже не очень виноват. Произошло недоразумение. Молодой король послал телеграмму, в которой говорилось: «Устранить препятствие». А телеграфист, неизвестно почему, вместо слова «препятствие» написал «Матиуша». Вот генерал и решил, что надо его похитить.
Газеты опровергали друг друга, и каждая освещала печальное событие по-своему.
«Преступление или несчастье? – писала самая популярная газета в мире. – Перед человечеством – трагическая загадка. Хочется верить, что Матиуш умер своей смертью. Этот коронованный мальчик, борец за справедливость, первый король детей, храбрый защитник негров, увы, оказался смертен. Бурная жизнь подорвала его здоровье. Как яркая звезда засиял он над миром и угас. Непоправимая утрата, льются потоки слез, грудь разрывается от рыданий. Но отчаяние было бы во сто крат ужасней, погибни он от руки убийц.»
«Не все ли равно, от чего он умер? – писала другая газета. – Главное, его нет в живых. Пока в этом не было уверенности, можно еще было надеяться, сомневаться…»
«Мир праху его. Отважный воин, рыцарь без страха и упрека, горный орел и лев пустыни, покинул сей негостеприимный мир», – писала третья газета.
«Король-сирота! Нельзя забывать, что золотая корона венчала голову мальчика-сироты. Нельзя забывать, что под пурпурной мантией тревожно билось сердечко сиротки!» – писала четвертая.
Матиушу все простили. И когда какая-то газета заметила вскользь, что Матиуш совершал иногда ошибки, редактора чуть не растерзали. Он целую неделю боялся нос высунуть на улицу, перестал бывать в театре из страха, что его изобьют.
В школах решили собирать деньги на памятник Матиушу.
В столицу Матиуша поступило семнадцать тысяч телеграмм.
Выражаем глубокое соболезнование по поводу тяжелой утраты, постигшей всю страну.
Чувство гордости за своего короля должно служить вам утешением в несчастье.
Ваш король одержал величайшую победу: он покорил сердца людей всего мира.
Хорошо бы, высказался кто-то, для увековечения памяти Матиуша осуществить хотя бы одну из его реформ. Предоставить, например, детям свободу, за которую юный король боролся на протяжении всей своей короткой жизни. «Вздор и нелепость! – возразили ему. – Если детям дать свободу, они будут от радости на головах ходить, и получится, будто они в восторге от смерти Матиуша. А куда же это годится!»
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:01 | Сообщение # 79 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXVII
Шагает Матиуш по шоссе, держит путь в родную сторонку. Но на душе у него невесело, была над головой крыша, был кусок хлеба, а теперь он опять один на белом свете. В тюрьме тяжело, слов нет, но разве мысли о будущем не тяжелей корзины с углем? А работать все равно надо, задаром есть хлеб не годится, даже если дадут. И скрываться придется, чтобы не было больше из-за него войн. Остановился Матиуш и записал в своем дневнике:
Жизнь – это неволя.
Но, как бы опровергая его слова, запел соловей. Прислонился Матиуш к плетню и заслушался.
«Почему люди не. похожи на птиц?»
Зашел Матиуш в придорожную харчевню, подкрепился и двинулся дальше. «Пойду пешком», – решил он. Денег на еду хватит, если тратить экономно. Ехать на поезде не хотелось. Ему казалось, король-изгнанник должен возвращаться в свое отечество пешим и босым. И думается в дороге хорошо. Наверно, пчелки-мысли от ходьбы колышутся и быстрей порхают.
Проходя через маленький городишко, Матиуш прочел в газете сообщение о своей смерти.
«Вот и прекрасно. По крайней мере искать не будут.»
Попутчики, как водится, заговаривают с ним, иной подвезет немного, коли по пути. Всякий видит: нездешний. Но Матиуш отвечал на вопросы неохотно:
– Сирота. В родные края иду.
Врать он не любит и от любопытных отделывается так:
– Это долгая история…
Вот наконец и родная сторона. Опустился король-изгнанник на колени и поцеловал землю: то ли приветствовал ее, то ли прощения просил.
– Откуда идешь? – остановил его пограничник.
– Издалека!
– Куда путь держишь?
– Домой.
– А где твой дом?
– Где дом? Не знаю.
– Документы есть?
Матиуш вспомнил, что надзиратель снабдил его на всякий случай фальшивой бумажонкой, и показал пограничнику.
– Сын тюремного надзирателя?
– Нет, – улыбнувшись, сказал Матиуш, – сын короля.
– Ого! Знатного ты рода! Ну, ступай!
Пограничник, конечно, не поверил. Но Матиушу это безразлично. Он смертельно устал. Мысли-пчелки молчат, не подсказывают, как быть, куда идти. А ноги сами несут его к столице. Матиуша терзает голод, силы на исходе.
Поблекшая, мятая фотография королевы (кроме него, пожалуй, никто и не догадается, что это королева), ракушка, камешек, черный как уголь кусочек сахара, огрызок карандаша да тетрадка, куда он записывает заветные мысли, – вот и все его богатство.
Чтобы не умереть с голоду, пришлось наняться в пастухи.
Назвался он Марцинеком и стал пасти двух коров. Коровы привыкли к нему. И люди тоже привыкли и полюбили его.
Мальчик тихий, послушный, вежливый. И личико печальное, а печальнее всего, когда он улыбается. Посмотришь, и плакать хочется.
– По глазам видно, хлебнул мальчонка горя.
Заморозки, дождь, град, жара, а ему все нипочем: пасет своих коровушек. И ни разу не побежал с ребятами в лес за земляникой, ежевикой, черникой. Ни разу его корова не зашла в чужое поле, не потравила чужие посевы.
Но по-настоящему оценили его крестьяне, когда на деревню напала какая-то странная хворь. Что за болезнь, не поймешь: два дня озноб трясет, кости ломит, хоть криком кричи, в голове шумит, грудь разрывается от кашля. А потом – слабость, ноги подкашиваются.
Кто неделю в лежку лежит, кто и больше. Во всей деревне один Матиуш на ногах. Всем поможет, никому не откажет, и любое дело в руках у него спорится.
Крестьяне уважают людей сильных, выносливых: «На вид заморыш, а оказывается, во какой двужильный!»
Хозяева, у которых Матиуш коров пас, полюбили его и уговорили остаться на зиму. Он согласился.
Со сверстниками Матиуш мало разговаривал. Мальчишки, известно, народ любопытный, им хочется знать, кто он да откуда.
– Воображала, отвечать не желает!
– Нос дерет.
Попробовали втянуть его в свою компанию:
– Айда за грушами! Садовник уехал.
– Не пойду.
– Трусишь?
– Нет, просто не хочу.
Мальчишки убежали, оставив коров на его попечение. Знают, бессовестные, что он безропотный, не откажет. Воротились, протягивают в награду груши:
– Бери.
– Спасибо.
– Спасибо скажешь, когда отведаешь. Не хочешь? Почему?
– Потому что краденые.
«Раз сам не берет, – думают мальчишки, – значит, наябедничает». Но он не наябедничал.
– Ты груши воровал, сорванец? – грозно спрашивает его садовник.
– Нет.
– А кто воровал, знаешь?
– Знаю, но не скажу.
