Високосный скручивает в узел Всех и вся, хоть караул кричи. В бездну пав, я обратилась к Музе: Помоги! Работа и врачи, Нервы, этот вирус, чтоб он кашлял, Непогода, очереди, мат... Каждый день живу я лишь вчерашним Адом, и никто виноват. Но мою просить не надо дважды, Знает, что молить не стану зря. Принесла она, во-первых, жажду Вновь примерит игровой наряд - Бардом стать с умением и страстью, Всем словами головы кружить...
Кто же даст упиться этой властью Там где не дадут и просто жить? Замолчав, но сохранив свободу, Забирая сердце из котла, Я в роман упала, словно в воду, И сбежав, спасение нашла. Мой реал угас, в сравненье с этим, Двое суток - новая глава. Для кого-нибудь сплетая сети, В них сама теперь дышу едва, Полная волнительного чувства, Вдохновенье - круче всех зараз. Мир спасён - его спасло искусство Мой побег удался в этот раз.
Всем моим друзьям из «Осенней резиденции» за безбашенный креатив и уроки логики. NataliWish за подсказанный мотив с женственностью. Aevil-у за разрешение цитирования и за "Обида не дает реальной силы". Tekomur-е за переделанный стих. Дискордии за голосовые сообщения с эмоциями, замечания и идею для второго тома. Стасу Карапапасу за позитив, поддержку, попадание в цель, которой я еще даже не вижу.
Глава восьмая. Музыка для безумца. Подарок бога. Любопытные типажи
- Присаживайтесь к столу, - намекнул барон, не дождавшись, пока сама догадается. Хозяин, в отличие от гостей, точно пьян не был. Сильхе опустилась в кресло рядом с Кано, заглянула в его кубок. Остатки чего-то розоватого, но вином не пахло. Может, напилась только рыжая? - Почему ты решила, что голем? – спросила она у Беллии, все еще выглядевшей абсолютно счастливой. - Знакомый волшебник сказал. Что все мои воспоминания о детстве – ложь, подделка, что меня нарочно создали… такой, - она скорчила рожу, потом, кажется, увидела свое отражение в гладкой стенке кубка, нахмурилась, отодвинула его от себя, не уронив. Странно, а ведь движения четкие, не похоже на пьяную. - А все для тебя, мой рыцарь, - взгляд Беллии стал чуть менее веселым из-за укоризны. – Умному человеку нужна дурочка, чтобы на ее фоне чувствовать себя умнее. - Думаешь, я не полюбил бы тебя, умную? – буркнул Кано, не поднимая головы. - Может и да… Но вспомни, с чего все началось! Большой бал, какой-то расфуфыренный грубиян во время танца ущипнул меня за ягодицу, и я вызвала его на дуэль! Хотя никогда в жизни меча в руках не держала! Посмешище! Но тут появился ты, одетый не так богато, как другие и не такой громкий, но все перестали надо мной смеяться, и грубиян исчез, как снег под солнцем. Весь вечер ты был рядом, развлекал меня, отвлекал, подвигал мои стулья и носил мой шлейф. Вспомни, какой я была беспомощной и какие глупости болтала! И что подарила тебе! - Брошку, - он, наконец, поднял голову. – Которая стоит как небольшой замок. Мой опекун, едва увидев, сказал, что лучше вернуть. Тогда я пришел к вам в дом, чтобы извиниться перед тобой и отдать подарок. - И какой я была в тот день? – хихикнула Беллия. – Дурочкой, пустышкой… но очень милой. Краснела, смущалась, не хотела тебя отпускать, спрашивала твоего совета. И ты попался. - Может, и попался, - дернул головой рыцарь-кентавр. – Но люблю тебя по-настоящему. - Ты меня услышишь, наконец, или нет? – рассердилась Беллия. - Я не человек. Меня создали специально для тебя! Красивую глупую куклу! Сильхе не знала бы, что ответить на такое. Беллия и правда делала глупость, признаваясь в своей искусственности, но это была глупость человека, женщины, которая не хочет обманывать мужчину. Хотя могла бы оставить все как есть. - Если тебя создали специально для меня, значит, никого лучше мне не найти, - сделал неожиданный вывод Кано. Похоже, речь рыжей заставила его встряхнуться. – И я никогда тебя не покину. Подумал, и спросил: - А вообще тебя и обмануть могли и никакой ты не голем. Она пожала плечами – было похоже скорее на нервную судорогу. - Мне не только сказали, но и показали. Для каждого голема есть «шам», артефакт управления. Похоже на часы со многими стрелками. Повернули одну - я вдруг заплакала, хотя не собиралась. Другую тронули, и я запела. Беллия подняла на рыцаря несчастные глаза: - Если бы у тебя был такой шам, ты сделал бы меня лучше… - Ничто не может сделать тебя лучше… - начал рыцарь, уже не так решительно. И немедленно был перебит: - Да? Считаешь, что я настолько плохая, что неисправима?! И куда девалась твоя любовь? – Беллия вдруг замолчала, потом тоненьким голоском человека на грани истерики произнесла: - Видишь? Я не могу по-другому. Хотела бы, но не могу. Стрелка на шам указывает на «глупую злючку». Рыцарь Кано через стол дотянулся и взял ее за руку. - Любимая, я с тобой, не беспокойся ни о чем. Хочешь, мы вернемся и я… потребую отдать мне этот шам, заберу его у того человека и уничтожу? И больше никто и никогда не будет тобой управлять! - Конечно хочу! Я хочу все, что ты можешь для меня сделать! Если бы стол их не разделял, влюбленные наверняка бы поцеловались… И возможно, именно этот поцелуй вернул бы Кано его обычный вид. Но они тут были не одни. И Сильхе наконец обратила внимание на то, как выглядел барон-алхимик. Довольным… и намного моложе. Пятна с лица и пальцев исчезли, даже мантия сделалась новее. Но глаза… они остались глазами старика. - Чудесная история, - с довольной улыбкой произнес он, на миг прикрыл глаза, словно от удовольствия, а когда открыл, огоньки исчезли. – Благодарю за нее. Перевел взгляд на Сильхе. - Поддержите, госпожа. Расскажите историю. Он хлопнул в ладоши и откуда-то из-за гобелена вышел маленький человечек – совершенно лысый, с идеально гладкой словно искусственной кожей, круглый как шар. Он во мгновение ока оказался рядом с Сильхе и каким-то механическим движением протянул ей на подносе полный розоватой жидкости кубок. - Но сначала выпейте. - Что это? – с тревогой спросила она. – Чем вы напоили моих друзей? - Одним из моих эликсиров. Совершенно безвредным. - Безвредным? – тут же прицепилась девушка-бард. – Тогда выпейте тоже! Как хозяин, подтверждающий, что в кубках гостей нет яда! Она взяла сосуд у голема-слуги и протянула его барону. - Нет, госпожа. Никакого яда. Пейте. - Да, Сильхе, выпей, - неожиданно присоединился Кано, - господин Дормор обещал помочь, если мы все попробуем его эликсир. Сильхе поставила кубок на стол. - Как помочь? Вы умеете превращать кентавров обратно в людей? – она почему-то была уверена, что эту историю барону-алхимику уже рассказали. - Нет. Знаю тех, кто умеет. - Это просто слова… - Да! – перебил он с видом полубезумца, готового кинуться, если его просьбу не выполнят. – Пейте же! Глаза снова вспыхнули. Сильхе стало страшно. И как в любой ситуации, где страх начинал вымораживать кровь, она схватилась за кинтару. - Я выпью, - в его лаконичной манере пообещала девушка-бард. – Но сначала сыграю. На что она надеялась? Музыка успокаивает безумцев. Музыка дает время подумать. Музыка дает шанс, хотя вряд ли Сильхе даже с помощью пятой струны могла раскидать всех слуг и стражников барона, по дороге в этот зал девушка видела их немало. Она заиграла мягкую негромкую настроенческую мелодию, не веселую и не грустную. Под такую хорошо говорить. А если барону Дормору нужны слова, он даст ей говорить. Он и дал, хотя лицо сделалось недовольным, помолодевшее, без пятен от брызг разноцветных алхимических жидкостей лицо. - Алхимия… это ведь прежде всего превращение одних элементов в другие, верно? Ради познания нового, ради усовершенствования того, что есть. Например, можно сделать лучше человека. Сделать идеальным. Барон усмехнулся: - Сказочка… Двадцать лет, как отказался... В оборванной фразе было что-то странное – показалось, что он хотел закончить, но не смог. - Но ведь алхимику все равно нужна цель, - мягко заметила Сильхе. – Сделать золото из свинца, создать универсальное лекарство, научиться поворачивать назад время, чтобы вернуть жизнь из праха… - Иногда - сохранить, что есть, - так же коротко и почти бессвязно ответил хозяин. Когда он говорил, к песне кинтары словно присоединялась еще одна мелодия. Несколько тонких звенящих нот и одна басовая. Торчавший рядом с Сильхе голем наконец-то снова пошевелился, опуская руки с подносом. Спросил неживым словно стеклянным голосом: - Что мне делать, хозяин? - Ничего, ступай, - отпустил слугу барон-алхимик. И снова прозвучали поверх голоса струн другие ноты, не вписываясь, противореча. Для Сильхе это было невыносимее, чем страх или угроза. Она изменила песню, которую играла, и вписала в нее все чужие ноты – и звенящие, и басовую. От прикосновения к пятой струне пальцы словно обожгло, но сразу стало легче. Барон замер, потом выдохнул как человек очень долго не дышавший, медленно и тягуче. - Я это заслужил, - голос звучал как скрип и пугал больше огней в глазах. – А всего-то и надо было выбрать себе другое увлечение. Хоть бабочек ловить, хоть неприличные рангарские частушки переводить. Но я был глупец и хотел понравиться женщине. - И понравились? – спросила Сильхе, удивленная такой длинной речью немногословного барона. Она не поняла, что именно сделала, но и останавливаться пока не собиралась и продолжала играть. - Конечно. Все любят странное, а научиться парочке эффектных опытов, при которых светящаяся жидкость меняет цвет или как живая выпрыгивает из сосуда - такие пустяки. Но я слишком увлёкся. Увлечение превратилось в страсть, а для страсти я оказался мелок… Скупая книги по алхимии, читал все, не понимая и половины. Думал – ничего, накоплю опыта, привыкну, запомню, начну проникать глубже. А вместо этого просто чувствовал себя все более жалким и беспомощным. - И что же ты сделал? – спросила Беллия с сочувствием в голосе. – Создал для себя эликсир… совершенного ума? Помолодевший старик пожал плечами. - Настолько дураком, чтоб пить собственные эликсиры, я все же не был. Есть аптекарское зелье, чтобы разум сделался острее, работал лучше, запоминая, сравнивая, делая выводы. И меня даже предупреждали, что может возникнуть зависимость. Только не сказали, от чего именно. - Если ты не алхимик, - заговорил Кано, медленно, словно пытаясь осознать, - если в кубках не эликсир, тогда что мы пили? То же, чем ты поил себя? – Нет, - тот почему-то усмехнулся. – Всего лишь настойка курчавника. Она делает людей разговорчивыми и просто на вкус приятна. Привыкания не возникает, и побочных эффектов нет. Разве что одни делаются веселыми, а другими мрачными. Барон взял кубок Сильхе, залпом выпил, перевернул его, показывая, что сосуд пуст, словно этот никому уже не нужный жест значил хоть что-то. - Алхимия, госпожа – то, как живые слова превращаются в мертвые трактаты обо всем на свете. И как это мёртвое оседает внутри тебя и начинает высасывать жизнь. Я отравился книгами и больше не могу читать. Только слушать, чтобы накормить разум, иначе он начинает питаться мной, превращая тело в развалину… и в конце концов, наверное, сделает безумцем. Играть сделалось тяжело, словно девушка-бард дёргала не струны, а пыталась изобразить музыку на остриях мечей. Сильхе опустила руки, позволив музыке смолкнуть, как смолкли слова. - Пожалуйста, продолжайте, - попросил вдруг барон. Стиснул на груди свою мантию. – Забытое чувство… Сильхе не поняла. Человеку понравилось, что его заставили говорить? Но не понимая, продолжила, пусть и через силу, через какое-то сопротивление, которого тоже не могла объяснить. - Прекрасно, - в голосе барона Дормора звучало облегчение. – И что же это за власть, госпожа бард? Что вы используете? - У Сильхе волшебная кинтара, - охотно выдал тайну Кано. Старик нахмурился: - Всего лишь? Я перепробовал другие зелья и всю магию, магию звуков - тоже. С тех пор, как отравился знанием, могу говорить лишь короткими фразами и обрывками. Нищий не швыряет золото в толпу, ему нечего швырять… А теперь пою, как птица, - в голосе звучала улыбка. - Что такого особенного у вашей музыки? И почему-то не вышло промолчать. Словно принуждая его говорить, Сильхе принуждала и себя. - Пятая струна на моей кинтаре – это подарок. Три года назад я встретила бога. Всегда рядом.
Жизнь – как алхимия, превращение одного человека в другого. Нужные элементы попали в нужное время в один тигель, а тот – в печь. Немного терпения и свинец превращается в золото. Мальчишка пристал к Сильхе, когда она возвращалась с выступления, причем одна, на охрану сегодня денег не хватило. По счастью идти было недалеко. Но когда маленькая фигурка вынырнула из-за угла и встала прямо перед ней, девушка все же вздрогнула, машинально схватилась за самое дорогое – кинтару. Это был всего лишь немного растрепанный мальчишка с гривой каштановых кудряшек, в синей курточке и брюках с заплатками. В полутьме улицы его лицо было видно так отчетливо, словно сияло; через миг это впечатление прошло. - Ты мне поможешь? – спросил он, не пытаясь подойти. - Прости, малыш, лишних денег сегодня нет, - сразу ответила девушка, понимая – попроси он еще, и деньги найдутся. Мальчику было на вид лет восемь и нищим кудряш не выглядел. Но именно таким почему-то хотелось помочь больше всего. Наверное – чтобы никогда и не узнали, каково это, быть нищими. - А мне не надо, - он тряхнул головой, еще больше взъерошив кудряшки. – Я искал дом тети и заблудился. Её зовут Сии-Ланна. Сильхе чуть не прыснула. Имя, если перевести со старого языка, значило «Другая Сторона». Неужели кого-то могут так звать? - И где живет твоя тетушка? – поинтересовалась она. Мальчик казался неопасным, хотя мог быть «подсадным», который заманивает путников в гнездо уличных «раздевал». - Возле реки, в Долинке. Улица Тёплого вечера, дом шесть. «Возле реки, в Долинке» было как раз в обратную сторону – целый квартал по темноте с редкими в тех местах фонарями. Но откажешь – и будешь потом всю ночь мучиться мыслью, что сталось с этим мальчиком. - Хорошо, идем, - вздохнула Сильхе. Вечер и правда был теплый. Весна. В полутьме светилась белизной цветущая яблоня, запах был едва заметным, как раз, чтобы не пьянеть и ощущать все оттенки, все ноты аромата. Кажется, они разговаривали. Сильхе не смогла потом вспомнить, о чем. И никакой темноты, а значит никакого страха. Мысль про ночных грабителей не появилась ни разу. Может просто не успела – показалось, что все путешествие заняло несколько минут. Мальчик остановился у калитки нужного дома. - Спасибо. Хочешь чего-нибудь взамен? Это была какая-то очень взрослая формула. Ребенок не стал бы спрашивать, достал бы из кармана, например, засахаренный леденец или орехи и протянул ей. Сильхе огляделась. Тут была всего одна яблоня – слева у забора, во дворе дома тёти со странным именем. - Подари мне цветок, - попросила она, кивнув в ту сторону. Мальчишка понял, отошел к дереву и вернулся с цветущей веткой. Девушка взяла… мгновение, пока она держала эту ветвь, а он еще не отпустил, длилось и длилось, давая возможность начать и закончить безмолвный диалог. «Подарок больше, чем цветы. Если захочешь, будет струна. С ней сумеешь больше». «Больше, чем что?» - «Больше ты, чем с тобой». «Не понимаю…» - «Попробуешь и поймешь». А потом он все же отпустил ветку и начал уходить, отдаляться от неё и приближаться к дому… Не было на самом деле никакого дома. Зато были образы и формы, которые принимал уходящий. Первые несколько – мальчишка, даже канонический образ со свирелью, а потом нечто большое, бо́льшее, как диалог с обещанием бога, Судьбы-Мотылька, которому понадобилось перейти на Другую Сторону.