– Ишь фрукт какой!.. Мой вам совет: не спускайте глаз с этого бродяжки. В тихом омуте черти водятся.
Садовник в сердцах хлопнул дверью и ушел.
– Мне уйти? – робко спрашивает Матиуш, а у самого сердце екнуло: вдруг прогонят.
– Разве тебе у нас плохо?
– Хорошо, но садовник на меня рассердился. Как бы у вас неприятностей не было из-за меня.
– А ты не упрямься. Коли видел, кто воровал, скажи.
Матиуш печально улыбнулся: разве расскажешь все, что он видел.
Наступила зима.
– Можно мне в школу ходить?
– Иди, если примут. Зимой работы мало.
И Матиуш пошел в школу.
– Приблуда в школу идет!.. Бродяга идет в школу!.. Нищий учиться захотел!.. – с криком бегут за ним мальчишки.
Матиуш не знает школьных порядков: входит со всеми в класс, садится за парту.
– Это мое место, я всегда здесь сижу.
И за какую бы парту Матиуш ни сел, отовсюду его гонят и смеются. Потеху устроили.
– А учительница тебя записала?
– Нет.
Матиуш стоит у стены, а мальчишки вокруг столпились.
– Вот дурак! Ну и стой столбом. Посмотрим, что учительница скажет.
Прозвенел звонок. Все сели за парты и ждут.
Входит учительница:
– А ты кто?
– Марцинек.
– Зачем пришел?
– Учиться.
Ребята покатились со смеху, а учительница нахмурилась.
– Кто его сюда привел?
– Никто. Сам пришел. Летом коров на выгоне пас.
– И груши воровал.
– Он найденыш.
– Приблуда.
А Матиуш молчит, будто его это не касается. Верно, что бродяга: полсвета исходил и изъездил.
Ребята перебивают друг друга, кричат, а учительница смотрит пристально на Матиуша, словно вспоминает, на кого он похож.
– Марцинек, ты видел меня когда-нибудь?
– Нет, первый раз вижу.
– А мне кажется, я где-то видела тебя.
– Он приблуда!
– Оборотень!
И опять все хохочут. Тут распахнулась дверь, и в класс влетел директор школы.
– Это что за безобразие?! – заорал он и за уши выволок двух мальчишек с первой парты в коридор. – Вы что, не знаете, как себя в школе вести? – Погрозил линейкой и ушел.
Учительница смутилась, вот-вот заплачет.
– Садись, Марцин, на первую парту. Дайте ему книжку. Ты читать умеешь?
– Умею.
А мальчишки из озорства суют ему книжку вверх ногами.
Матиуш прочел без запинки.
– Теперь расскажи.
Матиуш рассказал своими словами, но ничего не пропустил.
– А историю знаешь?
– Немножко.
– Расскажи про Павла Завоевателя.
Матиуш рассказал подробней, чем в учебнике.
– Иди к доске. Пиши задачу.
Но задачу Матиуш решить не сумел.
– Иностранные языки знаешь?
Мальчишки перестали смеяться, смотрят разинув рты и молчат.
А когда учительница спросила Матиуша о животном и растительном мире тропических стран и он заговорил, в классе воцарилась мертвая тишина.
Матиуш смотрит в окошко и говорит, будто все это перед собой видит. Пальмы выглядят так, а лианы – вот так. Бананы сладкие У фиников косточки продолговатые и гладкие. Кокосовые орехи – во какие! У носорога пасть огромная, и сам он с полкомнаты. Детеныши у них поменьше. А бывают носороги еще больше…
Матиуш рассказал про львов, тигров, гиен, леопардов, слонов, крокодилов, обезьян, канареек.
– Не иначе, своими глазами все видел. По книжке так не расскажешь, – перешептываются ребята.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:05 | Сообщение # 80 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXVIII
Матиуш остался пока в младшем классе, а подгонит арифметику, перейдет в старший, к учителю.
Учительница полюбила его, а ребята относятся к нему настороженно, недоверчиво. И так и этак пробуют подъехать. То пошутят и ждут, рассмеется он или нет. То толкнут и ждут, даст ли сдачу В друзья набиваются, чтобы выведать, кто он такой. И выжидают, когда же он покажет себя.
– Да ты не бойся! – подбадривают они его. – Учительница добрая, не то что учитель.
Слово «добрая» они произносят снисходительным тоном, будто это недостаток, а не достоинство.
Когда очередная попытка привлечь Матиуша на свою сторону не удается, ребята, потеряв терпение, цедят сквозь зубы:
– У, приблуда!
Матиуш слышит, как они бормочут себе под нос: «тихоня», «святоша», «подлиза», «девчонка», и вспоминает канарейку и ее собратьев – вольных птиц.
«Они тоже ее не понимали».
Учительница замечает: в классе происходит неладное, но надеется, что в конце концов ребята привыкнут к новичку. Однажды кто-то нарочно забрызгал чернилами тетрадку Матиуша. Это переполнило чашу ее терпения.
– Ах вы негодники! – закричала она, покраснев от гнева. – Чего вы к нему пристаете? Из зависти, что он больше вас знает?
– Есть чему завидовать – дырявым сапогам! – нагло сказал сын деревенского богатея. Ему купили новую шапку, вот он и важничал.
В классе не любили этого задавалу и лентяя, но связываться не хотели: боялись его здоровенных кулачищ.
– Вы за него заступаетесь, будто он ваш жених… – заявил грубиян молоденькой учительнице. – А ты чего на меня уставился? – прикрикнул он на Матиуша.
– Глаза есть, вот и смотрю, – ответил Матиуш и слегка покраснел.
– А я не желаю, чтобы ты таращился на меня, слышишь? – грозно сказал оболтус и шагнул к Матиушу.
Матиуш прищурился. Стоит в выжидающей позе.
– Ишь, сощурился, бродяга!
Матиуш вспомнил драку на необитаемом острове. Как тогда, что-то необъяснимое произошло с сердцем, с головой, с руками.
– Ну, чего уставился?
– А ты мне что, смотреть запретишь? – невозмутимо ответил Матиуш и положил на всякий случай руку на парту, поближе к чернильнице.
– Подраться захотел?
– Нет.
– По морде получить хочешь?
– Нет.
– Смотри, дождешься!
– Не дождусь.
Учительница спешит на помощь, но поздно. Силач схватил Матиуша за вихры и изо всех сил саданул кулаком в грудь. А потом – раз головой об парту!
– Дерутся! Дерутся! – завопили ребята, повскакав с мест, и тесным кольцом окружили дерущихся.
– Безобразие! Что здесь происходит! – В класс с перекошенной от злости физиономией ворвался директор. – Вот до чего вы их распустили! Ученики уже дерутся у вас на уроках! У меня и без ваших сорванцов хватает хлопот!
Матиуш сдвинул брови, заложил руки за спину и внимательно слушает. «Надо помочь учительнице», – решил он.
Порядок был восстановлен, и урок продолжался. После звонка Матиуш приоткрыл дверь в учительскую и спросил:
– Можно войти?
– Тебе чего, Марцинек?
– Разрешите мне, пожалуйста, сделать одну вещь, не то я перестану ходить в школу. Не хочу, чтобы у вас из-за меня неприятности были.