- Ветка превратилась в струну, но я не сразу решилась попробовать. Обычно… если нет угрозы или сильных чувств, на ней можно просто играть. Если есть… по-разному. Можно просто создать звуковую волну, чтобы отбросить кого-то подальше. Сильхе удержалась, смогла не сказать, что «звуковая волна» - почти все, что она умеет. Умела до этого момента, или до встречи с зеленоглазым эльфом, который неведомым образом научил ее слышать чужие «песни-внутри». Она ожидала, что барон, выслушав новую историю, еще помолодеет, но этого не случилось. - Знаете, госпожа, принимая подарки судьбы мы делаемся заложниками судьбы. Но я благодарен вам за тот, который вы мне сделали. Боги… я не подумал о них. Может, кто-то из небожителей… - Он помолчал и продолжил совсем другим голосом: - Вижу, что вам это даётся непросто, ваша музыка. Остановитесь, если хотите. Сильхе с облегчением выпустила кинтару из рук. Внутри было пусто и гулко. Вдруг невыразимо захотелось историй, словно на время исцелив барона от его голода, девушка сама им заразилась. - Кано? Расскажешь и ты что-нибудь? - Да, присоединился хозяин. – Расскажите. Две девушки. Зачем? - Так получилось, - он пожал плечами. – Беллию я люблю. Сильхе – защищаю. Что-то возмущенно рванулось изнутри, вытолкнув правду: - Кто-кого еще защищал! Тряс своими деньгами перед всеми, и в упор не видел, как некоторые на тебя смотрят. Но они же не могут просто смотреть на чужое богатство, им надо сделать его своим. Так что я очистила ближайшие подворотни ударом звука. У Кано сделалось сначала удивленное, потом обиженное лицо. У Беллии – наоборот. - А он вам – зачем? – спросил барон Дормор. Кажется, вынужденная краткость его больше не напрягала. И снова пришлось ответить – правдой, которую лучше было оставить себе: - Любопытный типаж. Человек верит в себя настолько, что готов верить другим. По крайней мере, когда они говорят ему что-то правильное, значимое. Например, что он может спасти мир… - Нет, все не так! – воскликнул Кано возмущенно и тут же понёсся, как с горки вниз: - Я просто не хочу прожить и исчезнуть без следа! Мир можно изменить к лучшему. Сколько есть легенд о героях? Если бы каждый из них просидел свою жизнь в доме, в каком мире мы бы сейчас жили? И это не только моя вера! Сильхе лишь покачала головой. Кано говорил как фанатик. Даже больше чем в тот, первый раз, когда рассказывал о «некто-пророчестве», которое должен исполнить. - Опекун одобрил моё желание, показал мне цель! – продолжил рыцарь-кентавр. - Он мудрец, маг и мистик, собирает и расшифровывает предсказания. «Тысячелетие в награду» – это то, что я подарю всем людям! А чтобы не приходилось отвлекаться на ерунду, опекун дал мне не только пророчество с подсказками, но и «лунный кошелек»! - Еще один интересный типаж, - не удержалась Сильхе. - Опекун воспитал тебя, и вложил тебе в голову мысль про великий подвиг или избранность. А у него есть имя? Это кто-то известный, как, например, королевский маг Логаард? Кано выпятил вперед гордый подбородок и произнес со значением: - Его зовут Дриан Ву. И знаешь, настоящие герои – они никогда не рвутся быть на виду! - А вы? – с улыбкой спросил барон Дормор. Сильхе кивнула ему, согласная во всем. Она никогда не слышала имени такого «мудреца, мистика и мага». А Кано сам только что сказал, что желает славы – то самое «быть на виду». - Тысяча лет – много, - снова заговорил барон. – Люди… ресурсы… Девушка-бард поняла его мысль и попыталась выразить в словах: - Допустим, все так, как сказал твой опекун. Всё удастся, и люди станут жить десять веков. Все – добрые и не очень, короли, висельники, подметальщики улиц и нищие, купцы и ученые. Новые будут рождаться, а старые прекратят умирать. Мир очень быстро переполнится. В нем и так-то не всем хватает простейших благ. И когда будет много долгожителей, которым нечего есть, кто первым проклянёт тебя и попросит вернуть как было? - Не слушай её! – вмешалась Беллия. – Ты все делаешь правильно! И я помогу тебе! Даже если для кого-то я тоже просто «интересный персонаж» и вообще не человек! Сильхе только вздохнула. Попытка атаковать с помощью выставления напоказ своих проблем. «Я всего лишь голем, конечно, никто не станет со мной считаться!». Хотя в чем-то Беллия права – она тоже была интересным персонажем. - «Лунный кошелек», - снова заговорил барон. – Не мудро. Начать с обмана. Чем закончите? А этого никому не требовалось пояснять. Она почти слышала, как с грохотом и звоном разбиваются иллюзии Кано. После такого удара можно и не встать. Но Кано просто не позволил себе упасть: - Я делаю, что могу. Уверен, мой опекун поступает так же. - А вы – вы ничего не делаете! – поддакнула рыжая поднимаясь. - Если у людей будет больше времени быть счастливыми… - Не обязательно будут, - барон тоже встал. - Не заставите. - Зачем заставлять? – не поняла рыжая. – Они сами этого хотят? Все до одного? - Да, но всем нужно разное счастье, - кивнула Сильхе. – И вы же не спрашиваете, какое. И снова обмен взглядами с бароном, который, кажется, снова начал стареть. Наверное, потратил слишком много слов… - Благодарю за истории, - прежним, мягким тоном произнес он. – Пора прощаться. - Вы обещали помочь! – напомнила практичная Беллия. - Хорошо, - старик зябко запахнулся в мантию. – В Сагриндорэ найдите Сараис, напомните, что слово, которое я написал бы на горе – «Грусть». Идите. Стражи показывали дорогу. Кентавру было тесно в коридорах замка, или Кано то и дело натыкался на стены просто по задумчивости. Было много не только стражи, но и дверей. Но лабиринт замка все равно закончился, когда они оказались за воротами. А лабиринты вопросов – нет. Поэтому у ворот все трое минут десять стояли столбами, но по разным причинам. Беллия наверняка ждала остальных, сама она не имела понятия, что делать дальше. Кано слишком задумался и забыл переставлять копыта, как только его перестали тянуть. Сильхе просто никуда не спешила. Но не настолько, чтобы до бесконечности торчать на одном месте. Тем более день уверенно приближался к вечеру. - Мы сегодня куда-нибудь пойдем? – спросила она у кентавра. Тот глянул так, словно увидел впервые. Но ответил: - В таверну. Мне надо подумать. - Мне тоже! – поддержала Беллия, решившая, видимо, сменить амплуа со стервы на преданную.
В таверне их приняли хорошо, как и утром. Сильхе опасалась, что вечером, когда волшебное серебро начнет исчезать от касания к нему, отношение переменится. Но растормошить кого-то из двоих так и не вышло. Так что они просто поужинали и остались там, в нижнем зале, в ожидании Вечность знает чего. Девушка-бард немного поиграла, порадовав хозяйку таверны и нескольких посетителей. В голове крутилось это «Сагриндорэ». Она не помнила на карте такого города или места, но звучало почему-то знакомо. И только когда кто-то из посетителей попросил «Песню о Городе Там» вспомнила. И не удержалась от возгласа: - Да он издевается! Всегда рядом.
Глава девятая. Пестрота как смысл жизни. Найти блондинку. Пятая кибитка Кано вздрогнул как от крика. - Что? Ты о чем? - Сагриндорэ, - пояснила Сильхе. - Город Шёлка. Такая же легенда как Город Там или Город-на-Дне, или все остальные волшебные города. - Чего еще ждать от мошенника, - пожала плечами прекрасная Беллия. - Он, к тому же, не любит людей, - вставил свое рыцарь-кентавр. – И ты тоже. Не думал, что ты бываешь жестокой. Если и удивил – то лишь тем, что не сказал такого сразу. - Извиняться не буду. Я бард, и вижу в людях прежде всего типажи… - Я не об этом, - отмахнулся Кано. – Ты позволила мне поверить в себя. А потом сообщила, что я слабак. Там, в подворотнях, правда кто-то был, и ты им врезала музыкой? - Конечно. А что, надо было оставить их тебе? - Да, надо было! – заявил он почти с прежней уверенностью. – Я мужчина и защитник! Захотелось его стукнуть. - Ну смотри, мужчина и защитник. Мы оба остались живы, здоровы и при своих вещах. При этом условии разве важно кто кого защитил? - Для меня - важно. Это же я рыцарь – не ты. - Но ты не ее рыцарь, – напомнила рыжая прежним стервозным тоном, чем как-то разрядила обстановку. – И кстати, Сильхе, все-таки как ты нас нашла тогда, на дороге? С помощью своей магии? - Кажется, да, - кивнула девушка, радуясь поводу сменить тему разговора. – Меня привела к вам музыка. Поняла, что придется объяснять слишком много, и половину она сама не понимает. А рассказывать двоим, судя по всему, обиженным на нее людям про эльфа – как транжирить сокровище, играя в «лягушки» рубинами и сапфирами. - Каждый человек имеет свою мелодию, которая… которая и есть он, его суть. И я услышала твою, Беллия. - Как она звучит? – тут же заинтересовалась рыжая дама сердца. Понимая, что ей, скорее всего, не понравится, и не зная, как подействует, Сильхе проиграла пассаж с визгливой нотой. - Красивая, - как-то слишком покладисто согласилась Беллия, удивив тем, что не стала дуться из-за слов про «интересные типажи». - Но почему ты услышала ее музыку, а не мою? – придрался Кано. - Мы с тобой дольше знакомы. У меня нет музыки? - Не знаю. Пока не выходит слышать нарочно. Я начала играть ту тему, с вариациями и услышала ответ, эхо. Пошла за ним. Пришла к вам… причем быстро, словно за шаг делала сотню. Но потом валилась с ног, сам видел. - Значит, тебя привела моя песня, - задумчиво сказала Беллия. – И до этого ты слышала другие… музыку других людей. Она есть у каждого. - Именно так, - кивнула Сильхе, не понимая, для чего девица повторяет уже сказанное. - Но если у меня тоже есть своя песня, тогда я человек, а не голем. Даже если мной можно управлять с помощью шам. Может, просто на мне лежит какое-то заклятье… Ответить Сильхе не успела – дверь таверны растворилась и зал почти мгновенно наполнился шумом, голосами, звоном, шелестом, смехом. Мужчины и женщины в ярких одеждах, пара карликов, не очень крупная орчиха с кольцом в брови, какие-то юркие и тонкие субъекты. Пестрота как смысл жизни… Должно быть, бродячий цирк. Сильхе выглянула в окно. Половину площади занимали яркие кибитки, домики на колесах и целые замки, блестевшие стеклом и металлом, с полощущимися на ветру лентами. И все это ухитрилось подъехать удивительно тихо. Посетителей таверны тут же захлестнуло этой пестротой – к каждому кто-то да подошел с шутками, приветствиями, смехом, вопросами. Хмурый старик с мальчишкой, сидевший в углу, огрызнулся, и его тут же оставили в покое. Женщина с большой корзинкой, по виду селянка, пошутила в ответ и два веснушчатых парня показали для нее акробатический этюд прямо на широком трактирном столе. Но больше всего внимания досталось кентавру. - Ой какая коняшка! - Парень, хочешь к нам? Смотри какие у нас девушки! - Пусть сначала посмотрит, какие у нас парни, и не думает много про наших девушек, а то можно и копыта потерять! - Да, терять лучше голову! Кано, на удивление, не смущался, позволял трогать конский круп, усевшихся сверху девчонок не сбросил. Только Беллия, глядя на все это, сжимала кулачки, но молчала. К Сильхе подсела, придерживая пышные юбки, удивительно красивая женщина лет пятидесяти. Выразительный широкий нос, пронзительный взгляд черных глаз и яркая косынка на прореженных сединой темных волосах, густых настолько, что повязка удерживала эту копну лишь чудом. Локкана - про таких говорят «жена дороги и дочь кибитки». Спросила с улыбкой: - Ты поешь, киридэ? «Киридэ» означало «подруга», и было знаком хорошего отношения. От кочевников-локкан, живущих по своим законам, которых почти никто не знал, такое сразу и не услышишь. - Пою, золотая госпожа, - Сильхе добавила в свой ответ уважительное обращение к самой главной женщине у кочевников. Но подошедшая засмеялась, рассыпав очень юный звонкий смех как серебряные монетки по камню. - Нет-нет, киридэ, просто фейта Сурим. – Тут же сделалась серьезной. – А наши, локканские, песни знаешь? Вместо ответа девушка-бард проиграла начало «Дикой пляски», попутно размышляя о том, насколько это просто, если тебя зовут матушкой Искрой. Локкана одобрила игру кивком и улыбкой, но тут же задала новый вопрос: - А «Тегуе и ветер»? - Знаю, но не очень хорошо, - призналась Сильхе. - Хорошо, плохо, - фейта Сурим щелкнула пальцами без колец, - слова снаружи, душа внутри. И без предупреждения и подготовки запела:
- Там, где птицы уже не летают, Где и смелую душу окутает мрак, Лишь Тегуе сказал: «Я узнаю, Брат ли ветер мне, или мой враг».
Сильхе подхватила и повела мелодию, помогая, дополняя голос звучанием струн:
- Если хочешь – возьми, если сможешь – владей, Небеса для ветров, а земля для людей, Для уснувших трава, а для радостных смех, Лишь дорога и песня для всех.
Песня о том, как отчаянный парень задавал ветру вопросы о смысле жизни, казалась неожиданно подходящей и увлекла. Только в самом начале Сильхе пришлось стараться, чтобы не испортить все не слишком точным исполнением. Потом мелодия начала вести её, и сразу стало просто.
- Каждый бурю найдет там, где тихо, Даже в капле воды так легко утонуть. Но без двери отыщется выход, Где кольцом замыкается путь.