– Что же ты хочешь сделать?
– Это секрет.
Вошел директор и накинулся на Матиуша:
– Ты чего здесь делаешь? Разве тебе не известно, что ученикам сюда вход запрещен?
– Это незаурядный мальчик, – робко сказала учительница, когда за Матиушем закрылась дверь.
– У вас все незаурядные. – Директор издевательски засмеялся. – Один – талантливый художник, другой – выдающийся математик. А все, вместе взятые, они самые заурядные сорванцы. В этом году уже два окна разбили.
От школы до дому две версты. Матиуш шагает по дороге, заложив, по своему обыкновению, руки за спину, и размышляет о случившемся. Вдруг его догоняет тот самый мальчик, которого учительница считала талантливым художником.
– Не расстраивайся. Они скоро от тебя отстанут. Мне сначала тоже прохода не давали.
– Почему?
– Не любят тех, кто лучше их умеет что-либо делать.
– Почему?
– Наверно, от зависти. Не все такие, но есть несколько заводил, которых все слушаются. Хочешь, я тебе картинку нарисую? А что тебе нарисовать? Ты тогда здорово про жаркие страны рассказывал. Повтори еще раз, и я тебе нарисую Матиуша на необитаемом острове.
– Но ведь Матиуш умер.
– Ну и что? Если умер, значит, рисовать нельзя? Твои хозяева разрешат, чтобы я пришел к тебе вечером?
– Спрошу. Думаю, разрешат. Они хорошие люди. Книжки мне купили, тетрадки. И сапоги обещали купить.
– Вот свинья, рваными сапогами попрекает! Подумаешь, новую шапку заимел и нос дерет! Хорошо, что ты с ним связываться не стал. У него отец – богатей, дружбу с самим директором школы водит. Поэтому он и распоясался. Но ничего, мы ему покажем! Поймаем подальше от школы и темную устроим. Не забудь про картинку!
– Спасибо.
Идет Матиуш дальше. Повалил густой снег. Снежинки кружатся, танцуют в воздухе, и мысли-пчелки проворнее снуют в голове.
«Вот чудно! Раньше управлял целым государством, а теперь с одним классом справиться не могу. Речи произносил в парламенте, а теперь с мальчишками стыжусь говорить. Теперь мне понятно, почему Стефан не хотел связываться с ними. Как начнут приставать, дразнить, высмеивать, не знаешь, куда деваться. Хотя что они мне скажут нового? Приблуда? Сапоги каши просят? Ну и пусть. Так всегда: один начнет, а другие повторяют, как попугаи.»
На другой день Матиуш на первом же уроке поднял руку.
– Я знаю, вы называете меня чужаком, бродягой, приблудой. Да, у меня рваные сапоги. Если вы не хотите, я не буду ходить в школу. Почему ваша учительница должна страдать из-за меня? Давайте устроим голосование. Если большинство «против», я уйду из школы. Но если только один «против», а остальные «за», я останусь. Не думайте, что я боюсь вас. Я готов драться с каждым, но только не в школе. Назначим место и будем биться при свидетелях. Вот вы слушаетесь учителя, потому что боитесь побоев. А по-моему, наоборот, надо слушаться того, кто не бьет. Пока дети не перестанут драться между собой, они не имеют права требовать от взрослых, чтобы те их не били. Пока ребята не перестанут драться и швырять друг в друга камнями, на земле не прекратятся войны, а значит, будут и сироты, потому что на войне убивают отцов. Конечно, без ссор не обойдешься, но надо собраться всем и рассудить, кто прав, кто виноват, а не пускать сразу в ход кулаки.
Пока Матиуш говорил, то в одном, то в другом конце класса слышались приглушенные голоса:
– Во дает!
– Лекцию читает.
– Новый учитель объявился – приблуда!
– Совсем рехнулся!
– Проваливай отсюда!
Под конец Матиуш сказал:
– Кто «против», поднимите руку. Думаете, я не слышу, что вы бормочете? Но я считаю ниже своего достоинства обращать на это внимание. Я встал и открыто, во всеуслышание высказываю свои мысли. А вы знаете, что вы не правы, вот и ворчите себе под нос. Так поступают только трусы. Итак, кто за то, чтобы я не ходил в школу, поднимите руки!
Поднялся целый лес рук. Учительница хотела вмешаться, но Матиуш быстро собрал книги и тетрадки и покинул класс.
По дороге его догнал мальчик из класса и сказал, чтобы он вернулся. Произошла ошибка. Ребята не поняли. Он сам поднял руку, – подумал, так надо, чтобы Марцинек остался в школе.
– Вот увидишь, они больше не будут к тебе приставать. Теперь мы знаем, кто на тебя натравливал ребят. Ну что тебе стоит попробовать. Воротись, Марцин! Не будь таким гордым! Говорю тебе, ребята ошиблись. Воротись!
Матиуш как будто внимательно слушает товарища, но слова не доходят до его сознания. Жалко, конечно, расставаться с учительницей, со школой. Но ничего не поделаешь. Значит, не судьба. Отовсюду его прогоняют, всюду он лишний. И в самом деле, ведь Матиуш умер, чего же он скитается, как тень, по свету? Чего ждет от людей? Как славно жилось ему на необитаемом острове! А разве плохо было бы у Кампанеллы разгуливать по апельсиновой роще? Преступники – и те были к нему добры. А теперь ему так горько, так горько, хоть плачь…
Воротился Матиуш домой, а в голове молотком стучит: «Из школы прогнали! Из школы прогнали!»
Достал он из потайного местечка дневник и записал:
«Жизнь – тяжелая штука», говорил Валентий. Раньше я не понимал, что это значит. А теперь понимаю.
Опять скандал, да еще какой! Везде, где бы Матиуш ни появлялся, начиналась кутерьма. Что получилось, когда он был королем, известно. И так всегда: среди негров, белых королей, взрослых, детей он все вверх дном перевернет, какое-нибудь новшество придумает, старые порядки изменит, и люди прозревают, словно до тех пор были слепые.
Тихая деревушка уподобилась растревоженному улью. Ребята разделились на две партии: на сторонников и противников Матиуша
– Этот бродяга заявил, что учителя нечего слушаться, раз он дерется. И еще грозился избить всех, у кого новые шапки и целые сапоги. А учительница сказала: надо, мол, уговорить его, чтобы он ходил в школу. Подумаешь, важная птица! У нас вон ручка пропала в классе. Небось он украл, а теперь боится, как бы его не уличили, и обиженного из себя корчит.
За ребятами – взрослые: одни хвалят учителя, другие – учительницу.
Хозяева, у которых жил Матиуш, горой стоят за своего пастушонка:
– Мальчик тихий, послушный, работящий, а рассуждать начнет, заслушаешься – ни дать ни взять, мудрец. Марцинек прав!
– Ишь благодетели нашлись! Вместо того чтобы языком трепать, вы бы лучше сапоги ему новые справили! Как ему, голодранцу, новой шапке не позавидовать!
Началось с Матиуша, а потом пошла настоящая свара: стали соседи друг с другом счеты сводить да старые обиды припоминать. Этот – известный лодырь, тот – пьяница, а тот фальшивые показания на суде давал.
– Яблоко от яблони недалеко падает. Какой отец, таков и сын!
Нашлись даже противники школ. Они считали, что без них было лучше.
– Раньше читать не умели, зато грешили меньше.
– От ученья ребята совсем от рук отбились, работать их не заставишь.
– Стариков не уважают и зажиточных, солидных хозяев ни во что не ставят…
Целую неделю в деревне бурлило, как в кипящем котле.
«Пойду-ка я в школу», – подумал Матиуш.
Для вида он прилежно занимается арифметикой, но в старший класс, к учителю, переходить не торопится. Ведет себя, как раньше: нос не задирает, но и не робеет. Домой теперь возвращается не один, а с тем мальчиком, который хорошо рисует. И с ним сидит на одной парте. Матиуш по-прежнему не выносит лжи. Набедокурят, например, в классе, Матиуш – ничего, сидит и ждет. Если учительница не спросит, кто это сделал, смолчит. Но если спросит, а виновник не признается, Матиуш показывает на него и смело говорит:
– Это он!
После уроков мальчишки грозятся:
– Погоди, доносчик проклятый, мы тебе покажем!
– Доносчик все делает исподтишка. А ты трус, коли у тебя смелости на хватает самому признаться.
Так ни разу он ни с кем и не подрался. Мальчишки чувствовали: лучше с ним не связываться.
У Матиуша что-то есть во взгляде, как у лорда Пакса: посмотрит пристально, и озорники присмиреют.
Каково же было удивление ребят, когда Матиуш согласился играть в снежки.
– В кого три раза угодят снежком, тот убит. Кто упадет, тот в плен попал, – говорит Матиуш, припоминая сражения в королевском парке.
Матиуш не командир, но признанный полководец. И все беспрекословно ему подчиняются. Но он не зазнается, и никто не слыхал, чтобы он кому-нибудь сказал: «Э, много ты понимаешь, болван!» Каждого внимательно выслушает и, если совет дельный, согласится, а если так себе, изменит немножко, и получается как надо, но никому не обидно. А если совет никудышный, объяснит почему.
– Надо генералов выбрать, – предложил кто-то.
– Зачем? – возразил Матиуш. – Давайте лучше сделаем так, пусть каждый пять раз бросит в цель, и самых метких стрелков распределим поровну между двумя отрядами.
Мальчишки норовят схитрить. Кто нарочно плохо целится, кто промахнется и спорит, что попал. Но Матиуша не проведешь: он зорко следит за состязанием.
– Давайте условимся: не обижаться и не спорить.
Генеральное сражение все откладывалось: то оттепель, то снег слишком сухой – снежки рассыпаются. Но Матиуш советует не торопиться.
Поспешишь – людей насмешишь.
Старшеклассники напрашивались играть с ними.
– Нет, – сказал Матиуш, – сначала мы сами попробуем.
Три дня длилась подготовка к битве: строили крепости, насыпали снежные валы.
Матиуша больше не считают гордецом. Ребята полюбили его. Кто столько интересных сказок знает? Только Матиуш. Чтобы ребята не догадались, что сказки негритянские, Матиуш изменял имена.
С каждым днем растет его слава. А вместе с ней любопытство: кто он и откуда? Известно, что его отец тюремный надзиратель, и все.
– Марцинек, ты видел преступников?
– Это правда, что их по глазам можно узнать?
– А ты много стран повидал?
Матиуш старается перевести разговор на другую тему. Но мальчишки – народ упорный.
– Не увиливай, расскажи нам всю правду.
– Что? – переспрашивает Матиуш, будто не понимает, о чем идет речь.
– Дай честное слово, что расскажешь все, как было.
– Честное слово, расскажу, когда придет время.
Но, откровенно говоря, Матиушу очень не хочется, чтобы это время наступило. Опять он обжился здесь, привык, и его все полюбили. В школе – хорошо, и с ребятами он ладит. Есть среди них, правда, несколько шалопаев, но они стараются исправиться. Ведь сразу это никогда не получается.
– Думаешь, я сам не знаю, что я задира и драчун? Ну, говорю я себе, с понедельника исправлюсь. Проходит понедельник, вторник, а я все такой же, – жаловался Матиушу один.
– Не пойму, почему мне так нравится злить других. Это я еще себя сдерживаю, а то бы со мной никто и водиться не стал, – признавался другой.
– Теперь я смирный, а знал бы ты меня раньше! Мне, бывало, все равно: собака ли, курица, старик, лошадь, ребенок. У меня будто руки чешутся. Схвачу камень или палку, размахнусь, и – раз! Вот погляди, – и показывает на голове, на руках, на ногах большие и маленькие шрамы. – Вот это след конского копыта. А здесь топором по пальцу тяпнул. А это стеклом от разбитой бутылки порезался – кровь хлестала, еле остановили. Тут вот собака укусила, когда я санки ей к хвосту привязывал. Постарше стал, за ум взялся, а то страх что вытворял! – рассказывал третий.
Матиуш всех выслушивал и одному советовал одно, другому – другое. Но каждому говорил: не падай духом. Не опускай рук. Старайся.
– Главное – сильная воля. Но с неба она не свалится, ее надо воспитывать в себе, тренировать. Захотелось, например, тебе доплыть до маяка, но без тренировки ты только из сил выбьешься, а цели не достигнешь. Или, представь себе, что ты дикарь…
И, увлекшись, Матиуш начинает рассказывать про негров, как человек, который сам их видел.
Ребята часто вспоминают в разговорах короля Матиуша.
– Был бы жив король Матиуш, учитель не посмел бы нас за уши драть.
– Вот тут по распоряжению короля Матиуша начали строить карусель.
– А шоколадки – помните? Только три раза выдали, и то не всем досталось.
– В столице, говорят, взрослые в школу ходили, а ребята их по рукам били и в угол ставили. Вот потеха!
И ребята весело смеялись, будто вспоминая забавную историю. А Матиушу становилось не по себе. Он умолкал и тяжело вздыхал.
Он словно предчувствовал, что скоро кончатся тихие, безмятежные дни. И впереди ждут его борьба и заботы.
Отчасти предчувствовал, а отчасти знал от людей, которые читали газеты.
В газетах сообщили о смерти Старого короля и что на престол снова вступил его сын. Молодой король дорвался до власти и сразу же заключил военный союз с царем Пафнутием. В армии вспыхнул мятеж (солдаты и офицеры его не любили), но он расстрелял бунтовщиков и объявил, что впредь будет поступать так с каждым, кто пойдет против него. А королям заявил, что они обманным путем отняли у него порт. С Печальным королем он окончательно рассорился.
– Ты ведь сам подписал договор, – урезонивали его короли. – А договор королей отменить нельзя.
– Подписывал, во-первых, не я, а отец, а во-вторых, Матиуш на Фуфайке целых два договора подписал, ну и что?
– Верно, но Матиуш был пьяный.
– А кто ему велел напиваться? Потом, одно дело, будь он жив, а другое – когда он умер.
«Война спит», – пришли Матиушу на память слова смотрителя маяка.
Спит, но в любой день может проснуться.
И Матиуш сидел на уроках с отсутствующим видом, не слушая вопросов учительницы. Но кто знает, какие важные проблемы решал он в эти минуты.