Как часто бывало, все другие звуки стихли, движения замерли. Циркачи, служанки, посетители, все слушали. Тегуе, локкану-удалец, которому оказалось мало просто существовать, говорил с ветром. Сильхе обретя уверенность, позволяла себе вариации и проигрыши в локканском стиле.
- Ветер, ветер земли, не страшась пустоты, И с беспечностью он и с бессмертьем на ты. Принесет нам свободу на тысячу лет, Если искру раздует в золе…
Закончилось внезапно, Сильхе не успела осознать, стал последним голос или звук струны. И не было аплодисментов, восторгов или чего-то такого. Просто локкана сказала: - Спасибо тебе, киридэ. Циркачи после песни больше не шумели, не смеялись – скромно посидели за столиками и вышли на улицу к своим кибиткам. - И чем ты им всем так нравишься? – спросила Беллия, хмурясь. Сильхе невольно усмехнулась. Даже рыжая оценила всеобщее ответное молчание как «понравилось». - Тем, что предлагаю настоящее? Тем, что делаю это бесплатно? - Себя надо ценить высоко, - не согласилась рыжая. - А я ценю. Так что спрошу прямо: мое присутствие стало нежелательным и мне уйти? Казалось, они удивились, оба. - Нет. Зачем тебе уходить? - Ну тогда напомню - скоро стемнеет. Кто пойдет за билетами? - Я! – неожиданно вызвалась красотка. Всегда рядом.
Сильхе отдала ей деньги Кано, назвала город, до которого они могут доехать отсюда, из Грусты, и проводила взглядом до дверей. Но девица вернулась быстро. - Циркачи предлагают ехать с ними, если мы хотим. Отправляются прямо сейчас, - она произнесла все это с таким лицом, словно там, снаружи, ей предсказали добрую или лихую судьбу. - А нам по пути? – спросил Кано, вставая. - Говорят, им тоже в Хартем. - Тогда бегом! – скомандовала вскочившая Сильхе. Странно, все послушались. Может, просто понимали, что с наступлением темноты им лучше оказаться подальше от таверны, где было потрачено лунное серебро. У кибиток их встретили, и быстро разместили в одной из них среди кучки детишек, непривычно тихих, только стрелявших разноцветными глазами на незваных гостей. Вернее, разместили девушек, Кано предложили скакать рядом, хотя он и пытался намекать на «ну тут же много свободного места!» - Что, кони коня повезут? – спросил белозубый смуглый старикан, державший вожжи. – Ты поверь, и сам захочешь под небо, как только мы выедем из города! Свобода, ветер, дорога вьется, травы пахнут – что лучше? Рыцарь-кентавр больше не спорил. Тронулись. Тихие детишки быстро осмелели, но видимо взрослые что-то им наказали – не сильно приставали. Самый старший, мальчик, попросил кинтару, попробовать, как звучит, и оказался тем еще умельцем. Даже поспорил с Сильхе из-за правильного количества струн – показал десятиструнную сидру и дал попробовать. Девушка признала и красоту звука, и богатство возможностей, другое дело, что ей хватало и семи струн. Девчушки занялись волосами Беллии – наплели косиц, перевили их цветными шнурами, связали друг с другом, вышел эдакий паук на затылке у рыжей, и она позволила сделать это все с собой. Притом молча. Сильхе в конце концов не выдержала, спросила: - Да что случилось-то? Беллия посмотрела, как сквозь облако, потом выдала: - Может, тебе Кано поцеловать? - Чего? – если бы сидела не в глубине кибитки, а с краю, Сильхе, пожалуй, выпала бы наружу от такого вопроса. – С какой стати? Это же ты его любишь! Потом решила добить: - И ты бы позволила его поцеловать? - Почему нет, если для дела надо? Есть такое предание, о зачарованном парне, превращенном в медведя. Его надо было поцеловать трем девицам – рыжей, темноволосой и златовласке. Я рыжая, ты темненькая… Осталось найти златовласку. Девушка-бард представила себе картинку. И причину, по которой кто-то мог рассказать Беллии предание о парне-медведе. Какой-то из цирковых девиц очень уж хотелось поцеловать Кано, да еще на глазах у любимой, да еще чтобы он не сопротивлялся… - Меня на улице остановила та женщина, что пела, спросила, не поедем ли мы с ними, потому что так быстрее. Как-то так выразилась… «Дорога еще тут, а мы уже там». А с ней девушка была, тоже из этих, кочевница, и сразу мне: «Суженый твой не конь, да не беда: рыжее, черное и белое – и прежним станет». Я спросила, что она плетёт. Девица рассказала легенду. Сильхе постаралась сдержать усмешку. Ответила вполне серьезно: - Попробовать можно. Только видела ты среди циркачек хоть одну блондинку? - Ну у этой, фейты, на руке браслеты, сплетенные из волос. Один прямо чистое золото, даже вроде бы светится. Кто-то же ей дал такие локоны! - Но не обязательно из знакомых, - возразила девушка-бард. - Локкане охотно покупают волосы у девиц… чтобы потом продать втридорога им же амулеты и украшения. - Ну все равно… Это же такая красота. Как тонкие золотые струны, тронь и зазвенят… Интересно, как выглядит девушка с такими волосами? - Ты завидуешь? – не поняла Сильхе, Беллия говорила о браслете как зачарованная, глядя в никуда. Рыжая подняла удивленный взгляд. - Как можно завидовать такому? Им надо любоваться! Сильхе не нашла, что ответить. Красотка, явно привыкшая любоваться только собой, вдруг признала чью-то красоту достойной поклонения! Небо покрылось розами, а земля проросла звёздами! Спящая проснулась, Молчащая заговорила! Она поняла, что обязательно должна увидеть этот браслет.
За поводом составить компанию фейте Сурим дело не стало. Кибитки двигались всю ночь, а на рассвете остановились на отдых. Пожилая локкана с молоденькой черноокой помощницей, наверное, той самой, что поведала Беллии предание, кашеварила. Сильхе предложила помощь и была немедленно нагружена овощами, которые надо почистить и порезать. Широкие рукава фейта подвернула, так что браслет оказался на виду. У девушки-барда захватило дух. И правда, не волосы, а золотая филигрань. Плетение настолько тонкое, что непонятно, как можно не просто связать это, но и удержать чтоб не распустилось, не расплелось. Хотелось коснуться, хотелось поднести к губам и поцеловать. Рядом с такой красотой все делалось ярче… Сильхе чиркнула ножиком не по морковке, а по пальцу. В голове сразу прояснилось, лишь осталась звучать на грани слышимости то и дело обрывающаяся мелодия. - Поранилась, киридэ? – огорчилась фейта. Ее внучка или дочь сверкнула черными глазами, протянула руку: - Давай, подлечу. Девушка-бард не очень верила в мгновенное исцеление, но руку дала. Думала будет шепот-заклинание, посыпание высушенной травкой или пыльцой. Но черноглазка просто провела по ране пальцем и кивнула: - Не трогай – через час заживет. Сильхе согласилась не трогать, но овощи все же дочистила. Кровь больше не шла, и даже почти не болело. Браслет из золотых волос снова скрылся под цветастым рукавом. Спросить о нём девушка почему-то не решалась. Зато охотно болтала о другом. Фейта Сурим оказалась владелицей цирка. - И вы сами готовите на всю эту ораву? – удивилась Сильхе, имея в виду давно ходивших вокруг костра с кипевшей кашей циркачей – дюжину людей, пару карликов и орку. - Отчего нет? Делаешь, что хорошо получается. Внучка моя, Мистэ, будущее предсказывает, но знает, что жареные перепёлки сами собой с неба на голову даже ей не свалятся. - Захочу – свалятся! – сверкнув черными глазами, весело парировала Мистэ. - Ай, сиди! – прикрикнула на нее бабушка. – Чисти картошку, а не похваляйся впустую! Девица послушалась. Сильхе не видела локканских волшебниц, только слышала, что силу они сначала копят, а потом тратят. - Зря ты на меня потратилась, - заметила девушка-бард Мистэ. – Палец и так бы зажил. - Тебе скоро понадобится, - пожала плечами черноглазка. – И я не только на тебя потратилась. На друга твоего тоже. Сильхе похмурилась, соображая. - Так про рыжую, блондинку и черненькую это было предсказание? И нет никакого предания про парня-медведя? Мистэ тряхнула кудрявой головой. - По-другому бы красавица не поверила. А ты веришь? - Я? – девушка-бард задумалась. – Я видела разных предсказателей. Даже если сбывалось что-то одно – не обязательно что и остальное правда… Но да, тебе я верю. Последнее признание вырвалось словно против воли.
Разговор не пошел дальше этого. Обед был сварен и съеден в хорошей компании. После него циркачи затеяли репетицию. Сильхе не поняла, для чего она нужна – никогда не видела такого отточенного мастерства. Акробатам словно было все равно, выступать на траве, на подвернувшемся большом камне или на надежной опоре, вроде трактирного стола – их держал, казалось, сам воздух. Карлики были непередаваемо смешными – или серьезными до слез. Орчиха метала огромные клинки в тех самых детишек, что ехали с девушками в одной кибитке, а те ловили без вреда для себя, хотя сами были немногим больше клинков. Сильхе увлеклась и вспомнила, что так и не спросила про браслет, только когда снова тронулись в путь. Кано на сложности пути на своих ногах не жаловался – кажется, он наслаждался: то и дело убегал в поле, оставляя цепочку кибиток на дороге. Беллия в основном спала. А Сильхе не спалось даже ночью, когда остановились и скатили повозки с дороги, чтоб не мешать другим экипажам. В голове звенела навязчивая мелодия, не та, принадлежавшая Беллии, и слишком тихая, но такая же беспокойная. Девушка проворочалась на своих одеялах пару часов и поняла - толку не будет. Едва выйдя под звезды, она ощутила себя лучше… или – правильней. Сильхе огляделась. Орчиха сидела у костра. Остальные, наверное, спали внутри четырех кибиток. Нет, не четырех. Их было четыре и одна, если не считать телег с реквизитом, в разобранном виде выглядевшем как замки из стекла и металла. Последняя, пятая, тащилась позади и ехала чуть медленнее, постоянно отставая, но нагоняя на привалах. Сильхе не видела, чтобы из нее хоть раз кто-то вышел. Любопытство снова оказалось сильнее нее. Не зная, как к этому отнесутся, но понимая, что попирает законы гостеприимства – «а может и нет, а может, я только посмотрю и всё…» - она тихонько прокралась к пятой кибитке. Полог был не просто закрыт – еще и привязан к борту телеги. Сильхе отвязала кожаную веревочку и заглянула внутрь, в темноту, надеясь, что ничего не увидит, мечтая увидеть хоть что-то. Внутри не было совсем уж темно. Тускло мерцала маленькая закрытая лампа. Тускло мерцали волосы единственного ее обитателя, золотые, как небо перед закатом. На полу кибитки на пестрых одеялах, лежал эльф. Тот самый. Всегда рядом.
Глава десятая. Фарфоровый сон. Дитя жизни. Побывать в легенде
Музыка в голове вдруг стала громкой и отчетливой. Эльф, похоже, спал… Сильхе поняла, что не слышит дыхания, может, потому, что «песня-внутри» никак не замолкала. Девушка попыталась ее заглушить. Сначала по-глупому – закрыла уши руками. Потом попыталась мысленно петь другую, пожевала челюстью, словно рот был наполнен вкуснейшей едой, подышала в медленном ритме. Что-то помогло, песня эльфа сделалась тише. Сильхе все еще не слышала его дыхания. И не видела, как грудь поднимается и опускается. Она отвязала еще одну веревочку и собиралась влезть внутрь. Тяжелая рука легла ей на плечо. Сильхе оглянулась. Орка смотрела на нее большими желтыми глазами. В них не читалось агрессии, только одно слово – нет. Его она и произнесла. - Нет. - Я знаю его, - попыталась убедить Сильхе, - он пел для меня, а я для него. Рука никуда не исчезла и легче не стала. - Что с ним, он жив? - Жив, - откуда-то возникла фейта Сурим. В призрачном свете маленького фонаря, падавшем изнутри кибитки, она вдруг показалась девушке дряхлой, как мир. Именно такой, в обличье кошмарной старухи изображают Смерть, Спящую, Хозяйку. - Он пел тебе? Когда? - Позавчерашней ночью, на «приеме» у короля Теневого двора. - Ворнейн… - покачала головой фейта. И неожиданно предложила: - Посмотри, если хочешь. Сильхе обдумала, какого рода это может быть ловушка, не нашла в предложении подвоха и нырнула под тент. Эльф не дышал, потому что не мог. Он превратился в фарфоровую куклу, настолько живо выглядевшую, что только вблизи стала заметна какая-то разница. Сильхе даже потрогала – прикоснуться, как он, к лицу не решилась, погладила плечо. Неживая холодная твердость. Локкана вошла тоже, орка осталась снаружи. Сильхе смотрела и не верила. Казалось, эльф вот-вот оживет. И это точно был он, золотоволосый, с татуировкой-трилистником меж бровей. - Что случилось? - спросила девушка-бард. - Почему… так? Магия? Но она же не действует на инорасцев! - Это не магия. Его собственная воля. Этого Сильхе тем более не поняла. Чья воля может быть на то, чтобы стать неживым, для чего? - Нужна твоя помощь, киридэ, - отвлекая от вопросов, заговорила фейта Сурим. - Где-то с ним произошло плохое, и чтобы не умереть Ворнейн выбрал «фарфоровый сон». Проснуться сам не сможет, нужно разбудить. Песней. Там в таверне, я проверяла на что ты способна. Верю, что сможешь. Попробуй. - А если не получится? Что будет?.. «Со мной и моими друзьями…» Хозяйка цирка удивленно приподняла бровь: - Ничего. Доедете с нами до Хартема и пойдете своей дорогой, а мы своей. - Клянетесь Дающим Путь, Первым Камнем и Последней Звездой? Фейта Сурим улыбнулась и, наконец, снова сделалась красивой. - Клянусь Дающим Путь, Первым Камнем на пути и Последней Звездой над ним, - сказала она, заменив слова священной для локкан клятвы на правильные. Сильхе облегченно выдохнула. - Хорошо. Но моя кинтара… В проем просунулась рука орки, бережно державшая кинтару. Девушка взяла. - Поиграй для него, - повторила локкана. - Когда устанешь, вот тут мягкие шкуры и одеяло, можно прилечь. «Мне что, всю ночь играть?» - возмутилась про себя Сильхе, но смолчала. Она чувствовала, что вляпалась, но не понимала, куда.