– Марцинек, на уроках надо быть внимательным, – пожурила его учительница.
– Я постараюсь.
Беспокойство Матиуша росло с каждым днем. Он забросил игры с ребятами, по ночам лежал с открытыми глазами и вздыхал. «Видно, сглазили парнишку», – решил хозяин и собрался везти Матиуша к доктору.
И вот война проснулась. Матиуш в последний раз отправился на уроки.
– Я больше не буду ходить в школу, – сказал он. – Спасибо вам и товарищам за все.
– Что случилось? Почему? – посыпались со всех сторон удивленные вопросы.
– Я еду в столицу, – с трудом выговорил он. Слова застревали в горле, а в уголках глаз блеснули две большие слезы и медленно покатились по щекам.
Наступила гнетущая тишина. А Матиуш стоял и сосредоточенно тер кулаком лоб.
– Это неправда, что король Матиуш умер. Я – Матиуш Реформатор, но я должен был скрываться.
Известие было ошеломляющим. Словно гром грянул среди ясного неба. Так бывает только в сказках, но все почему-то сразу поверили. Как это им самим не пришло в голову? Как же они сразу не догадались, что Марцинек – это король Матиуш?
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:09 | Сообщение # 81 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXIX
Ночь. Тишина. Только в королевском кабинете тикают часы. Матиуш сидит за письменным столом и еще раз перечитывает воззвание к королям.
Только что закончилось заседание министров, на котором одобрили воззвание к королям всего мира.
«Давайте заключим мир, пока не поздно! Молодой король немедленно должен отозвать свои войска. Довольно проливать кровь! Если бы не угроза новой войны, я бы ни за что не вернулся в столицу. Мне так хорошо жилось среди добрых, простых людей. Когда мир будет восстановлен, я опять отрекусь от престола. Народ выберет себе президента и будет вместе с ним управлять страной. Я не хочу быть королем.
На Молодого короля я не сержусь, хотя он причинил мне много зла. Зато я многому научился и многое понял. Я самый юный король на земле, но, не хвалясь, могу сказать, что знаю больше взрослых. Дети вообще не глупей взрослых. Просто им не хватает жизненного опыта. Благодаря Молодому королю я приобрел жизненный опыт и закалил волю. Молодой король имеет дело только с генералами, а я – с солдатами тоже; он знаком только с так называемыми порядочными людьми, а я познакомился с преступниками. Молодой король знает взрослых, а я – детей. Молодой король видит народ, когда он рукоплещет и кричит «ура», а я знаю, как он живет, трудится, ссорится, мучается. Я на себе испытал, как в народе относятся к сиротам.»
Матиуш зачеркнул что-то, добавил, чтобы было понятней. Завтра он покажет свои поправки министрам, и письма разошлют во все страны.
Министры были теперь новые. Из старых остались военный министр, министр просвещения и министр юстиции. Но за это время они подобрели и поумнели.
– Теперь я знаю, – попивая чай в перерыве между заседаниями, говорил министр просвещения, – почему мальчишки хулиганят. Одни могут сидеть тихо на уроках, а другие – нет, такой уж у них беспокойный характер. Надо устраивать побольше экскурсий, игр на свежем воздухе. Ребятам хочется побегать, попрыгать. Поэтому они удирают с уроков, а некоторые совсем бросают школу, нанимаются газеты продавать, носятся по улицам, катаются на подножках трамваев.
Министр юстиции, столкнувшись с жизнью, меньше значения стал придавать разным параграфам, кодексам и прочим формальностям.
– Когда я работал кондуктором, – вспоминал он, – я безошибочно определял по лицу, кто с билетом едет, а кто норовит зайцем прокатиться.
Матиуш взглянул на часы и протянул руку к стопке писем. Телеграмма от Клу-Клу.
Очень хочется приехать, но некогда. В Африке начали строить каменные дома. Построили шестьсот сорок каменных школ. Ох, как я рада, что ты жив!
Письмо от Печального короля.
Хватит, не позволю больше водить себя за нос, – писал он между прочим.
Матиуш прикинул в уме, сколько у него будет союзников, если все-таки придется воевать. И на всякий случай обдумал, с каким воззванием обратится он к солдатам.
«А может, пригласить лорда Пакса? Он все знает, и никто лучше не умеет справляться с королями.»
Пчелки-мысли порхают, теснятся в голове, и в памяти всплывают картины недавнего прошлого. Надо написать письмо учительнице и смотрителю маяка, пусть не думают, что он зазнался и забыл о них.
– Бррр! – Матиуша передернуло, когда он вспомнил о большущих мешках с письмами, которые ему приходилось читать.
Он вышел в парк. Светила луна. Ослепительно сверкал снег. До чего красиво! Ему знаком здесь каждый кустик, каждая тропинка. Тут он катался с отцом на пони. Вон в том малиннике познакомился с Фелеком. Интересно, где он?.. Здесь устраивали фейерверк, а в том пруду искали его, когда он убежал на войну.
Все вроде по-старому и в то же время не похоже. «То ли действительно что-то изменилось, то ли я сам изменился? Наверно, дело во мне. Ведь я воротился словно с того света.»
И вдруг ему захотелось покататься на коньках. Он вбежал во дворец и нашел коньки на прежнем месте.
«Вот здорово! Я полсвета исколесил, а они лежат себе преспокойненько на месте.»
Светит луна. В королевском парке – ни души. А Матиуш скользит на коньках по зеркальной поверхности пруда. Министр прав: хорошо побегать после целого дня работы.
На следующее утро Матиуш проснулся поздно. Сладко спалось ему на королевской постели. А когда открыл глаза, первой мыслью было: сон это или явь?
Короли во всем мире уже знали из газет, что Матиуш жив. Одни искренне радовались, другие боялись, как бы он опять не выкинул чего-нибудь. Однако воззвание всех успокоило.
На имя Молодого короля посыпались телеграммы с требованием немедленно отвести войска:
Если войска перейдут границу, будет поздно. Тогда пеняйте на себя.
Молодой король, прочтя газету, позеленел от злости. А он-то рассчитывал ознаменовать свое вступление на трон победоносным походом в страну Матиуша. Тогда его пошатнувшийся авторитет, несомненно, укрепился бы. Кабы не Старый король, которого все любили и уважали, народ давно бы установил республику. «Поцарствовали, и хватит! – роптал рабочий люд. – Чем мы хуже других народов, которые прекрасно обходятся без королей!»
– Бояться нам нечего. Царь Пафнутий за нас, – хорохорился Молодой король на военном совете. – Если я приостановлю наступление, вспыхнет бунт. Итак, вперед!..
«Надо покончить с Матиушем, пока не подоспели его союзники, – рассуждал Молодой король. – Сначала одержать победу, а потом вести переговоры и диктовать свои условия.»
Генералов этот план не вдохновил. Но ничего более дельного они придумать не смогли. И главное, боялись брать на себя ответственность. «И так плохо, и эдак нехорошо», – сокрушались они. Итак, вся надежда на Пафнутия. А он, не будь дурак, увидел, что все за Матиуша, – и на попятный.
– Ах вот ты какой! Слова не держишь! Погоди, я тебе покажу!
– Подумаешь, напугал! А что ты мне сделаешь? Войну объявишь? Против тебя весь мир, потому что ты известный интриган и мошенник! Даже собственное войско ненавидит тебя. Берегись измены!
Но разве поможет осторожность, когда к человеку пылает ненавистью весь народ?
Между тем весь мир готовился к войне с Молодым королем.
Генералы видят, дело дрянь, и втайне от короля собрались на военный совет.
– Допустим, Матиуша мы победим, но против нас двинут свои войска другие короли. Весь мир не одолеешь.
– Нет, господа, нечего обольщаться, с Матиушем нам не совладать. Солдаты боготворят его, а нашего короля ненавидят. Кроме того, они защищают свою страну, а мы на них нападаем, значит, мы агрессоры. И потом, мы у них в печенках уже, они ведь не забыли, как мы хозяйничали после той победы. Поэтому давайте лучше обсудим, что делать в случае поражения.
Тут, пыхтя и сопя, встал самый толстый генерал.
– Если у вас не хватает смелости сказать прямо, для чего мы здесь собрались, я скажу за всех, – отрезал он. – Мы собрались не для того, чтобы втирать друг другу очки. И не обсуждать ход военных действий. Об этом мы могли бы поговорить и в присутствии короля. – Тут толстяк засопел, как паровоз, выпучил глаза, лицо у него налилось кровью – казалось, его вот-вот хватит удар. – Так вот, мы собрались на тайный совет, чтобы предать короля! – выкрикнул он. – И давайте не терять времени даром, не то это плохо кончится: нас всех арестуют.
Генералы были шокированы прямолинейностью толстяка.
– Вам никто не давал права говорить от имени всех присутствующих! – запротестовали они. – То, что вы называете изменой, другие считают единственным спасением для короля.
– Ха-ха-ха! – У толстяка затрясся живот от смеха. – А он что, просил вас спасать его? Нет, господа, нечего лицемерить! Надо называть вещи своими именами. Наш тайный совет – совет изменников!
– Что же делать?
– Есть две возможности: либо схватить Молодого короля и выдать Матиушу, либо махнуть на него рукой и удирать самим, пока не поздно.
Молодому королю стало известно о заговоре раньше, чем генералы разошлись по домам. Но что он мог сделать, когда против него был весь народ, все генералы, весь мир!
Он оседлал коня и галопом поскакал к Матиушу.
Осадив взмыленного коня перед окопами противника, Молодой король поднял руки вверх и стал размахивать белым платком. Все ясно без слов: человек сдается. Солдаты взяли его в плен, отвели в штаб полка, оттуда – в штаб дивизии. Только в штабе армии узнали Молодого короля и тотчас сообщили в ставку.
Ставкой, или штаб-квартирой, называется помещение, где живет полководец или король. В мирное время короли живут во дворцах, а во время войны в обыкновенных хатах, но для важности их называют штаб-квартирами.
Матиуш приказал всем выйти и остался наедине с Молодым королем.
– Ваше величество, в обращении к королям говорится, что благодаря мне вы узнали жизнь и закалили волю и что вы не сердитесь на меня. Ну вот…
И не договорив – бух на колени. Матиушу стало стыдно за него. До чего может трусость довести человека!
– Встаньте, ваше величество! Все, что я написал, – сущая правда. Вам нечего бояться. Месть не входила в мои расчеты, я должен был защищать свою родину.
Срочно созвали министров посоветоваться, как быть. И постановили: войска Молодого короля немедленно покинут чужую территорию, а Молодой король временно поселится во дворце Матиуша. И будет ждать, что решит его народ.
Но армия и народ не стали дожидаться распоряжений Молодого короля. Солдаты разошлись по домам, а народ провозгласил в стране республику. Молодому королю назначили пожизненную пенсию, чтобы не умер с голоду. Ни для кого не секрет, что он умел работать только языком. Пусть делает что хочет, живет где хочет, но при одном условии: не пакостить и не интриговать.
Воротился Матиуш в столицу, но не радуют его ни развевающиеся знамена, ни нарядные толпы, ни приветственные клики, ни пушечная пальба, в его честь.
«Конечно, когда человеку хорошо, друзей хоть отбавляй. Но истинные друзья познаются в беде», – думал Матиуш.
Одно его порадовало: дети впервые вышли на улицы с зелеными знаменами, и полиция их не разгоняла.
Прямо с вокзала Матиуш поехал в парламент.
– Миссия моя окончена, – заявил он. – У вас есть министры, управляйте страной сами. Только помогите мне найти работу на фабрике. Я хочу сам зарабатывать себе на хлеб. Сниму каморку, буду работать и ходить в школу.
Депутаты просят Матиуша отказаться от этой затеи. Предлагают ежемесячно выплачивать ему деньги, чтобы он по-прежнему жил в королевском дворце. Но Матиуш ни в какую.
Ну, ладно, пусть тогда напишет книжку о своих приключениях. Ее напечатают, и он получит много денег. Народ обожает книжки про королей, про необыкновенные приключения и про бандитов. Матиуш и на это не согласен.
– Хочу работать на фабрике, учиться в школе и жить как все.
Видят депутаты: просить бесполезно. И кое-кто решил извлечь из этого выгоду для себя.
И вот владелец папиросной фабрики предложил Матиушу работать у него. «Весть об этом моментально разнесется по стране, и все будут курить только мои папиросы», – смекнул хитрый делец. Это называется рекламой.
Другой сказал:
– На моей фабрике изготовляются духи, и там очень приятно пахнет.
Фабриканты и торговцы вошли в такой раж, что позабыли о приличии. Они форменным образом вырывали Матиуша друг у друга из рук.
– Ах ты обманщик! У тебя на фабрике грязь непролазная!
– А у тебя темно и тесно, как в норе.
– А твои рабочие от голода еле ноги таскают.
– А у тебя станки допотопные. Их давно на свалку пора!
Тут встал депутат-рабочий и спокойно сказал:
– Господа, прекратите торговаться! Вы не на базаре, а в парламенте. Давайте лучше сделаем так: пусть каждый приведет свою фабрику в порядок. Потом выберем комиссию, и она решит. Где чище, светлей и воздуха больше, там и будет работать Матиуш. Прошу поставить мое предложение на голосование.
– Привести фабрики в порядок – это хорошо. Но голосовать не стоит, я сам найду себе место.
Закипела работа. Любо-дорого смотреть! Красят, убирают, перекладывают печи, чтобы грели лучше, устанавливают электрическую вентиляцию, строят новые туалеты и душевые для рабочих. А мастера вежливые, будто в пансионе для благородных девиц учились. Через месяц фабрик не узнать. Все, как одна, сияют чистотой. Еще бы! Каждому фабриканту выгодно заполучить Матиуша.
Комиссия осмотрела фабрики, а какую выбрать, не знает – все хороши. Из затруднительного положения вывел их сам Матиуш.
– Спасибо за хлопоты. Но я говорил, что сам подыщу себе место. Я буду работать у одного небогатого фабриканта. Он всегда больше заботился о нуждах своих рабочих, чем о прибыли. Поэтому у него не оказалось денег на ремонт. Но фабрика его пользуется доброй славой среди рабочих.