Всю ночь она, конечно, играть не смогла – пальцы начали болеть. От ранки не осталось и следа. Сильхе невольно усмехнулась. Предусмотрительность, подкрепленная «предсказанием». Как теперь поверить, что все остальное, сказанное черноглазой Мистэ – правда? И все же она играла очень долго в надежде хоть какой-то отклик. Фарфор слабо звенел, отражая звуки, но и только. Ни баллады, ни марши, ни веселые песенки не помогали. Потом девушка-бард вспомнила «песню-внутри» эльфа и попробовала повторить то, что звучало в голове. От первых же звуков ее словно ударило в грудь, отталкивая. Сперло дыхание. Продышавшись, Сильхе больше не пробовала. Поняв, что не может играть, она хотела вернуться в свою кибитку, но затекшее от долгого сидения тело слушалось плохо. Оказалось проще выволочь из ниши и разложить тут же, у входа, постель из шкур и одеяла. Все оказалось мягким; девушка заснула мгновенно. Утром ей заботливо принесли сюда же завтрак и предложили продолжить. Сильхе продолжила – не хотелось сдаваться. Но снова ничего. «Фарфоровый сон» не отступал, а если что-то и менялось, то понять этого было нельзя. - Не могу, - сказала она, когда пришла фейта Сурим. – Не выходит совсем ничего. - Кто знает, киридэ, что там внутри, - не согласилась хозяйка цирка. - Мне кажется, что-то получается. Сильхе бросила взгляд на фарфоровую куклу. Показалось или эльф и правда выглядел чуть более живым? Во всяком случае, кожа уже не блестела как стекло. Друзей она в это день не видела и выходила только до ветру. Усталость свалила задолго до наступления темноты. Спала снова в той же кибитке, проснулась, кажется, на рассвете, и порадовалась, что цирк всё еще на привале – тряска была бы совсем невыносима.
Кажется, так продолжалось несколько дней. Сильхе не помнила, играла или нет, зато помнила, как спала, и ей снилось, что она играет. Спохватывалась, просыпалась и снова бралась за кинтару, а потом оказывалось, что и это сон. И все начиналось сначала. Окончательно ее разбудил шум. Кто-то кричал, кто-то хлопал, а ведь она еще ничего не сыграла, но если и хлопают, и кричат вот так, с явным неодобрением, то понравилось им или нет? - …как в темнице! А она человек и у нее есть права! – очень знакомый визгливый женский голос. - Её воля, – другой, спокойный, непреодолимый как скала. - Пусть выйдет и скажет! – опять знакомый, но уже мужской. - Спит. Не надо беспокоить. - Да не сплю я, - попыталась крикнуть спорящим Сильхе, но вышло лишь прохрипеть. Снаружи все равно услышали. Полог откинулся, внутрь хлынул яркий дневной свет. Сильхе закрыла глаза рукой. - Ой, прости, - Кано всунулся внутрь на всю длину человеческого торса. - Ты как? - И тут же: – Что с тобой? - А что со мной? - Сильхе ощутила, насколько слаба. Кажется, даже с постели встать не удастся. – О-ох. - Помочь? – он заметил ее попытку подняться, протянул руки, поддерживая, а когда девушку начало клонить вбок, поднял и вынес наружу. Света было многовато, жгло даже сквозь опущенные веки , но потом стало легче - смотреть, дышать, думать. - На травку опусти, - попросила Сильхе. Кано опустил. Девушка огляделась. Место было знакомое. Тут они остановились в прошлый раз… но ведь это было самое меньшее дня два назад! - А почему стоим? – спросила она. - Не знаю, но давно так. Четверо суток уже. Сильхе была потрясена. Но что-то мешало потрястись сильнее. Наверное, состояние. И то, как смотрели Кано и Беллия. Вот они, два знакомых голоса. А третий – гулкий басок присевшей тут же, на травку, орки. - Зеркало мне достанешь? – попросила она. Рыцарь-кентавр явно засомневался, но ускакал искать зеркало, оставив ее в компании двух женщин разных рас. Пока его не было, подошла фейта Сурим с чашкой горячего бульона. Сильхе выпила с удовольствием. - Теперь все будет хорошо, киридэ… - Почему мы стоим? – прервала девушка-бард пустые уверения. - Потому что так было лучше для вас обоих, - мягко сказала хозяйка цирка. - Для обоих?.. На нее, словно волна, накатил нежный чистый звон. Все та же причудливая и уже почти что родная музыка. Девушка повернула голову. Зеленоглазый эльф, живой и настоящий, стоял чуть сбоку и смотрел на нее с легкой улыбкой. - Дитя жизни, - сказал он. Слово приласкало, прошлось по душе с тем же ощущением легкого касания к самой сути, как жест эльфа там, на площади. Сильхе ощутила как прибавляется сил. А потом Ворнейн сразу ушел обратно в кибитку. Беллия смотрела ему вслед глазами ребенка, которому показали бога. - Кто… он? - Ты никогда не видела эльфов? – удивилась Сильхе. - Не таких. Сильхе подумала и признала, что таких не видела и она. И дело было не в красоте, а в чувстве, которое возникало сразу, и заслоняло весь мир… нет, становилось всем миром. Но когда Кано принес ей зеркало, и она глянула в стекло, то мигом спустилась с небес на землю. Труп. Именно так это и должно выглядеть – серое лицо, черные круги вокруг глаз, синюшные губы, тусклые, словно покрытые пылью волосы. Зато мозг от такого зрелища заработал как бешеный. Бесполезные песни. Сон. Снова песни, опять сон. Играя, она не уставала так, как во сне. - Значит, я всё же вернула его, - сказала она, опустив зеркало. – Но не песнями. - Нет, не песнями, - согласилась стоявшая рядом фейта Сурим. – Обмана нет. Я проверила тебя, увидела возможность, попросила помощи, получила её. Сильхе не заметила, как и когда подошли остальные циркачи; каждый что-то держал в руках, даже дети. Коробочки, свертки, мешочки, шкатулки. И всё это они начали складывать к ногам Сильхе. - Наша благодарность тебе, - сказала фейта. Сильхе вспомнила орку и ответила с её непробиваемой спокойной уверенностью: - Нет. - Нет? Тогда какую награду ты хочешь? - Я хочу назад то, что отдала, - сказала девушка, понимая, что это невозможно. – Мою жизнь. Или хотя бы знать, сколько… - Нет, киридэ, все не так, - уверила фейта Сурим. - Ты не потеряла ни одного дня, ни одного часа и проживешь столько, сколько даст ваш Мотылек. Просто… немного жизненной силы, немного жара. Пока ты спала, Ворнейн впитывал его. - Тогда я хочу награду от него. То, что он может мне дать взамен! - Об этом вы должны договориться сами, - локкана сделала какой-то знак, и все отошли, даже Кано и Беллия. – Встать и дойти, а потом сказать, чего требуешь. Сильхе поняла. Встать без помощи оказалось трудно, почти невозможно. А уж сделать первый шаг… Но за первым последовали и второй, и третий, хотя борт кибитки эльфа казался далеким и недоступным как какой-нибудь «Город Там». А потом она привыкла идти, пошатываясь, то и дело пытаясь найти опору в воздухе. А потом дошла. Облокотилась о борт пятой кибитки и поняла, что внутрь не влезет ни за что. Значит – всё? Кто-то подхватил ее и посадил в кибитку. Орчиха. Она улыбнулась, обнажив один клык – никакой угрозы, только одобрение. - Гуда? - удивленно спросила фейта Сурим. – Ты уверена? - Да, чефе, - сказала орка и стала у борта скрестив руки на груди, словно собираясь никого не пускать внутрь. Сильхе не понимала, что происходит, но решила начать с другого – поползла внутрь кибитки. Всегда рядом.
Эльф сидел в глубине под той же лампой на высоком стуле с резной спинкой. Белая древесина слабо светилась. Сильхе ожидала увидеть фарфоровые осколки, словно от кокона, но их не было. Зато была кинтара заботливо повешенная на стену. Четвереньки - не та поза, с которой стоит что-то требовать... Но встать она и не пыталась. - Я хочу… - Я слышал, - эльф соскользнул со стула на пол, сел, положив руки на колени уравняв их в росте и положении. - Что ты можешь мне дать? – спросила Сильхе, не позволив себе потонуть в его зеленых глазах, в том чувстве, которое он будил. - Придется выбирать, дитя жизни, - заметил эльф по имени Ворнейн. – Ответы на твои вопросы тоже награда. Ты можешь получить их или другое. - Но без вопросов я не буду знать, чего просить! – возразила девушка-бард. - Конечно. Давай сначала обменяемся подарками. Ты расскажешь о себе, а я о себе. Сильхе понимала, что это, скорее всего, какая-то ловушка. Вряд ли эльфу так интересно узнать о ней, как ей о нем. Но выбора не было. - Меня зовут Сильхе Ора. Я бард… - Нет, не так, - сразу прервал Ворнейн. – Расскажи, что вспомнится первым… О чем подумаешь, если я скажу: «Дети пыли». - О балладе, - ответила девушка, чуть помедлив. - Там говорится о призраках, которые были людьми. Люди совершили великий грех, но в чем он, никто не знает. Известно лишь наказание. Вечное, без сна и покоя, скитание по дорогам мира. На рассвете они возникают из пыли, играющей в солнечных лучах, и в нее же возвращаются в закат… Она замолчала. Не из-за того, что начала понимать, не из-за того, что не могла поверить. Из-за того, как смотрел эльф. - Но почему? – спросила Сильхе. – Чем они так перед тобой провинились? Или теперь все искупили, и ты их отпустишь? - Хорошая была бы баллада, - сказал он, но его «хорошая» звучало как «неправильная». – О чем ты думаешь, когда видишь малышей своей или иной расы? - Об играх. Еще о том, что малыши вырастают, - по лицу эльфа было видно, что она дважды не угадала. - О том, что они заслуживают доброты. Зеленоглазый кивнул. - Я никогда не обижу детей. Они могут уйти, когда захотят, и взрослые тоже. - Значит, виноваты они не перед тобой? «Или вообще не виноваты» - разум подсказал самое очевидное. И напомнил, что это зеленоглазый тут задает вопросы, ухитряясь, расспрашивая Сильхе о её мыслях, открывать свои. Поэтому она больше ничего не спросила. Спросил эльф: - О чем ты подумаешь, если я скажу – Договор на Камне? Картина сложилась. - О том, что когда-то тебе понадобилась… помощь. – и снова не угадала. – поддержка? Услуга? – ближе, но не совсем. Тогда так: - Служение. - Служение, - кивнул Ворнейн. – И нашлись, люди готовые послужить. Есть три состояния – жизнь, смерть и внесмертие. Из одного я ухожу, чтобы изучить второе, но в итоге погружаюсь в третье, из которого не выбраться самому. Сильхе попыталась представить. Эльф исследует смерть – умирая снова и снова, но не до конца, заменяя гибель «фарфоровым сном». Сам проснуться не может, нужно такое, как она, «дитя жизни», полное жара… А так же те, кто нашел бы это самое дитя и забрал фарфоровое тело оттуда, где эльф в последний раз шагнул в смерть. «Дети пыли» не прокляты за грехи, они просто служат. - Значит, сами так хотят, - сказала она. – Все, даже малыши. Ты заключил с ним Договор на Камне. Камень Договоров тоже был вроде как мифом… Но Сильхе уже слишком глубоко погрузилась в легенду, чтобы не верить в неё. - Да, согласились. Ничья свобода не должна быть попрана, или ничего не выйдет. Сначала их было всего лишь четверо, потом стало больше. Одни приходят другие уходят, когда устают. Ждать в нежизни, чтобы вернуться в жизнь и пробудить меня, прожить несколько дней, потом уйти в небытие еще на несколько лет – их служение. Непроизнесенное «И сколько уже так?..» зеленоглазый прочитал по лицу и ответил: - Они около тысячи лет, а я больше десяти тысяч. Древний… Так вот что за чувство: рядом с ним Сильхе ощущала себя крошечной… Песчинка перед вечностью. И в то же время каждая песчинка – часть вечности. Жизнь эльфа включает в себя и её. Не потому, что Ворнейн взял у нее этот самый «жар». Просто… если бы не тысячи таких песчинок – не было бы и вечности. Рядом так легко ощущать себя нужной, любимой и защищенной. Остался всего один вопрос. - Но для чего исследовать смерть тебе, бессмертному? – спросила и сама ощутила себя младенцем, потребовавшим у мудреца разгадки смысла жизни. - Иногда для себя. Иногда для других. – Он чуть улыбнулся. - Таков мой талант, искусство узнавать. Могу подарить тебе результат моих исследований. Сильхе стало страшно. Она не понимала, что именно ей предлагают, но и отказаться не могла. Только прежде, чем принять, призналась: - На самом деле ты уже сделал подарок. После твоей песни я начала слышать чужие мелодии-внутри. Он не согласился, не воспользовался шансом ничем больше не делиться: - Это не я тебе дал, ты взяла сама, расширила свой талант за счёт моего. Так возьмешь? И протянул ей на черной цепочке из шариков черный же граненый камень в форме слезы. Если это и был какой-то вид смерти, то в виде медальона совсем не страшный. Потому она взяла. И без слов, кроме одного: - Спасибо. Сняла со стены кинтару, повесила на плечо. Привычная тяжесть успокоила и словно прибавила сил. Но все же к пологу шатра она шагнула со страхом, что, выйдя, увидит там мир, полный тумана, и тысячелетних призраков. Так вот откуда у циркачей такое мастерство. За столько лет можно что угодно отточить до идеала, и каждое возвращение для них – настоящий праздник... Но снаружи все было так же – солнце, полянка, живые люди, умеющие дышать и говорить. Девушка подошла к фейте Сурим. - Теперь я понимаю. Но как так получилось? Вы и эльф? Локкана показала браслет из волос. - Когда-то я любила Ворнейна. Он сделал мне подарок… и когда ему понадобилась помощь, вспомнил обо мне. Договор – это не любовь, но для меня – очень близко к ней, киридэ. В улыбке госпожи цирка не было ни сожаления, ни печали. - Если хочешь можешь остаться с нами, - предложила она. – Уйти можно в любое мгновение. В твоих песнях даже после небытия будет еще много жизни. А нам… каждый новый человек дает возможность задержаться в мире подольше. - Нет! – воскликнула Сильхе, сразу, бездумно отвергая то, что могло стать искушением, начни девушка задумываться. Но лазейку себе все же оставила, без нее слишком тяжело было отказаться вот так сразу: - Может быть, потом. Показалось что мир дрогнул, словно поторапливая. Правда, не её. - Нам пора - сказала матушка Искра. …И следующим Сильхе увидела как пёстрый цирк уезжает, так же беззвучно, как подъехал к таверне в Грусте, как отдаляется, исчезает, словно призрак, которых девушка-бард так и не увидела, хотя побывала в легенде о призраках. В каком-то смысле они все были локкану, племенем скитальцев, в чьем имени скрыто древнее слово «локка» - клубок. А потом она услышала за спиной шаги и чье-то дыхание. Сильхе обернулась. Там стояла и весело скалилась орчиха. Увидев, что привлекла внимание, отсалютовала огромным мечом, одним из тех, что кидала в детишек: - Имя – Гудкарна хош-Мара. Хочу заключить с тобой контракт, чефе. Всегда рядом.
Глава одиннадцатая. Контракт. Банные беседы. Один на двоих
Почему орка называла хозяйку цирка «чефе», вождем, девушка-бард понимала. Но её? - Я не вождь, - Сильхе оглядела команду – кентавр и девица. И никто из них ее главной не назначал. - Ведёшь – значит вождь. Я нужна тебе? Воин. Могу говорить, могу молчать. Охота, снабжение, защита. Девушка-бард не знала, что сказать. Поэтому начала с вопроса: - У тебя был контракт и с фейтой Сурим? - С бессмертным. Но разорвала, когда помогла тебе. «Гуда, ты уверена?» - вспомнила Сильхе. - А почему предлагаешь новый именно мне? Потому что тут больше никого нет? Орка ткнула мечом куда-то вперед: - Город там. Хартем. Дошла бы. И в самом деле, далеко впереди виднелась городская стена. Значит, локкана сдержала слово. их все же проводили. Привели к Хартему неведомыми путями легенд и призраков, несмотря на то, то табор стоял четверо суток. «Дорога тут, а мы уже там». - Ты больше, чем фейта, - пояснила орка. – Поступок больше. Хочу служить большему. Сильхе вздохнула. Она не представляла, какой именно поступок так впечатлил орку, то, что девушка отдала какую-то часть себя, своего «жара» чтобы эльф смог воскреснуть, походка пьяного тролля при попытке дойти до повозки или что-то еще. - Соглашайся, - посоветовала Беллия. – Орки сильные. Нам может понадобиться сила. Желтоглазая изобразила свирепую улыбку и нарочито рыкнула, подыграв рыжей. Вся она была воплощением дикой, но укрощенной силы, молодости и здоровья. Зеленая кожа блестела, глаза излучали веселье, упрятанная в кожаную броню грудь вздымалась мощным дыханием. Наверное, Гуде было немногим больше лет, чем Сильхе – несмотря на тысячу проведенную в небытии. Не отказывать же такой же девушке, как она. - Гудкарна хош-Мара, я, Сильхе Ора, принимаю твою службу и заключаю с тобой контракт на защиту, охоту, снабжение. И тут же воскресла практичность: - А что с оплатой? Сколько я тебе должна платить? - Золотой в неделю. Плата была невысока. Один золотой альс или двадцать серебряных лимов. Правда, денег у нее все равно не было. - Кано? Он понял. - Конечно. Только я и сам могу вас защитить… - Два защитника лучше, чем один, - заметила Беллия и словно в продолжение – «но мой лучший защитник – ты!» - прижалась к плечу кентавра. Сильхе снова обратилась к орчихе: - Могу платить пятилимами. Но это лунные монеты, которые исчезают если к ним прикоснуться после восхода луны или ночью. Гуда пожала мощными плечами: - Не буду касаться. Переплавлю. Огонь убивает магию.
И всю дорогу до города – часть на руках Гуды, часть пешком, когда силы вернулись - Сильхе думала о том, что орчиха оказалась умнее их всех. Неизвестно, сработает или нет, но она нашла способ обезопасить лунное серебро. Девушка, бард ждала вопросов о произошедшем – Беллия и Кано видели достаточно, чтобы у них появились вопросы. Но ни тот, ни другая не задали ни одного. В конце концов она не выдержала и сама спросила у рыцаря-кентавра, бодро топавшего по дороге с рыжей на спине: - И ты ничего не скажешь? Про исчезнувший цирк, про то, как мы, простояв четыре дня, оказались возле нужного города? Про то, о чем я договорилась с эльфом? Кентавр-рыцарь тяжело вздохнул. - Пока не скажу. Хотя думать не перестану. Знаешь, как мне ответил тогда, в храме, Мотылек? Музыкой. Я решил, что это означает тебя. И до сих пор в это верю, хоть и оказалось, что у каждого есть своя музыка. Но хватит пока загадок. Они… делают меня меньше. - Вот и я не хочу ни о чем спрашивать, - поддержала услышавшая вопрос Беллия. – Главное – нас подвезли, как обещали. И теперь я знаю, как вернуть любимому его нормальный вид. Посмотрела на Сильхе с легким лукавством: - Ты, наверное, вообще ничему не удивляешься, после того, как встретила бога. И эльфы тебя не впечатляют. Хотя этот был такой… Не нашла слов и продолжила непринужденно болтать с орчихой, отвечавшей односложно или вообще только ухмылками. «Я удивляюсь всему, что случается так вовремя, - мысленно ответила на вопрос Сильхе. – Но привыкать не стоит, чудеса могут закончиться в любое мгновение».
Компания выглядела теперь так впечатляюще, что даже привычные ко всему уличные крикуны, встречавшие гостей сразу за городскими воротами, не приставали. Только один, одетый как какой-нибудь мажордом, мужчина лет сорока подошел, поклонился: - Господин, госпожа, и госпожа, - кивок орчихе, спрятавший меч за спину так что над плечом торчала лишь рукоять. – Приветствую в городе. Могу предложить пару хороших мест… а могу и не предлагать, если не заинтересованы. И тут же отступил на шаг. Сильхе такое отношение понравилось: - Попробуйте, - согласилась она. В руке «мажордома» мгновенно возникла целая кипа карточек, похожая на игральную колоду, ловкие руки перебрали, тасуя, всю пачку, так ловко и изящно, что из этого можно было устроить целое представление. - «Золотая Голова» - там приятно посидеть утром и днем, есть комнаты. Но вечером шумно, музыка дрянная, служанки усталые и злые. Есть «Краб и луковица» - утром туда не стоит, обслуга просыпается лишь к середине дня, как и хозяин, но днем и вечером отличное место, кормят вкусно, драк и скандалов не бывает. Комнаты небольшие, потому и цена невысока. - Откровенно, - хмыкнул Кано. – Потеряете клиентов, если будете рассказывать им о недостатках. На лице «мажордома» даже не мелькнуло «ты еще меня поучи мою работу делать», только доброжелательность: - Не поверите, господин, но все с точностью наоборот. Врать я не приучен, говорю, как есть, люди прислушиваются. - Хорошо, - решила за всех девушка-бард. – Давайте в ту, где днем и вечером хорошо. - Нет, лучше в бани, если тут есть! – вмешалась рыжая и Сильхе согласилась. Всем давно пора было освежиться. – И в магазин платьев. Кано смущенно переступил копытами: - А мне как же? Я же теперь конь… - В Крашеном квартале есть бани для инорасцев, - тут же нашелся «мажордом». – Правда, они общие. Сильхе думала, что Беллия тут же выдаст сцену ревности, но она захихикала как девчонка: - Посмотришь на других женщин и сразу поймешь, что я лучше! - Ну Беллия, я же и так говорил… - Молчи! – перебила красотка и вернула внимание «мажордому». - Ведите нас. Сильхе улыбнулась. Рыжей захотелось покомандовать. Ничего страшного, тем более идею она предложила здравую. Сначала зашли все-таки в лавку одежды и закупились свежим платьем, чтоб не надевать грязное и пропыленное после бань. Сильхе не придиралась, выбрала свои любимые цвета и общую комплектацию: брюки, рубашку, жилетку. Плащ, пока еще спасавший от утренней и вечерней прохлады, менять не стала. Рыжая, конечно, дала жару хозяйке магазина и ее двум помощницам. Все ей было не так, то цветом, то фасоном, а на предложение девушки-барда сменить юбку на брюки огрызнулась: - Ты мне еще голой ходить предложи! Впрочем, новое дорожное платье было и элегантным, и немарким, синее с зеленым, с длинными рукавами и скромной вышивкой по подолу и вороту. Шляпку девица сменила на какое-то подобие чепца, который очень ей шел. Голем или нет, но вкус у рыжей точно был. Кано купил для себя только куртку и рубашку, сменив на них вконец пропыленный не годившийся для дорог бархатный камзол. Орчиха, плотно запакованная в кожу, вообще ничего брать не стала на выданные ей на неделю вперед двадцать лимов. Потом - баня. «Мажордом» привел их туда и оставил, чтоб проводить Кано в этот самый «Крашеный квартал», в купальню для инорасцев. В банях Сильхе сдала грязную одежду прачке, а Беллия приказала ее выбросить, чем порадовала обслугу. Конечно, выброшено ничего не будет, банные девушки заберут себе. Мыться можно было в купальне для всех, со скамьями, тазиками горячей вод и бассейном, или при желании занять отдельную кабинку. Рыжая, конечно, выбрала второй вариант, а Сильхе ушла в общую. Совместная раздевалка позволила рассмотреть фигуру дамы сердца Кано, а Беллия, само собой, так же рассмотрела её. Сложение у рыжей было идеальным, где надо пышно, где следует – тонко. Сильхе могла похвалиться только тем, что в ней все же узнавали женщину, хотя набор чисто женских достоинств и ее саму не слишком впечатлял. Но для нее главным была не высокая грудь и тонкая талия, а сильные ноги и то, что из «достоинств» ни одно не мешало бегать. Снова они с рыжей встретились уже в комнате отдыха с кушетками и столиками, где можно было возлежа, перекусить, поболтать и даже послушать музыку. Играла, пощипывая струны маленькой арфы, девушка лет пятнадцати, сосредоточенная на своем занятии. Было хорошо и спокойно. Сильхе чувствовала себя готовой к новому пути и приключениям. - Кано надо расколдовать, - сказала Беллия, сделав глоток сока из бокала. На кушетке она разместилась как на троне в парчовом ярком халате и с полотенцем на волосах, выглядевшим короной. - Согласна, - девушка-бард тоже попробовала сок, он был холодным и вкусным. - Рыжая и темненькая есть, найдем блондинку… что скажешь об этой? – она кивнула не девочку с арфой. - Совсем ребенок! - Ну там же ничего не было сказано про возраст! – справедливо заметила Беллия. – А эта хоть чистая. - И снова согласна… Но не согласиться может она. Красотка допила напиток, поставила бокал на низкий столик, встала и с царственным видом подплыла к арфистке на другой конец зала. Сильхе не слышала, о чем рыжая говорила девочке, но увидела, как меняется ее лицо. Девочка снова и снова качала головой, Беллия настаивала. Арфистка, не отвлекаясь от игры, что-то спрашивала, получала ответы, задавала новые вопросы. Наконец кивнула. Беллия сказала еще что-то и вернулась на свою кушетку. - Вечером она придет к нам в гостиницу! Если хозяин позволит. Наверное, у нее контракт… - Подожди, - попробовала урезонить Сильхе. – Мы тут потратили кучу денег, и все - лунное серебро. Не стоит задерживаться до вечера. - Но я все равно хотела переночевать под крышей! А если кто придет с претензиями – орка нас защитит! Сильхе не знала, как объяснить. Беллия решила облегчить себе жизнь с помощью Гуды и почему-то думает, что та станет их всех оборонять от городской стражи. - Все немного не так. Находясь в каком-то городе или обществе, даже люди должны подчиняться законам. Инорасцы, особенно те, кто служат, следуют им скрупулёзно. А закон тут представляет стража - городская, королевская, даже личная охрана. Если нас уличат в мошенничестве и захотят бросить в тюрьму, Гуда не станет противиться. - Но почему? – удивилась так, что на миг сделалась некрасивой, Беллия. – Разве в контракте нет пункта о защите? - От опасностей. Стража – не опасность, она закон, - повторила Сильхе. Всегда рядом.
По лицу было видно, насколько красотка разочарована. - Но пополнение нашей компании все равно хорошее, - попыталась подбодрить девушка-бард. - Ты не понимаешь, - лицо у красотки сделалось совсем уж жалким. – Я просто боюсь. - Кого? Девица помолчала, но недолго, а потом вывалила на Сильхе разом все свои проблемы: - Как голем, я принадлежу создателю. Получается, он для меня закон и от него меня орка тоже не защитит. И от шам, как в тот раз, когда надо было привязать к себе Кано, сделав его своим. Но он хороший, он сначала женится, а уже потом… Сделала паузу перевести дыхание и продолжила: - Я еще дома читала о големах. Они все просто куклы, а я нет, я высший голем! То есть уже почти человек, меня можно убить, как человека, но и управлять, как куклой. Несправедливо! Мне нужна своя собственная жизнь! Но господин Дриан не согласился!.. - Стоп, - перебила почти сразу потерявшая нить рассказа Сильхе. – Это какой Дриан? Опекун Кано? Девица кивнула: - Он и мой опекун тоже. И мой создатель. У него мой шам. Нет, я знаю, что у господина Дриана хорошие намерения. Это же он сказал мне, где искать Кано! Он вообще все знает! - И Кано, как я понимаю, не знает? – поинтересовалась Сильхе, припомнив рассказанное Беллией у барона-алхимика. - Нет! – красотка выглядела испуганной. - И не говори! У Кано же миссия, это для него важно. Сильхе мысленно добавила девице еще один плюс. Понимать, что важно для другого и стараться ему не мешать в достижении цели. Не так уж она и глупа. И стоит добрых слов. - Знаешь, что я думаю, насчет этой истории с големом? Не важно, кем тебя создали. Становись, кем хочешь. И не думаю, что на таком расстоянии шам еще действует. Ни у кого нет над тобой власти, кроме тебя самой. - Я это почти чувствую, - согласилась Беллия – всем хочется верить в хорошее. – Потом я уже не буду нужна господину Дриану, а Кано нужна всегда… Ты же знаешь, в чем его миссия? - Посетить четыре места, принести в каждом жертву и вернуть людям дар Обиженного Бога, - кивнула девушка-бард. И во внезапном порыве спросила: - Слушай, а если… если ему придется принести в жертву тебя? Жестоко, да. Но лучше знать о таком пораньше, чтобы успеть обдумать и привыкнуть. Беллии понадобилось на удивление мало времени. - Тогда я умру для него. И когда-нибудь барды сочинят об этом песню. Может даже это сделаешь ты. Сильхе не нашлась, что сказать. Не сумела себе объяснить такое спокойствие перед лицом возможной смерти, особенно после того, как рыжая выказала страх перед своим создателем, вроде бы не собиравшемся ее убивать. Девушка впервые подумала о Беллии как о големе: может, чувства у них немного притуплены или голему, не живущему, не дано понять, что есть смерть? Но это даже в мыслях звучало до обидного несправедливо. Но кто же вы такой, господин Дриан Ву? Мудрец и мистик, один на двоих опекун, который посылает рыцаря исполнять пророчество, рыцарю посылает красотку, а ей сообщает, что она кукла и велит «привязать» к себе парня, затащив в постель. Не слишком мудро и совсем не мистично. - И я даже не буду ревновать, - добавила Беллия. – Если Кано для тебя просто «типаж», то другие его достоинства не интересуют. Да и он тобой после такого вряд ли заинтересуется. Девушке-барду наконец-то стало понятно спокойное отношение красотки после всего, что случилось у барона Дормора. Это тоже было неглупо – вести себя достойно, несмотря на все причины, миссии и заговоры. Теперь в подслушанном у воздуховода не было тайны. Кто-то там, в доме, обсуждал судьбу Кано и Беллии - «ваша девочка», «потерпите», «он не знает», «тысячелетие в награду». Оставалось только загадкой, чего же не знает рыцарь.