Фабрика, которую выбрал Матиуш, была небольшая и находилась на окраине.
Оказалось, учиться в школе и работать на фабрике невозможно: времени не хватает. Но Матиуш об этом не знал. Поэтому уговорились так: пока не овладеет ремеслом, он будет работать целый день наравне с остальными, а потом постарается делать все побыстрей и уходить пораньше. Никто не возражал. Честность и принципиальность Матиуша были известны всем и каждому.
Матиуш снял комнатенку в мансарде, с железной печуркой. На печке он разогревал завтрак.
Хлопот с хозяйством оказалось очень много. То щетки нет, то кастрюли, то ведра – и так без конца. Каждую вещь надо купить, а где денег взять?
Встает Матиуш чуть свет. Застилает кровать, чистит ботинки и брюки, растапливает печурку, кипятит чайник, подметает пол. Потом завтракает сам и кормит воробьев: высыпает им хлебные крошки на подоконник. С собой берет фляжку с кофе. А там, глядь, и выходить пора – скоро фабричный гудок!
Приятно каждый день встречать по дороге одних и тех же прохожих, наблюдать те же картины.
На лестнице здоровается он с Янеком, который торопится по утрам в школу. Во дворе извозчик моет пролетку. Дворник подметает тротуар перед домом. Из лавочки напротив выбегает пес и виляет хвостом, словно говорит Матиушу: «Здравствуй!»
Поначалу Матиушу не давали прохода зеваки: стоят, таращатся, показывают пальцами.
– Матиуш идет!
– Глянь-ка, король Матиуш!
Но все зеваки в мире на один образец: ничто долго не занимает их внимания. Им все время подавай что-нибудь новенькое, диковинное, как говорится, сенсационное – неважно, если это ерунда и пустяковина.
Матиуш скоро потерял для них интерес, и они перестали его замечать. Подумаешь, невидаль! Тысячи точно таких же парнишек ходят на фабрики, а вечером, чумазые, возвращаются домой.
Зато хорошие, серьезные люди с каждым днем все больше уважали Матиуша. Старые рабочие первыми здоровались с ним. Девочка, которую он встречал по утрам, приветливо улыбалась ему и ласковым голосом говорила:
– Добрый день!
Кто она и как ее зовут, Матиуш не знал. Но ему казалось, будто они давным-давно знакомы.
Каждый день встречал Матиуш одну старушку с кошелкой. Старушка семенит мелкими шажками, останавливается то и дело, чтобы дух перевести, кашляет и добрыми глазами поглядывает на Матиуша, словно благодарит за что-то. На фабрике попытались подсунуть Матиушу работу полегче, но он запротестовал:
– Если вы считаете, что мне это не под силу, я поищу себе другое место. А поблажки мне не нужны.
Но на фабрике дорожат Матиушем. И работник он добросовестный, и честь для фабрики большая, да и дело лучше спорится, когда рядом у станка стоит мальчик, который королевской короне и роскоши предпочел тяжелый труд и лишения.
Как-то само собой получилось, что жильцы дома, где поселился Матиуш, рабочие на фабрике, даже население улицы – одним словом, все стараются сделать Матиушу приятное.
Раньше. эта захолустная окраинная улочка славилась скандалами, драками, кражами, так что полиции здесь всегда хватало дела. А теперь смутьяны и забулдыги притихли, присмирели. Кто-то из ребят выставил на подоконник горшок с цветком, и на другой день цветы появились во всех окнах. Пусть Матиуш радуется, глядя на зелень. Даже дворники стали чище мести мостовую. Словом, улица преобразилась. И полицейские с непривычки даже заскучали.
Однажды Матиуш нашел под дверью письмо.
Дорогой король Матиуш!
С тех пор как ты поселился на нашей улице, моего отца не узнать – он перестал пить, не бъет маму, не ругается. «Матиуш подал мне пример, как жить», – говорит он. Спасибо тебе.
Зося.
Матиуш догадался: наверно, это та самая девочка, которую он ежедневно встречает по дороге на фабрику. Потом он не видел ее целую неделю. Значит, ходит другой дорогой – стесняется.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:10 | Сообщение # 82 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXX
Однажды к Матиушу заявился Фелек. В грязном, худом, несчастном оборванце Матиуш с трудом узнал своего веселого, озорного товарища. У Матиуша сжалось сердце. Когда беда стрясется с человеком тихим, печальным, перемена не так заметна.
– Фелек, что с тобой?
Тот молчит, только слезы катятся по грязным щекам.
– Фелек, скажи, что случилось?
Фелек пожал в ответ плечами. Не хочет говорить, значит, стыдится. Надо помочь товарищу.
– Где ты живешь?
– Под мостом.
– Ты голодный?
Молчание.
– Ты где-нибудь работаешь?
– Я ничего не умею делать.
– Сначала и я не умел. Но кто хочет, тот научится.
– А я не умею хотеть.
– Захочешь – научишься.
Фелек остался у Матиуша, и они зажили вдвоем.
Матиуш встает чуть свет, а Фелек спит.
«Устал, бедняга, пускай отдохнет», – думает Матиуш.
День за днем проходит, Фелек отдыхает, а Матиуш работает за двоих. Пришлось продать отцовские часы. Когда Матиуш отрекся от престола, казначей выдал ему из королевской сокровищницы бриллиантовый перстень отца, мамины серьги и вот эти часы. Если бы не Фелек, он ни за что не расстался бы с этими вещами, которые напоминали ему о родителях. Но нужно было купить Фелеку койку, одежду, и денег на еду уходило теперь вдвое больше.
Фелек сидит дома и курит папиросы. Накупил каких-то дурацких книжек, но даже читать ему лень.
Поэтому Матиуш очень обрадовался, когда Фелек изъявил желание пойти на фабрику.
– А меня примут? – с сомнением спросил он.
Матиуш заранее переговорил с мастером, но Фелеку ничего об этом не сказал. Еще подумает, что он для Матиуша обуза и ему хочется от него избавиться.
– Может, отдохнешь еще?
– Нет, хватит!
Теперь по утрам они вдвоем шагают на фабрику. Дорогой болтают о всякой всячине. С товарищем идти веселей.
А о том, что было, Фелек так и не обмолвился ни словом. Если стыдится, значит, нечем похвастаться.
– Вот тут приводной ремень, зазеваешься – и прощай рука! – предостерег его Матиуш. – Два года назад одному парнишке руку оторвало. А тут тоже гляди в оба, не то шестернями затянет.
– Ладно, ладно, – говорит Фелек.
Прошел месяц, и Фелека не узнать. Он освоился на новом месте, повеселел: поет, насвистывает, шутит. Одним словом, другим человеком стал.
Друзья работают рядом и всю неделю проводят вместе. Только по воскресеньям расстаются: Матиуш остается дома, а Фелек куда-то уходит.
Когда он возвращается, Матиуш точно не знает: он оставляет дверь открытой, а сам ложится. Но, видно, поздно, потому что в понедельник с трудом продирает глаза.
Матиуш не спрашивает его, где тот пропадает по воскресеньям: не хочет, чтобы Фелек расспрашивал, чем он занимается дома.