Кано успел помыться и вернуться, пока девушки закончили банные процедуры; он протоптал целую тропинку перед дверями купален. Еще и упрекнул: - Отчего так долго? Беллия красиво сыграла удивление бровью, а Сильхе снова припомнила рыцарский кодекс: - «Рыцарь должен быть галантен в обращении с благородными дамами». Уверен, что галантность выглядит именно так? Он поморщился: - Вы такие медленные… - Смотрю, тебе понравилось быть лошадью, - усмехнулась девушка-бард, уловила испуганный взгляд Беллии и решила не продолжать. «Крикун» проводил их в «Краба и луковицу», получил свою плату – Кано торопливо отсыпал ему, не считая, серебряных пятилимов, вызвав молчаливое неодобрение обеих девушек – и откланялся, уверив в своем почтении и готовности решить любые проблемы гостей. Рыцарь-кентавр тоже куда-то ускакал, возможно, почуяв, что ему светит выволочка. - Ну вот как ему объяснить, - вздохнула Беллия, - что не стоит быть слишком щедрым – на шею сядут! - Не в том дело, что сядут. Чем меньше сорить волшебными деньгами, тем лучше. Да и история с любителями подворотен может повториться. «И с тем, кому позарез понадобилось «ночное серебро», - подумала, но не сказала Сильхе. Это осталось в прошлом еще два города назад. - Захотелось получить источник неограниченного серебра, но не вышло. Пришлось смириться, но вряд ли он такой один». Гуда отказалась от отдельной комнаты для неё, даже посмеялась: - Да, да, орке надо отдельное место чтобы спать и есть, иначе орка будет чувствовать себя несчастной. - У двери спать будешь? – удивилась Сильхе. - У двери. Но внутри. Чефе, берите две комнаты рядом. Кентавр зашумит – я услышу, помогу, а к вам через меня никто не войдёт. - Хорошо, Гуда. Но не называй меня чефе. Я Сильхе. - Чефе Сильхе, - согласилась упрямая орка и довольно оскалилась. После осмотра комнат и вселения девицам, всем троим, предстоял скучный вечер. Беллия предложила благородную аристократическую забаву – сорк, благо карты и фишки служанка принесла по первому требованию. Сильхе отказалась, согласилась Гуда. Сразу после обеда рыжеволосая и зеленокожая девицы устроились играть прямо на полу – не нашлось кресла, куда орка бы поместилась. Девушка бард решила поизучать подарок эльфа. Черная граненая капля теперь висела у нее на груди и не была ни холодной, ни тяжелой, но свет совершенно не отражала. В комнате горело пять или шесть хороших масляных ламп, а за гранями и на гранях похожего на стекло камня не играло ни одной искры. Сильхе грела его в ладони, держала перед глазами, всматривалась, стараясь увидеть или почувствовать что-то. Камень молчал. Обычное украшение, разве что, если качнуть, вело себя странно – отклоняясь, так и зависало чуть наискось, словно его притягивало что-то в стороне. Первая мысль была тревожной: капля указывает на того, кто скоро умрет; если и так, то это не был кто-то из них – вещица упорно наклонялась в сторону одной из стен. Вторая – со смертью все равно как-то должно быть связано. Она вышла, держа каплю в руке так, чтобы наклон сохранялся. Держать направление оказалось трудно – артефакт показывал путь попроще, так что приходилось сверяться. Спустилась по лестнице – налево. Попала в это самое налево через кухню, вызвав недоуменные взгляды поварихи и поварят и оказалась во дворике, ограниченном стеной двухэтажной гостиницы, еще одной стеной – длинной галереи с перилами наверху, должно быть, для прогулок, и красивой кованой оградой. Ограда поросла розами, поздние цветы полыхали бордовым и белым. Один из кустов шевелился, словно там, внутри, кто-то был. Девушка подошла. Новое шевеление: откуда-то из-за ограды протянулась рука, явно пытаясь сорвать цветок, но шипы остановили, и кажется, не в первый раз. Послышалось приглушенное проклятие. Сильхе нашла калитку и вышла наружу. У ограды стоял беловолосый мужчина - дырявый плащ, под ним лохмотья, поверх накручена цветная тряпка, видимо изображавшая шарф. Палка в руке – не в той, которая упорно пыталась добраться до роз. Он услышал шаги, обернулся. Пустые затянутые пеленой глаза уставились прямо на Сильхе, хотя она была мгновенно поняла, что нищий слеп. - А, Спящая, - сказал он неожиданно молодым голосом. – Подожди. Я только сорву цветок. Сильхе застыла. Слепой почему-то принял ее за богиню Смерть. А амулет-капля больше не висел под углом и не давал подсказок, словно выполнил предназначение. Всегда рядом.
Глава двенадцатая. Шёлк и роза. Сбежать от легенды. Два вида свободы
Девушка повесила черную каплю на шею. - Я не Она, - сказать это почему-то оказалось непросто. - Разве? – он помолчал и кивнул: - Для Хозяйки слишком молода. Да еще и с клинком. Но может, Ей просто надоело принимать вид кошмарной старухи или женщины в черном, бледной как пожухлая трава. Я ждал Ее, а пришла ты. Значит, привет тебе. Он взял свой посох и дважды ударил о землю. Сильхе услышала звон и наконец заметила медный колокольчик в форме полушара с гребёнкой торчащих вниз «лучей», как если бы солнце светило только вниз, а не в стороны. Румеец. - Юр кэмэй, - ответила она на приветствие по румейскому обычаю. Он засмеялся: - Самое время желать мне вечного покоя. Потом протянул руку за ограду, совершенно без жалости к себе сорвал розу и тут же протянул девушке: – Возьми, Младшая Сестра. - Я не она! – снова попыталась спорить Сильхе, уже понимая, что не выйдет просто уйти, ведь первое правило барда – никогда не проходить мимо тайн. - Возьми. Пришлось подойти и взять. Пальцы сразу же наткнулись на острое. Девушка зашипела. - Ты не она, - тут же признал румеец, поставил посох к ограде, снял с шеи разноцветный шарф и навернул его на голову, свесив конец с бахромой на лицо, закрывая глаза. – Но Госпожа все равно придет сегодня. Если не боишься, можешь побыть со мной в мой последний час. - Конечно, - мгновенно согласилась девушка. Теперь, когда ее больше не считали богиней, стало легче. – Может быть, зайдем внутрь? Сильхе имела в виду гостиницу, но румеец понял по-своему. - Действительно, внутри лучше. И что-то сделал. Сильхе окутало пространство полное шелеста и яркости. Со всех сторон к ней тянулись, как нежные руки, длинные шелковистые полотнища, прикасались робко, бережно, уступали место другим, те – третьим. Хаос цветов и движений был как круги на потревоженной воде и так же быстро успокоился. Оказалось, что вокруг город с домами из камня и дерева; из каждого дверного проема, из каждого окна, из-под всех крыш вверх как лепестки огня вырывались шелковые занавеси, ленты, флаги. Ветра не было, но шелк колыхался, полупрозрачный, почти светящийся. Под ногами присыпанная золотистым песком мостовая, над головой бездонная белая пустота, куда нельзя долго смотреть - кажется, что ослеп. Тут и там разбросаны каменные глыбы со сглаженными углами. - Это то, что у тебя внутри. Ты думала об этом месте? – спросил беловолосый румеец. - Совсем немного, - признала Сильхе. – И только как о том, чего не существует. Если, конечно, это оно. - Назови имя, - попросил он. - Сагриндорэ, - выдохнула девушка и полотнища откликнулись, снова потянулись к ней, точно приветствуя, - Город Шелка. Несомненно, это было красивое место, но одной, без остальных, ей тут нечего было делать. Гости города-мифа присели каждый на свою каменную глыбу. Та, что выбрала Сильхе, оказалась теплой и гладкой. - У твоего ножа есть имя? – спросил румеец. Шелковые занавеси медленно опадали, словно колыхавший их невидимый ветер исчез. Сильхе показалось что к одной из них на миг с той стороны прислонилось лицо, маленькое, словно детское. - «Третье желание». Есть такая история-ко, родом с островов Лан. Ко – это философские загадки… Нет, проще рассказать, - она припомнила подробности, и повторила то, что читала давным-давно: Один человек встретил Волшебника. «Сегодня у меня хороший день, - сказал тот, - и я могу исполнить три твои желания. Говори же, чего хочешь». «Я хочу лучшего коня, который только есть на свете!» - воскликнул человек, не подумав. И тут же перед ним встал, как из-под земли, прекрасный скакун, сильный, преданный, а кроме того, еще и красивый. «Возьми и владей, - сказал волшебник, - а через час я буду ждать тебя на этом же месте, чтобы исполнить второе желание». Человек сел на коня и поскакал, красуясь. Через час он вернулся к волшебнику, опечаленный. «Все не так. Люди замечают только коня, а на меня даже не смотрят! Послушай, дай мне бездонный кошелек с золотом и серебром! Я хочу, наконец, узнать, что такое быть богатым!» «Вот твой кошелек, - ответил Волшебник и конь превратился в мешочек, полный монет, - бери и владей». Человек снова почувствовал себя счастливым. Но через час вернулся на то же место хмурым и даже злым. «Все неправильно. Теперь люди смотрят на меня, но не так, как мне бы хотелось. Я могу купить все что угодно, но не их сердца. А вещи – они ведь просто вещи, и когда можешь получить любую, между ними нет разницы». «Стоит просить то, чего хочешь по-настоящему, - ответил с улыбкой волшебник. - Ты пожелал коня, а хотел уважения, просил богатства, а на самом деле – чтобы сердца людей стали к тебе щедры. Но у тебя есть еще третье желание». Тут человек наконец-то дал себе труд подумать и назвал третье, исполнение которого на самом деле сделало его счастливым. Она посмотрела на собеседника: румеец улыбался, наверное, он понял. - Для каждого – своё счастье, и желание меняется, если меняются условия, - все же объяснила Сильхе. – Так и нож можно использовать за столом или в бою, можно вырезать на дереве чьё-то имя, или принести кого-то в жертву у корней того же дерева. Сквозь одно из полотнищ, белое, и правда кто-то смотрел. Девушка учла присутствие еще одного слушателя, и попросила у собеседника: - Расскажи теперь ты что-нибудь. Ей самой было интересно, а кроме того, тот, за шёлком, вряд ли так часто слышит новые истории, ему тоже может быть любопытно. - Много рассказать не успею, - заметил он. Помолчал немного. – Я узнал день и час своей смерти, когда мне исполнилось тридцать пять. И сразу решил, что в Маковый приют не пойду, буду Ходячим. За семнадцать лет успел спасти пятерых женщин, шестерых мужчин, одиннадцать детей и даже одну кошку. Сильхе невольно улыбнулась. В глазах румейца важна любая жизнь… Румейцы – не народ и не раса. В любой семье на любом континенте может родиться человек, который после тридцати получит сомнительный дар от Богини: узнает точную дату своей смерти. У одних это отнимает силы жить; убить себя раньше срока не выйдет, только забыться, уйдя в Маковый приют, где до самого конца можно пить отвар цветка забвения и пребывать в сладких грёзах. Другие становятся «Ходячими» - бродят по миру, бросаясь в огонь или воду, чтобы вытащить погибающих, закрывая людей собой от клинков разбойников, выпивая яд на судебном поединке вместо приговоренного… «Ру-меа» - «два шага», так что румейцы и те, кто уходят в забвение, а потом сразу в смерть, и те, кто уходят в нее, спасая других. - Я не понимаю кое-чего, - призналась Сильхе. - Если Спящая хочет, чтобы вы спасали жизни, почему не дала вам способность узнавать, где и когда точно будете нужны? Вы же только случайно оказываетесь в нужное время в нужном месте… И зачем слепота? - Для правильного зрения, - ответил он. – Обычно человек видит только себя – в других тоже. Так, как у меня – я не слеп по-настоящему. Вот тебя я увидел. Куда тебе нужно, - румеец указал затихшее шелковое пространство. - Если оставишь тут что-нибудь, сможешь вернуться. Только придется закрыть глаза, чтобы увидеть путь. Сильхе поняла. Выронила на песок розу, постаралась запомнить её, яркую на -бледно-золотистом. - Думаю, Жизнь и Смерть просто поправляют пошатнувшийся баланс с помощью таких как я, - добавил он. - Давать нам способность успевать спасти всех в одном городе или хотя бы на одной улице – значит вмешиваться напрямую, а боги уже давно этого не могут. И помни, Случайность – тоже Богиня. Пространство снова заколыхалось, но не полотнищами – само по себе. Сильхе уже видела такое, объяснения не требовались. - Нам пора, - девушка встала. - Тебе, - кивнул он. – Я, пожалуй, останусь тут. Он начал разматывать с головы шарф, снова открывая лицо с затянутыми пеленой глазами. Люди не любят видеть некрасивое. Все румейцы закрывают лица, открывая их только перед Той Что Приходит За Всеми. Неужели он все же считает Сильхе богиней? Но спросить уже не успела – оказалось, она стоит у той же ограды с розами. Руку чуть покалывало, хотя цветок с его шипами остался в Городе Шелка. Она приподняла каплю-амулет на цепочке, позволила покачаться и замереть, совершенно прямо. Так что же он показал ей, почему румейца? Снова смерть – внесмертие? От таких мыслей сделалось неудобно, шершаво, словно довелось попробовать пирожное из песка. Вляпаться в легенду проще простого, вот выйти из нее потом сложно. А уже хотелось – не просто выйти, сбежать, бросить все эти «интересные типажи» в компании друг друга и пусть сами разбираются. Но она не могла. Обещала довести всю компанию до Коона - раз. У орки контракт именно с ней, хотя кентавр, конечно, тоже не беспомощный, и так и рвется всех защищать - два. Теперь еще у Сильхе есть возможность попасть в мифический мир чтобы попросить для всех помощи у неведомой Сараис. Не обязательно, что понадобится… Но это все равно что нести общую казну, которой никто кроме тебя воспользоваться не может. Тайны – это прекрасно, но, как и с казной, слишком много не унесешь. Ей, пожалуй, хватит. Стоять на месте было невыносимо. Она сначала просто пошла вдоль ограды, потом, выйдя на улицу, перешла на бег. Направления не засекала, просто бежала, сворачивала, когда не оставалось выбора, мимо домов, людей, экипажей, словно могла так сбросит все, что цеплялось ей за плечи, пытаясь отнять прежнюю легкость, свободу, уверенность. «Имеешь больше – спросят больше»? Мир устроен неправильно. Она одиночка! Ей редко требовалась компания. Люди вдохновляют – но они же раздражают, потому что стоит побыть в обществе подольше и их сразу как-то становится слишком много. Как управляться со слушателями она знала, с некоторыми соглашаться, другим отказывать, не бояться острого словца, а еще хорошо, когда оно быстрое. Для самых оголтелых – ответы в рифму или даже пятая струна. Демонстрация силы, если в меру – не преступление. Но это слушатели, клиенты, чужие люди. Ставшим почти своими она пока демонстрировала только слабость: добрая Сильхе сделает то, добра Сильхе поможет в этом. Бег словно перетряхивал в голове все мысли, поднимая наверх самые тяжелые. Она рассматривала каждую, поворачивая так и эдак, позволяла рассыпаться мелким песком и утекать сквозь пальцы. Выход есть: она выполнит обещание и проводит Кано с Беллией до Коона. По дороге выкроит время обратиться к Сараис и попросить у нее помощи. Дальше – сами. Сильхе остановилась. Все равно пришлось бы – она прибежала к городским воротам. Взгляд невольно скользнул по скучающим тут и там «крикунам», ждущим приезжих, которым могли понадобиться их услуги. Обаятельного «мажордома» среди них не было. Ну, может человек просто сегодня больше не работает. Кано заплатил достаточно чтобы бить баклуши пару суток… - Госпожа, - окликнули ее от ворот, где скамейке притулился один из «крикунов», маленький толстячок, - помочь вам чем-то? Миртен не угодил? Ищете его, чтобы всыпать горячих? - Не для этого, - заметив, как сверкнули глаза толстячка – понятно, неудача конкурента это твой успех – ответила Сильхе. – И не то, чтоб ищу… Он всегда так рано заканчивает работать? - Вообще-то нет. Но как с вами ушел, так больше и не вернулся. Переплатили, наверное, - в голосе «крикуна» зазвенела противной нотой зависть - никакой волшебной струны не надо – такое кого хочешь оттолкнет. - Может и переплатили… - Что-то дёрнуло задать новый вопрос: - А он вообще как, человек честный? И тут же Сильхе поняла, что глупо такое спрашивать: кто и когда скажет хорошее о конкуренте? - Вообще-то да, - неожиданно ответил именно этим толстячок. – Просто Миртен не гнушается прирабатывать, чем может. Ну ладно бы в бордели гостей водил или к местной колдунье, которая на самом деле не умеет ничего, кроме стращать бедами и торговать амулетами от этих бед… Но он, по слухам, еще и продает всяким разным всё, что узнал о гостях. И если кого потом грабят – его вина. Толстячок глянул с надеждой: - Вас не ограбили? А то можно к стражам обратиться. Расскажете про Миртена, пусть его наконец прищучат… Сильхе понимала его чувства, но ей хватало и своих. В голосе словоохотливого «крикуна» звучало все больше неприятных нот. Но ладно бы только это. Откуда-то издалека им словно отвечало слабое эхо. Так и не простившись с ним и не ответив девушка побежала назад. Заблудиться она не могла, даже не плутала. Какое-то чутье всегда выводило к нужному месту. Вот и сейчас она оказалась у гостиницы так быстро, что по пути не успела обдумать, кому и сколько говорить. Всегда рядом.
Не было её всего ничего, может, час, так что изменений девушка-бард не застала. Орка все так же резалась с рыжей в сорк. Кано где-то гулял, белобрысая арфистка не пришла. Беспокоиться не о чем. - Хоть кто-то вернулся, - тут же бросая карты, заявила Беллия. - Хочешь поиграть, чефе? – поинтересовалась орка с очень довольным лицом. - Не соглашайся! Она все время выигрывает! - Значит, более внимательна… или просто Гуде везёт. Кано не сказал, когда появится? – спросила Сильхе, усаживаясь в кресло. - Даже куда ушел не сказал, - Рыжая поднялась, отряхнула юбки. – А ты не можешь найти его… ну как нас тогда? Услышать музыку и все такое? - Говорила же, что нет, нарочно не получается. - Пробовать, - пожала плечами Гуда. – Интересно. Всегда может пригодиться. Совет был дельным, но в голове крутились слова толстячка. Девушка, не отвечая орке, попыталась вспомнить: сколько и чего они рассказали «мажордому» Миртену. Кажется, даже имён своих не назвали. Это успокоило. И стоило, пожалуй, озвучить свое решение: - Беллия, я провожу вас с Кано только до Коона. Гуда… могу попросить тебя перезаключить контракт с кем-то из моих друзей? Тем более платят тебе все равно они, не я. Гуда смерила рыжую оценивающим взглядом. - Дело не в деньгах, чефе. Сильный наниматель придает силу и вес наёмнику. - Хорошо, - Сильхе перевела взгляд на рыжую. - Тогда дальше мы идем по двое, но каждый по своей дороге. Беллия тут же надула губы. - Но почему? Я попрошу Кано платить и тебе… - Дело не в деньгах, - повторила за оркой Сильхе. – Слишком много совпадений. И слишком много богов, пожалуй. Трое из четырех уже отметились в моей судьбе. Я только что встретила румейца, а он мало того, что под защитой самой Спящей, так еще и напомнил, что Случайность – тоже богиня… - Румеец? – восхитилась Гуда. – Расскажи, чефе. Сильхе рассказала, включив в рассказ и попадание в Город Шелка, отлично понимая, к чему это приведет. И точно: - Так мы теперь можем попросить помощи хоть сейчас? Тогда зачем ждать? - Затем, что никто не знает, кто эта Сараис и какую потребует плату, - укоротила рыжую торопыгу Сильхе. – И попрошу не выносить мне мозг. Я обязательно попробую - до того, как оставлю вас в Кооне. Беллия молча прожгла обиженным взглядом. - Чефе, ты сама точно не богиня? – ухмыльнулась Гуда. – А может не только ты. Нас же четверо. Ты Смерть. Она Жизнь, – кивок в сторону рыжей. Я Случайность. А кентавр – Мотылёк. Воплощения. - Не шути так, - попросила девушка-бард. – Это все-таки боги. - Прошу прощения, чефе, - зеленокожая склонила голову. – У орков проще. Каждый может создать себе бога и поклоняться только ему. Личный бог лучше помогает. Но есть и общие, больше тысячи. - И зачем кому-то столько богов… - проворчала Беллия. - Выбор – всегда хорошо, - заметила Гуда. - А у тебя – какой бог? – не удержалась рыжая. Гуда подняла ладонь: на мякоти большого пальца левой руки была татуировка – маска с улыбкой, но какая-то странная. Орка опустила ладонь, перевернув изображение – и маска превратилась в плачущую. Рисунок-перевертыш. - Богиня Две-как-одно. Прошу у нее перемены на обратное. Всегда помогает. Сильхе улыбнулась. Мудрый выбор бога, и в такого верить легко. - Когда-нибудь, - закончила орка прикладывая руку с татуировкой к груди, - она переменит мне жизнь совсем, в последний раз. Так она обещала. - Как это, обещала? – не поняла Беллия. – Ты же ее выдумала! И невыдуманные боги не всегда отвечают, а эта твоя… Гуда улыбнулась истинно по-орочьи – широко-широко, с демонстрацией клыка. Слов не понадобилось. - Извини, - сказала Беллия, - не хотела тебя обидеть. Сильхе еле сдержала возглас. Впервые за все время рыжая приносила извинения. И кому? Орке, наемнице… В дверь постучали. И тут же она приотворилась, давая увидеть светловолосую арфистку из бань. - Заходи, девочка, - тут же шагнула ей навстречу Беллия. – Кано еще не пришел… Хочешь чего-нибудь перекусить? Может, сладкого? Она взяла гостью за руку и прямо втащила в комнату, тут же окружив заботой и закидав вопросами. Через десять минут отвечавшая двумя-тремя словами смущенная юная музыкантша, наконец, призналась: - Я не смогу тут долго быть, хозяин рассердится. - Если рассердится, мы ему заплатим, - нашла все тот же выход рыжая. – И ничего он с тобой не сделает. Контракт еще не делает тебя его собственностью… - Но я правда его собственность, - удивилась так что осмелилась возразить в полный голос и даже перебить девочка. – Господин Нишль купил меня на рынке два года назад, отдал в школу музыки, купил всю одежду и арфу. Он добрый и никогда не обижает… - Подожди, - нахмурилась Беллия. – Так ты что же - рабыня? - На семь лет, - кивнула девочка. – Потом могу выкупить себя и стать свободной. Но вообще-то я и так свободна. - А как же «господин рассердится» и все остальное? - Хозяин Нишль бездетный, - на губах у девчушки возникла легкая и даже чуть метательная улыбка. – Мне кажется, он меня за дочку считает. Поэтому ругает, если ухожу, не предупредив. Он хороший человек. - Хороший человек не держит в рабстве других людей! – совсем распалилась рыжая. - Откуда вы знаете? Разве все хорошие – одинаковые? – спросила гостья и почему-то Беллия больше ничего не сказала. Зоркая малышка тут же углядела карты и в ней Гуда нашла нового партнера по игре. Беллия же, пронаблюдав за этим немного, подсела к Сильхе. - Девочку надо выкупить. Освободить. Никто не должен быть собственностью. Записывавшая в блокнот пару пришедших строк девушка-бард возразила: - Она сама не хочет. Если человек счастлив – зачем мешать? - Никто не будет счастлив в неволе! – слишком громко, заставив игроков посмотреть в ее сторону, сказала рыжая. – Ты не понимаешь, потому что сама никогда… - Слушай, - Сильхе не любила, когда ей мешали работать, а спорить еще меньше, - есть свобода, которую берешь сам, когда нужна. Есть когда тебе ее дают, не спрашивая, силой впихивают. Худой подарок, знаешь ли. Все равно что скинуть человеку на голову камень. - Ты не понимаешь! Ладно. Вдох-выдох и: - Мои сожаления, госпожа. Беллия усвоила урок. Она замолчала. Общество молчаливой, хмурой, давящей своим дурным настроением Беллии не дало поработать. Сильхе присоединилась к игрокам и весь следующий час смогла ни о чем не думать. Гуда и правда много выигрывала. Как ни странно, юная арфистка – тоже. - Ну это же как музыка. Просто считаешь и запоминаешь! – пояснила она. – А когда запомнил, совсем просто, держишь в уме и можешь делать с ним все, что хочешь. Уже начало темнеть, а Кано все не было. - Больше не могу ждать, - огорчилась арфистка и встала. - Погоди, - Сильхе достала из своего кошелька пару монет – не пятилимы – протянула ей. – Возьми за беспокойство. Светловолосая не стала отказываться, поблагодарила и ушла. - Ну и что ты хотела этим сказать? – прошипела из своего угла Беллия. – Что ты добрая, а я нет? «Кто-то вроде бы хотел быть хорошим големом», - Сильхе только подумала, но не сказала, не стремясь привести рыжую в еще более дурное настроение. По счастью, отвечать не пришлось совсем: в коридоре затопали, дверь распахнулась. Конский круп Кано был потным, а выражение лица – диким. - Мой кошелек, - сказал он, влетев в комнату. – Его нет! Всегда рядом.
Глава тринадцатая. Маяк для мага. Недорогой вопрос. На за что на свете
- Как это нет? – не поняла Беллия. Сильхе поняла всё, мгновенно вспомнив о приятном во всех отношениях «мажордоме», прирабатывавшем продажей информации «всяким разным». - Думаю, его украли, - подтвердил опасения Кано. - Где тебя носило? – для начала поинтересовалась девушка-бард, почти с интонаций рыжей. – Может просто потерял? - Я бегал. Тут, в Крашеном квартале, есть арена для кентавров, со всякими препятствиями. Захотелось попробовать. Но по полям интереснее. Беллия мгновенно вернулась к прежнему образу: - Так ты там развлекался? И без меня? Может еще и с жен… кентаврицами? Сильхе дернула струну: взвизгнуло так, что самой захотелось зажать уши. - Давайте без ругани. У нас и так проблемы. Кано… рассказывай. Особо рассказывать было нечего. Рыцарю-кентавру очень понравилось рысить по полям за рейсовой каретой, а в городе этого очень не хватало. И можно было, конечно, ускакать за город, погулять и вернуться, но «мажордом», провожая кентавра в купальню, рассказал про любопытные места в Крашеном квартале, где обитали инорасцы. - Так же тут есть арена. Место для боев и тренировок, кстати есть дорожки с препятствиями для разного рода зверолюдей. Кентавр заинтересовался. Проводник показал ему арену. По правде сказать, это тоже было просто поле, примыкавший к кварталу инорасцев пустырь. Груды камней, голые, без веток деревья-столбы, ямы, какие-то воротца и заборчики. По столбам лазали, ловко перепрыгивая с одного на другой, два мелких кошкооборотня, наверное, дети. Минотавр сражался с троллем, высекая искры из его каменной кожи. И да, пятнистый кентавр носился вокруг поля, перепрыгивая через ямы, столбики с перекладинами, кусты и скамейки. Идея преодоления препятствий была новой, а значит интересной. Кано присоединился к пятнистому, пробежал пару кругов, даже выслушал что-то насчет тренировки разных мускулов, но больше всего ему понравилось наблюдать за боем. Минотавр орудовал ржавой секирой, оружие валялось тут же, в одной большой куче, тролль просто руками – ловил секиру, отбрасывал, позволяя отсекать кусочки от своего каменного тела. Пару раз секире удалось добиться большего – серая троллья кровь вяло сочилась по спине и боку существа. Кано как-то сразу вспомнил свою похвальбу насчет «всех защищу». От таких, как эти двое, он бы, пожалуй, никого защитить не смог. Было бы неплохо потренироваться, посмотреть, как обстоит дело с боевыми навыками в новом теле. Он подошел к куче оружия и начал выбирать что-то взамен оставленного в гостинице меча. Мечи, секиры, алебарды и прочее было явно списанное, и все казалось очень легким. Понравилась только такая же как у минотавра двойная секира, хотя была явно тяжелее всего, к чему он привык. - Подраться желаешь? – прогудел басом к тому моменту закончивший поединок с троллем минотавр. - Н-не знаю, наверное, - Кано оценил рост и ширину плеч соперника, а до этого еще и технику. – Только ты меня сразу разделаешь. - Само собой, - не стал спорить поединщик. – Но могу просто показать пару приемов. Привычное тебе оружие какое? - Меч вообще-то. Обучали и с алебардой, и с топориком… - Ну вот давай с топорика и начнем. Щит себе там еще подбери. Кано послушался, взял вместо секиры топорик… ладно, ту же секиру, только одностороннюю, и щит. И начали. - В общем, увлеклись. А с арены, оказалось, можно и не уходить хоть целый день, там в сторонке стоят палатки с едой и напитками, а еще милые девушки… - кентавр на миг смолк и сменил тему: - в общем, как на какой-нибудь торговой улице, есть все что надо, хоть и пустырь. Девицы разносят воду… - Только воду? – уточнила Беллия подозрительным тоном. - Не знаю я! – наконец-то обиделся Кано. – Все что хочешь, разносят! Там к вечеру люди начали собираться, кажется, будет какое-то состязание или игра. Но я пил только воду. Девицы кентавра приметили и почти сразу одарили вниманием. Ничего эдакого не предлагали, просто когда он закончил тренировочный бой с минотавром, окружили, заболтали, замучили просьбами прокатиться и шуточками насчет конской силы. Шуточки делались все менее скромными, так что он просто сбежал, а на полпути решил еще раз зайти в купальню, чтоб освежиться, и когда раздевался, понял, что кошелек с лунными монетами исчез. - Наверное, кто-то из девушек. Больше ко мне никто не прикасался… Прежде, чем Беллия выдала что-то вроде «вот куда ведет распущенность», Сильхе сказала: - Теперь не важно, кто. Обратно его не вернуть. Сколько денег у нас осталось? Кентавр достал второй кошель, с разменянными монетами – на который почему-то никто не покусился. Высыпал на ладонь немного серебра и меди и один золотой. Сильхе проверила свои запасы – так же не густо. У Беллии денег не было вовсе, Гуда напомнила о своих двадцати лимах, но доставать не стала – луна уже взошла. - За гостиницу рассчитаемся… А вот уехать отсюда уже не сможем, - констатировала двушка-бард. Пока не заработаем. Беллия… ты случайно не прихватила с собой ту брошку, которая стоит как ползамка? Рыжая покраснела. - Она вообще-то не такая дорогая. Сильхе поняла. Скорее всего брошка была нужна только чтобы заманить Кано в дом рыжей. - И ничего ценного с собой? Та покачала головой. - Значит, будет, как ты хотела, - вздохнула Сильхе. – Сегодня поспишь под крышей, а не в рейсовой карете. А если завтра прямо с утра никто не потащит нас в суд за мошенничество с лунным серебром, придется думать, где найти денег. - Чефе, - внезапно вмешалась орка, - разреши мне отлучиться. - Иди если хочешь, - девушка удивилась – Гуда вроде собиралась оберегать их всех, ночуя под дверью. - Благодарю. Прежде чем уйти, орка обменялась очень выразительным взглядом с Кано, тот кивнул и ускакал в свою комнату, а вернулся уже с мечом при поясе. Только после этого зеленокожая ушла. - На ужин у нас тоже особо денег нет, - мрачно сообщила Сильхе. – Так что остается только лечь спать. Удивительно, но как-то сразу все успокоилось. Беллия в самом деле легла, хотя было рано. Кано повел себя как рыцарь: сбегал на кухню и во-первых