А Матиуш, оставшись один, пишет книгу. Это немножко сказка, немножко быль. Ему не хочется, чтобы об этом знали, пока он не кончит, и он прячет написанное в ящик комода под белье
Однажды между друзьями чуть не вспыхнула ссора. Матиуш проснулся утром и видит: на полу ошметки грязи, окурки, на столе опрокинутая чернильница. Матиушу стало обидно: он в субботу все вымыл, выскреб, навел порядок.
– Опять ноги не вытер?
– Не вытер, ну и что? Я не такой чистюля, как ты. Чай, не во дворце рос. Коли надоел – прогони. Хозяин здесь ты, я из милости у тебя живу.
– Ты мой гость.
– Хорош гость – пол заляпал грязью, чернила разлил.
Матиуш не стал спорить: испугался, как бы Фелек в самом деле не ушел.
Но Фелек не успокоился. Как будто бес в него вселился. И дома, и на фабрике из-за любого пустяка привязывается. Сразу видно, предлог ищет для ссоры.
Неделю человек как человек – веселый, уживчивый, а потом два-три дня его не узнать, словно подменили. Ворчит, ругается из-за всякой ерунды: из-за молотка, табуретки, крючка на вешалке.
– Здесь я всегда пальто вешаю! Какая скотина посмела занять мой крючок?
А сам отлично знает: это пальто мастера. Нарочно говорит, чтобы разозлить его.
Рабочие спускают ему все из уважения к Матиушу. Но Фелек совсем потерял чувство меры, зарвался. Ясно, работу хочет бросить, но прямо этого не говорит, а ждет, когда его выгонят.
По Матиушу не поймешь, замечает он, что с Фелеком творится, или нет. Стоит за своим станком и прилежно работает, иногда лишь поднимет на минутку голову и скажет:
– Брось, Фелек! Перестань! Как тебе не стыдно!
Однако Матиуш все видит, все замечает. «Фелек не находит себе места, нервничает, как почтовая крыса, когда ей пора в путь», – думает он.
Всегда рядом.
|
| |
| |
| Lita | Дата: Пятница, 11.11.2011, 13:11 | Сообщение # 83 |
|
Друг
Группа: Администраторы
Сообщений: 9617
Награды: 178
Репутация: 192
Статус: Offline
| XXXI
И вот наступил последний, роковой понедельник. Уже по дороге с Фелеком творилось что-то неладное. И фабрика не по нем: паршивая душегубка, где из человека выжимают последние соки. И у мастеров – солома в голове. И станки давно на свалку пора. А инструменты хозяину бы в физиономию швырнуть.
– Ну и фабрику ты себе выбрал!
– Я ведь тебя насильно не тащил на эту фабрику. Не нравится – поищи себе другую работу.
– Обойдусь без твоих советов. Сам знаю, что делать.
На этом разговор оборвался, и они молча подошли к фабричным воротам.
Начался обычный трудовой день.
Матиуш стоит за станком и думает о своей сказке, которую вчера кончил.
«Надо Фелеку прочесть, может, он успокоится».
Когда он писал свою сказку, то вспоминал о дикарях, о Молодом короле, о товарищах по тюрьме, и ему казалось, она должна смягчить сердце самых черствых людей.
Задумался Матиуш, а руки сами выполняют нужные движения. Он так погрузился в свои мысли, что не замечает ничего вокруг. И вдруг слышит крик:
– Пусть мастер сам это делает! Тоже нашел дурака! Я его не боюсь!
Дальше – больше.
– Дурак! Старый осел! Идиот!
Дошло до того, что Фелек замахнулся на мастера.
Матиуш подскочил – хвать Фелека за руку.
– Фелек, что ты! Опомнись!
А Фелек как толкнет Матиуша.
– Остановить мотор!
– Снимай ремень!
– На помощь!..
Все произошло в мгновение ока. Мотор остановили. Матиуш лежал в луже крови.
– Дышит…
– За доктором скорей!
Фелек стоит рядом, смотрит не мигая, словно глазам своим не верит. А вокруг него образовалась пустота – все отпрянули, отодвинулись от виновника несчастья. Воцарилась мертвая тишина. Все замерли в ожидании.
Был среди собравшихся старый рабочий. За тридцать лет многое повидал. И он первый произнес вслух то, о чем думали все.
– Конец…
Матиуш лежит в больнице, в отдельной палате. Операция прошла удачно. К нему вернулось сознание, и в благодарность за то, что он еще жив, он пожал доктору руку. Нехорошо умереть внезапно, ничего не сказав напоследок. Матиуш закрыл глаза, словно вспоминает, что ему нужно сказать. Но он очень ослабел, и его сморил сон.
– Принесите, пожалуйста, мою шкатулку, – сказал он, проснувшись.
Автомобиль мчится к дому Матиуша.
И весть о том, что Матиуш пришел в сознание, что появилась надежда, облетела весь город.
– Он будет жить, мы его спасем, – говорят доктора.
В шкатулке, переложенные тоненькой зеленой бумагой, лежали: ракушки, камешек, засохший листок салата, черный как уголь кусочек сахара, фотография матери, бриллиантовый перстень и серьги королевы.
Здоровой левой рукой вынимает Матиуш из шкатулки по очереди свои сокровища, осматривает и кладет обратно. И вдруг лицо его осветила улыбка.
«Матиуш улыбается», – моментально разнеслось по городу.
«Матиуш спит».
«Матиуш выпил молоко».
Радуются дети, радуются доктора – весь город ликует.
«У Матиуша снова жар».
И город погружается в печаль.
«Матиуш велел позвать Фелека».
Думали Матиуш забыл о нем. Матиушу необходим покой. Доктора опасаются, как бы он не разволновался при виде Фелека. Решили держать его поблизости, но к Матиушу не пускать. Может, он больше не вспомнят о нем.
Матиуш снова заснул. А когда проснулся и поднял ресницы, по глазам видно: ждет кого-то.
– Клу-Клу приехала?
Ах вот кого он ждал! Да, Клу-Клу приехала вчера. Как только телеграф принес страшное известие, она, бросив все, на аэроплане, на пароходе, на поезде, без остановки, без передышки примчалась в столицу.
– Позовите ко мне Клу-Клу и Фелека, – чуть громче сказал Матиуш.
Они вошли и остановились возле постели.
– Фелек, ты не огорчайся… Клу-Клу, это моя последняя просьба… – Голос оборвался, продолжать не было сил. – Фелек, возьми этот перстень, а серьги – тебе, Клу-Клу… Фелек, тебе трудно будет здесь жить. Поезжай с Клу-Клу… А когда вы станете большие…
Матиуш закашлялся. На его улыбающихся губах показалась кровь. Он опустил веки и больше уже не поднял.
По городу пронеслась весть: «Матиуш умер».
Печальная весть облетела всю страну.
И весь мир.
Матиуша похоронили на необитаемом острове, на вершине скалы. Ало и Ала украсили могилу цветами, и канарейки поют над ней свои нескончаемые песни.
------------------------------------------------------------------------------------
Примечания:
1 - Особое мнение (лат).
2 - Фонограф – аппарат для записи звука, изобретен Эдисоном в 1878 г.
Всегда рядом.
|
| |
| |