нашел способ смыть с себя пот, во вторых раздобыл для них всех легкий, и главное совершенно бесплатный, ужин. Видимо, кухонная девушка, а то и сама кухарка, не смогли устоять перед обаянием кентавра. Накинувшая гостиничный халат Беллия приняла Кано в их общем с Сильхе номере, как настоящая королева – обходительная, спокойная и притом – благодарная. Видя, как воркуют голубки, девушка-бард, прихватив «говорилку», вышла прогуляться. Тот же дворик с розами у ограды и галереей с колоннами встретил ее тишиной и полутьмой. На самый верх колоннады вела короткая лестница. Взяв фонарь у входа, Сильхе поднялась, поставила его на скамейку, которая там нашлась, села, собираясь пообщаться с братом. За несколько дней она достаточно наскучалась по брату, чтобы «говорилка» зарядилась - артефакт питался чувством тоски Коллю; чем больше разлука, тем дольше можно было потом беседовать. С последнего раза прошла лишь пара дней. Хватит ли времени? Овал согрелся в ладони и обрел краски. Колль имел заспанный вид. Тут же проворчал, подтверждая: - Не буди некроманта в закат, крепко спит в этот час некромант… - Не притворяйся, - хмыкнула Сильхе. И тут же стала серьезной. – Времени нет. - Что случилось? – лицо Колля на деревянном овале тут же сделалось сосредоточенным. - Нас ограбили. Сперли «лунный кошелек». - Там у тебя все-таки какие-то «мы?» - уточнил Колль. – Сколько? - Рыцарь, бывший законный владелец незаконного «лунного кошелька», он же кентавр – не угодил хасси. Рыжая дама сердца - лучше не спрашивай. Орка-наемница, я ее чефе. А денег на всех два золотых от силы. Ехать надо в Коон. При этом у меня есть возможность попасть в Город Шелка и высказать одну просьбу некой Сараис, которая обязана ее выполнить. Можно и монет попросить. - Когда ты все успеваешь… - Колль вспомнил, что времени мало и заговорил по-деловому: - Первое: может быть лучше, что «лунный кошелек» украли. По нему за вами легко следить. Я не о серебре, которое вы скорее всего рассыпаете без счета. Для любого мага эта вещь – как маяк. Второе: у твоих рыцаря и девы нет ли в городе этом или ближайших родни? Можно попросить помощи у них. Третье: твоя наемница может охранять не только вас. Попробуйте найти контракт на охрану кого-то или чего-то до нужного вам города. Может, в местной гильдии купцов или путешествий. Четвертое… ну ты всегда сможешь заработать музыкой, да? В этом городе есть свой лорд? Узнай о нем так много, как сможешь. - Поняла, так и сделаю, - в общем-то почти все, что Колль предложил, пришло бы в голову ей самой, но позже. - Значит, все будет хорошо. Кстати, а под стол-то ты заглянула, прежде чем принять предложение? - Поучается, что забыла, - повинилась Сильхе. – Хотя и вспомнила ту сказочку про девицу с копытами. - Эх младшая, младшая… - Ой нет, Колль, не зови меня так! Я от этих «младших» и «старших» скоро буду вздрагивать! Он сыграл бровью удивление: - А чего так? Сильхе рассказала про румейца. - И когда ты все успеваешь… - повторил Колль. – Но если тебе так надо в Коон, почему думала не о нем, а о Шелковом Городе? - Потому что я бард! Мне интереснее легенды, чем реальность… - И типажи интереснее, чем люди, я помню, - брат улыбнулся с какой-то грустью. – Но когда-нибудь ты вырастешь. «Говорилка» замигала, теряя цвет, профиль сделался неподвижным. И в этот раз попрощаться не успели. «Когда-нибудь вырастешь». Колль считает ее ребенком. От него не обидно, вот если б Кано так сказал. Хотя… что ей мнение Кано? Кто ей этот рыцарь-кентавр? Клиент-заказчик сначала, спутник потом, после Коона – воспоминание и возможно баллада. Правда Беллия ему в пару даже в балладу не годится. С этой мыслью, в которой что-то было не так, она и уснула, когда вернулась и обнаружила, что кентавр утопал в свою комнату, а рыжая красотка только ее и ждет, чтоб лечь, потому что «утром надо иметь хороший цвет лица».
Утром был хороший не только цвет лица, но и новости. Для начала – за ними никто не пришел, значит лунные деньги либо не исчезли, либо с ними это не связали. Совершенно неслышно появившаяся и как обещавшая ночевавшая у двери орка отдала Сильхе целых пять золотых. - Что такое? – не поняла девушка-бард. – Если ты заработала, они твои! - Не сейчас. Контракт на снабжение, - напомнила Гуда. Сильхе не отказалась, но пообещала себе, как сможет, наградить орку, хотя ну что она теперь могла? Разве что поблагодарить: - Спасибо, Гуда. Где ты их достала? - Арена, чефе, Кано рассказывал про состязание. Заявилась как претендент. Выиграла. Сильхе не стала сильно расспрашивать, Гуда не выглядела ни раненой, ни усталой, значит, все в порядке. Но тут влезла уже успевшая умыться и одеться Беллия: - А если контракт и на охоту – можно послать тебя найти того, кто украл кошелек? - Нельзя! – тут же отрезала Сильхе. Рыжая нахмурилась. - Тебе все мои идеи не нравятся! - Не все. Кошелек… через него за нами можно следить. Так что ушел и ушел – мы тоже ушли. Она рассказала о предположениях брата. - Надо Кано сказать, - тут же вспыхнула Беллия. И так же быстро угасла: - Или не надо. - Расскажешь вместе с остальным, когда признаешься, что Дриан Ву и твой опекун тоже, - согласилась Сильхе. – Если следил за вами именно он, огда ясно почему он «всегда все знает»… - У него могут быть добрые намерения! Защищать нас! – вступилась рыжая. - Пока что ни от чего не защитил. - Пока что, - Беллия выделила это голосом, - было не от чего защищать. - И слава богам. Итак, уехать мы можем. А у тебя нет родни в этом городе? Или в соседнем? - Нет, откуда, я же голем, - сразу скукожилась Беллия. Сильхе удивилась, что успела об этом напрочь забыть. Гуда, как хороший наемник, слушала, но вопросов не задавала. Всегда рядом.
Кано с утра был тихим и, наверное, чувствовал себя виноватым. Сильхе не собиралась его утешать, так же как и заявлять страже на «мажордома». Неизвестно, его ли рук это дело вообще. А если так, так кошелек все же лунный и это они – мошенники. Но родни в этом и ближайших городах у рыцаря тоже не имелось. Они расплатились за гостиницу и вышли. - Куда теперь? – спросил кентавр, - на рейсовку до Коона? - Можно. А можно попытаться сэкономить – найти тут обоз или что-то в этом роде, пристроиться как охрана, и ехать бесплатно. Даже если не до Коона, а поближе. У городских ворот есть стена с сообщениями о таких вещах. - Но теперь у нас есть немого денег, - в голосе Беллии и во взгляде было мольба, - пожалуйста, ну пожалуйста, давай еще раз зайдем в бани к той девочке! Она поцелует Кано, тот расколдуется и тогда можно ехать! Ведь мы с ней уже договорились! - А ты не захочешь ее выкупить? – усмехнулась Сильхе. - Захочу, - призналась Беллия, - но деньги нам нужнее, чем ей свобода. Девушка-бард мысленно записала еще балл на ее счет. Ума у рыжей прибавлялось на глазах. Войдя в преддверие бань, они попросили позвать к ним арфистку. Она пришла, но не одна а с мощного сложения мужчиной лет пятидесяти, наверное, бывшим борцом и по совместительству ее хозяином. - Это вы чего-то странного хотели от Даин? – спросил он строго. - Мы, - призналась Беллия, - но не странного. Мой любимый заколдован, а расколдовать можно только поцелуями блондинки, брюнетки и рыжей. Господин явно был в курсе, так что не удивился, а переспросил: - Уверены? - Да! Беллия ответила слишком быстро, словно уверена как раз и не была. - Хм, ладно. Даин, поцелуй мальчика. Арфистка смущенно покраснела и все же подошла и поцеловала Кано, чуть-чуть, но в губы. Беллия тут же посмотрела на Сильхе. Девушка-бард сделала то же самое, на миг прижавшись губами к губам кентавра-рыцаря. Потом сама Беллия. И ничего. - Выходит, вас обманули, - спокойно заметил господин Нишшль. - Или просто не получилось с первого раза… можно попробовать еще? - Только если Даин сама захочет, - тут же сказал он совсем другим тоном. - Но у меня к вам есть вопрос. Вы же гости города и собираетесь уезжать? Вам в какую сторону? Сильхе перестала нравится эта беседа. И она бы не отвечала если б не Беллия: - К Коону. - Не совсем рядом… Но я думаю вы согласитесь сопровождать мою девочку в Валисту. Почти по пути. - Ничего себе почти! – вмешалась девушка-бард. - Нам на север, а Валиста на северо-востоке! Взгляд господина Нишшля остановился на Сильхе и выводы этот человек сделал мгновенно. Предложил: - Отойдем в сторонку, госпожа. Они отошли не в сторонку, а в комнатку чуть дальше по коридору и даже дверь за собой закрыли. - Вопрос недорогой, госпожа. Всего лишь на несколько пятилимов. Бывают и большие расходы, но стража все равно может заинтересоваться, а кроме того, ведь неизвестно, все ли такие монеты вы отдали в моих банях. Вдруг не все? Вдруг найдутся недовольные? И что тогда? Я же предлагаю вам мало того, что безопасность так еще и обеспечение. Проводите мою девочку в Валисту, к тетушке, и весь путь не будете знать никаких забот. Билеты куплю для всех и вам заплачу. А главное – от меня никто не узнает о монетах, исчезающих ночью. Можно было притвориться, что они тут ни при чем, тем более кошелька уже нет. Но, возможно, это было лучшее предложение. - Откуда вы знаете, что мы хорошие и нам можно доверить вашу девочку? – спросила она для начала. - Вы слишком разные для того, чтобы быть плохими, - ответил банщик. – Таким разным приходится как-то… договариваться или терпеть разность друг друга. А плохие не стали бы терпеть. Так вы согласны? - Сколько? – перешла на деловой тон Сильхе.
- Мы так до Коона никогда не доберёмся! – сказала рыжая сразу, как они сели на рейсовку до Валисты. - Ты больше не веришь в магию поцелуя? - поддразнила Сильхе. - Я не знаю во что мне верить… Ну, может, с поцелуем выйдет позже… - Ну нет, - воспротивилась Сильхе. – Не стану я больше никого целовать. - Почему? Тебе не понравилось? Девушка-бард задумалась. - Мне было без разницы. Ну, почти? - Почти?? Орка усмехнулась, но промолчала. Зато заговорила Даин: - Госпожа, вы несчастливы и потому все время ругаетесь? Не надо. Лучше не будет, поверьте. Я тоже всех ругала – родителей, которые меня продали и моего первого покупателя и даже господина Нишшля. А потом привыкла. - Я не хочу привыкать! – рявкнула Беллия. - Да? А к чему? – с улыбкой спросила арфистка. – К тому, что молоды и так красивы, что вам должно завидовать и солнце? К тому что богаты и можете ехать куда захотите? К тому, что у вас жених кентавр? Беллия задумалась. - К тому… что я хочу, чтоб получалось, а ничего не выходит. Выйти замуж за любимого и жить счастливо… - А почему это может не получиться? Ну сморите, если не выйдет расколдовать любимого можете сами стать кентаврицей. Вот, например, в Валисте стоит сейчас малый двор - госпожи Полуночи и господина Заката, а им служит волшебник, сам Логаард! Вы же аристократы, можете туда попасть и попросить его… - В самом деле, - немедленно ухватилась за подсказку Беллия, - можно попросить! - Говорят, принц и принцесса любят инорасцев. Жаль, что ваш жених не эльф, но… От идеи о чем-то просить королевского волшебника Сильхе сделалось кисло. Может, потому, что она слышала, как именно принц и принцесса любят инорасцев. Не слишком невинно. Хотя полуконь, скорее всего, от этого защищен. Но если что, она попробует отговорить спутников, и уж точно сама не пойдет «ко двору». Ни за что на свете.
Два дня в пути были ничем не отмечены, разве что Беллия много болтала о малом королевском дворе, а девочка ей поддакивала: - Да вы только попадитесь им на глаза! Они сразу вас к себе возьмут! Эта идея понравилась Сильхе еще меньше. А Беллия просто добила: - Ах, но не в этом же платье… - Денег не дам, - отрезала девушка-бард. Рыжая как-то поняла, что спорить бесполезно. Путешествие оказалось легким, а Кано, судя по его виду, был совсем счастлив. Он отставал от рейсовки, потом догонял ее, пытался дразнить кучера - заставить его подстегнуть лошадей, но ничего не добившись, снова убегал в поля. Словом, вел себя как конь, что явно не нравилось Беллии. В Валисте они проводили девочку в дом «тёти» - сестры господина Нишшля. Добрая женщина приняла ее, как родную, и гостям предложила завтрак и отдохнуть и пообещала послать в Хартем письмо с голубем, чтобы банщик узнал, что девочка добралась благополучно. Можно было сразу сесть в новую рейсовку но Сильхе понимала, что всем нужен отдых – всем, кроме Кано - и нашла для компании недорогую, но чистую гостиницу. Проблема с деньгами теперь была иного рода – не скрывать обман, а просто недостаток их, а это решалось легче. Да и следить за ними больше некому. Но вопрос тот же – кто же вы такой господин Дриан Ву и для чего вам это всё? К ее удивлению, Беллия не стала отдыхать – сразу после обеда ушла гулять, прихватив с собой Кано. Когда они не вернулись к обеду, Сильхе забеспокоилась. Проверила тщательно оберегаемый кошелек – но нет, все было в порядке. Без денег трудно попасть в неприятности или куда бы то и было. Но иногда наоборот. И она уже почти собралась попросить Гуду найти потеряшек, когда ее, сидевшую в общем зале и наигрывавшую простые мелодии, отвлек ливрейный лакей такого вида, словно это был король у кого-то на посылках. - Это вы бард Сильхе? – спросил он, проплыв от дверей к ее столику. - Я. - Господин Заката и госпожа Полуночи приглашают вас ко двору, - произнес он важно и протянул девушке конверт с гербом и вензелями. Всегда рядом.
